— Это не кража, — настаивал я несколько громче, чем надо бы, потому что моим зрителем был белкокот ростом в два фута. Он деловито вскрывал кодовый замок, отделявший нас от содержимого стеклянной витрины в закладной лавке.

— Ты не против? Это не так легко, как кажется, — гневно проверещал в ответ Рейчис, прижав одно мохнатое ухо к замку и вращая ловкими лапами три маленьких латунных диска. Его филейная часть аж задрожала от возмущения.

Если вы никогда не видели белкокота, представьте себе кошку со злобной физиономией, большим пушистым хвостом и тонкими мохнатыми перепонками между передними и задними лапами. С их помощью он планирует в воздухе, умудряясь выглядеть одновременно нелепо и пугающе. Ах да, еще добавьте ему нрав вора, шантажиста и, если верить рассказам Рейчиса, еще и убийцы-рецидивиста.

— Почти готово, — заявил он.

Он повторял это уже около часа. Тонкие лучи света начинали просачиваться в щели между деревянными планками на ставнях, закрывавших окна лавки, и под нижней кромкой двери. Вскоре на главной улице появятся люди, они начнут открывать свои магазинчики или пить под дверями салуна утреннюю кружку, без которой им никуда. В приграничных землях всегда так делают: доводят себя до пьяного ступора еще до завтрака. Это только одна из причин, почему люди здесь склонны решать любой спор насилием. Поэтому нервы были уже на пределе.

— Можно было просто разбить стекло и оставить ему побольше денег на покрытие морального ущерба, — сказал я.

— Разбить стекло? — прорычал Рейчис, давая понять, что он уже размышлял над этой идеей. — Любитель, — он снова обратил внимание на замок. — Осторожно… осторожно…

Щелчок — и латунный замок оказался в гордо поднятых лапах белкокота.

— Вот! — заявил он. — Вот это правильная кража!

— Это не кража, — повторил я, наверное, уже в двенадцатый раз с тех пор, как мы проникли к закладчику. — Мы заплатили ему за амулет, или ты забыл? Это он нас ободрал.

Рейчис пренебрежительно фыркнул.

— И что ты сделал, Келлен? Что ты сделал? Стоял как дурачок, пока он прикарманивал наши потом и кровью заработанные денежки, вот что!

Насколько мне было известно, Рейчис за всю свою жизнь не заработал ни гроша.

— Надо было зубами выдрать ему горло, как я тебе говорил, — продолжал он.

Решение любого острого вопроса — по крайней мере, у белкокотов — заключается в том, чтобы подойти к источнику несчастий и изо всех сил укусить в шею, предварительно вырвав как можно более солидный кусок кровоточащей плоти. Я оставил за Рейчисом последнее слово и потянулся, чтобы открыть стеклянные дверцы и достать маленький серебряный колокольчик, прикрепленный к тонкому металлическому диску. Иероглифы, вырезанные по его краю, светились в полумраке. Это амулет-глушилка. С ним я смогу колдовать, не рискуя, что меня вычислят наемники. Впервые с тех пор, как мы бежали из земель джен-теп, я почувствовал, что могу вздохнуть с облегчением. Почти.

— Эй, Келлен! — Рейчис вспрыгнул на прилавок, чтобы получше рассмотреть серебряный диск у меня в руке. — Эти символы на амулете — это магия, так ведь?

— Вроде как. Это способ привязать заклинание к амулету, — я повернулся к белкокоту. — С каких это пор тебя интересует магия?

Он сунул мне под нос замок:

— С тех пор, как эта штука начала светиться.

Три замысловатых иероглифа сияли ярко-красным светом вдоль латунного цилиндра. В следующее мгновение дверь распахнулась и солнечный свет залил закладную лавку. Какой-то силуэт ворвался внутрь и повалил меня на пол, внезапно нарушив наш план по ограблению, который, если подумать, не помешало бы заранее получше продумать.

Проведя четыре месяца в приграничных землях, я пришел к одному-единственному выводу: изгой из меня получился скверный. Я ни черта не умею охотиться, теряюсь, куда бы ни пошел, и у каждого, кто встречался мне на пути, находилась веская причина попытаться меня ограбить или убить.

А иногда убить и ограбить сразу.