Минута. Другая. В коридоре послышались шаги — быстрые, будто кто-то бежал к террасе Нильгари. Еще секунда — из темноты проема выскочила человеческая фигура.

Оршава. Женщина перевела дыхание, посмотрела на прижатую к стене Мириэль.

— Где Марк?

— Не знаю! Он выгнал Шел и Кастале! Через подъемный мост прямо в лапы к Дорамон! Останови его, умоляю! Скажи, что я готова его…

Не дослушав, Оршава бросилась в коридор. Мири завопила:

— Стой! Пожалуйста, останови его! Пусть он вернет их! Я изберу его! Только пусть они живут!

Ответом фее стал лишь звук падающих струй Нильгари, приглушенный магической завесой. Оршава умчалась без оглядки. Бесы бы побрали этих магов! Почему они не слышат мыслей, когда это нужнее всего?

Из узкого окна-бойницы, пробитого в скалистой породе горы Тардиль, Марк смотрел на изгнанников, идущих по мосту через ущелье. Вскоре их фигуры растворились в зимних сумерках. Мост поднялся. Но ярость в груди Великого Магистра не улеглась. Проклятие продолжало работать — таким замысловатым путем. Не грубый прямой удар силой — изощренное, но не менее убийственное разрушение.

— Марк, что ты натворил?

Он обернулся. Оршава чаще всех оказывалась рядом, когда он был одержим отдачей. И раздражала сильнее всех. Может, отправить ее вслед за нарушителями?

— Марк, их надо вернуть. Когда ты придешь в себя, не простишь себе. Но будет поздно. Это же твои ученики. Ты в ответе за них.

— Это изменники и нарушители.

— Это маги Ранду! Каждый Ранду на вес золота — не ты ли твердил? Ты своими руками лишил орден двух адептов! Скорее позови их назад, пока Дорамон не заметили их!

— Поздно. Уже заметили. Слышишь отголоски магических ударов? Сейчас с ними будет покончено.

— Послушай, Марк. Иди к Роххи. Иди к кому угодно! Сделай это со мной здесь и сейчас — но приди в себя! Ордену нужен здоровый Великий Магистр. Не безумец.

Он расхохотался сумасшедшим смехом.

— Это ты безумна, моя дорогая Оршава. Ты прекрасно знаешь, что не сможешь забрать у меня отдачу. Но настырно предлагаешь себя. Смирись. Ничего не изменить. Тебе не стать моей любовницей. Двум глупцам не избежать смерти.

— Ты теряешь рассудок, Марк. Я взываю к тебе — к тебе настоящему. Я знаю, ты еще можешь услышать меня. Зло игнов не завладело тобой до конца. Прислушайся к себе. Ты хочешь их смерти? Ты хочешь отдать Дорамон двух Ранду? Молодых, еще не познавших жизни. Сколько радости они могли бы пережить. Сколько пользы принести ордену. Одумайся, Марк, пощади. Не их — себя.

Злобная гримаса перекосила лицо Арелато. На миг Оршаве показалось, что он сейчас выплеснет злобу на нее. Не так, как она хотела, — не в любовном экстазе. В экстазе убийства. А потом его взгляд начал проясняться.

— Оршава… Что я натворил…

— Еще не поздно, Марк…

Он перебил ее, рыкнув:

— Что я натворил? Это вопрос! Отвечай! Я ничего не помню, почему мы здесь?

— Ты выставил Даршелу и Кастале из замка. Дорамон только что засекли их и пытаются убить. Мы можем успеть — у них не осталось сил после дневного нападения. Ребята способны продержаться. Но они тоже истощены, надо спешить.

Марк провел ладонью по влажному и горячему лбу.

— Они истощены… и мы… За мной, Оршава. За ворота. Окружи их щитом. Охвати столько, сколько сможешь, и держи. Не отпускай, что бы ни случилось.

Магическим импульсом он отворил входные врата резиденции Ранду, встроенные прямо в скалистую породу. И взлетел ввысь.

Приземлился на другом краю ущелья, окружавшего замок. В полумиле звенел магический бой. Над горной тропой вспыхивали и гасли огни, подобные полярному сиянию. Марк ринулся вперед, концентрируя силу на ходу.

Магия ускоряла движение. Если бы кто-то видел его бег со стороны, то решил бы, что мчится не человек, а двуногий гепард. За считаные мгновения он врезался в гущу сражения.

Лица и ауры Дорамон, уродливо оскаленные, искаженные магией крови, слились в одно пятно. Он хлестнул по пятну потоком силы, сжатым в гигантский невидимый кнут. Резко крутанулся — хлыст-поток завернулся вокруг него, рассекая пространство, кромсая врагов на куски.

Брызги крови, истошные вопли — Марк не видел и не слышал ничего. Он пробивался к ученикам. Несколько минут назад он обрек их на гибель, а теперь спешил спасти.

Где же они? Марк пытался различить ауры Ранду среди тусклых, удручающих теней Дорамон. Но не чувствовал. Он шел и шел вперед, разрубал воздух и Дорамон магическим хлыстом. И вдруг его ослепила янтарная вспышка.

На долю секунды он замер. Но тут же пришел в себя, бросился на ярко-желтый свет и увидел в его центре Даршелу и Кастале. Они бежали, держась за руки. Янтарная сфера окутывала их и катилась по тропе, как цирковой шар с медвежатами внутри.

Магия, чуждая и Дорамон и Ранду… откуда? Чья? Он не мог определить. Янтарную сферу прорезали черные прожилки. Они расползались, и сияющий шар раскололся на тысячи мерцающих черепков, которые тут же осели на снег и растаяли. Янтарная защита недолго продержалась против черной магии Дорамон.

Парень и девушка остановились, встали спиной друг к другу, готовые отбиваться от врагов. Кровопийцы тут же окружили их. Марк ворвался в их ряды, посылая перед собой сокрушительную ударную волну.

Он разметал Дорамон, набросил на Даршелу и Кастале защитный кокон. Поднял его в небо и взлетел сам. Трое магов поплыли по воздуху к замку. Дорамон — те из них, кто остался в живых, — посылали вверх черные молнии, которые ударялись о кокон Арелато и рассыпались на блеклые искры.

Марк и спасенные изгнанники опустились на широком скалистом выступе у ворот замка. Все это время Оршава держала щит вокруг резиденции Ранду. Не от Дорамон — от Марка, который под действием отдачи мог ударить магией по собственному замку.

— Сколько Дорамон убиты? — спросил он.

— Восемь.

Марк скривился.

— Мне казалось, я порубил их сотнями. Расщепленные тени…

Магия крови позволяла вражескому ордену расщеплять себя на десятки теней, которые обладали частицей силы хозяина. Одна тень была намного слабее настоящего живого мага. Но вместе они были сильнее и агрессивнее при атаке, чем тот, кто призвал их.

— Что с ними? — спросила Оршава, глядя на Кастале и Даршелу. Молодых людей все еще окутывало янтарное свечение.

— Хотелось бы мне знать, — зловеще произнес Марк. — Чертовски хотелось бы. У наших друзей обнаружилась неожиданно мощная защита. Мы с тобой могли бы не беспокоиться о них. Ты бы видела, как они справлялись. И это не магия Ранду. Кажется, мы нашли нашего крота. Или даже двух.

Даршела в ужасе прижималась к любовнику. Кастале не опускал глаз под темным взглядом Арелато. Тот скомандовал Оршаве:

— Запри их в магически изолированной камере. Проверь защиту, установи дополнительную. Наши друзья сейчас не менее истощены, чем я или ты. Но как знать, сколько еще у них сюрпризов за пазухой. Позови Пеширро, установите двойную защиту. Кто бы ни стоял за их спинами, ему не пробиться к своим птенчикам. Допросим их, как только я восстановлюсь.

Мири проторчала приклеенной к стене больше часа. Похоже, про нее все просто забыли. Наконец явился мужчина, которого она никогда не видела. Лицом он походил на Кодорро: удлиненное, изящное, с большими глазами, полными губами, крупным, но прямым носом. Волосы с проседью заплетены в несколько кос.

«Пеширро, старший магистр Ранду, — представился он мысленно. — Марк прислал меня проводить вас в комнату, госпожа Мириэль. Он также передает извинения за грубое обхождение с вами».

— Со мной? Он убил Шел и Кастале!

«Они живы. Он их спас, вытащил из-под атаки Дорамон».

— Что?! Они здесь? Я хочу видеть их!!!

Седовласый магистр покачал головой.

«Боюсь, это невозможно. Они… все же они нарушители и понесут наказание. К тому же им нужно восстановиться».

— Какое наказание?

«Марк скажет вам, если сочтет нужным, госпожа. Пройдемте со мной, прошу вас».

Мимолетная радость угасла. Наказание? Ее друзьям по-прежнему грозит опасность? Может, Арелато вернул их для того, чтобы собственноручно казнить?

Пеширро отвел ее в спальню и оставил одну. Мири принялась расхаживать из угла в угол в бурных, смятенных чувствах. Что творится у этих магов? Сначала Арелато с взглядом одержимого отправляет на смерть преданных учеников. За пустяковый проступок. Потом бросается спасать их. А теперь их ждет какое-то наказание. После всего, что пришлось пережить. Ну что за бред?

А ведь она была готова ради них отдаться Арелато. Выкупить собой их жизни. Вдруг ей еще придется предложить ему такой обмен — избрание за Шел? Или… Арелато сам это потребует, если поймет, как она переживает за друзей. Мири ни секунды не сомневалась, что он способен на такое.

Надо спрятать эти мысли. Глубже, чем она прятала задумку сбежать через Алмазный доспех. Она не хочет избирать Арелато, не хочет привязывать себя к нему на долгие десятилетия, может быть, века. Не такого человека, кто может так поступать с людьми.

Она должна найти Дейла. Вернуться в Коф, узнать, куда он ушел. С кем. Ушел ли вообще. Если да — отыскать его, взглянуть в глаза, поговорить. Все могло быть совсем не так, как представил Арелато. Ему ни в чем нельзя верить, теперь у Мири не оставалось сомнений.

Скрип замка прервал тягостные раздумья феи. Она развернулась к двери с яростным лицом, ожидая увидеть Арелато и тут же вцепиться ему в лицо ногтями. Но на пороге стоял Кодорро. Об него и мараться не хотелось.

— Ты? Зачем приперся?

— Мири, я… просто хотел сказать. Шел и Кастале… они в порядке. Монсеньор их вытащил. Они истощены магически, возможно, ранены… Но живы.

— Без тебя знаю. Зато ты цел и невредим.

— Мири… ты меня презираешь. Считаешь трусом. И правильно. Я трус. Незачем отпираться. Ты пойми, люди боятся умирать. Очень. Ты ведь вообразить не можешь, что такое смерть. Представь, что внутри тебя нет этой маленькой точки, которая смотрит на мир вокруг, воспринимает картинки, звуки, ощущения. Сейчас ты можешь думать, чувствовать, переживать. И вдруг — раз… Все остановилось. Все исчезло. Ни мира вокруг, ни образов, ни чувств. А главное — тебя. Того, кто чувствует и воспринимает.

— И вот так не стало бы Даршелы и Кастале! А тебе было все равно!

— Не все равно, Мири. Мне было больно. И стыдно — перед тобой и перед собой. А сейчас я рад, что монсеньор их вернул. Но умирать вместе с ними я не готов. Понимаешь, даже самые близкие люди — это не ты. Если они уходят, ты теряешь кусочек мира. Иногда это важный кусок, иногда не слишком. Иногда это почти вся твоя жизнь. Но никогда — не ты сам. Эта точка, центр бытия, всегда внутри тебя. И с твоей смертью она гаснет насовсем и необратимо. Смерть — это очень страшно, Мири. Я очень рад, что Шел и Кастале избежали ее. Когда монсеньор сказал, что отправляет их через подъемный мост, я благодарил Бога, что не оказался на их месте. Не суди людей, которые не хотят умирать.

— Ты так говоришь, как будто знаешь, как это — умереть. Но ведь и ты, как я, не можешь этого знать. Ты тоже не умирал.

— У каждого смертного знание о смерти в крови. У меня на глазах умерли родители. Болезнь унесла маму… А отец покончил с собой. Не вынес горя. Мне было двенадцать. Я скитался по прериям Кордилло. Ловил сусликов и полевок, чтобы выжить. И видел во сне отца. Он был прозрачным и безликим… не произносил ни слова. Но я знал, что это он. И знал, что он хочет сказать, но не может. Не бросай жизнь. Что бы ни случилось, кого бы ты ни потерял. Что бы ни потерял. Живи. Эта точка внутри, которая видит, слышит, чувствует, переживает, — самое ценное, что у тебя есть. Не отказывайся от нее, не выбрасывай. Поэтому я не мог умереть даже ради друзей, Мири.

Голос молодого мерканца дрожал. У Мириэль невольно на глаза навернулись слезы. Она подскочила к нему и обняла.

— Прости, Кодорро. Я судила тебя, но не знала твоей жизни. Конечно, ты не виноват, что хочешь жить. Поверь, феи знают, как это — терять близких. Это неизбывное горе. Мне жаль, что ты так рано потерял родителей. Мне жаль твоего отца, который совершил ужасную ошибку. Хорошо, что сегодня все остались живы. Арелато ведь не убьет их теперь?

— Не должен. Зачем ему спасать их, чтобы потом убить.

— Кто вас, Ранду, знает. У вас чудные порядки. Иногда почти безумные.

— Ты просто не знаешь другие ордена.

— Наслышана, — фыркнула фея. — Кстати, я думала, Пеширро твой отец. Вы похожи.

Кодорро улыбнулся уголком рта.

— Все так думают. Мы одной расы, валагро. И я работаю под его началом. Шел говорит, я обезьянничаю за ним. Хожу как он, говорю с его интонациями…

— Ну, хотя бы не за монсеньором, — пробормотала Мири, выпуская мужчину из объятий.

Не стоило ей рисковать, конечно, тискать его в припадке сочувствия. Вот если бы Арелато сейчас вошел и увидел их… Что бы он еще учудил?