47

Эми пришлось пересмотреть все странности Чарли Каллена в этом новом свете. Почему он так скрытно вел себя с пациентами? Почему приходил на работу рано? Почему носил очки лишь иногда и почему всегда что-то делал на своем «Сёрнере»? Связывать каждую черту его характера с каким-то зловещим умыслом казалось паранойей, но не допускать подобную возможность было бы наивно.

С таким большим количеством вопросов помогал разговор с детективами. Она не боялась и не была осторожной. За свои подростковые сессии терапии Эми научилась не быть парализованной правдой. Когда она пришла к семье и рассказала им правду о своем насильнике, они повели себя так, словно проблема была в Эми. Лишь годы терапии помогли ей увидеть эту ситуацию с другой стороны.

Она говорила на протяжении часа, выкуривая сигареты одну за другой и туша бычки в маленькой стеклянной пепельнице, прогоняя дым рукой в сторону экранированного окна на крыльце. Это было ее запретное удовольствие, за которое она чувствовала себя виноватой; она поняла, как глупо было курить и тусоваться со своей сердечной болезнью. Иногда он чувствовала, как сердце перестает биться, пока не включается кардиостимулятор. Смерть почему-то не пугала ее так, как должна была.

Но сможет ли она рискнуть своей работой в статусе агента под прикрытием, врать Чарли, работодателю и всем остальным? В этом был серьезный риск. Эти детективы могут ошибаться или обманывать ее. Она же их не знает. А Чарли – ее друг. Разве не должна она вставать на его сторону в любой ситуации?

Эми откинулась на диван и сложила руки. Может, ввязываться во все это – плохая идея.

– Что именно вы хотите, чтобы я сделала? – спросила она. – Чем мне придется заниматься?

– Несложные вещи, – сказал Тим, – ничего опасного.

– В основном звонить по телефону, – сказал Дэнни, – сделать для нас несколько звонков.

– Может, потом надеть прослушку.

– Вы хотите сказать, что мне придется с ним встретиться? – сказала Эми. – Лично?

– Может быть, просто… сейчас забудьте об этом, – сказал Тим. – Каллен когда-нибудь говорил об эвтаназии или о чем-то вроде того?

– А? Нет, нет. Я так не думаю. Нет, я…

– Хорошо-хорошо, – сказал Тим, – ну, в общем, мы просим вас нам помочь.

– Да, – сказал Дэнни, – все именно так.

Эми сказала, что подумает об этом.

– Я позвоню вам вечером, – сказала она, – мне нужно кое с кем поговорить, прежде чем я дам вам согласие.

В старом доме после ухода детективов наступила пугающая тишина. Эми сидела на кухне и размышляла, слушая, как шумит холодильник, пока не приехал школьный автобус. Она услышала, как заскрипели доски крыльца, как дверь ударилась о металл, а ее дочь побежала вверх по лестнице с ее огромным портфелем, а затем протопала вниз. Алекс зашла на кухню за пакетом сока и увидела маму, сидящую за столом и старающуюся не выглядеть серьезно.

Алекс заметила, что что-то не так. Она подумала, что дело в школьной пьесе. Ее мама в этом году занималась ее постановкой – это была история, как в маленьком городе высаживаются пришельцы и приносят туда веселье. Вторжение с планеты Зоргон. Алекс казалось, что пьеса хорошая, потому что дети, которые не хотели говорить на сцене, могли просто сыграть жителей Хамдрам-Фоллс. Все, что требовалось, – выглядеть удивленным, то есть просто показывать куда-то пальцем с открытым ртом.

Но Эми сказала Алекс, что все гораздо хуже, чем вторжение пришельцев. Кое-кто из ее коллег в больнице, возможно, убил пациента. И, возможно, нарочно. И, возможно, сделал это не один раз. Хоть ее дочери и было одиннадцать лет, она, разумеется, знала, что такое серийный убийца. Домой приходили полицейские. Они хотят, чтобы ее мама помогла им поймать плохого медбрата. Алекс сидела напротив матери, не отрывая от нее глаз и не вынимая изо рта трубочку от сока.

Эми хотела дать Алекс понять, что это решение может поменять их жизнь. Детективы просили ее общаться с человеком, которого обвиняли в убийстве. Люди могут пустить слухи. Это даже может быть опасно – Эми так не думала, но и не отказывалась от этой мысли совсем. Эми хорошо знала, как некоторые события в таком возрасте могут навсегда изменить жизнь человека. Ее дочь с каждым днем приближалась к подростковому возрасту. «Вау, – подумала Эми, – вот тебе и социальное самоубийство».

– Это семейное решение, – сказала она Алекс. – Нам нужно придумать, что мы как семья сможем, ну… как мы с этим справимся.

– Это произойдет? То, про что ты говорила?

– Я не знаю, милая. В этом все дело… я не знаю.

– Но это может случиться.

– Да.

Алекс обернула трубочку вокруг пальца, как кольцо.

– В лучшем случае что произойдет? – спросила дочь.

– Ну, если все сработает, то его посадят в тюрьму.

– Навсегда, да?

– Я не знаю, что будет, – сказала Эми. – Если улик будет недостаточно, чтобы он сел в тюрьму, или если он выйдет… Я не знаю, окажемся ли мы в опасности.

Эми наблюдала, как ее дочь все это обдумывает. Серийный убийца, ее мама – шпион под прикрытием, «Планету Зоргон» придется отложить. Эми знала, каким странным все это кажется для Алекс. Для нее это тоже казалось странным.

– Мам, так это человек правда убивает людей?

– Возможно, милая. Да.

– Ну, – сказала Алекс, – тогда надо узнать это наверняка, так?

48

Дэнни переоделся в свитер и джинсы, прежде чем устроиться на полу своей гостиной с огромной стопкой бумаг, включая новую информацию, полученную от Ланд. Одна стопка состояла из записей о смертях в отделении кардиологии Сомерсета, произошедших в период работы там Чарльза Каллена. Другая перечисляла смены Каллена за это время. Дэнни сравнивал их между собой в поиске совпадений.

На самом деле после всех слухов и визита полиции Кэти поверила, что Чарли собирается сбежать с Эми в Мексику.

Он попытался сопоставить смерти пациентов с днем рождения Каллена, его детей, бывшей жены и подружек, его родителей и родственников. Попытался сопоставить их с годовщинами свадеб, годовщинами разводов и праздников – со всем, что могло быть связано со смертями и определяло бы их логику. Чем больше пунктов он добавлял, тем больше разных идей приходило в голову. Вскоре он сравнивал имена умерших с именами членов семьи Каллена, а затем их инициалы и слова, которые можно из них составить… Дэнни отложил блокнот и протер глаза. Было уже четыре часа утра. В чем смысл? Если добавить достаточно пунктов, логику можно найти во всем. Для параноика все в мире представляло собой код, но смысла это не прибавляло.

Уже почти наступил рассвет, когда Дэнни наконец лег в кровать. Он полежал несколько часов с закрытыми глазами, но без сна, все еще пытаясь найти смысл во всех этих буквах и цифрах, как будто это действительно имело значение.

Тим был избавлен от обязанности разбираться во всех этих препаратах, датах и деталях, какая лежала на Дэнни, ведущем дело, но его голова тоже была занята: он думал об убийствах и о шансах поймать этого парня. Они вкалывали уже несколько месяцев, но по-прежнему пробирались сквозь тьму на ощупь. Кроме того, Чарльз Каллен занимался этим уже шестнадцать лет в десяти разных больницах. Он был ветераном в деле убийств, а детективы – всего лишь новичками.

Тим Брон почитал в интернете о медработниках-убийцах: среди них были две девушки, для которых это было связано с сексом, двое пожилых людей, стремящихся уменьшить свой объем работы, были кто-то вроде Кеворкяна, убивающие из милосердия, были психопаты – кого только не было. В ФБР были сотрудники, специализирующиеся на таких делах, агенты, психологи и агенты-психологи.

Может, у ФБР был целый файл на ребят вроде Каллена, какой-то особый рецепт с советами, как поймать такого убийцу. У Тима был знакомый работник ФБР; может быть, он сможет связать его с экспертами в Куантико. Он не знал, поможет ли это, но и вреда ведь не будет. Эта мысль позволила ему хоть немного поспать.

Однако когда на утреннем собрании он озвучил идею с ФБР, прокурор Форрест ее отверг – никого привлекать они не будут. Тим понимал, что дело в амбициях – успешным прокурором не стать, если раздавать всем подряд свои дела, – но это не значило, что он был с этим согласен. Все равно на закате своей карьеры Тим имел привилегию воспринимать приказы как предложения.

Чарли уже месяц сидел без работы, а его девушка была беременна, но хотела, чтобы он съехал, – поэтому он был не в настроении отвечать на звонки. Однако затем из автоответчика прозвучал голос Эми, сочуствующей Эми. Она его понимала, знала, что он слишком устал, чтобы брать трубку, но все равно звонила. В этот раз он ответил понимающим «привет».

– Привет, дорогой, – сказала Эми.

– Привет, – ответил Чарли.

– Ты как?

– Да нормально, – вздохнул он, – все хорошо. Ну ты знаешь, как это бывает… Я подал заявление, чтобы меня признали безработным, но мне отказали.

– Почему? Почему отказали?

– Ну, – сказал Чарли, – они говорят… э-э… потому что я… я подам на апелляцию, но…

– Да, – сказала Эми, – но если тебя уволили, ты же можешь… Это же бессмыслица.

– Ну, – ответил Чарли, – я не так давно без работы.

– Что ж, – сказал Эми, – я напишу тебе рекомендацию, ты же знаешь. Но что… знаешь, я… ну… Я звоню, потому что они задают странные вопросы. В больнице.

– Хм, – ответил Чарли.

– И они вроде как вызывают людей на интервью для какого-то внутреннего дела. И… э-э… знаешь, кто-то спрашивал у меня о тебе.

– Окей, – ответил Чарли. Он ждал, что Эми скажет дальше.

– И, ты понимаешь, я вроде как… Я вроде как хотела тебя предупредить об этом. – Эми подождала, но услышала только дыхание на другом конце провода и поэтому продолжила: – И они спрашивали у меня… спрашивали у меня какую-то хрень про каких-то пациентов, и я не могу… понимаешь… не могу никого из них вспомнить, я не помню их имен или… понимаешь? И я… я не знала. Я не знала, допрашивали ли они тебя.

– Ну да… – сказал Чарли. – Ну, они…

– Потому что я вроде как… честно говоря, Чарльз, я немножко нервничаю, вот и все, – сказала Эми. – Они спрашивали меня какую-то дурацкую чушь про определенные препараты и про «диг»…

– Ну, – сказал Чарли, – был один пациент, которого я помню, преподобный кто-то там.

– Точно.

– Они и у меня спрашивали про этого пациента. Э-э… но опять же, я… Я не знал о нем ничего. Я слышал… э-э… ну как Джоан говорила об этом спустя день или два…

Эми его перебила:

– Я думала, стоит ли мне из-за этого волноваться или…

– Я… я не… я так не думаю, – сказал Чарли, – понимаешь, я думаю, что они говорят с другими людьми. Ну… я знаю, про историю с инсулином, она продолжается, так что… не знаю, в чем там дело.

– Они и правда много об этом говорят, – сказала Эми, – я знаю что они спрашивали о тебе. Я хотела, чтобы ты об этом знал, потому что… Я знаю, что они допрашивали других людей и всплыло твое имя. И я, и… э-э… понимаешь… я разозлилась. Тогда они… они позвали меня.

– Ага, – ответил Чарли.

– Но ты же знаешь, я чертовски нервная! Я же паникер. И рядом нет тебя, чтоб мне стало полегче.

– Ну да. Ну… э-э… я не знаю, сосредоточено ли расследование на мне, – сказал Чарли, – я имею в виду, что… ну как я сказал, я же уволен.

Эми засмеялась:

– Да уж, ты свалил, дурачок!

Слушая разговор в наушниках в соседнем кабинете офиса прокурора, Дэнни ничего не оставалось, кроме как признать, что у девушки был настоящий талант к прослушке.