Лина сидела в кресле и глядела на Тутмеса. Тень уходящей боли замутняла ее взгляд, тянула вниз уголки губ. Лина гладила длинными пальцами кожу подлокотников, пытаясь убедиться в их реальности.

– Почему я здесь? – шепнула она тихо, едва слышно. – Я вернулась на Землю. Я гуляла по парку, летала в небе, плавала в океане. Пила вино с друзьями. Легкое белое вино… Выкинула из головы мысли о Викторе и его мертвом Слоне. Почему я снова здесь?

– Вы все время были здесь, госпожа, – сказал Тутмес. – Все три дня. Это был сон, юная госпожа. Сон, не более того.

– Сны не бывают такими… настоящими.

– Бывают. Искусственный сон. Он сродни наркотическим грезам, он ярче, чем сама жизнь.

– Значит, Вик все-таки вкатил мне какую-то присадку?

– Да, госпожа.

– Я убью его, – голос девушки стал г ромче, обрел яростный оттенок. – Убью!

– Вы когда-нибудь убивали, госпожа?

– Нет…

– Тогда не убьете и сейчас. Это страшный грех – убивать. Он оставляет огромные дыры в душе, их не залатать ничем.

– А ты убивал?

– Да, госпожа. – Лицо Тутмеса исказилось, постарело вдруг на десяток лет. – Не будем об этом…

– Что будет дальше?

– Дальше? – Тутмес покачал головой. – Никто не знает, что будет дальше. Многие думают, что знают свое будущее, но это лишь обман. Иллюзии людей – сильных и слабых.

– А ты какой – сильный или слабый?

– Я слаб, госпожа. Я ничтожен. И хозяин слаб, как бы высоко не ставил себя. А вот вы, госпожа, можете стать сильной. Очень сильной. Если выживете.

– Ты говорил, что у меня нет шансов.

– Есть. Теперь, может быть, есть. Вы сильнее, чем мне показалось сначала.

– И что же мне делать?

– Ничего. Закройте глаза и слушайте шум леса. Рокот ветвей в вышине, песни лягушек, разговоры птиц, крики обезьян, шорох листвы под ногами… Песня леса скажет вам о многом.

– Здесь нет леса. Нет ничего, кроме уродливого камня.

– Закройте глаза, госпожа.

Веки Лины медленно опустились, голова откинулась на спинку кресла.

– Вы слышите, госпожа?

– Да… Откуда это, Тутмес?

– Это лес, госпожа. Лес, из которого мы вышли. Лес всегда в нас. Он живет там, внутри.

– Что мне делать, Тутмес?

– Слушайте лес, госпожа. Может быть, он спасет вас.

– Поговорил с ней, Тутмес? – спросил Виктор.

– Да. Она снова спит. Юная госпожа спит и ей снится лес.

– Какое впечатление она производит?

– Хорошее. Очень хорошее. Вы нашли прекрасный материал, хозяин.

– Как ты думаешь, сегодня вечером удастся приступить ко второму этапу?

– Нет, хозяин, простите. Сегодня – нет. Пусть отдохнет до завтра.

– Лжешь, – Виктор помрачнел. – Ты пытаешься затянуть дело. Я ждал так долго, а теперь опять сплошные задержки…

– Это действительно хороший материал, хозяин. Лина – редкостно чистая особь. Если вы поспешите, то убьете ее. И тогда вам придется снова лететь на Землю, все затянется еще дольше…

– Ладно. Черт… – Виктор стукнул кулаком по колену. – Завтра, завтра. Пойдем, – он порывисто поднялся на ноги. – Покажи, кто живет в восьмом блоке. Мы так и не добрались до них.

Десять биообразцов, обитающих в контейнерах восьмого блока, ввели Виктора в состояние эйфории. Он причмокивал, щелкал пальцами и улыбался. Одиннадцатый образец вогнал его в состояние недоуменного ступора.

– Это что за дрянь? – спросил Виктор.

В небольшом герметичном аквариуме, скромно притулившемся в углу, в зеленоватой жидкой среде извивался бледный плоский глист, сантиметров тридцати длиной.

– Platella turionana, – тихо сказал Тутмес. – Ленточный червь. Уникальный экземпляр.

– Эта тварь со Станса?

– Да, хозяин.

– Откуда она взялась? Я не заказывал такого. Меня не интересуют плоские черви.

– Вы не заказывали его, хозяин. Червь был внутри пальцеглаза.

– Так-так, – произнес Виктор, медленно мрачнея лицом. – И что ты хочешь сказать? Что притащил сюда, на мой астероид, пальцеглаза, зараженного вонючими глистами? Кажется, я дал тебе достаточно денег, чтобы ты отобрал лучшие биообразцы. Лучшие. Самые лучшие!!! Я ведь так говорил, да?! Или у меня, старого маразматика, отшибло память?!

– Простите, хозяин… – Тутмес молниеносно согнулся в поклоне – низком, почти до пола. – Так получилось. Внутри пальцеглаза была эта штука…

– Только и слышу от тебя: «Простите, хозяин!» – завопил Виктор. – На каждом шагу! Ты вытворяешь черт знает что, а я должен все тебе прощать, да?

– Простите, простите великодушно…

Виктор схватил Тутмеса за плечи, дернул вверх, выпрямил, яростно уставился в полузажмуренные, дрожащие черные глаза. Потом с наслаждением въехал коленом в солнечное сплетение чертового африканца. Тутмес захрипел, сложился пополам. Виктор не дал ему упасть. Выпрямил снова, подтащил к стене, прислонил и отпустил тормоза. Его сухие, немолодые, но еще крепкие кулаки начали лупить в шоколадное лицо как в боксерскую грушу – раз за разом, с глухим стуком. После пятого или шестого удара Тутмес рухнул на пол и закрыл голову руками. Виктор добавил пару пинков по ребрам и неожиданно успокоился. Стоял, тяжело дышал, смотрел на разбитые костяшки своих пальцев. Давно ему не было так хорошо.

– Эй, ты, вставай.

Тутмес уперся ладонями в пол, медленно приподнялся, кровь текла из его носа двумя яркими ручейками.

– Давай, давай, шевелись. Хватит притворяться.

– Простите, хозяин…

– Вставай, дрянь. Прощаю. Но учти – в следующий раз наказание будет более справедливым.

– Спасибо, хозяин. Спасибо…

Господи, ну и компания подобралась… Виктор с трудом удержался, чтоб не плюнуть под ноги. Гонористая девчонка с отвертками в пальцах и черный бесхребетный слизняк, бывший убийца, ныне биотехник. Какие люди окружали его там, на Земле… Настоящие люди. Он бросил их, перечеркнул все, что было – плохое и хорошее.

Неужели вся его жизнь прошла только для того, чтобы очутиться на обломке камня в двухстах миллионах километров от земли?

Виктор глубоко вдохнул, тряхнул головой, губы его растянулись в тонкой усмешке.

Жизнь не прошла. Это только начало его жизни, его истории. Все начнется здесь. Уже началось.

– Ну давай, рассказывай, что за глиста плавает там в аквариуме, – сказал он. – Я понял – она была в кишках пальцеглаза. Как она очутилась в этой чертовой емкости?

Тутмес уже сидел на корточках, прислонившись спиной к стене, размазывал красную юшку по лицу.

– Пальцеглаз отрыгнул ее, хозяин. Просто отрыгнул. Уже год назад. Я пришел утром – а она лежит на полу, рядом с ним. Я посмотрел в определителе стансовских животных. Это Platella turionana – паразит пальцеглазов и многих других хищных, уникальный экземпляр…

– Я уже усвоил, что это плателла. Почему ты не выкинул ее сразу к чертовой матери?

– Не догадался… Подумал, что она может пригодится…

– Выкинь ее немедленно. Нечего ей тут делать. Понял?

– Да, хозяин.

Виктор подошел к аквариуму, наклонился над ним. Плоское, молочно-белое тело червя медленно колыхалось в густой жидкости. Головной конец червя с крючьями-челюстями намертво вцепился в патрубок, идущий от стенки инкубатора. На самом деле паразит, что-то вроде бычьего цепня.

Почему не вода, почему гель? Ах да, – червь не свободноживущий, кишечный паразит, положена специфическая среда для содержания. Не дешевая среда, само собой.

– Ты заказал среду и инкубатор, Тутмес? – спросил Виктор.

– Да, хозяин.

– Почему этот заказ прошел мимо меня?

– Так получилось. Было очень много дел, я не успел вас известить. Простите, хозяин…

Итак, что мы имеем? Тутмес заказал соответствующую среду, перенес червя в отдельный инкубатор, создал червю идеальные условия. Тутмес знает свое дело, что и говорить. По морде парень получил справедливо, но еще один, бесплатно доставшийся стансовский ксенобионт – не то, чем стоит разбрасываться.

– Знаешь что, – сказал Виктор Тутмесу, – оставь его пока здесь. Пусть поживет. Будет время – покопаемся в его хромосомах. Может, на самом деле пригодится…