Она сидела в своем кабинете за столом и мелкими глотками пила остывший кофе со сливками и сахаром. Элене нравился именно такой. Даже когда она садилась на диету и ела одни овощи да вареную куриную грудку, не отказывала себе в любимом напитке. Лишить себя теплого, сладкого, с концентрированным молочным привкусом кофе все равно что добровольно обречь себя на муки.

Чашка опустела. Элена отставила ее и взяла в руки стопку фотографий. В ней их было семь штук. И на каждой изображена Коко.

Разложив фотографии на столе, Элена стала изучать их.

– Эта не годится, – пробормотала она, перевернув самую первую. – На ней Коко очень молода. Ей тут тридцать. Эта, пожалуй, тоже… – Она постучала ногтем по фото, на котором подруга была запечатлена в заснеженном лесу. Она стояла возле ели. На голове меховая шапка-ушанка. Очень красивая, пушистая, но закрывающая лоб и скулы. – Пол-лица скрыто! – Снимок был положен на первый, также изображением вниз. – Эта? Что ж, возможно…

Элена взяла ее и, вытянув руку, взглянула еще раз. Ох, уж эта возрастная дальнозоркость! И нежелание пользоваться очками.

– Нет, тоже не то! – с разочарованием проговорила она.

В дверь постучали.

– Кто там? – крикнула она. Всех, в том числе секретаря, она приучила стучать.

– Мам, можно?

– Заходи, сынок.

Дверь открылась, и на пороге возник Оскар. Он совсем не был похож на мать. Разве что глаза ее взял: голубые, льдистые, с чуть приподнятыми уголками. Волосы же были темными, чуть волнистыми, не очень густыми. Лицо – приятным, щекастым, с ярким румянцем. Мордаха Оскара-ребенка всех умиляла. Особенно его мать. Элена обожала трепать сына за розовые щечки и очень расстроилась, когда он, начав созревать, исхудал. Сейчас, будучи взрослым мужчиной, он имел среднюю комплекцию.

Сын переехал жить в Москву несколько лет назад. До этого учился в Риге, там же делал попытки найти себя. Но как-то у него не ладилось. И не потому, что он был глуп или нестарателен. Просто Оскар был из породы тех людей, которые нуждаются в каждодневной поддержке. Его отец и бывший муж Элены Роберт считал это слабостью и постоянно упрекал супругу в том, что это она во всем виновата. Чрезмерно его опекала, и вот результат: Оскар – маменькин сынок, не способный принять самостоятельно элементарных решений. И это касалось всего. Оскар не знал, в какую секцию ему записаться, какое выбрать для себя хобби, куда поехать на каникулы, в чем лучше пойти на свидание, а зачастую и с кем! Да, бывало и такое. Элена подсказывала ему, какую девочку-девушку лучше выбрать, потому что сам он затруднялся это сделать.

– Мамочка, мне нравятся две мои одноклассницы: Эльза и Регина. Как думаешь, кого из них мне пригласить на выпускной?

– Ту, которая нравится больше.

– Больше Эльза. Но она такая шумная – громко говорит и хохочет. Я от нее устаю.

– Значит, Регину. С девушкой прежде всего должно быть комфортно.

Сын благодарно целовал маму и внимал ее совету. Элена не считала это чем-то ужасным. Разве плохо, что она имеет влияние на свое чадо? К кому сыну еще прислушиваться, как не к ней?

С мужем они развелись, когда Оскар оканчивал школу. Ему оставалось полгода до получения аттестата. Элена хотела дотянуть до выпускного, чтоб не травмировать ребенка перед экзаменами, но супруг ждать не пожелал. Он давно любил другую и желал с ней воссоединиться до того, как ее живот полезет на нос – она забеременела. Элена не стала мужу гадить, дала согласие на развод. Но потребовала хороших отступных.

Школу Оскар окончил с медалью, но Элена сомневалась, что сын сможет поступить в московский вуз, так как русский был его вторым языком. Значит, придется оставаться в Риге. Но ей так надоел этот город, тянуло в родную Москву. К тому же антироссийские настроения мешали ей чувствовать себя в Латвии как дома. И она решила, что пора перерезать пуповину.

Когда она сообщила мужу, уже бывшему, что хочет переехать в Россию, а Оскара оставить в Латвии на его попечение, тот обрадовался. Да, у него уже имелся второй ребенок, но это же не повод отмахнуться от первого. Отцепившись от маминой юбки, парень наконец-то начнет взрослеть, а это именно то, чего он так упорно добивался.

Как ни странно, Оскара новость не ввергла в пучину отчаяния. Он воспринял ее лишь с легкой грустью:

– Я буду по тебе безумно скучать, – сказал он, обняв мать. – Но разлука, пожалуй, нам обоим пойдет на пользу. Я стану самостоятельнее, а ты…

– А я?

– Посвятишь себя еще кому-то, кроме меня. Ты теперь женщина свободная, можешь найти себе человека по душе. Я всегда считал, что вы с отцом друг другу не подходите.

Она была приятно удивлена. Так здраво ее мальчик еще не рассуждал. Неужели повзрослел?

После того как Оскар поступил в институт, она уехала в Москву.

Первое время они каждый день перезванивались. Потом все реже. Сына закрутила студенческая жизнь, появились новые друзья, девушки. Потом оказалось, не те! И если б Элена была рядом, Оскар попал бы в другую, более подходящую для себя компанию и связал жизнь с достойной себя барышней.

О том, что Оскара отчислили с третьего курса за прогулы и он вступил в гражданский брак с какой-то рокершей, которая на завтрак курит, а на обед выпивает два литра пива, Элена узнала, приехав его навестить. Отец купил Оскару квартиру, и он жил отдельно. Неудивительно, что к парню с собственной хатой потянулись всякие сомнительные личности обоих полов. Элена быстренько всех разогнала. А когда Оскар попытался отстоять свое право на свободу выбора, инсценировала сердечный приступ. Перепуганный сын тут же свернул свою революционную деятельность, и Элена, полежав для достоверности в больнице, вернулась в Москву со спокойной душой. Знала: в ближайшее время ее Оскар будет паинькой и не сделает ничего, что может расстроить его больную мамочку.

Он неплохо окончил институт. Нашел благодаря отцу работу. Но она его не увлекала. Хотелось заниматься чем-то другим, но чем, он не знал. В итоге уволился, начал себя пробовать то в одном, то в другом, от коммерции до написания эротических рассказов. Дохода ни одно из занятий не приносило, да и удовлетворение лишь на первое время. Оскар захандрил, начал попивать, нашел себе очередную непутевую бабу. Эта, правда, не курила и не употребляла алкоголя, но была не от мира сего: не работала, все свободное время посвящала чтению изотерических книг и попытке выйти в астрал. Дом был запущен, а Оскар заработал гастрит, питаясь сухомяткой. Хорошо, не повернулся на той же почве, что и его избранница, а та не забеременела. Тогда Элена уже ничего не смогла бы поделать.

– Сын, нам нужно серьезно поговорить! – заявила она Оскару, выпроводив его сожительницу в аптеку за лекарствами, которые она якобы забыла в Москве. На самом деле она в них не нуждалась, поскольку на здоровье не жаловалась, а те пилюли, за которыми она послала девушку, вряд ли продавались где-то, кроме страны-производителя – Израиля. Значит, девушка вернется не скоро. – Я понимаю, ты тут родился, вырос, и все в твоей жизни связано с Ригой, но…

– Я в Москву не поеду, если ты к этому ведешь, – мотнул головой он. Этот город его пугал. Был слишком большим и враждебным. Элена пыталась переманить сына в Москву сразу после того, как он получил диплом. Но Оскар отказался. Тогда она не стала настаивать, думала, он и без ее чуткого руководства устроит свою жизнь.

– Но я нуждаюсь в тебе. Неужели ты бросишь меня, больную?

– Мам, давай лучше ты возвращайся.

– У меня российское гражданство. А это значит, я тут не получу нормальной медицинской помощи. К тому же там, в Москве, я при деле. Не думаю о хворях. А тут я превращусь в обычную пенсионерку, захандрю и уйду раньше времени…

И далее в том же духе.

Пятнадцати минут хватило, чтобы переубедить Оскара. И когда его сожительница вернулась домой, ей сообщили, что он уезжает, и попросили начать собирать свои вещи, поскольку квартира будет продана.

Элена ни разу не пожалела о том, что вновь взяла под контроль жизнь сына. Зато теперь он уважаемый человек, издатель и по совместительству – главный редактор. Она решила, что неплохо бы было выпускать модный журнал для среднего класса. Эдакий прет-а-порте ответ кутюрным «Вогу» и «Эль». Элена вложила эту идею в голову сына, чтоб тот ее принял за свою, и, когда Оскар ее озвучил, с радостью поддержала. Денег на раскрутку она же дала. И помещение под редакцию выделила в здании, принадлежащем агентству. Так что работали сын и мать по соседству. Поэтому Оскар был частым гостем в ее кабинете.

– Мамулькин, привет! – он подошел к Элене и чмокнул ее в щеку. – Выглядишь чудесно.

– Перестань, – отмахнулась она.

– Серьезно. Ни за что не скажешь, что ты весь вечер проплакала. – Он слышал, как мама всхлипывала, когда разговаривал с ней по телефону.

– Утром пришлось в салон заехать, сделать криомаску. Мешки были – во! – Она приложила чуть согнутые ладони к лицу.

– Чем занимаешься?

– Выбираю фото для похорон. Поможешь?

Оскар сел на край стола и начал перебирать снимки.

– Вот это, пожалуй, лучшее, – сказал он, протянув матери портретное фото.

– Сын, это же на паспорт! С ума сошел?

– Не знал, что у Коко был паспорт размером с Большую советскую энциклопедию.

– Она в последнее годы только Васко доверяла себя фотографировать. В том числе – на документы. И он наделал этих портретов в разных форматах. Зачем только, не знаю. – Она перевернула фото, как и остальные. – Кстати, как он?

Оскар сдружился с Васко и эту ночь провел у него, желая поддержать. Об этом его попросила Элена. Боялась, что их общий друг от горя что-нибудь с собой сделает.

– На удивление – нормально, – ответил на вопрос матери Оскар. – Поплакал, напился, опять поплакал и уснул. Сейчас он у следователя. Потом сюда приедет.

– Может, он мне поможет фото выбрать?! Я теряюсь. По-моему, так ни одно не годится.

– И мне так кажется.

– Но других нет, только эти.

– Она моделью почти двадцать лет проработала, как – нет?

– Коко перестала сниматься в сорок. Фотографии тех лет не годятся. А за последнее десятилетие она сделала их ничтожно мало. Хотя ей постоянно предлагали работу. Я – в том числе. Одежду для зрелых дам тоже кто-то должен рекламировать. А в последнее время вообще пошла мода на возрастных моделей. Но Коко, приняв в сорок решение уйти, его не поменяла. В этом она похожа на Брижит Бардо. Та закончила свою кинокарьеру в том же примерно возрасте, хотя могла бы сниматься и сниматься, она ведь до сих пор жива…

– Мам, ты что-то путаешь.

– Что, умерла? А я не слышала.

– Да не о Бардо я! А о Коко. По крайней мере, в одной фотосессии она недавно поучаствовала.

– Быть такого не может!

– Не веришь мне, поверь своим глазам…

С этими словами он протянул матери большой конверт. Он все это время держал его под мышкой.

– Что это?

– Открой, посмотри.

Элена сунула руку внутрь уже надорванного конверта и нащупала плотную глянцевую бумагу. Фотографии, поняла она. А что еще может носить с собой главный редактор модного журнала?

Она вытащила их. Разложила на столе поверх тех, что уже были. Фотографий оказалось четыре.

– Потрясающе, – прошептала она, рассмотрев каждую.

На всех – Коко, сидящая на стуле, который они с Васко ей подарили. Поза во всех четырех случаях одна – ракурсы разные. Элене особенно понравился снимок, на котором подруга изображена анфас. Лицо безмятежное, очень молодое, только глаза пустые какие-то, им бы немного блеска придать в фотошопе. Странно, что фотограф этого не сделал, хотя снимок был отредактирован.

– Где ты взял эти фотографии? – спросила Элена у сына.

– Обнаружил на своем столе сегодня. Вместе с остальной почтой. Очень удивился, когда, вскрыв конверт, увидел фотографии Коко. Не помню, чтоб мы заключали с ней контракт на съемку.

Элена продолжала рассматривать фотографии. Они уже не казались ей потрясающими. Что-то в них было не то…

Тут в дверь постучали. И тут же она открылась, явив взору Элены взволнованную мордашку секретарши Катерины.

– Элена Александровна, тут к вам из полиции, – выпалила она. – Майор… э…

– Сергеев, – подсказал визитер, оттеснив девушку. – Позвольте?

Майор был невысок, хорошо сложен, темноволос и весьма лицом приятен. Элене нравились мужчины такого типажа. Сама высокая, она обращала внимание на компактных, но ладных представителей сильного пола. Только ее бывший муж был крупным мужчиной, за метр девяносто. И красивым. Но не обаятельным. Может, поэтому она так и не смогла его полюбить?

– Элена Александровна, думаю, вы поняли, по какому вопросу я к вам, – сказал Сергеев, опустившись в кресло, на которое ему указала хозяйка кабинета.

– Это насчет Коко?

– Совершенно верно.

– Алиса… та девушка, что обнаружила тело.

– Я понял, о ком вы.

– Так вот, она сказала мне, что Коко убили, это так?

– Прежде чем ответить, я хотел бы попросить вашего посетителя покинуть кабинет.

– Это мой сын Оскар. Он отлично знал Коко. Много раз бывал у нее. Он может так же, как и я, быть полезен.

– Что ж, хорошо, пусть остается. А могу я попросить кофе?

– Простите, что не предложила. Конечно. – Элена нажала кнопку селектора и дала Кате задание сделать три кофе. – Так что вы скажете? Как умерла Коко?

– Ваша подруга скончалась от яда, введенного в тело при помощи инъекции. Ни шприца, ни ампулы в квартире не обнаружили. К тому же тело переносили после смерти. Это подтверждает версию насильственной смерти.

– В голове не укладывается, – прошептала Элена. – Коко была дивным человеком. Ей никто не мог желать зла.

– Вы так же считаете? – обратился Сергеев к Оскару.

– Я не так хорошо знал Коко, как моя матушка, но мне она всегда казалась положительным персонажем. Так что мотивом вряд ли является личная неприязнь, скорее – выгода.

– У Коко водились деньги? – заинтересовался майор.

– Как таковые – нет. Но она жила в шикарной квартире. Это же как минимум полтора миллиона долларов, а скорее, два. Узнаете, кто наследник, – вычислите убийцу.

– Вам бы в полиции работать, – криво усмехнулся опер. – Вон вы как быстро расследование провели. Да еще в одиночку.

– Не понимаю вашего сарказма. Как говорили древнеримские юристы: «Ищи, кому выгодно!»

– Если все было бы так просто, процент раскрываемости бы зашкаливал…

– Я думаю, квартира достанется Алисе, – подала голос Элена. – Но она совершенно точно не убийца. Девушка обожала Коко.

– Алисе? – удивился Оскар. – Почему ей? Она ведь не родственница и не самый близкий человек. Да они знакомы всего несколько лет!

– Я не любила ее квартиру, – начала Элена, обращаясь не к сыну, а к майору. – Считала ее старушечьей. Говорила, что в ней воняет нафталином и надо запустить в дом свежесть. Естественно, я выражалась иносказательно. Квартира на самом деле не пахла ничем. И Коко как-то на мой очередной выпад ответила фразой: «Свежесть придет с новым хозяином после моей смерти. Попахивающую нафталином старость сменит благоухающая молодость!» А так как, кроме Алисы, всем друзьям Коко перевалило за пятьдесят, то…

– Минутку, – резко оборвал Элену Сергеев. – Что это у вас?

– Где?

– В руках.

– Фотографии, – ответила Элена. Начав разговор с опером, она убрала их на край стола, а теперь взяла, чтобы переложить в ящик, так как Оскар включил кондиционер на обогрев, и она побоялась, что их сдует.

– Можно взглянуть?

– Пожалуйста. – Она протянула снимки Серову. – Оскар обнаружил их на своем столе сегодня. Судя по всему, это последний лук Виктории.

– Я бы сказал, посмертный, – пробормотал Сергеев, впившись глазами в первое фото.