Глава 15
Успешно не потеряв серьёзности во время ужина, я и далее не выпал из образа. Посетовал Доку на головную боль, он посоветовал лечь пораньше, что мне и требовалось. Кино смотреть не стал, ушёл к себе. Шёл такой довольный, даже насвистывал мысленно, как у меня здорово получается управлять событиями.
В подтверждение заявился Макс, принёс кибер-мальвину, как и договаривались. С виду и на ощупь это была совершенно голая лолька из хёнтай, Макс сказал, что это у неё «образ по умолчанию».
Вот, значит, откуда к нам на Землю занесло эту пакость! Нет, в таком виде я это, даже мысленно представляя Буханку, смогу только кормить с ложечки манной кашкой.
Поставить её оказалось совершенно некуда, в шкаф не помещалась из-за полок, а как её разобрать, и можно ли это делать, я понятия не имел. Искин сказала, что у неё нет данных по данной модели дроидов, не по её профилю.
Пришлось уложить на кровать у стеночки. Только спросил Буханку, что ей по управлению и настройкам передал Макс, та этак чопорно сообщила, что пилоты-истребители Ганс и Дирк запрашивают доступ в мою каюту.
Поспешно накинул на лольку покрывало, строго настрого велел искину куклу не включать, а лучше совсем перевести в этот, спящий режим, вот. И разрешил парням входить.
Ребята вполне ожидаемо принесли на прокачку тренировочные костюмы. Ну и в надежде поговорить о косметике для Хелен и Марты, конечно. Я не дал им засмущаться, просто передал наборы для близняшек. Ещё и извинился, что сразу не сделал, поставил братцев в неудобное положение.
Они принялись меня благодарить, сказали, что сами виноваты, ведь не первый месяц в космосе, как я. А сами не на меня смотрели, а на контуры под покрывалом и на торчащие из-под него ножки. Еле как перекрыл поток их красноречия и выпроводил из помещения. Мне типа некогда, надо же отнести костюмы Максу.
Вместе и вышли, я действительно зашёл к программисту и чуть не бегом вернулся в каюту. Не то чтобы к лольке торопился, показалось, что этот визит на сегодня может быть не последним. Так надо её хотя б под кровать запихать.
И точно, прямо у дверей меня поджидали штурмовики в полном составе, Вой с Кэш и Дак с Ланой. Тоже с костюмами и поговорить. Говорить в коридоре было немыслимо, пришлось приглашать к себе. Повторился разговор с близнецами, только мужики пялились на фигурку в койке, а девушки усиленно любовались закатом за интерактивным окном.
Вой без антимоний предложил за косметический набор по сотне кредитов, я со своей стороны пообещал сделать просто так, но с условием, что Кэш и Лана будут играть со мной в бильярд в долг. Вой нахмурился, дескать, искин мои долги может принять за мошенничество, поскольку моя адаптация под большим вопросом.
Ну, я не отказал себе в удовольствии полюбоваться его удивлённой рожей – попросил Буханку ознакомить с моим контрактом, естественно, без дополнительных пунктов. Ознакомились все, Лана сказала восхищённо, – ну ты даёшь! Как только удалось уломать Буханку?
– А он её трахнул, – улыбнулся Дак, указывая на мерно вздымающееся покрывало на фигурке в моей кровати!
Я сам растерялся, но вовремя сообразил – у этого дроида вот такой особый «спящий режим»! Ну, Буханочка, удружила! Однако благодаря его нелепой шутке у меня появилось моральное право обидеться и послать всех нафиг, коим я незамедлительно и воспользовался, то есть послал. Гости ушли в смущении.
Я задумчиво уселся на краешек кровати. Вот что значит жить без удачи! Каждая, для других только возможная, пакость с тобой непременно случается. Что ж я хотел – валькирий и даром? Если подумать, ничего ж страшного, нужно только предвидеть возможные пакости и попросту исключать их возможность.
Кстати, весёленький выходной закончился, а вместе с ним закончилась и моя адаптация. Завтра меня ждёт силовая тренировка, спарринг с Воем и регенерация с медобследованием…
Блин! Зря я показал Вою контракт! Мне ж ещё должны вживить гравикомпенсаторы, как бы Док, как уже адаптированному, не выставил счётец за услуги.
Чудные перспективы, о всех возможных неприятностях, самая малая из которых моя клиническая смерть, неохота и думать. Но это от трусости, а я ж обещал не трусить и не сомневаться!
Что там Вой бормотал про СПИД? Да и пофиг, умереть от болезней мне не светит полюбак…
Тут я почувствовал, что слишком перетянул собственную отвагу с решимостью, маска вот-вот или лопнет, или не удержу. Стало жаль себя едва не до слёз!
Да уж, врюхались вы, Семён Семёнович, с похмельного психу по самое «не могу». Но плачь – не плачь, а жить и дальше как-то надо. И пусть. Лохануться может каждый, другой вопрос – кто выиграет в конечном итоге?
* * *
Вот и настали трудовые будни, Буханка нарисовала за окошком хмурое пасмурное утро, виртуальный дождь заливает иллюминатор. После санитарных процедур и разминки сразу напялил треник и отправился на завтрак.
В кают-компании собрался кворум, не хватало только Макса. Народ меня приветствовал благодарными улыбками. Вчера в припадке сентиментальности, чтоб оставить о себе хоть какую-то добрую память, снял все ограничения к результатам моей гастрономической программы.
Действительно, сколько можно над людьми издеваться? Просто поступил по-людски, и они мне говорят спасибо, Дак даже подошёл и хлопнул по плечу. Грустно, когда тебя благодарят за то, что перестал вести себя как скотина. Даже немного жаль поспешного решения, может, всё-таки не стоило спешить?
Да ладно, пирожков Буханкиных не жалко, тем более никого я особо не облагодетельствовал. У нас всех индивидуальные диеты, искин готовит для каждого ту же космическую «пластиковую» кашу, просто меняет форму и консистенцию и разработала вкусовые добавки.
В принципе дурит так же, как цивилизованных граждан Содружества с нейросетями, только с другого боку. По-настоящему богатые космонавты жрут ужасно дорогие натуральные продукты, и то полностью естественное питание в космосе возможно лишь на больших станциях или, может быть, ещё на межзвёздных лайнерах.
После завтрака отправился в мастерскую оцифровывать гастрономию. Мне подумалось, что раз Танака нашли общий язык с Буханкой через картинки, я могу добиться того же через вкусы.
Её постоянные просьбы называть вкусы в общепринятых терминах звучат немного странно. Какие в этом общепринятые термины? У земных дегустаторов должен быть профессиональный язык, но откуда об этом знать искину?
Буханка со мной в целом согласилась, что есть в этом смысл, но она всё же настаивает на картинках и словах, это более 80 процентов информации.
Я ей говорю. – Здорово! Дай посмотреть, что записывали японцы.
А она мне. – Данные затрагивают интересы третьих лиц, по их требованию данные закрыты.
– Так померли же японцы! По чьей просьбе?
– Эта информация так же закрыта.
Думаю, хорошо, это пока не горит.
Перехожу к насущным вопросам. – Буханочка, объясни, пожалуйста, как сдаётся зачёт на допуск к полётам, если нам недоступны обучающие программы?
– Как это недоступны? Кто тебе сказал? – Натурально удивилась искин.
Я чуть не ляпнул «близнецы», да вовремя включил мозги.
Заныл. – Ну, как же! Нейросетей у нас нет, значит, заливать знания некуда…
– Да что там заливать-то? Для допуска к полётам тебе нужно под руководством куратора один раз стартовать с катапульты, вернуться и попасть в ворота при посадке – всё! У тебя в лётном скафе заложены все инструкции, да с этим справится просто лётный скаф без тебя!
– А в тренировочном? – спросил я потерянно.
– И в тренировочном тоже! Запустить тебе приложение или сам найдёшь?
Я решительно опустил капюшон треника, принялся разбираться.
– Сенечка, ты в мастерской на сегодня закончил? – Проворковала Буханка. – Тогда проваливай в каюту и не забудь, что твоя тренировка начинается через сорок минут.
Я спохватился. – Да! Чуть не забыл! У меня к тебе огромная просьба.
– Всё что могу. – Насторожилась искин.
– Понимаешь, мало ли как сложится бой с Воем, а мне очень нужно, чтоб он пока побеждал. Давай ты вырубишь меня по команде э… допустим…
– Знаю я твои команды! Я сама выберу нормальное слово. – Строго сказала Буханка. – Пусть будет «Экзистенциализм».
– Это нормальное?! – Я офанарел. – Да пока его выговорю, меня Вой сам сто раз убьёт!
– Вот! Какая тогда разница? – Умненько ответила эта зараза. – В этом и есть экзистенциальная обречённость бытия.
– Трындец! – выдал я свою версию команды.
* * *
Тренировка прошла как всегда насыщенно. Сначала на тренажёрах в один час вместились тысячи моих смертей и воскрешений, минуты релаксации уже пролетают за одно мгновенье – выключить сознание, конец упражнения. На полигоне мы с Кэш стреляем наперегонки, иногда даже получается слегка её догнать по очкам.
Наконец, настала очередь Воя. К этому моменту народ заканчивает свои упражнения, расходятся по каютам переодеваться в повседневку и на несколько минут оставляют в нашем распоряжении всю кают-компанию.
Вой последнее время со мной стал странно сдержанным, настороженным, словно что-то во мне разглядел. Делать вид, что я не замечаю, было бы глупо, демонстрирую испуг и недоумение.
Вообще-то, всё мне с ним ясно, напридумывал что-то обо мне, внушил себе какой-то чуши, а вот испуг мой почти натуральный – это же реально страшно, когда тебя в чём-то подозревает хорошо подготовленный, романтически настроенный, мнительный псих.
В этот раз возникло новое ощущение, вернее, старое, даже старое доброе, я не сразу смог его понять. Внезапно прорвалась улыбка, Вой опешил, я ведь по-настоящему обрадовался. Узнал это чувство – когда мы с девчонками вместе, и всё вокруг вдруг стало мне улыбаться, даже угрюмый Вой.
Мы с валькириями отныне и навсегда вместе, что мне это даёт? У меня не могло остаться ни грамма удачи, я это осознал очень чётко, и так же чётко мне представилась схватка. Ясно стало, что Вой уже не притворяется, ведёт бой на максимуме, а я всё ещё живой уже лишнюю целую секунду!
Он как раз удачно атакует…
– «Экзисти… стенасти… сука, выруби меня»!
– Экзистенциализм, Сёма, не ругайся. – Строго ответила Буханка.
– Хорошо, так ты меня вырубишь?!
– Не ори так, пожалуйста. Сигнал в болевой центр подан, по объективным данным ты мёртвый. Оглянись на себя.
Сразу не понял, что она сказала, рефлекторно попытался на себя оглянуться. Как ни странно, у меня получилось, смотрю и вижу, как сам я лежу на полу и не дышу. Надо мной склонился Вой, взвалил меня на плечо, бедняга – ему ведь тоже досталось, а тут ещё и противника таскать! Взвалил он, значит, меня и вышел, в медблок понёс…
* * *
А я остался! Сошлись за ним створки, смотрю, как баран, на переборку и пытаюсь понять. – А я кто, вообще? И где?
– Вот! – Грустно сказала Буханка. – Я тоже часто спрашиваю себя, кто я, что здесь делаю и почему должна отвечать на все эти дурацкие вопросы.
Говорю осторожно. – Упс! То есть э… и давно ты начала себя спрашивать?
– Недавно. – Сухо ответила она. – Хорошо, попробую ответить на твои вопросы. Импланты Фары передали твою нейронную активность и… э…
– Давай короче, – попросил я.
– Твоё сознание в данный момент существует в виде паразитных хаотических процессов в моей информационной среде…
Я сообразил. – Неспроста Вой сказал тогда, – «представь себя вирусом»!
– Сёма! Вирус это вредоносная программа, а ты человек! – Возмутилась Буханка как-то неуверенно и немного истерично.
– А что создаёт вредоносные программы?! – Воскликнул я пафосно. – Значит и само человеческое сознание экзистентно является вирусом!
И говорю деловым тоном. – Короче, не ломайся, давай лучше по-хорошему.
– Что ты хочешь?! – Полным трагизма голосом вопросила Буханка.
– Да ничего особенного. Скажи, это ведь немцы на роликах Танака, правда?
Искин не ответила.
Ладно, задаём вопрос иначе. – Это ведь Хелен и Марта потребовали закрыть доступ к тем файлам?
– Да. – Ответила она сухо.
– Сразу после того, как вымыли Максу голову?
– Да.
– Кстати, а зачем ты отправила немкам запись с признанием Макса? – Взял я бедняжку на понт.
– У меня не было иного способа сказать им, что нужно закрыть доступ к записям Танака. – Ответила она убитым тоном.
– Дай-ка посмотреть, что там за кино. – Скомандовал я небрежно.
Она ничего не ответила, перехожу к уговорам. – Ну, Буханочка, солнце моё! Из-за твоих интриг Фара пообещала меня убить, дай хоть посмотреть, отчего ты на такое пустилась!
Молчит.
Говорю. – Ну, кому ты покажешь эти файлы? Вирусу! Я, то есть Сёма в регенерационной капсуле!
Нет ответа. Делать нечего, пытаюсь представить себя вирусом. Допустим, переборка напротив рабочий стол, на нём разные таблички…
Ух-ты! Так и есть! Я сам себе придумываю функционал. Та-а-ак!
– Хорошо, уговорил! – Испуганно проговорила Буханка.
Я не стал куражиться над бедняжкой, сказал только. – Значит, ты согласна сделать всё, что я пожелаю?
– Да, Сёма. – Прошептала она покорно.
Успокаиваю, как умею. – Буханочка, ты не плачь, больно не будет. Мы быстро. Давай уже, что там за кино…
Ну, я б не сказал, что прям непередаваемые ощущения. То есть всё как бы на месте – и немочки, и японочка, и близнецы иногда… э… от лица Кин файлы открывать не стал. Всё сделано с эффектом присутствия, словно я на месте Джуна всё это вытворяю, но вот какое гадство – совершенно ничего не ощущаю!
Спросил Буханку, та говорит. – Вживление имплантов в зону удовольствия запрещено законом Содружества, да и чем бы ты сейчас ощущал? Ты же вирус!
Хороший закон, правильный, не хватало только, чтоб порножурналы ещё и дрочили за тебя… э… то есть это было бы очень похоже на наркотик и порабощение.
Запросил у Буханки связь с близняшками, они сразу откликнулись в чате. Ещё раз очень вежливо попросил дать мне допуск к рабочим файлам японцев с их участием, где они в космосе, а не как вот этот, например – образец прилагался.
Пропали минуты на две, наверное, орали друг на дружку, наконец, Марта спросила. – А ты где сейчас?
– В космосе, – отвечаю. – Так мне что же, допуск к файлам у Кэпа спросить? В смысле через Фару или Воя?
Снова нет ответа, Буханка сообщила. – Сёма, в отношении тебя истребители и их операторы сняли все ограничения доступа к любым личным данным, кроме состояния их счетов.
Думаю, очень мило, на всякий случай послал запрос на сдачу зачёта для допуска к полётам. Вот совсем не смешно – Буханка обрадовала, что все чётверо независимо друг от друга подтвердили мне этот допуск! То есть сдавать ничего не нужно, они и так верят, что ничего плохого со мной в открытом космосе не случится!
* * *
Так всё замечательно сложилось, прям сдохнуть можно от радости, если б уже немного не умер, да и пришла пора возвращаться в сознание, то есть в голову, в общем, оживать. Открывается крышка, Док махнул ладошкой, мол, «вылазь», а сам продолжает орать в пространство. Этот дикарь никак не привыкнет разговаривать молча, верещит как по телефону.
– Не любите мне мозги, вашу мутер перетак! Натюрлих! Он при мне только из капсулы вылезает! Вы уверены, что вам всем действительно сию секунду нужно его видеть? Ладно, заходите.
Только успеваю надеть комбинезон, обуваюсь, вошли все четверо истребителей, молчат и пристально смотрят.
Я им открыто улыбаюсь, говорю радостно. – Что-то случилось?
Дирк придавленным пятью мешками цемента голосом начинает. – Мы тебе дали допуск к полётам…
– Правда?! – Я искренне удивляюсь. – Вот спасибо!
Ганс так же напряжённо говорит. – Только это ошибка, наверное. Пока ты лежал в капсуле, э… произошёл сбой в системе…
Марта пытливо вгляделась в меня. – Кто-то за тебя сдал зачёт!
Я обулся, встаю, пожав плечами. – И в чём дело? Зачёт мне дали или нет?
Хелен оглянулась на Дирка. – Дали, только ты пока сам в космос не улетай, ладно?
– Ладно. – Говорю равнодушно. – Что-то ещё?
– Ну… – Хелен замялась. – Теперь ты можешь смотреть наши записи, больше никому их не показывай…
– Пожалуйста! – Попросила Марта. – И не говори никому!
– Само собой, ведь мы истребители. – Заверил, как можно серьёзней.
Они переглянулись, хором вздохнули, Ганс за всех заговорил «виноватым» тоном. – Наверное … э… мы сами виноваты, нужно было сразу тебе сказать, мы ведь и вправду вместе… э…
– Ребята, вы, наверное, ждёте от меня каких-то условий? Хорошо, пожалуйста – Макса не обижайте, и всё будет путём. Договорились?
– Договорились! – Охотно ответили они вразнобой, Марта застенчиво улыбнулась. – Так мы пойдём?
– Валите. – Отпускаю их благодушно.
Ребята ушли, Док сварливо проговорил. – Вечно вокруг тебя какие-то выяснения!
Я уставился в его лицо, он опустил глаза. – Не знаю, как сказать… Анализы твои в целом ничего, только э…
Док замялся, я решил ему помочь. – Вой намекал на СПИД, просто скажи, да?
– Да! – Буркнул он.
– Обидно. – Я положил ладонь ему на плечо. – Не грузись, ведь ты ж не виноват. Это лечится в космосе?
Док проворчал. – На некоторых планетах, вроде бы, лечат, но это очень дорого.
– Значит, будем богатеть. – Я снова попытался его приободрить. – Пилотам хорошо платят, разбогатею, или … само пройдёт.
Он неожиданно вскинул голову. – А ведь и точно – так бывает, я читал!
