39

Чтобы попасть на производственную линию, майору Вагнеру пришлось спуститься с доктором еще на несколько этажей.

Повсюду, где они проходили, стояла вооруженная охрана, однако с доктором его беспрекословно пропускали. Вагнера даже удивило то, каким влиянием пользуется здесь этот коротышка.

Попав в производственное помещение, они поднялись на второй ярус, откуда сквозь прозрачные купола можно было видеть, что происходит на конвейере.

– Здесь первый этап, нам повезло, как раз подвозят новую заготовку…

Майор свесился через перила, чтобы лучше рассмотреть заготовку. Оказалось, что это совершенно голый человек, далеко не богатырь. Он пребывал под наркозом, и его везли на каталке двое рабочих в прозрачных клеенчатых комбинезонах. С каталки заготовку переложили на стол, окруженный стойками со сложнейшей аппаратурой.

– Пожалуй, для человека непривычного это нелегко видеть, – заметил доктор. На теле заготовки стали делать надрезы и загонять в них металлические иглы, за которыми тянулись наполненные разноцветными жидкостями трубочки.

– Зачем эти жуткие иглы? – спросил Вагнер.

– Их вонзают как можно глубже – даже в кости, чтобы все ткани заготовки в достаточном количестве получали жидкие трансформеры.

– Жидкие трансформеры?

– Ну да. Если вы когда-нибудь сталкивались с остеопластикой и форсированными биологическими процессами…

– Не сталкивался. Что с ними будет дальше?

– Конечности зафиксируют в зажимах, которые будут находиться в постоянном движении, – нам ведь нужны хорошие суставы, не правда ли?

– Правда, – вынужден был согласиться Вагнер.

– Ну, идемте дальше.

Они прошли по ярусу метров двадцать и остановились напротив следующего этапа.

– Здесь происходит укрепление нового скелета и мышечной массы.

– Ага. – Майор смотрел на дергавшегося на столе урода и видел на лице заготовки неподдельное страдание. – А он точно ничего не чувствует?

– Какая разница? Главное, чтобы сердце выдержало – оно, кстати, тоже форсировано. Срок службы, конечно, сокращается, но больший ресурс в данном случае не нужен.

– Как-то странно он дергается.

– Зато кости, как сталь, а мышцы, как углеволокно, ради этого можно и подергаться. Или я не прав? – Из-под толстых стекол очков на Вагнера взглянули глаза маньяка. Майор поспешил захихикать, совершенно себя не узнавая.

Вдоволь налюбовавшись на этап, они перешли к следующему.

– Момент истины! – с чувством гордости произнес доктор Померанец.

– В каком смысле?

– Не всякая заготовка в состоянии пройти его. Кстати, нам опять повезло – смотрите!

Все, что успел увидеть майор Вагнер, так это фонтаны разбавленной розовой крови и рабочие с крюками, которыми они не стесняясь рвали новенькую плоть, выдирая заготовку по частям.

– В чем дело? – запаниковал Вагнер. Ему приходилось видеть, как раненые бежали, поддерживая выпадавшие из брюха внутренности, но то была война, здесь же, в относительной тишине, подобные сцены казались дикими. – В чем дело? Зачем они это делают?

– Приходится, иначе никак. Они просто освобождают зажимы.

– Но что случилось?

– Несовершенная заготовка сама себя убила. Она не сумела состыковаться с процессором, который был вживлен в головной мозг. Управляющие импульсы наложились друга на друга и перемешались, образуя взаимоисключающие команды. Одни мышцы сокращались, другие расслаблялись, а поскольку они уже имеют достаточную мощность, произошло что-то вроде внутреннего бунта, мышцы ломают кости, рвут артерии – отсюда и живописные фонтаны.

– И… И сколько же процентов не справляются с этим?

– Удачно проходит только один из пяти, но мы над этим работаем, поверьте мне. Если бы не эти трудности, мы бы уже завалили заказчика супервоинами. Да…

Доктор еще какое-то время смотрел на работу персонала, собиравшего с пола куски рваного мяса, затем сказал:

– Ну что, идем дальше?

– Идем.

Впрочем, больше ничего интересного не было, последующие этапы проходили в закрытых емкостях и носили наукообразные, труднопроизносимые названия. Заготовки передавались без видимых изменений, и экскурсия быстро подошла к концу.

– Ну и как вам наша фабрика, майор?

– Честно говоря, я поражен.

– Не удивлен вашим признанием, это грандиозное зрелище на всех действует одинаково. Ну, идемте, покажу вам самый последний этап, где к жизни пробуждаются совершенно иные существа… то есть я хотел сказать – другие люди.