Сколько он себя помнил, он помнил и ее. Во всяком случае, это ощущение появлялось у полковника каждый раз, едва девушка случайно касалась пальцами его руки, забирая у него пальто в гардеробе ресторана Bottom. Она была рыжая, зеленоглазая, умная, ей было двадцать пять лет, и ее звали Настя Рощина. Она не носила никаких украшений, кроме серебряного перстенька на указательном пальце с изображением черепа, и ее привозил кремовый бронированный «Майбах». Полковнику пять лет назад приходилось минировать такой же в одной сказочно богатой стране. Ситуация усугубилась тем, что из разговора Насти с ее подругой, случайно подслушанного полковником, он вынес уверенность, что девушка заработала себе на машину сама. И водитель Насти тоже понравился полковнику – он сразу определил морского пехотинца в грузном пожилом мужчине с наивным лицом, а по татуировке на внутренней стороне запястья выходило, что добрый старик служил не просто в морской пехоте, а в подразделении 3.14, которое выполняло самые деликатные поручения лично министра обороны. Даже влюбившись со всей страстью, на какую способен сорокапятилетний мужчина, полковник понимал, что объект его вожделения стратегически недостижим. Да и денег у него много не было. Он снимал однокомнатную квартиру в спальном районе и ежемесячно получал по почте шестьдесят шесть тысяч шестьсот рублей. Цифра ему не нравилась, но это перечислял пенсионный фонд Министерства обороны, и спорить, по сути, было, не с кем. Его координатор называл это «жить под прикрытием».

Полковник считал, что праздность оскорбляет душу, поэтому устроился гардеробщиком в неплохой ресторан рядом с домом. Ресторан был дорогой, посетителей немного, и полковник дочитал наконец Флоренского, Гюнтера Грасса и раннего Сенеку. С полковником при трудоустройстве произошел забавный казус: заполняя бумаги, он долго не мог вспомнить, как его зовут на самом деле, и страшно обрадовался, когда вспомнил. За свою жизнь по роду службы он раз двести менял имена, правда, чаще это были цифры. Но имя Дима ему понравилось, тем более что так звали президента.

Наверное, можно понять, почему он все-таки подошел к Насте и напрямую спросил:

– Не сочтите за навязчивость, но вы можете допустить, чтобы швейцар старше вас на двадцать лет пригласил вас на свидание?

– Только не в служебное время. Я за это своих сотрудников увольняю, – ответила она, выходя к автомобилю.

На следующий день полковник надел белый парадный мундир в орденах, записался на прием к Рощиной и после нескольких часов ожидания вошел с бутылкой шампанского, букетом белых роз и коробкой конфет к ней в кабинет.

Рощина вышла к нему из-за стола навстречу со словами:

– Я последние три часа внимательно наблюдала за вами в монитор камеры наблюдения. За эти три часа вы отключили телефон и один раз посмотрели в сторону секретаря. Я поняла, что у вас действительно важный вопрос. Задайте его.

– Тот же самый, – сказал он.

– Так вы с цветами и конфетами пришли пригласить меня на свидание? – захохотала она.

– Так принято, когда серьезные намерения, в ином варианте вопрос был бы так или иначе снят, – разъяснил полковник.

– Уходите, – тут же рассердилась она.

– Что-то может изменить ситуацию? – печально спросил он.

– Только если вы начнете жить моей жизнью, – со вздохом закрыла за ним дверь Настя, потом все-таки выглянула из кабинета и крикнула ему, уходящему по длинному коридору, вслед:

– Но если произойдет невозможное, обещайте не обращаться к косметологу!

– Я офицер! У нас нет внешности, у нас есть приказы и набор преимуществ, – не оборачиваясь, напомнил ей полковник.

По правилам всех жанров в такой день он обязан был напиться, но он вышел на работу.

Перед самым закрытием директор попросил его поговорить с Лизой – самой крупной в районе скупщицей краденого. У директора из кабинета загадочным образом исчезли старинные напольные часы работы Георга Фавр-Жако. Денег они стоили немалых, но директору часы были дороги скорее как память о бабушке-покойнице, которая воспитала его в Малоярославце.

Полковник так и сказал, когда отвел Лизу в подсобку, что дело не в деньгах, дело в Малоярославце.

– Лихой городишко, – засмеялась перекупщица.

– Почему сегодня всем так весело? – вздохнул полковник, выворачивая содержимое ее сумочки на стол. Среди прочих предметов на столе оказалась золотая визитница.

– Вот вы, Елизавета Семеновна, мне по пьяни признавались, что вы фея. А неужели фее нельзя вот так пальцами щелкнуть – и радость от выпивки есть, а отравления нет, – щелкнул пальцами полковник.

– В том-то и подлость, Дмитрий Петрович, – развела руками женщина. – Себе нельзя, а другие не знают, чего хотят. Проблема с мечтой.

– Я знаю. Нет проблемы, – вынимая сим-карту из телефона Лизы, признался полковник.

– Тогда загадывай, – предложила она, забирая из его рук визитницу.

Полковник на мгновение зажмурился и в конце концов попросил миллиард в «самых крепких» и серьезный долгосрочный бизнес.

– Ёбс! Так и будет, – взмахнула визитницей Лиза. – Это моя волшебная палочка.

– Допускаю, сам однажды взвод пластиковой вилкой снял, – улыбнулся полковник, но взял себя в руки и напомнил: – Предупредите кого надо, Елизавета Семеновна, насчет часиков. Иначе самому изыскивать придется, а это, сами понимаете, им точно не понравится.

– О чем разговор, Дмитрий Петрович! Как люди о вашем интересе узнают, будьте уверены, часики тут же вернут. С вами же никому ссориться не хочется, – улыбнулась женщина, собрала свои вещи в сумочку и покинула подсобку.

Вернувшись с работы, полковник встретил у дверей своей квартиры двух пожилых, плохо говорящих по-русски юристов, нотариуса и представителя крупного швейцарского банка – вертлявого блондина в очках. Там же, на пороге, он стал обладателем миллиарда фунтов стерлингов и трех европейских металлургических гигантов. Богатство пришло с неожиданной стороны – это Гайдуков сдержал слово и, умирая от двойного огнестрела в берлинской больнице, переписал все имущество на полковника. Оказалось, что у Гайдукова, кроме табачной лавки на перекрестке у Сан-Марко в Венеции, было кое-что еще. Когда-то полковник чуть было сам не пристрелил его, но тот обещал обогащаться без предательства родины, и обстоятельства были для начала новой жизни – родина его в очередной раз предала.

В далеком прошлом они с Гайдуковым проводили ряд нестандартных мероприятий в Западной Европе. Уходя через границу, Гайдуков обещал в случае его ликвидации передать все нажитое напарнику.

К пяти утра полковник подписал все необходимые бумаги и, напоив на дорогу зеленым чаем гостей, разогнал их до вечера. Сам же спать не лег, а отправился на поиски Лизы в надежде, что фея ему добавит недостающие для составления полной картины детали. Но ее сожитель, спившийся бас-гитарист, уверил, что Лиза уехала в Карпаты к маме в отпуск и будет только к Рождеству.

В принципе, полковник допускал возможность чуда, потому что ему дважды удавалось вернуть гранату без чеки владельцу. А посему уже через день он въехал в свой новый кабинет размером со школьное футбольное поле. Оформил на должность начальника службы охраны бармена из ресторана Вениамина, чтобы тот быстро укомплектовал штат, выяснил все по делу Гайдукова и рассажал виновных, кто успел сдаться, по тюрьмам.

Бармена он знал еще с Анголы и понимал, что парень с выполнением задания тянуть не будет.

Еще через день, в самый канун Рождества, полковник в сопровождении вышеупомянутых юристов-интуристов вошел в здание, где работала Настя, и решительно прошагал в комнату для переговоров с VIP-клиентами. Рощина уже ждала их в компании своей миловидной помощницы.

– Я получила по почте ваше предложение. Какие действия необходимы, чтобы вы стали клиентом нашей компании? – с ходу спросила она и, опережая ответ, ответила сама: – Я согласна.

– Вы так любите свою работу? – удивился полковник.

– Нет, – честно ответила она. – Просто я поняла, что вы все равно добьетесь своего, а у меня плотный график.

– Тогда наши люди все уладят с бумажками сами, а я уже забронировал в «Континентале» президентский люкс, – улыбнулся он.

– Вы даже не спросили, замужем я или нет, – покидая кабинет, заметила женщина.

– Не замужем уже полтора года, и школу вы с золотой медалью окончили. И я так понимаю, что это ничего бы не изменило, – показал полковник свою осведомленность, пропуская Настю вперед.

– Пресная у вас жизнь, – резюмировал он уже утром, когда они в белых гостиничных халатах пили на балконе кофе, любуясь бордовым рассветом, постепенно разгорающимся за зданием университета.

– Мы с вами что-то упустили? – склонила ему на плечо еще влажную после душа голову Настя. – Или так – романтический сплин?

– Да нет, наоборот, до сегодняшней ночи я о многом даже не догадывался, – признался полковник.

– Так что же не так? Вы своего добились, я тоже, – не поняла женщина.

– Это меня и пугает, – подтвердил он и сказал: – Понял я, что без феи вы бы меня не поцеловали.

– Ни за что, – кивнула она и закурила сигарету. – Без феи тут явно дело не обошлось. Не тронули бы вы моего сердца.

– Неужели все-таки тронул? – изучающе взглянул он на Настю.

– Гипотетически есть такая вероятность, у нас с вами впереди сотни крупных сделок, – пожала плечами Настя, а помолчав, добавила: – И перед партнерами алиби. Имею на вас полное право по долгу службы.

– Для вас это так важно? – удивился полковник, почувствовав прилив нежности к женщине.

– Единственный вариант, – шепнула ему в ухо она. – Вы на пять лет старше моего отца. Но с вами как-то все начинает обретать смысл.

– Начинает, – согласился он и подвел итог: – Значит ли это, что вы любите меня?

– Испытываю что-то похожее, но, чтобы действительно тронуть сердце, нужно еще много времени, – сообщила она и щелчком лихо швырнула окурок вниз.

– Не так много, как кажется, – уверил полковник, разряжая ей в грудь пистолет с глушителем.

Лицо Рощиной выражало некоторую растерянность, когда она полетела вслед за окурком.

Он дождался, пока ее визжащее тело достигло бетонного козырька на уровне второго этажа и нелепо распласталось там.

– Всегда хотел пережить подобное. Именно в таких обстоятельствах, – поднимая оброненный Настей перстенек с черепом, признался полковник подошедшему сзади Вениамину.

– Мы все уладим, ее водила уже в багажнике, – заверил начальник службы охраны. – Перенюхала красотка, в облако улететь хотела.

Вечером полковник нашел Лизу у стойки бара в ресторане с неизменной рюмкой финской водки в руке.

– Снимай заклятье, – решительно попросил он. – Мечты больше нет.

– Основательный ты мужик, Дмитрий Петрович, тогда – счастливого Рождества! – усмехнулась она и щелкнула визитницей.

Когда полковник вышел из ресторана на улицу и не обнаружил своего лимузина, он даже не удивился, поднял воротник и пошел пешком домой, где и спал до обеда.

На работу он пришел без опоздания, а ближе к полуночи принял плащ из рук подъехавшей в обычное время Насти.

Отчего-то, забирая свой номерок, женщина походя поинтересовалась:

– Мы с вами нигде раньше не встречались?

– Не в этой жизни, – заглянув в ее бездонные зеленые глаза, соврал полковник и предупредил: – Вы где-то свое колечко обронили.

– Все нормально, – махнула рукой она. – Оставила на память любимому человеку.

– Ему понравилось? – не сдержал любопытства полковник.

– Не знаю, я не оборачивалась, – пожала плечами она и прошла в зал.