13

Лондон, 2017

Клара все еще думала о Томе, когда позвонил Мак и сообщил, что он в пути. Она ждала его у окна, вспоминая проницательный взгляд Тома, от которого ей стало неуютно, и возникшее между ними непривычное напряжение в воздухе, когда они стояли в коридоре. Как Клара ни старалась, она не могла разобраться в Томе. Он был соткан из противоречий. Клара отметила во время их последней встречи, что в его глазах периодически мелькало сочувствие, но при этом оставалась непонятная сдержанность, ей показалось, что он внимательно изучал ее. Мак упоминал, как Том будучи подростком буквально слетел с катушек, но ей сложно было представить, что Том мог выпустить ситуацию из-под контроля или почувствовать себя уязвимым и потерянным. А еще Том держал родителей на расстоянии, такого рода амбивалентность в отношениях с ними граничила с надменностью, которая выглядела особенно жестоко после всего, что им уже пришлось пережить. С другой стороны, он действительно беспокоился о Кларе, даже проделал не самый близкий путь, чтобы навестить ее и убедиться в том, что с ней все в порядке. Это совершенно сбивало с толку.

Сквозь окно было видно прохладное желтоватое небо, простирающееся над Хокстон-сквер. В дальнем углу площади нарисовалась группа ультрамодной молодежи в состоянии радостного возбуждения. Они продефилировали мимо старичка, мучительно медленно бредущего по тротуару – его склоненный подбородок почти касался груди, на пальце болтался синий полиэтиленовый пакет, – пока, наконец, он не скрылся из виду в одном из переулков, где его поглотил муниципальный дом, запрятанный подальше от оживленных баров и ресторанов.

Развернувшись, Клара оглядела комнату, кавардак вокруг напомнил ей о том дне, когда они с Люком въехали сюда – в состоянии радостного возбуждения они распаковывали вещи и строили планы на выходные по проведению вечеринки в честь новоселья. Клара чувствовала себя счастливой, представляя их житье-бытье и то, как она каждое утро будет просыпаться рядом с Люком.

Ее взгляд блуждал по разгромленной квартире: здесь были вещи, которые они вдвоем выбирали, начиная с первого дня их совместной жизни, собирая всякую всячину по барахолкам и лавкам старьевщиков, медленно и любовно превращая небольшое современное пространство с белеными стенами в то, что она по-настоящему впервые могла назвать своим домом.

Ее мысли прервал звонок домофона. Через несколько минут Мак, стоя посреди квартиры, с тревогой окинул взглядом учиненный в ней беспорядок.

– А что полиция? – спросил он. – Я хочу сказать… они это как-то связывают с исчезновением Люка, не так ли?

– Может, да, а, может, и нет, никаких комментариев по этому поводу. Я думаю, кто бы там ни был… Они что-то определенно здесь искали.

– Какого хрена им тут было надо? – Он поднял с пола разбитую пепельницу и уставился на нее. – Господи, Клара, а если бы ты находилась дома? Тебе здесь больше нельзя оставаться. – Он обеспокоено посмотрел на нее. – Собирайся и поехали ко мне.

Клара вспомнила о найденных ею фотографиях и поспешила за ними.

– Вот, – сказала она, внимательно следя за тем, как Мак достает снимки из конверта и смотрит на незнакомое лицо девушки.

– Кто это? – спросил он.

Клара взглянула на него с подозрением.

– Не знаешь, правда?

– Правда, никогда раньше не видел. Почему спрашиваешь?

– Я бы сказала навскидку, что Люк и ее трахал втайне от меня, – проговорила она горько. – Они были спрятаны в офисном шкафчике.

– Невозможно, Клара, – абсолютно уверенно ответил Мак. – Люк не скрыл бы от меня, и тебе это известно. Он говорил только о Сади.

– Ну, Люк обманщик, верно? – спокойно сказала она. Он врал мне, и, возможно, тебе тоже. – Клара забрала фотографии и со злостью засунула их обратно в конверт. – Вероятно, любовался на них втихаря пока меня не было дома. Черт возьми! – Клара нервно хохотнула. – Становится все интереснее, что скажешь? О чем мне еще предстоит узнать? О припрятанной где-нибудь тайной жене? О паре детишек?

Они помолчали. Потом Мак, озираясь по сторонам, сказал смущенно:

– Может, пойдем отсюда? У меня от этого места мурашки по коже.

Пока Клара в спальне запихивала вещи в сумку, зазвонил телефон.

– Констебль Мансфилд, – представилась офицер, когда Клара ответила. – Вы не могли бы зайти к нам в участок? Как вам известно, сегодня во второй половине дня состоится пресс-конференция. Вы нам очень поможете, если тоже скажете несколько слов.

Ее сердце ушло в пятки.

– Не знаю, смогу ли я …

– Не буду настаивать, Клара, – сказала Мансфилд. – Но такого рода обращение имеет больше смысла, когда в нем участвуют семья и близкие.

– Но… разве его родители не более…

– К сожалению, они отказались. Понятно, им не до этого.

– Ясно… – Клара подумала о Роуз и Оливере, о страданиях, которые выпали сейчас на их долю, потом ее мысли обратились к брошенному фургону, сиденью, заляпанному омерзительными пятнами крови. – К которому часу мне подойти? – спросила она, глядя на Мака.

На пути в полицейский участок Клара мимоходом спросила:

– Что ты думаешь о Томе, Мак?

Мак удивленно посмотрел на нее.

– О Томе? Почему ты спрашиваешь?

Она пожала плечами.

– Просто так. Он заходил сегодня ко мне, вот и все. Сказал, что встречался в городе с клиентами и решил заодно проведать меня. Ты же знаешь его давным-давно, что ты про него скажешь?

Мак нахмурился.

– Странно, я полагал, что все его клиенты живут неподалеку. – Он немного подумал. – Я бы сказал, что Том немного зажат, своего рода одиночка, но он неплохой парень. Помню, Люк рассказывал мне, что они в детстве были близки, но…

– Да ну? – Ее любопытство вдруг вспыхнуло с новой силой. – Мне никогда не казалось, что они особо близки.

Раньше Клара об этом не задумывалась, у нее не было брата или сестры, и, соответственно, – никакого опыта в общении с ними. Она списывала существующую между Люком и Томом отстраненность на разницу в возрасте в пять лет, привычку Тома снисходительно относиться к младшему брату или несхожесть характеров.

– Да, – продолжил Мак. – Люк упоминал, что они трое были довольно близки, пока Эмили не ушла. Понятия не имею, что произошло. После ее исчезновения Том, как я уже говорил, порвал с семьей, а Люк и его родители полностью замкнулись друг на друге. Может, это в какой-то мере послужило толчком к разрыву. – Мак посмотрел на Клару. – Мне всегда казалось, что вся эта ситуация удручает Люка, думаю, чем старше он становился, тем больше нуждался в брате, но Том и знать ни о чем не желал.

Клара задумалась. Наверное, очень обидно быть отвергнутым старшим братом, особенно когда в раннем возрасте уже потерял единственную сестру. Она вдруг осознала, что Люк никогда не поднимал тему их отношений с Томом, а ей и в голову не проходило спросить его. Кларе стало неуютно при мысли, что, возможно, она далеко не все знает о своем парне и о той боли, которую он прячет за веселой улыбкой.

Когда Клара и Мак добрались до полицейского участка, она отметила витающее в воздухе чувство важности и значимости происходящего. Появилось несколько новых офицеров – сотрудников отдела по особо опасным преступлениям: офицер по связям с семьей, пресс-секретарь полиции, а также Джудит Картер, главный инспектор сыскной полиции, дама плотного телосложения с суровым взглядом, которая представилась Кларе старшим офицером, ведущим расследование, и пока они говорили, Андерсон из почтения держался чуть поодаль. Все офицеры, с которыми знакомилась Клара, были настроены дружелюбно, подбадривали ее и благодарили за помощь, но она все равно пребывала в состоянии растерянности. К ее всегдашнему стремлению протягивать руку помощи, стараться поступать правильно, примешался страх все испортить, в то время как на кон поставлена жизнь Люка – от этого беспокойства что-то тяжелое сдавливало грудь и сердце начало бешено колотиться.

Вскоре Клару проводили в боковую комнату, где Андерсон и пресс-секретарь полиции терпеливо повторили несколько раз текст ее заявления и, прежде чем она успела опомниться, быстро провели в большое помещение, приладили микрофон и направили к столу для пресс-конференции, позади которого красовался голубой экран с эмблемой Службы столичной полиции по центру. Клару посадили между главным инспектором мадам Картер и сержантом Андерсоном, под прицелом телекамер море глаз устремилось в ее сторону. Мак стоял в стороне и пока Клара произносила прямо в камеры свою часть, она старалась мысленно представить его подбадривающий взгляд. Но несмотря на твердое решение держать себя в руках, каким-то образом заставить незнакомого человека проявить сочувствие и помочь, прекратить этот ужасный кошмар и вернуть Люка живым и невредимым, Клара говорила спотыкаясь на каждом слове, при этом так сильно сжимая кулаки, что, казалось, костяшки вот-вот порвут кожу на пальцах.

Позже, когда эта пытка наконец закончилась и за ними захлопнулись двери полицейского управления, они внимательно посмотрели друг на друга и Клару проняла такая сильная дрожь, что Маку пришлось сделать шаг в ее сторону и изо всех сил сжать ей руки.

– Мне так жаль, Клара, – с горечью сказал он. – Мне чертовски жаль, что тебе нужно всем этим заниматься.

Она оцепенело уставилась на него.

– Мак, я бы ни за что не справилась, если бы не ты.

Мак ее обнял, крепко обхватив руками, и когда они отстранились друг от друга, он глубоко выдохнул.

– Давай, – сказал он, – свалим отсюда побыстрее и хорошенько выпьем.

Вечером сюжет показали в национальных новостях. Клара сидела на диване в квартире Мака, без аппетита накручивая на вилку пасту, которую он для нее приготовил, как вдруг на большом экране телевизора возникло лицо Люка. Она нервно вскрикнула, заставив Мака примчаться с кухни, и дальше они вместе смотрели новости в полной тишине.

«Родные и близкие беспокоятся за жизнь пропавшего жителя Лондона, Люка Лоусона», – произнес диктор. На экране появилась фотография Люка, сделанная Кларой год назад в баре на Кингс-Кросс, где они праздновали его двадцать девятый день рождения, и на секунду она мысленно вернулась в тот вечер, когда пробовала шоты с текилой и хохотала на весь бар завидев, как все посетители неожиданно подняли бокалы за здоровье Люка. Сейчас он улыбался Кларе с экрана телевизора и его невинные глаза светились от радости.

Потом в кадре возник Андерсон, выступавший перед телекамерами с сообщением о последних известных передвижениях Люка до того момента, как камеры видеонаблюдения зафиксировали его выходившим из офиса. Клара следила за знакомой фигурой в джинсовой куртке, направлявшейся легкой непринужденной походкой в сторону Дак-Лейн. Когда запись остановилась и появился стоп-кадр с брошенным синим фургоном, Клара с тревогой уставилась в экран. Что за унылое, богом забытое место: неужели Люк действительно был там? Просто невероятно! Затем крупным планом показали самые жуткие кадры – автомобильное сиденье с пятнами крови.

Наконец, пришел черед Клары. Зажатая между Андерсоном и главным инспектором, мадам Картер, Клара, бледная как мел, сдавленным голосом зачитывала текст с листа бумаги, дрожавшего у нее в руке. «Мой бойфренд Люк – добрый и любящий человек», – начала она. «Мы все – семья, друзья – невероятно по нему скучаем. Очень просим откликнуться всех, кто может сообщить какую-либо информацию о нем. Мы не видели Люка четыре дня… и мы хотим вернуть его…» Пока Клара говорила, внизу экрана бегущей строкой высвечивался номер для связи. Когда она замолчала, камера приблизила ее лицо, задержавшись на текущих по щекам слезах. В завершение главный инспектор сыскной полиции сказала несколько слов и камера переключилась обратно на студию, где новостного диктора вскоре сменил ведущий прогноза погоды, который, стоя перед картой Великобритании, возвестил о кучево-дождевых облаках.

Два дня Мак с Кларой пряталась в его берлоге на Холлоуэй-роуд, с тревогой ожидая новостей, вели однообразное существование, прерываемое лишь прогулками вокруг Хайбери-Филдс, где они бесцельно бродили под апрельским небом, вдыхая влажный и теплый воздух. На третий день они присели за столик в местном пабе и с несчастным видом уставились в свои пивные бокалы.

– Тебе разве не надо работать? – спросила Клара Мака, которую внезапно осенило, что он вопреки обыкновению перестал исчезать по ночам с фотоаппаратом.

– Решил немного отдохнуть, – ответил он. – Думаю, в этом преимущество фриланса. – Мак посмотрел на нее. – А ты? На сколько взяла отгул?

– На пару недель. На работе сказали, что я могу еще присоединить несколько дней за счет отпуска.

Он кивнул и каждый из них мысленно задал себе один и тот же вопрос, ответ на который был им неизвестен: сколько еще понадобится времени, чтобы этот кошмар навсегда исчез из их жизни?

Понимая, что нельзя дольше откладывать общение с родителями, она позвонила им в Португалию, сглаживая, насколько возможно в разговоре, всю серьезность положения: отчасти из ставшего привычным желания оберегать их от неприятностей, отчасти стараясь предотвратить прилет родителей к ней – она не была уверена, что, помимо прочего, перенесет еще и это.

– Нет, нет, – успокаивала она, – вы ничего не сможете сделать. Полиция с этим разбирается. Уверена, скоро мы услышим хорошие новости. Со мной все в порядке. Честно, мам, все о’кей. Мак и Зои позаботятся обо мне. Позвоню сразу, как станет что-нибудь известно.

Разговор с Андерсоном не прибавил хорошего настроения. Полиции не удалось идентифицировать отпечатки пальцев, найденные у нее в квартире, а соседка с верхнего этажа, которую, как оказалось, зовут Элисон Фурнье, двадцативосьмилетняя айтишница из Лидса, обнаружилась в доме своей двоюродной сестры в Мидлсексе, куда она уехала за день до незаконного вторжения. Андерсон отметил, что у них «нет оснований подозревать ее в причастности к этому делу».

– Но… а как же толстовка?

– Мы убедились в том, что она принадлежит мисс Фурнье.

– И что дальше? – спросила Клара с отчаянием.

– Мы делаем все, что в наших силах, – ответил Андерсон. – Клара, мы все проверяем самым тщательным образом и сделаем все возможное, чтобы докопаться до истины. Я сразу свяжусь с вами, как что-либо прояснится.

– Ну да, – сказала она тихо. – О’кей.

Как только Клара отложила телефон, она встретилась взглядом с Маком, и он покачал головой в знак молчаливой поддержки.

– Восьмой день, – сказала она беспомощно. – Чертов восьмой день с момента, как пропал Люк. Четыре дня, как они нашли фургон. Они не могут предъявить ничего вразумительного в ответ на обращение, Люк исчез с концами. Как такое возможно? Как кто-то может просто растворится в воздухе? – В отчаянии она повысила голос. – Неужели все кончено, Мак? Они, наверное, сдались и мы никогда больше не увидим Люка? Его родителям не суждено снова с ним встретиться?

– Никто не сдался, Клара, – сказал Мак твердо. – Они прекрасно осознают, что делают. Мы должны доверять им в этом вопросе.

– Я чувствую, что совершенно бесполезна.

Они сидели и прислушивались к шуму транспорта в час пик, гвалту из ларька с кебабами, расположенного прямо под их окнами. Через стенку доносился звук работающего телевизора соседей, аплодисменты и закадровый смех. День перетекал в ночь, но никто из них не пошевелился, чтобы включить свет, густая мгла расползлась по углам комнаты.

– Тот, кто отправлял Люку письма, хорошо его знал, – сказала Клара. – Этот человек был близок с Люком на каком-то этапе и затаил на него злобу.

Мак нахмурился.

– Да, но полиция уже наверняка всех проверила.

Она нетерпеливо кивнула.

– Возможно, но они сказали, что не нашли ничего подозрительного.

– И..?

– Ну, не знаю… мы могли бы сами начать расследование. Нам на двоих известно достаточно о его подружках, коллегах, соседях по квартире и прочих знакомых за многие годы. Предположим, полицейские упустили что-нибудь из виду?

– Хммм… – усомнился Мак.

– Допустим, это так. Вы вместе ходили в школу, а мы оба знаем кого-то из его университетских друзей, и также тех, с кем он делил квартиру в прошлом, бывших коллег, которых он упоминал. Я уверена, стоит нам начать копать… возможно, полицейские и пропустили что-то. К тому же никто не знает Люка лучше нас; мы бы скорее сообразили что к чему, если, предположим, кто-нибудь пожаловался на его поведение в прошлом, или если бы кто-то сказал прямо противоположное тому, что нам известно от Люка. По меньшей мере, будем заняты делом. У меня такое ощущение, что мы здесь потихоньку сходим с ума.

Мак закусил губы.

– Точно.

– Ты же мне поможешь? – Она умоляюще смотрела на него до тех пор, пока он не вздохнул.

– О’кей. Если тебе так спокойней – тогда, конечно.

Клара улыбнулась.

– Хорошо. Прежде всего давай составим список. Бывшие подружки из школы и универа, соседки по квартире, знакомые и женщины-коллеги, с кем он работал до того, как начать карьеру в Бриндл. Включим в него всех, кого он мог настроить против себя, а также тех, кому известно о людях, с которыми Люк был в ссоре. – Она достала телефон. – Тащи ноутбук. Начнем с Фейсбука.

Следующий час они провели в сосредоточенном молчании, сидя бок о бок друг с другом. Работа шла небыстро: Джейд, сестра бывшей подружки Люка, поддерживала отношения с его университетским приятелем Майлсом. Эндрю, работавший когда-то вместе с Люком в цифровом издательстве до его перехода на Бриндл, значился на Фейсбуке в друзьях дамы из этого издательства, которая, в свою очередь, продолжала общаться с парой других женщин-коллег. Несмотря на трудность задачи, к Кларе впервые за много дней вернулось чувство целеустремленности, список женщин потихоньку разрастался.

– Как бы это не было пустой тратой времени, – озабоченно сказал Мак.

– Не останавливайся, – ответила она, все еще пристально глядя в телефон. – Для начала – неплохо.

Они уже готовы были прерваться, как вдруг Клара заметила значок нового сообщения на своей странице в Фейсбуке. Она недоуменно поморщилась, увидев, что отправитель называл себя «Разваляха». Клара открыла сообщение и волосы на затылке у нее буквально встали дыбом.

– О господи! – вскрикнула она.

Мак с беспокойством посмотрел на нее.

– Что? Что случилось?

Клара протянула ему свой телефон. Сообщение было отправлено с закрытого аккаунта, фотография в профиле отсутствовала. Мак прочитал его вслух. «Клара! Видела тебя в новостях. Я сестра Люка, Эмили Лоусон. Не сообщай моей семье о том, что я вышла с тобой на связь – это очень важно. Не говори полиции. Мы можем встретиться?»

Ошеломленный Мак разинул рот.

– Быть не может! – сказал он, переводя взгляд с телефона на Клару и обратно. – Исключено, что это она…

– Не знаю… то есть…

Они уставились друг на друга.

– Почему она называет себя «Разваляха»? – спросил Мак.

Клару осенило:

– Так это же из книги! Книги Люка, которую ему передала Эмили прежде, чем уйти. Не помнишь? Т. С. Элиота, о кошках.

Мак помотал головой.

– Правда?

– Да! – Зрачки Клары расширились от радостного возбуждения. – Надпись на обратной стороне титульной страницы: «Шаро… что-то там, от Разваляхи. Люблю тебя, мелкий». Это она! Кому еще могло такое в голову прийти? – Она вскочила, испытывая одновременно ликование и шок. – Черт возьми, Мак! Проклятье!

– За все эти годы он мог не раз показать книгу сотне людей, – сказал Мак. – Любой придурок в состоянии отправить такое сообщение. Псих, посмотревший новости и решивший, что они только воду мутят. Возможно, это чья-то больная шутка. Серьезно, Клара, я бы не стал…

– Допустим, это Эмили, – продолжала настаивать Клара. – Никому ведь неизвестно, что с ней случилось. Она пропала в эпоху до интернета, не то, чтобы это моментально стало всеобщим достоянием.

– К чему тогда разводить драму, «без полиции»… «не говори родителям»? Смахивает на шпионский роман, не находишь?

Но Клару было не остановить.

– Слушай, – нетерпеливо сказала она, – мы не знаем, почему Эмили ушла и что потом делала. Но, черт подери, Мак, если это и вправду она? Прознала, что брат исчез и решила помочь? Только представь, что Эмили вернется в семью из-за всего этого кошмара!

– А если это тот шизанутый психопат, сталкер, который преследовал Люка и похитил его? – Мак не унимался. – Чей-то поганый трюк?

Клара вновь посмотрела на экран телефона.

– Что ж, еще одна причина встретиться с ней, – сказала она спокойно и после минутного раздумья начала печатать ответ.