34
УРОК ТАНЦЕВ
Мы отъехали на несколько миль от города, подальше от огней и людей, от всех примет цивилизации. Ночной воздух был прохладным, и я дрожал. Я с неловкостью осознал, как быстро привык к горячей еде и мягкой постели. Конечно, не все стыдятся своей любви к роскоши.
— Хочу ванну, — ворчал Рейчис, перебираясь с моего правого плеча на левое и обратно, словно надеясь таким образом убедить нас повернуть обратно.
— А он-то на что жалуется? — спросила Фериус.
— Тебе лучше не знать, — сказал я, пытаясь избавить Рейчиса от позора. Не стоило и пытаться.
— Я хочу принять горячую ванну, пес ее задери, — повторил он. — Ах да, и сдобного печенья. Целую гору. И скажи папашке Сенейры, чтобы на этот раз не жмотился.
— Ты же понимаешь, что это их сдобное печенье? А я-то думал, что белкокоты — воры и убийцы, а не избалованные сопляки!
Рейчис вдруг замолчал, и я понял, что совершил огромную ошибку. Он спрыгнул с моего плеча на переднюю часть седла и повернулся ко мне, смерив меня убийственным взглядом. Его мех стал черным как ночь, и на нем проявились темные серые полосы.
— Повтори, — тихо прорычал он. — Повтори, чтобы я точно знал, что не ослышался.
Это может плохо кончиться.
— Я не хотел…
— Эй, малыш, — сказала Фериус, поймав мой взгляд. Обычно она не обращает внимания, когда Рейчис хамит, но сейчас она ухмылялась. — Хочешь, покажу смешной фокус?
— Ээээ… по-моему, тебе лучше не… — не успел договорить я.
Рейчис повернулся и рявкнул на нее, но она не обратила на него никакого внимания.
— Надо же, — сказала она, глядя на Рейчиса. — Только посмотрите на этот мех! Такой гладкий и сверкающий. Словно расплавленное серебро течет могучим потоком.
— А как же, — сказал он, вдруг начав увлеченно рассматривать правую переднюю лапу.
— А какие когти! Каждый словно смертноносное лезвие, выкованное лучшим кузнецом Берабеска!
Мех на загривке Рейчиса почти улегся, он поднял подбородок, а усы немного подернулись.
— По крайней мере, она не слепая. Пожалуй, глаза я ей пока оставлю.
Но Фериус еще не закончила.
— А какие мускулы! Только посмотрите на эти лапы! Зуб даю, все белкокошки мира смотрят только на него.
Рейчису будто было слегка неловко выслушивать эти настойчивые похвалы.
— Ладно, ладно. Я красавчик. Келлен, скажи этой аргоси, чтобы она угомонилась.
Но она не успокаивалась.
— А про морду лучше даже не говорить, — она наклонилась и всмотрелась в него. — Как у льва, только красивее. Благородная, отважная…
Рейчис дернулся и встряхнулся. Я заметил, что с его мехом происходит что-то странное. Черный цвет бледнел, серебряные полосы исчезали.
— Келлен, пусть она уже заткнется.
— А какие глаза. Проницательные. Это сразу видно. И мудрые. Словно глубокие озера лунного света, прекрасные, как драгоценные камни. Точно бриллианты.
Мех Рейчиса продолжал менять цвет, бледно-серый переходил в белый, а белый — в какой-то другой… его окружила розовая дымка.
— Проклятье! — выругался он.
Фериус расхохоталась.
— Каждый раз срабатывает.
— Что ты с ним сделала? — спросил я.
Она указала на шкурку Рейчиса, которая теперь была почти вся розовая.
— У белкокотов цвет меняется от окружающей обстановки, а еще в зависимости от настроения. Вот так они краснеют.
— Проклятье! — прорычал Рейчис, едва не упав с лошади — так отчаянно он вертелся, стараясь рассмотреть свою шкурку. Он сморщил мордочку от напряжения и выглядел так, словно отчаянно пытался справить нужду.
— Черней обратно! — он посмотрел на свою все еще розовую филейную часть. — Я сделан из стали. Я — чудовище. Я — ужас, летящий на крыльях ночи, — он беспомощно посмотрел на меня. — Я уже почернел, да?
Я подумал, что лучше сказать, а потом вспомнил, как на протяжении всего нашего «делового партнерства», на которое Рейчис соизволил согласиться, он при каждой возможности смеялся надо мной, воровал у меня и не раз кусал.
— Ты все еще розовый, — припечатал я.
Пока Рейчис отчаянно старался снова почернеть, Фериус сказала:
— На этом закончим урок, малыш.
— Какой урок?
Она остановила коня и изящно спешилась.
— Ты сказал, что хочешь идти путем аргоси.
Я слез с коня и указал на Рейчиса:
— Это? Это и есть путь Полевой Ромашки?
— Ага.
— Значит, когда кто-то захочет меня убить, я просто должен хвалить его, пока он сам не капитулирует?
Она ухмыльнулась.
— Ну или потанцевать с ним.
Она разожгла небольшой костерок и жестом пригласила меня присоединяться.
— Давай, малыш. Пора изучать второй талант.
— Рози сказала, что второй талант аргоси — оборона.
— Слова, малыш. Ты действительно хочешь цепляться к словам?
Ладно, во всем этом был какой-то странный смысл. Фериус никогда не нравилось говорить на языке насилия, а может, у нее просто были свои слова, обозначающие семь талантов аргоси, как «путь Воды» и «путь Грома».
Я подошел к ней и принял, как мне казалось, приличную бойцовскую стойку, радуясь, что наконец научусь сражаться, как аргоси. Потом я увидел улыбку у нее на лице, и мой оптимизм превратился в панику.
— Погоди… танцевать — это же метафора, да? Вроде как «Танцевать со мной — это танцевать со смертью»?
— Малыш, танцевать — это значит танцевать.
— Но… — есть кое-что, чего иностранцы не знают о джен-теп: мы не танцуем. Никогда. В нашей культуре нет ни одного танца. Магам танцы ни к чему. Кроме того, это непристойно.
Рейчис злобно ухмыльнулся мне, радуясь, что пришел мой черед смущаться.
— Вот сейчас будет здорово, — ввинтил белкокот.
Фериус велела мне взять ее за руку и положила мою вторую руку себе на талию.
— У разных народов на континенте сотни танцев, но их все можно свести к семнадцати основным фигурам. Начнем с самой легкой — шадели.
Она была так близко, что мне стало не по себе. Фериус была, наверно, лет на двадцать старше меня, ну и от мыслей обо всех этих танцах я ужасно нервничал. Я уже собирался дать задний ход, когда Рейчис проверещал:
— Он сейчас струсит!
— Заткнись, — сказал я и крепче сжал руку Фериус. Я никак не мог ударить в грязь лицом перед зверем, который приветствует своих сородичей, нюхая их под хвостом.
— И что теперь? — спросил я у Фериус.
— Просто следуй за музыкой.
— За какой музыкой?
Фериус свистнула — прозвучала одна-единственная чистая нота, словно флейтист проверяет свой инструмент. Потом, без предупреждения, она перешла на мелодию, распевая каждый звук вверх-вниз по незнакомой мне гамме, ведя меня по пыльной пустыне. Конечно, у джен-теп есть музыка, но она по большей части для похорон, для придворных собраний и тому подобного. Эта мелодия была другая. Быстрая и бойкая. Мне уже казалось, что я понимаю танец, как вдруг я споткнулся, и Фериус пришлось меня поддержать, чтобы помочь сохранить равновесие.
— А помедленнее нельзя? — спросил я.
— Это медленно, малыш, — она продолжала танцевать, даже не насвистывая, отчего мне казалось, что музыка все еще звучит у меня в голове.
— Расслабься, — продолжала она. — Дай ногам самим делать нужные движения. Аргоси верят, что танцы живут внутри каждого существа и просто ждут, чтобы их выпустили на волю.
Рейчис злорадно заверещал.
— Эй, Келлен, внутри тебя я видел только один танец — он похож на предсмертную судорогу длиннохвостого песчаного крота!
— Шшшш, — шикнула на него Фериус. Она, конечно, не поняла, что он сказал, но, наверно, когда он надо мной потешается, по тону это легко понять. — Еще один звук — и я расскажу тебе историю про белкокотов, от которой ты порозовеешь на месяц.
Мой мохнатый домашний любимец временно устыдился, и я снова сосредоточился на танце. Проблема была не только в движениях, но и в том, чтобы уловить ритм. Я всегда думал, что джен-теп — грациозный народ; с детства нас учат царственным позам и движениям, а также плавным жестам, с помощью которых мы творим заклинания. Мы с друзьями часто смотрели, как дароменские или гитабрийские торговцы, проезжающие через наш город, танцуют по ночам рядом со своими караванами, и всегда смеялись над их варварскими плясками. Панакси шутил, что нужно позвать целителей, потому что у наших гостей припадок. Но здесь, под звездным небом в дикой пустыне, неуклюжим оказался я. После танцев у меня оставалось хорошее ощущение. Естественное. Просто я был никудышным танцором.
— У меня не получается, — сказал я, отходя от Фериус.
Она не отпускала меня.
— Ты вскоре поймаешь ритм танца, просто позволь ему прийти к тебе. Это, наверно, то же самое, что и смешные жесты, когда ты творишь свои заклинания.
— Это совсем другое. Без магических жестов не бывает чар.
Она ухмыльнулась и лукаво мне подмигнула.
— Я тебе кое-что скажу, малыш, — нет лучшего заклинания для мужчины, чем хороший танец.
Я не дурак. Я, конечно же, понял, что она имеет в виду. Женщинам нравятся мужчины, которые умеют танцевать. Конечно, в других странах это наверняка важно, но мне от этого было не легче. Единственной девушкой, с которой я бы с удовольствием потанцевал, была Нифения, а она осталась в моем родном городе; ее женихом стал мой лучший друг, она собиралась стать магом, жила жизнью, о которой я и сам когда-то мечтал, и, возможно, за всем этим уже забыла обо мне.
Я отошел от Фериус, споткнулся и с трудом удержался на ногах.
— Глупость какая-то.
— В чем проблема, малыш?
Я не хотел отвечать. Я не хотел говорить ей, что мои ноги уже устали, а лицо болело в месте, куда врезал Конопатый. Я не хотел, чтобы она знала, как у меня начинают дрожать руки и что я вот-вот разревусь, подобно двухлетке, который не может уснуть, потому что боится темноты.
Вот только я действительно боялся темноты. Я боялся того, что может меня в ней подстерегать.
— Меня пытаются убить — ты что, не понимаешь? Мне не нужно учиться танцевать, мне нужно научиться драться!
— Ударь меня, — внезапно сказала Фериус.
— Что? — спросил я.
Она сняла шляпу и положила ее на землю.
— Давай, малыш, ударь меня.
Рейчис притрусил поближе.
— Я должен это видеть, — вставил белкокот.
— Забудь, — сказал я. — Ты всю жизнь училась драться. Думаешь, я не знаю, что ты просто отшвырнешь меня в сторону?
— И то верно, но обещаю тебе, что не сделаю ничего, чего ты не делал за последний час, — словно в доказательство она подняла одну руку на уровень плеч ладонью внутрь, а другую держала как раз над бедром, словно танцевала с невидимым партнером.
Я так разозлился, что готов был броситься на нее, но сохранял самообладание. Вместо того чтобы ринуться на нее как неуклюжий увалень, я притворился. В последний момент я уклонился вправо, целясь в ее незащищенный бок.
Фериус отбросила меня, как пустой мешок.
Она все еще танцевала со своим невидимым партнером, насвистывая эту свою веселую мелодию и кружась на месте. Я заставил себя остановиться и несколько секунд смотреть, пока не понял систему ее движений. На этот раз, атаковав ее, я двинулся не туда, где аргоси была, но туда, где она будет.
Она снова отшвырнула меня, да так, что вокруг меня аж ветер поднялся. Когда я повернулся к Фериус, она словно продолжала танцевать сама по себе. Ее движения не походили ни на одно боевое искусство. Проклятье, они и выглядели-то не особо изящно.
— Как ты это делаешь? — спросил я.
— Давай, малыш. Еще одна попытка.
Ладно. Но сейчас тебя ждет сюрприз.
Проблема была в том, что я все пытался играть по ее правилам, но у нее было преимущество: тренировки и опыт. Так что на этот раз я решил сжульничать. Поднимаясь на ноги, я подхватил пригоршню песка. Бросившись на Фериус, я поднял левую руку, словно собирался ее схватить, но в последнее мгновение другой рукой я бросил песок прямо ей в лицо. На этот раз все получится. В то мгновение, как песок попадет в аргоси, она собьется, и тогда я толкну ее другой рукой. Несильно, конечно, просто легкое прикосновение, чтобы показать, что я ее перехитрил.
Я был так сосредоточен на ее движениях, что у меня в голове проигрывались все детали. Песок вылетел из моей протянутой руки, но Фериус каким-то неведомым образом уже ушла назад, словно невидимый партнер наклонил ее в танце. Песок пролетел прямо у нее над головой, и практически ни одна песчинка не коснулась ее щеки. Я все еще пытался понять, как это возможно, когда почувствовал, что в повороте она берет меня за руку. Я даже не понял, что, пока бросал песок, потерял равновесие, а теперь она использовала это против меня.
В очередной раз падая, я взглянул ей в лицо. Она улыбалась. Это была не злорадная усмешка и не мрачная ухмылка человека, для которого даже тренировка — самая настоящая битва. Я не был ни врагом, ни учеником Фериус. Аргоси действительно просто танцевала со мной, как и несколько минут назад.
Упав на спину в нескольких футах от нее, я все еще удивлялся. Я понятия не имел, как она меня одолела, поэтому я приподнялся на локтях и смотрел на нее. У нее все выглядело так легко, так непринужденно. Я почувствовал бы себя круглым дураком, если бы не вид Рейчиса, который в нескольких ярдах от меня стоял на задних лапах и неуклюже подражал движениям Фериус. Когда он заметил, что я на него смотрю, то опустился на все четыре лапы, а его мех встал дыбом и окрасился в черный цвет с кроваво-красным отливом.
— Что? Что? Я ничего не делал. Только скажи об этом кому-нибудь, и я…
— Кому я скажу? — спросил я. Рейчис удивительно тщеславен, учитывая, что иногда ему нравится держать за щеками кусочки кроличьего мяса на тот случай, если он вдруг проголодается. — Лучше сядь, а то снова порозовеешь.
Он встревоженно посмотрел на свою шкурку, а потом усмехнулся, явно довольный ее грозным окрасом.
— Ну что, малыш? — спросила Фериус. — Теперь ты мне веришь?
Я поднялся на ноги и кивнул. Не было никаких сомнений, что ее танцы могут пригодиться в драке, а это значило, что этим умением мне нужно будет овладеть.
Фериус остановилась и бросила на меня странный взгляд.
— Ты все еще не понял.
— То есть как? Я не…
— Нельзя научиться танцевать, пока не научишься находить в танце радость.
Радость. И какую радость прикажете мне находить в приграничье, где моя жизнь все время висит на волоске? Все когда-то родное, близкое и знакомое было от меня в сотнях миль. Что на этой суровой границе, что среди своего народа — я везде чужак. Я один и, наверно, буду один всю свою жизнь.
Фериус жестом пригласила меня присоединяться. Я послушался и снова закружился в танце.
— Келлен, слушай меня.
Я кивнул.
— Это не драка. Тут не надо прилагать усилия и все контролировать, как в этой вашей магии. Не надо ничего искать. Танец сам найдет тебя.
— Как?
— Просто откройся танцу. Я не твой противник, я не твоя девушка, можешь даже перестать видеть во мне женщину.
— Нет?
— Неа. Я просто другой человек, который свободно движется в теплом воздухе ночи, — она чуть отклонилась назад. — Посмотри на небо.
Я запрокинул голову и посмотрел на звезды. В моем родном городе, где фонари бросают на все тусклый свет, их и вполовину так не разглядишь, но здесь небо было словно в футе надо мной, как будто я мог дотянуться и дотронуться до нее пальцем.
— Эта пустыня, — сказала Фериус. — Здесь и сейчас. Это самое прекрасное место на земле, правда?
Да. Не знаю, как или почему, но я в жизни своей не видел ничего более прекрасного. А ведь это была далеко не первая ночь в приграничье. Но сегодня все было иначе. Я не мог оторваться от этих звезд. Они словно бы двигались, вращались надо мной, танцевали, убаюкивая меня.
— Ты не Келлен, сын Ке-Хеопса, — сказала Фериус. — Ты не изгой из джен-теп. Ты — вольная душа, и никакие цепи тебя не сковывают.
Я почти не слышал ее слов, но их смысл все равно до меня дошел. Я уже давно так себя не чувствовал. Самое близкое ощущение, которое удалось вспомнить, — момент, когда придумал идеальное заклинание, удерживаешь его в неподвижности, пока слова не слетели с твоих губ, и в эту же секунду творишь его.
— По-моему, я готов танцевать, — сказал я. Но когда я снова взглянул на Фериус, то обнаружил, что пейзаж вокруг нас движется. Мы танцевали — и, похоже, давно.
Очень медленно Фериус позволила нам остановиться.
— На этом заканчивается урок, — сказала она второй раз за ночь.
— Но мы только начали. Я только-только почувствовал…
Фериус отпустила мою руку и указала на костерок.
— Смотри.
Огонь почти угас, дрова превратились в пепел. Рейчис свернулся клубком и спал рядом, его шкурка была тускло-коричневая под цвет земли.
— Сколько времени?
— Немало, — сказала Фериус. — Но теперь нужно остановиться. Пора отпустить танец.
— Почему?
— Потому что там, в городе, с хорошими людьми происходят скверные вещи, и даже тем из нас, кто следует по пути Полевой Ромашки, иногда приходится путешествовать во тьме.
Назад: 33 ПРОТИВОБОРСТВУЮЩИЕ ДОРОГИ
Дальше: 35 НЕЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ
