Мэдди

2001

Застекленный балкон квартиры моего дома в центре Софии выходил на север, и с него открывался вид на серые дома, стоявшие в окружении зеленых деревьев. На каждом балконе виднелись грязно-белые косые лепестки спутниковых тарелок. Подобно лианам, с грязных бетонных фасадов свисали кабели. Крыши ощетинились антеннами. Прямо подо мной виднелась унылая детская площадка, отгороженная железным забором, защищавшим детей от бродячих собак, которые, разинув пасти и тяжело дыша, глядели на них так, словно дети были потенциальным обедом.

Однако от вида, открывающегося передо мной до самого горизонта, у меня просто захватывало дух. В перерыве между написанием статей я смотрела на высившуюся вдали гору. По склону Витоши до самого зеленого луга спускались затейливые виллы с красными черепичными крышами. По опыту многих горных прогулок я знала, что в это время года такие луга сплошь усеяны горными цветами.

Я чувствовала себя довольной. За месяц мне удалось выполнить четверть общего объема работы. Она оказалась проще, чем я думала. У меня даже было время на то, чтобы съездить к Джо. «И к Иэну», – прошептал внутренний голос. Я попыталась не обращать на него внимания, однако мое воображение всегда было мучительно живым. Я представила, как они сталкиваются в «Ирландском пабе» и Иэн покупает ей выпивку. Как она благодарно его обнимает. Возможно, они даже поцелуются. Ночи становились жарче, так что Джоанна всегда ходила с голыми руками. Если Иэн коснется ее, то он наверняка коснется ее теплой кожи.

За недели, прошедшие с момента моего отъезда, напряжение между мусульманскими мятежниками и македонской армией возросло еще сильнее. Взрывы гремели уже в центре города, а не только в горных деревнях. Мои родители заставили меня пообещать, что я не буду ездить к Джоанне. Однако они находятся далеко и все равно никогда об этом не узнают. А я в любом случае больше не могла этого выносить. Я должна была поехать туда.

* * *

Сказать, что пограничники были озадачены моими постоянными визитами в самое пекло, – это не сказать ничего.

– А сейчас-то вам в Македонию зачем? – сердито спросил меня пузатый офицер, расстегивая мой рюкзак и роясь в его карманах. – Зачем вы постоянно сюда ездите? Вы разве не знаете, что здесь небезопасно?

Я уже привыкла к долгим и утомительным досмотрам на границе, однако эта поездка была самой худшей. Если раньше таможенники искали контрабандный алкоголь, сигареты и топливо, то теперь они ожидали чего-то гораздо более устрашающего, вроде ближневосточного оружия, предназначавшегося для лагерей мусульманских мятежников.

Обычно я ехала из Болгарии под аккомпанемент щебетания женщин-контрабандисток, возивших купленные на черном рынке духи, сигареты и бюстгальтеры. Однако в этот раз в автобусе не было ни одной из этих накрашенных сплетниц с мелированными волосами и подведенными бровями. В нем были лишь я и несколько молодых мужчин с бегающими глазами, в вылинявших от постоянной стирки спортивных костюмах.

Пузатый дал мой паспорт своему тощему коллеге с пустыми глазами, который пролистал страницы с македонскими, болгарскими, турецкими и греческими штампами. Пожав плечами, он насмешливо ухмыльнулся и вернул паспорт пузатому.

– Много ми харесва Македония, – громко сказала я, чувствуя себя глупо, поскольку вокруг были лишь дымящиеся кучи мусора да стая ронявших с черных зубов слюни голодных бродячих собак. – Мне очень нравится Македония.

Прищурившись, пузатый кивнул. Посасывая то и дело выглядывавший из его рта леденец, он окинул меня взглядом.

– Где вы останавливаетесь?

– В Скопье. У друга.

– Хорошего друга?

– Да, – ответила я, вернув ему похабную ухмылку. – У очень хорошего.

– А-а-а, – протянул он, закатывая глаза, пожимая плечами и словно говоря: «Почему сразу было не сказать мне об этом балканском любовнике, чтобы избежать всех этих расспросов?» – Тогда ладно.

Он подмигнул мне.

* * *

У вокзала я взяла такси до центра и встретила Джо после ее традиционного вечернего заплыва в городском бассейне.

Мы пошли поужинать в пиццерию «Мария», расположенную на главной площади Скопье. Лучшего места для того, чтобы наблюдать за людьми, сложно было и представить. Мы с Джо обычно заказывали на двоих салат, пиццу, бутылку вина и ее любимый десерт – блинчики с клубникой и сметаной, но без орехов, на которые у нее была аллергия. Сумма в нашем чеке редко превышала пятнадцать долларов, так что мы начали терять интерес к готовке дома.

Оторвав взгляд от меню, я увидела, что у нашего стола стоят Иэн и Питер.

– Не ожидал вас здесь увидеть! – произнес Питер, бывший самым милым из телохранителей; кудрявый, как мальчишка из шведской деревни, он обожал своих оставшихся на родине жену и маленькую дочку.

Иэну, казалось, было слегка неуютно. Пробормотав приветствие, я попыталась улыбнуться. Мое сердце бешено колотилось, и я не решалась произнести больше ни слова. Джоанна тоже была необычно притихшей. Наконец Питер спросил:

– Можно к вам присоединиться?

– Да, разумеется, – ответила Джоанна с таким сарказмом в голосе, словно была членом британской королевской семьи.

Иэн нахмурился, однако Питер жизнерадостно отодвинул стул и уселся на него.

– Саймон тоже скоро к нам присоединится, – лучезарно произнес он. – Вы ведь знаете Саймона?

– Да, знаю, – коротко, но вежливо ответила Джоанна.

– Что ж! – Иэн неуклюже подвинул свой стул поближе к Питеру. – Нам сказали, что в этом месте отличная еда и официантки в очень коротких юбках.

Джоанна уставилась на него.

– Однако я сомневаюсь, что вас, леди, сегодня привлекло сюда именно это, – добавил Иэн.

– Нам нравятся здешние туалеты, – невозмутимо произнесла Джоанна.

Иэн кивнул.

– Слышал, в них нет ни пятнышка.

Взглянув под стол, я увидела, что одну из ног Джоанны свело судорогой и она теперь ее разрабатывала. Я взволнованно коснулась ее колена.

– Я в порядке, – скривилась она и начала массировать икру одной рукой.

В тот самый момент в зале появился лысый здоровяк Саймон. Выкрикнув приветствие, он первым делом заказал на всех бутылку водки.

* * *

Через два часа я выбралась из такси, переполненного сверх установленной правилами дорожного движения нормы, в котором ехала вместе с Джо, Саймоном, Питером, Иэном и Ниной, одной из официанток пиццерии «Мария». Мы приехали в клуб «Помада». За то время, пока мы ехали от ресторана до дискотеки, я узнала несколько интересных вещей. У Саймона на внутренней стороне нижней губы была татуировка с символом инь и ян. Я никогда бы не подумала, что сделать татуировку в таком месте вообще возможно. Питер же до прихода в армию был парикмахером. Наконец, на Нине были надеты трусики из искусственной кожи без промежности, которыми она весьма гордилась.

Нина провела нас ко входу для особо важных гостей, где, заплатив в македонской валюте сумму, эквивалентную нескольким долларам, мы смогли попасть внутрь, не отстаивая в очереди местных у бархатной веревки, тянувшейся вдоль замусоренной улицы, по которой сновали тени и, разумеется, собаки. Подобное особое отношение не осталось незамеченным, и самый здоровый из троицы крепких парней в футболках с логотипами фирмы «Дизель», потертых джинсах и цепями на шее начал с сильным акцентом кричать нам вслед: «Убирайтесь, гребаные янки, убирайтесь на хрен! Вам здесь не рады!»

Нина показала ему средний палец.

– Не обращайте на него внимания, – сказала она нам. – Давайте же, идемте.

Клуб оказался чем-то вроде Ибицы для бедных, с подиумами, балкончиками, клетками и психоделическими мультиками, проецирующимися на стены с помощью старого проектора и производящими еще более сюрреалистическое впечатление из-за вспышек лазеров и стробоскопов. Джо указала на двух увлеченно беседовавших у барной стойки мужчин.

– Это Стоян! – заорала она, пытаясь перекричать музыку.

Проследив направление жеста Джо, я увидела ее водителя. Я узнала его по длинному пальто из черной кожи, которое он, казалось, вообще не снимал. Джо похлопала меня по плечу.

– Пойду поздороваюсь.

Нина присоединилась к двум своим выплясывавшим на подиуме подругам. Танцуя, она то и дело демонстрировала свое необычное белье. Я направилась к бару.

Иэн с Питером не дали мне самой заплатить за свою выпивку.

– За наш счет, Мэдди! – воскликнул Питер, подмигнув. – Сегодня это будет водка с «Ред Буллом».

Ди-джей начал вплетать в игравшую композицию аккорды трека «Storm Animal» немецкой транс-группы «Storm», и мы с Иэном и Питером направились к танцполу. Через несколько секунд к нам присоединилась и Джо, начав подпрыгивать на месте как заведенная. Оставив парней, мы скакали по подиуму так, словно были там только вдвоем, и нам было плевать, что мы могли выглядеть как сумасшедшие или как шалавы. Страна, из который мы приехали, не находилась на грани войны. У нас были деньги и паспорта, позволявшие нам отправиться куда угодно. Нас захлестывали глубокие и при этом невероятно поверхностные чувства. Мы могли делать все, что хотели, то, на что никто другой не решился бы, и мы гордились этим, как настоящие сучки. Неудивительно, что все нас ненавидели, а мы любили друг друга.

Через полчаса мы обнаружили Иэна, Питера и Саймона за угловым столиком. Наши мокрые от пота волосы липли к лицам и шеям. Жадно поглощая воду из бутылок, мы плюхнулись на свободные стулья.

Первой это заметила Джо.

– Что, к чертям, случилось?

Теперь я тоже видела, что нос Саймона распух, а нижняя часть его лица была красноватой от вытертой крови. У Иэна была разбита губа.

– Не о чем волноваться! – громко выкрикнул Саймон своим грохочущим басом.

– Небольшие разногласия! – проорал Иэн.

– Эти двое решили перекинуться парой слов с той троицей, – сказал Питер, глядя на нас своими широко распахнутыми голубыми глазами. Он был явно огорчен.

Саймон наклонился вперед.

– Они нас оскорбили. Подумали, что мы янки! Черта с два. Надо было их поправить.

– Нет-нет-нет, – произнес Иэн. – Все было совсем по-другому.

– И как же? – спросила я.

– Неважно, – ответил Иэн.

Саймон расхохотался.

– Они обзывали вас всякими словами!

– Что?! – вскинулась наконец Джоанна. – Кого?! Нас?!

– Тсссс, – зашипел Иэн. – Саймон, это неважно.

– Как они нас называли? – настаивала Джоанна.

– Американскими шлюхами, – ответил Питер, и, клянусь, мне показалось, что его голос дрогнул. – Иэн схватил одного из них за грудки. А второй пошел на меня с ножом!

Питер указал в сторону стола. И действительно на нем лежал средних размеров нож с деревянной рукоятью, который я до этого момента не замечала.

– Драку затеяли Иэн с Саймоном, а с ножом поперли на меня, – обиженно продолжал Питер. – На меня!

– Он бы тебе все равно ничего не сделал, Питер, – сказал Иэн, смеясь. – Он махал ножом вот так.

Взяв нож, Иэн скорчил глупую рожу и начал карикатурно им фехтовать. Саймон вновь расхохотался.

– У вас ведь нет детей, да? – презрительно произнес Питер, скрестив руки на груди. – Это не смешно.

– Да ладно, тебе, Питер, – ответил Саймон. – Возможно, ты просто выбрал не ту профессию.

– А где они теперь? – спросила я, оторвав взгляд от ножа и посмотрев на толпу в переполненном зале.

– Вероятно, отправились домой, – сказал Саймон. – Им не понравилось, что мы забрали у них их ковырялку.

Они с Иэном снова начали ржать. Питер встал и пошел прочь.

– Вы, парни, просто мудачье, – сказала Джо. – Так подставили Питера ради того, чтобы «защитить нашу честь». Это было тупо.

– Видишь, Иэн? – произнес Саймон. – Вот поэтому-то рыцарей и не осталось.

– Джоанна, – сказал Иэн, – они не представляли опасности, понимаешь? Парень с ножом даже не знал, как им пользоваться. Его нужно держать вот так, – он наклонил нож таким образом, чтобы лезвие было под углом, – если ты хочешь, чтобы лезвие прошло между ребер и пробило легкие. А этот парень хотел продырявить нашего хорошенького Питера Пэна, как школьник карандашом.

– Боже, да ты просто гребаный извращенец! – заорал Саймон, и они оба едва не попадали со стульев.

– Кретины, – презрительно сказала Джо. – Психи.

– А у нас и справка есть, – любезно произнес Иэн, приходя в себя.

– Угу, – протянула Джо. – Везет же некоторым.

– Серьезно. Врач сказал мне, что я сумасшедший. Армейский психолог.

Скрестив руки на груди, он многозначительно взглянул на Джо.

– Ух ты! – иронично восхитилась она.

– Честно.

– Да верю я, верю! – ответила Джо так, словно говорила с ребенком.

– Хочешь послушать мою историю, Мэдди?

– Давай, – сказала я, пододвигая свой стул поближе, чтобы новая песня не мешала мне слышать его голос. Ее басы не были настолько оглушительными, как у предыдущей, однако она все равно была слишком громкой.

– Меня отобрали в качестве одного из шести телохранителей, которые должны были отправиться в Уганду охранять британского посла Эдварда Дэвиса.

– Самого Эдварда Дэвиса! – с шутливой торжественностью произнес Саймон. – О-ля-ля!

– Да уж. Я очень этого хотел. Я прошел предварительную подготовку, после которой членов нашей команды должен был проверить психолог. Проверить и вынести вердикт относительно нашей пригодности. Он раздал нам тесты. «Вы когда-нибудь мочились в постель?» «Боитесь ли вы темноты?» «Читали ли вы “Алису в Стране чудес”»? И попросил написать сочинение о своей семье. Затем появился доктор и произнес: «Я хотел бы побеседовать с капралом Уилсоном». «У-у-у-у», – отозвались мои сослуживцы.

Иэн продолжал свой рассказ:

– Доктор был очень любезен. «Вашими ответами я доволен, – сказал он. – Однако мне хотелось бы поговорить о вашей семье. Как я понял, вы – младший ребенок из десяти. Недавно ученые провели исследование на шимпанзе. У доминантного самца и доминантной самки есть детеныш. Они любят его и играют с ним. Затем появляется еще один. Он уже не получает столько любви и внимания. Когда у них рождается самый младший детеныш, он их вообще не интересует. Они позволяют другим шимпанзе издеваться над ним и бить его. Происходило ли подобное с вами как с самым младшим?»

Внезапно Иэн вскочил на ноги, и я инстинктивно отпрянула назад. Мой взгляд вновь упал на все так же лежавший на столе нож, и мне стало некомфортно. Занеся кулак словно для удара, Иэн произнес:

– На что я ответил: «Вы что, хотите сказать, что моя мать – треклятая шимпанзе? Считаете, что я – социопат, потому что мама меня любила недостаточно сильно? Моя мама любила меня, ясно вам? Хотите увидеть с моей стороны социопатическое поведение? Так я вам его устрою, если вы скажете еще хоть слово о моей маме! Там, откуда я родом, о женщинах так не говорят!»

Переведя дух, я покосилась на Джоанну, которая смотрела на него с такой неприкрытой ненавистью, что я ощутила внезапную нервозность. Во время моего последнего визита они обнимались и смеялись. Было очевидно, что между ними явно произошел какой-то разлад.

Однако лицо Иэна уже успело приобрести свой обычный цвет. Мило улыбнувшись, он сел и начал поигрывать ножом левой рукой, потягивая в то же время свою водку, смешанную с «Ред Буллом». Это выглядело почти изысканно.

– Наглый ублюдок. Этому придурку было под девяносто, и он верил всему, что читал. Гребаный псих. Надеюсь, он уже сыграл в ящик.

Джоанна на него даже не смотрела. Развалившись на своем металлическом стуле, она перебирала браслеты у себя на запястье. И когда она успела стать такой задумчивой? Джоанна выглядела подобно свернувшейся кольцами маленькой, красивой и смертельно ядовитой змейке. А ее глаза… Их миндалевидная форма воистину придавала ей вид рептилии.

Я разом почувствовала себя очень несчастной. Мы были так близки. Знали друг о друге все. Но теперь мне начинало казаться, что это осталось в прошлом.

Джоанна сидела уставившись на стол и в то же время слегка закатив глаза. Я, ссутулившись, выглядела опечаленной безо всякой на то причины. Окровавленных мужчин распирало от самодовольства.

А затем Джоанна пришла в себя. Встав, она произнесла:

– Пойду потанцую.

Она явно не звала меня с собой.

Так она и танцевала в одиночестве, а все остальные на нее смотрели.