Глава 2
Семён.
Сразу в мастерскую я, конечно же, не пошёл, сначала вернулся к себе за шоколадками. По пути в мастерскую удалось совершить маленькое чудо – уговорил Буханку не будить Фару, если ещё спит, не тревожить зря начальницу, просто пустить меня к верстаку.
Ведь я веду уже два исследовательских проекта особой важности, вот! Искин согласилась, предупредив, что до прихода Фары шаг влево или вправо от верстака будет считаться нарушением – вырубит без предупреждения.
Дескать, ей и одного гвоздя в переборку хватило. Была бы бабой – цены бы ей не было! Во всяком случае не нудила бы: «Гвоздя в доме прибить некому»! Вот бы её разум вселить Ирке – фигушки я больше с Земли улечу. Хотя, если честно, окажись сейчас на Земле, вряд ли куда-нибудь полетел бы.
Сижу «вчера», до отбоя то есть, смотрю в окно. Там ночь и звёзды, а в каюте светло, как днём, и ни одна лампочка не горит – от диссонанса аж ностальгия разыгралась, пришлось для успокоения съесть шоколадку с фундуком. Вот с этого я и начал – с лампочек.
Попытался объяснить Буханке, зачем мне очаговые источники света. Потом чуть крышей не поехал, пытаясь понять её возражения и заодно то, как всё освещается сейчас. Еле как уговорил попробовать, мол, это новый опыт в программе исследований эмоций и всего такого.
Саму люстру мы согласовали без дискуссий, ей сразу понравились светильники в моей земной квартирке. С выключателями снова возникло недопонимание.
Почему свет не должен включаться и выключаться автоматически? Или по мысле-приказу? Ну, хотя бы по голосовому приказу! Что за удовольствие в тёмной комнате нашаривать выключатель?
Блин! Да чтоб хоть однажды, проснутся среди ночи! В тёмной комнате! Смотреть в потолок и чувствовать себя таким несчастным и одиноким!
Буханка зависла на две секунды и уточнила потом. – В сортире так же сделаешь?
– В сортире-то зачем? – так далеко моя тоска по Земле не заходила.
– Ну, чтоб смотреть в потолок и чувствовать себя несчастным, – совсем неехидно предположила искин.
Я не нашёлся, что ответить.
– Не хочешь чувствовать себя несчастным в сортире? Ну и ладно, кстати, вот и Фара пришла.
Я обернулся, подхватил шоколадки, сделал всего два шага навстречу, услышав напоследок, – я тебя предупреждала.
Когда сознание вернулось, в нём звучал чудный голосок Фары. – Я тоже прям до обморока рада тебя видеть. Вставай уже.
Она, присев на корточки, трясла меня за плечи. Я открыл глаза и попытался поймать в фокус её лицо. – Привет.
Встряхнув меня хорошенько, отпустила. – Вставай и рассказывай всё по порядку.
Я, крепко приложился затылком о палубу, оттого совсем не спешил подчиняться, – а с какой стати? Ты мне не начальник, штрафы я отработал…
– Пока отработал, – добавила она, недобро прищурившись.
– Только вот, пользуясь служебным положением, угрожать мне не нужно, – закидываю руку за голову. – Я, может, с детства обожаю влажную уборку. Или ты думаешь, что сможешь сделать мне хуже, чем Вой?
– Не я, так девчонки, – угрюмо пообещала она.
– Всё равно потом Док воскресит, – на это Фара ехидно улыбнулась.
Я тут же упредил её сомнения, – воскресит, как надо – я ж обещал кормить кота.
Она отвернулась, надолго замолчав. Мне сразу сделалось неуютно на палубе, я резко сел, взял её за руку. – Ну, ладно, хватит тебе. Спрашивай уже, что тебе рассказать.
Фара, не поворачивая ко мне лица, проговорила. – Зачем ты натравил на Макса своих девчонок?
– Во-первых, они твои, – говорю, как можно спокойнее, – во-вторых, никого я не натравливал.
Фара резко обернулась ко мне. На её ресницах блеснули слёзы, будь я проклят!
Говорю отчётливо. – Буханка, старшему технику полный доступ к моим личным данным.
– С какого момента и до каких пор? – уточнила искин.
– Да всё, что знаешь, ну…, – я вовремя прикусил язык, едва не ляпнув: «… и всегда, наверное».
Фара смотрела на меня во все глаза – блин, ради этого взгляда стоило убить Макса. Да хоть сто Максов!
Я всё-таки нашёл в себе силы на осторожную формулировку. – Расскажи о дырке в стене и о пари с Максом.
Фара, наконец, опустила чудные ресницы, погрузилась в моё тёмное прошлое. Спустя десяток секунд задумчиво выдала первое заключение. – Трындец.
Нет, я уверен, что Фара подумала по-другому, это Буханка набралась от меня сленгового мусора – так и переводит в самой доступной мне форме. Чудесное создание – как бы я без неё всё объяснил этой очаровательной девушке? А так раз, и готово. Я б в неё точно влюбился…
Гм, если б не Фара. Она сама стала рассказывать. – Понимаешь, какая забавная штука. Макс мой подчинённый, и о проблемах с его здоровьем искин мне докладывает сразу. Вызываю его, спрашиваю, что случилось. Не ответил. Буханка так и оповестила: «Отказался отвечать». Мне!
Фара покачала головой, видимо, всё ещё не веря в это. – Спрашиваю валькирий, они мне сразу. – Это не мы!
– Конечно же! Если б они, тушку Макса никакая супер регенерационная капсула б не смогла восстановить. Спрашиваю, кто, – снова отказ в ответе.
– И тогда ты догадалась спросить об этом саму Буханку, – высказываю предположение.
– Скорее, решилась, – Фара грустно улыбнулась, – ведь личное общение закрыто даже от Кэпа с Чифом, а должностные запросы – уже служебная информация.
– Ну и какие «мои девчонки» это сделали? – мне всё ещё непонятно.
– Операторы истребителей Марта и Хелен…
Блин! Для них же японцы – погибшие герои!
– … во время вечернего киносеанса спросили у Макса разрешения навестить его в каюте. – На этот раз она покачала головкой печально, – ну и навестили. Разбили, расцарапали морду, сунули несколько раз головой в воду…
Бедняга Макс!
– … кровь так смывали. Заодно волосы вымыли – теперь он стал похож на человека.
Мы помолчали, она снова горько заговорила. – Самое смешное – ты ни в чём не виноват! Макса никто не заставлял спорить с тобой! И получается, что это кто-то из моих валькирий передал Марте и Хелен его «признание». А может и все передали – просто чтоб самим не убивать. Ради какого чёрта ты всё это устроил?!
– Э… а разве Буханка не сказала? – мне, право, неловко.
– Сказала, конечно, – Фара стала язвительна. – «Мотивация субъекта не формализуется в принятой в цивилизованном обществе системе понятий».
Сразу подумалось. – «Не по понятиям я, значит».
– В общем, Сёма, ты для меня стал проблемой, – заговорила она очень жёстко. – Не вздумай только себе льстить – решить её мне не составит слишком большого труда. И уж поверь – от немедленного решения меня удерживает отнюдь не жалость…
Я отчего-то сразу ей поверил, настолько убедительно у неё получилось.
– … а всего лишь перспектива неприятного объяснения с Кэпом и Чифом, твоему Вою я объяснять и так ничего не обязана. Так что жить тебе, дружок, осталось до выхода Буханки из гипера.
Фара открыто мне улыбнулась! – Тогда я смогу устроить тебе в пространстве приличный несчастный случай. Согласен подождать?
Что мне ещё оставалось? Только пожать плечами.
За то финальная часть отповеди звучала как песня. – Ты же будешь вести себя хорошо, правда? И постарайся всё время быть у меня на глазах, помоги разобраться с твоей мотивацией. Ладно?
Я протянул ей шоколадки. – Вот.
– Что «вот»? – удивлённо склонила она голову к плечу.
– Хотел тебя угостить и попросить об одной вещи…, – она приняла подарок, улыбнувшись краешками губ.
Перехожу от лирики к делу. – Они все с джемом, но, конечно, ненастоящим. В них специальные вещества, придающие вкус, запах и цвет.
– У тебя ж тут, – я взмахом вокруг показал, где, её улыбка стала чуть шире, – есть приборы, чтоб выделить эти вещества?
Фара задумчиво спросила. – Я, кажется, догадываюсь, о чём ты – та странная паста внутри конфеты – джем?
– Ага, – я насторожился.
– А Кэш говорит – начинка, – немного смутилась инопланетянка.
– Начинка – это просто то, что находится внутри. Начинкой могут быть орехи, фрукты, джем…
– Сёма, ты, кажется, не совсем ещё понял, куда попал, – строго сказала Фара, – все эти ваши тонкости важны лишь на вашей отсталой планетке.
У меня натурально отвалилась челюсть.
Фара снисходительно пояснила. – У развитых рас атрофируются второстепенные сенсорные системы. Я, например, тоже человек, но мой мир намного опередил Землю. Для меня все начинки этих конфет на вкус одинаковы. Твёрдые понравились больше – они забавно скрипят на зубах!
Ё-моё, нашу мать, эволюцию! Вот почему Буханка сразу так меня угостила! Так если у этих развитых существ чувствительность слабее нашей, примерно, во столько же раз, во сколько наша слабее чувствительности домашних животных… Бедные пёсики – как они нас выносят?
Моё замешательство Фара поняла по-своему. – Не нужно нас жалеть, Сёма, даже у меня перед тобой преимущества просто колоссальные в сравнении с незначительной потерей чувствительности…
– Мне киску жалко, – я едва не всхлипнул, – котёнок у Дока из-за этого ничего тут не жрёт.
– Котёнок? – личико Фары отразило напряжённую работу мысли.
– Тот зверёк, которого Док забрал после отбоя тревоги!
– А! Ха-ха-ха! Вот кого Кэш имела в виду, говоря о… гм, неважно о ком.
– Ну да, на Воя почти не похож, но дело не в размерах или окраске, а в отношении!
– Это существо значится лабораторным образцом в заявленном Доком эксперименте, – Кэш поджала губки, – какие к нему могут быть отношения?
– В том и суть эксперимента, тебе, наверное, не понять, – искренне жалею эту покалеченную высокоразвитой цивилизацией душу, – у тебя ж никогда не было домашнего животного?
– Чего у меня не было с животным? – слишком спокойно уточнила она прищурившись.
– Не то! Ну, ты не имела…э… то есть не владела животным? – я слегка запутался, судорожно подбирая слова.
– Рабовладение омерзительно, – скривилась девушка.
– Какое рабство? – я растерялся. – А! Это просто так называется по древней традиции, на самом деле это дружба, забота…
– С рабом? – ехидно ухмыльнулась Фара.
– Хрен с тобой, – мне уже надоело, – пусть с рабом.
– Спасибо, Сёма, так мне действительно намного понятнее, – она положила ладошки мне на плечи, заглянула в глаза.
Я тут же по старой памяти прикрыл нос ладонями и немного охренел, услышав. – Вот ты и поможешь мне понять отличие раба от домашнего животного, хорошо?
Я смог лишь промычать сквозь прижатые ладони и самому нечто невразумительное.
– Вот и славно, – обожаю, когда она так улыбается. – Начнём с заботы. Чем у вас обычно кормят котят?
