Книга: Меняя лица
Назад: 25 ПЕРЕПЛЫТЬ ОЗЕРО ХАННА-ЛЕЙК
Дальше: 27 СДЕЛАТЬ ТАТУИРОВКУ

26
ИЗОБРЕСТИ МАШИНУ ВРЕМЕНИ

22 ноября 2003
Милая Марли!
Я никогда не писал тебе записок, ведь так? А ты знала, что Эмброуз в выпускном классе обменивался любовными посланиями с Ритой Мардсен, а потом узнал, что их писала вовсе не Рита? Это была Ферн Тейлор, рыжая девчонка, которая тусуется с сыном нашего тренера, Бейли.
Когда все только начиналось, Поли посоветовал Эмброузу цитировать стихи. Но потом, мне кажется, Эмброуз и сам втянулся. Ему нравилась эта переписка, пока Рита не бросила его, признавшись, что все это время он общался с Ферн. Эмброуз тогда очень разозлился. Мы дразнили его до самого выпускного. Представь себе Эмброуза с Ферн! Забавно, правда? Хотя он так не считает. Он до сих пор притихает, когда мы упоминаем ее. Кстати, все это наводит меня на мысль, что у меня всегда были проблемы с коммуникацией. Но как же далеко некоторые готовы зайти, чтобы порадовать другого парой строк. Вот сегодня мы охраняли военнопленных, которых скоро должны вывезти из Багдада. Иногда мы ждем по нескольку недель, пока для них появятся места. Так эти иракцы, чтобы общаться друг с другом, делают глину, смешивая чай с грязью и песком, потом пишут записки на обрывках салфетки или ткани, кладут их в глиняные шарики (мы называем их чайными камнями) и высушивают. А когда наши не смотрят, оставляют шарики в разных тайниках.
Я вдруг задумался: а что бы я написал тебе, будь у меня лишь обрывок бумаги? «Я люблю тебя» — слишком банально. Но это так. Я люблю тебя и малыша Джесси, хоть я его еще и не видел. Не могу дождаться, когда наконец вернусь домой. Я постараюсь стать лучше. Кажется, мне есть к чему стремиться.
Вот твое первое любовное письмо. Надеюсь, оно тебе понравится. Грант исправил в нем ошибки. Хорошо иметь умных друзей.
С любовью, Джесси
* * *
Эмброуз стоял у дома Ферн и гадал, как бы попасть внутрь. Можно бросить камешек в ее окно. Можно спеть серенаду, разбудив при этом всех соседей… и ее родителей, что не входило в его планы. А добраться до Ферн очень хотелось. Было уже за полночь, но ночные смены в пекарне порядком подпортили режим сна Эмброуза. Он не мог ложиться вовремя, даже когда не работал. Он в принципе плохо спал, вернувшись из Ирака. Врач сказала, что кошмары — это нормально, что у него посттравматическое стрессовое расстройство. Еще бы, Шерлок. Но сегодня ему не давало спать именно желание увидеть Ферн. Она попрощалась с ним и повезла Бейли домой всего несколько часов назад. Всего несколько часов, но он уже соскучился.
Он достал телефон — гораздо более практичный способ коммуникации, чем швыряние камней или подражание Ромео.
«Не спишь?» — отправил он сообщение, надеясь, что телефон Ферн лежит рядом с ее кроватью. Всего двадцать секунд спустя его мобильный завибрировал. «Не сплю». — «Можно тебя увидеть?» — «Да, где ты?» — «Снаружи». — «У моего дома?» — «Да. Страшно? Думал забраться к тебе в окно, но монстры обычно появляются из-под кровати или из шкафа». Теперь ему было гораздо проще шутить о своем лице, с Ферн легко. Она не ответила на последнее сообщение; в ее комнате зажегся свет. Прошло несколько минут. Она там наряжается? Может, спала без одежды. Черт. И почему он не полез в окно?
Но вот Ферн высунулась из окна и, хихикая, поманила Эмброуза к себе. Забравшись в комнату, он нащупал ногами пол и выпрямился. Одеяло было отброшено, постель примята. Ферн привстала на цыпочки, словно была несказанно рада встрече, и ее волосы — багряные завитки — игриво рассыпались по плечам. Они плясали вокруг ярко-оранжевого топа, который она надела вместе с шортами дико неподходящего цвета, отчего стала похожа на полураздетого клоуна. Правда, от клоунов у Эмброуза никогда не захватывало дух. Так почему же сейчас не хватало воздуха и так сильно хотелось обнять ее? Он притянул Ферн к себе.
— Я всегда мечтала, чтобы красивый парень забрался ко мне, в окно, — довольно прошептала Ферн, утыкаясь в его плечо и обнимая в ответ так крепко, словно не могла поверить, что он настоящий.
— Бейли сказал мне, — отозвался Эмброуз.
— Что? Вот предатель! Он нарушил кодекс лучшего друга — правило о неразглашении тайных фантазий! Теперь мне стыдно!
Ферн вздохнула, но в ее голосе не было и тени стыда. Снова встав на цыпочки, она поцеловала Эмброуза в шею и в подбородок — выше не доставала.
— Ты мог бы войти через дверь, — промурлыкала она после недолгого молчания.
— Мне показалось, что уже слишком поздно. А я хотел увидеть тебя.
— Ты ведь уже видел меня сегодня. На озере. Я даже сгорела на солнце, могу доказать.
— Я хотел увидеть тебя еще раз, — прошептал Эмброуз. — Не мог ждать до утра.
Ферн зарделась. Она ведь тоже хотела быть с ним каждую минуту. Так приятно было осознать, что это чувство взаимно!
— Ты, наверное, устал, — как всегда, заботливо сказала Ферн, подвела его к кровати и заставила сесть.
— Из-за ночных смен я не сплю, даже когда не работаю, — признался Эмброуз. Он не стал упоминать о кошмарах. Чуть погодя добавил: — Поделишься еще какими-нибудь фантазиями, пока я здесь? Может, привяжешь меня к кровати?
Ферн хихикнула:
— Эмброуз Янг. В моей постели. Не думаю, что мои фантазии могут зайти еще дальше.
Он ласково смотрел на Ферн, изучая ее черты в слабом свете ночника.
— Почему ты всегда называешь меня полным именем? Постоянно говоришь: Эмброуз Янг.
Ферн на мгновение задумалась, прикрыв глаза, пока он нежно рисовал пальцами круги на ее спине.
— Для меня ты всегда был Эмброузом Янгом… не Эмброузом, не Броузом, не Броузи. Эмброуз Янг. Как какая-нибудь суперзвезда или актер. Я не называю Тома Круза только по имени. Он всегда для меня Том Круз. Уилл Смит, Брюс Уиллис. Для меня ты из той же компании.
И снова этот образ Геракла. Ферн смотрела на него так, будто он мог убивать драконов и бороться со львами. Даже теперь, когда от его славы не осталось и следа.
— Почему родители назвали тебя так? — тихо спросила она, будто убаюканная его прикосновениями.
— Это имя моего родного отца. Мать думала, что так ему будет до меня хоть какое-то дело.
— Который работал моделью? — затаив дыхание, спросила Ферн.
Эмброуз вздохнул:
— Да. Он был моделью. Моя мать так и не забыла его, хотя у нее был Эллиот, который боготворил ее и готов был ради нее на все. Он даже женился, когда она вынашивала меня. Даже позволил ей назвать меня именем мужчины из рекламы нижнего белья.
Ферн усмехнулась:
— Тебя, я гляжу, это не беспокоит.
— Нет. Благодаря матери у меня есть Эллиот. Он лучший отец, какого только можно желать.
— Поэтому ты остался, когда она уехала?
— Я люблю маму, но она заблудилась по жизни. Я не хотел пропасть вместе с ней. А такие люди, как Эллиот, никогда не пропадут. Даже если мир пошатнется, Эллиот знает свое место в нем. С ним я всегда чувствовал себя в безопасности…
Тут Эмброуз вдруг понял, что Ферн была чем-то похожа на Эллиота — такая же основательная, спокойная, немного замкнутая.
— А мне дали имя в честь девочки из книги «Паутина Шарлотты». Помнишь эту историю? Маленькая девочка Ферн спасла от смерти крошку-поросенка. Бейли говорил, что меня следовало назвать Уилбур, я ведь сама была щуплой, как тот поросенок. Он даже звал меня так, когда хотел подразнить. А я сказала маме, что меня нужно было назвать Шарлоттой, как паучиху. Мне нравилось это имя. И Шарлотта была доброй и мудрой. К тому же так звали главную героиню одного из моих любимых романов.
— У Гранта была корова по кличке Шарлотта. Мне больше нравится имя Ферн.
Она улыбнулась:
— А Бейли назвали в честь Джорджа Бейли из «Этой прекрасной жизни». Энджи обожает этот фильм. Ты должен как-нибудь послушать пародию Бейли на Джимми Стюарта. Это уморительно.
— Кстати, об именах и романтических историях. Бейли сказал мне, что ты пишешь под псевдонимом. Меня терзает любопытство.
Ферн громко застонала и погрозила кулаком в сторону дома Бейли:
— Будь проклят твой длинный язык, Бейли Шин. — Она с опаской посмотрела на Эмброуза. — Ты решишь, что я какая-нибудь маньячка. Но запомни: я придумала это альтер эго, когда мне было шестнадцать, а тогда я и правда была чуточку не в себе… Ладно, сейчас я тоже одержима.
— Чем? — не понял Эмброуз.
— Тобой…
Ферн уткнулась лбом ему в грудь, произнося это, но Эмброуз все равно услышал ее глухой ответ. Он рассмеялся и приподнял ее подбородок, чтобы видеть лицо:
— Я все еще не понимаю, какое отношение это имеет к твоему псевдониму.
Ферн вздохнула:
— Эмбер Роуз.
— Эмброуз?
— Нет, Эмбер Роуз!
— Эмбер Роуз? — пробормотал Эмброуз.
— Да, — тихо-тихо ответила Ферн.
Он долго смеялся, а когда успокоился, прижал Ферн к подушкам и нежно поцеловал. Сейчас он не был настойчивым: боялся к чему-либо ее принуждать, куда-то спешить. Но Ферн сама подалась ему навстречу, забираясь маленькими ладошками под ткань футболки. Он застонал; ему, конечно, хотелось большего. Ферн стянула с него майку: ей тоже не терпелось стать ближе, еще ближе. От ее запаха, дыхания и прикосновений нежных губ Эмброуз терял голову. Но тут он довольно сильно ударился затылком об изголовье кровати — и распаленный рассудок чуть прояснился. Он встал и поднял футболку с пола.
— Я должен идти, Ферн. Не хочу, чтобы твои отец застал меня в постели дочери полуголым. Он меня убьет. А твой дядя ему охотно поможет. Знаешь, я по-прежнему боюсь тренера Шина, хоть я теперь и в два раза больше него.
Ферн что-то пробормотала, явно протестуя, потянулась к нему и схватила за ремень. Эмброуз рассмеялся и, покачнувшись, оперся рукой о стену. При этом случайно задел канцелярскую кнопку, и та упала куда-то за кровать. Эмброуз подхватил слетевший листок бумаги и взглянул на него. Невольно он начал читать быстрее, чем задумался, дозволено ли ему это.
Если мы — создания Божьих рук,
Он смеялся, нас всех творя?
Над ушами, которым неведом звук,
Над глазами, что смотрят зря?
Над ногами, что сделать не могут шаг
И не смогут уже вовек?
Завиток кудрей — это чей-то знак?
Где тут Бог, а где человек?

Если он придумал меня такой,
Он обязан держат ответ.
Для чего был вылеплен облик мой —
Или смысла в нем вовсе нет?
Я — досадный сбой, череда помех;
На беду, зеркала не врут.
Если это кара за прежний грех,
Почему я не помню суд?

Неужели скульптор наш близорук,
Или эти догадки зря?
Если мы — создания Божьих рук,
Он смеялся, меня творя?..

Эмброуз перечитал строки со странной дрожью. Это было чувство, что его… понимают. Стихи отражали его собственные переживания. Он даже не подозревал, что Ферн чувствует то же. Сердце сжалось.
— Эмброуз?
— Что это, Ферн? — прошептал он, протягивая ей листок.
Она посмотрела на него смущенно, неуверенно.
— Это я написала. Давно.
— Когда?
— После выпускного. Помнишь тот вечер? Я пришла с Бейли, и он втайне от меня попросил вас всех со мной потанцевать. Один из самых неловких моментов в моей жизни, но он хотел как лучше. — Тень улыбки скользнула по губам Ферн.
Эмброуз помнил. Ферн тогда была очень милой — почти красивой, и это смутило его. Он не пригласил ее на танец. А потом и вовсе ушел.
— Я обидел тебя, да?
Ферн пожала худенькими плечами и улыбнулась, но улыбка вышла неубедительной, а в глазах блеснули слезы. Даже спустя три года эти воспоминания причиняют ей боль.
— Я обидел тебя, — повторил он с искренним раскаянием.
Ферн дотронулась до его изуродованной шрамами щеки:
— Ты просто не видел меня, вот и все.
— Я был слеп. — Он накрутил на палец локон, упавший ей на бровь.
— Вообще-то… ты вроде как сейчас слеп, — осторожно пошутила Ферн, пытаясь сгладить неловкость. — Может, поэтому я тебе и нравлюсь.
В чем-то она была права. Он наполовину ослеп, но, вопреки этому, а может, и благодаря, многие вещи стал видеть гораздо отчетливее.
Назад: 25 ПЕРЕПЛЫТЬ ОЗЕРО ХАННА-ЛЕЙК
Дальше: 27 СДЕЛАТЬ ТАТУИРОВКУ