Глава 8
– Джарра, нам действительно надо поговорить, – не отставал Фиан.
Я застонала и надолго спрятала лицо в ладонях, прежде чем снова взглянуть на настырного дельтанца.
– Знаю, ты хочешь обсудить кольца и клан, но прямо сейчас я не могу, Фиан. Правда не могу. Бетанский клан, Теллон Блейз – это уже огромное потрясение, а разговор о моих родителях…
– Я понимаю, насколько это для тебя тяжело, – продолжил Фиан. – И сейчас явно не время, поскольку тебе надо встретиться со звеном истории. Я имел в виду позже.
– Звено истории! Ядрить! – Я уставилась на файндер. – Нам пора.
Мы рванули из столовой через лабиринты военной базы. Всю дорогу я кляла себя за глупость. Надо ж так погрузиться в личные проблемы, чтоб забыть о группе историков!
– Я тупая обезьяна, – бормотала я. – Меня нельзя оставлять без присмотра.
Фиан рассмеялся:
– Ты всегда полностью концентрируешься на том, что делаешь. В какой-то мере ты выдающийся человек, но…
– Но часто веду себя как полная идиотка.
Мы добрались до нужного кабинета, и я вновь взглянула на время:
– Целых десять секунд в запасе.
Отдышавшись, я досчитала до десяти, ровно в девять часов открыла дверь и шагнула в комнату. Фиан следовал по пятам. Восемь ведущих экспертов по доистории стоя смотрели видео на настенном экране и повернулись, едва мы вошли. Кто-то нажал на паузу. Судя по хмурым физиономиям, ученые были явно недовольны парой восемнадцатилеток, оторвавших всех от важных дел.
Нет, я не должна считать себя восемнадцатилетним подростком, который не имеет права здесь находиться. Я – армейский майор и потомок великого Теллона Блейза. Еще будучи курсантом военной академии, он во время полевых учений застрял на Фетиде в начале Года хаоса. Теллон не жаловался, что ему лишь восемнадцать, не кричал и не бежал от химер, как все остальные. Он взялся за невыполнимую задачу. И в конце концов отдал приказ, который уничтожил Фетиду и дал человечеству новое ругательство: «Ядернем ее в компот!».
Теллон Блейз сразу получил звание полковника и превратился в живую легенду. А человечество почитало землю, по которой он ходил. Я не Блейз, но если мой предок смог одолеть химер, то, хаос побери, я тем более справлюсь с горсткой профессоров-историков.
– Я – майор Джарра Телл Моррат, новый руководитель вашего звена, – начала я официальным командным тоном. – А это мой заместитель, капитан Фиан Эклунд. Для начала мне нужно установить ваши специализации, чтобы я могла составить план работы по систематическому поиску свидетельств каких-либо контактов с пришельцами в истории Земли.
– План работы? Мы уже третий день работаем, – возмутился пожилой профессор.
– И чем именно занимались?
– Начали с очевидного – паники в связи с летающими тарелками в двадцатом веке. Конечно, вам об этом неизвестно.
Я уже поняла, с кем говорю: профессор Ли из университета Осириса. Тридцать лет назад он получил Нобелевскую премию по истории, но с тех пор мало чем отличился.
– Имеете в виду события в тысяча девятьсот пятидесятых, за несколько лет до запуска первого спутника? – уточнила я. – НЛО и Розуэлльский инцидент. Версия причастности к ним инопланетян не раз опровергнута, хотя и утверждалось, что свидетельства просто скрыли. Вы нашли что-нибудь важное?
Профессор выглядел обескураженным, но быстро взял себя в руки:
– Мы передали несколько любопытных сведений полковнику Торреку.
– Он не счел их полезными. Это все, чего вы добились на сегодня?
Остальные стояли молча, позволяя своему самозваному представителю вести разговор.
– Да, – подтвердил профессор Ли.
– Мы должны продвигаться быстрее и методичнее. Я только что завтракала с теми, кто несет службу в космосе и умрет первым, если сфера окажется враждебной. Любая мелочь, которая поможет определить, чего ждать от чужеродного объекта, жизненно важна. И времени у нас, скорее всего, крайне мало. Итак, мне нужно знать не только тот временной период, на котором вы специализируетесь, но и в каких еще областях вы разбираетесь.
Наступила мертвая тишина. Предоставить мне информацию – значит, признать мое главенство, к чему ученые совсем не стремились. Я поняла, что провалилась. Если их не волновал Драго и его отряд на орбите, тогда мне нечего сказать, чтобы достучаться до этих людей. Можно уходить прямо сейчас, потому что…
Один из наблюдателей выступил вперед и заговорил:
– Конечно, мы должны сделать все возможное, чтобы помочь. Я профессор Чан, университет Земли. Специализируюсь на периоде с восьмисотого по тысячные годы нашей эры, плюс-минус пять веков. Боюсь, период слишком ранний, чтобы принести пользу.
Я сдержала вздох облегчения и постаралась ответить как можно спокойнее:
– Вовсе нет. Согласно моей собственной теории, у нас больше шансов обнаружить свидетельства визита инопланетян глубоко в доистории. Ничто не мешает человеку с телескопом увидеть ту сферу на орбите. В наши дни люди сочтут, что она относится к солнечным батареям Земли-Африки, но столетия назад…
Я сделала пару заметок о Чане в своем файндере и повернулась к другому члену группы – женщине. Немного поколебавшись, она бросила виноватый взгляд на профессора Ли и призналась, что в целом знакома с периодом с 1600 по 1950 годы и специализируется на доистории Земли-Европы.
Это решило дело. Один за другим мне ответили остальные, кроме решительно недовольного нобелевского лауреата. Когда я наконец взглянула на него, он сложил руки на груди, выражая свое неодобрение классическим языком тела, и выпалил:
– Мы ведущие эксперты в своих областях и не нуждаемся в неквалифицированном руководителе, у которой еще молоко на губах не обсохло.
Молоко не обсохло?! Меня охватило непреодолимое желание перебросить наглеца через комнату, чтобы стереть ухмылку превосходства с его лица, и сказать, куда он может засунуть своего Нобеля, но я выбрала более достойный подход:
– Вы ведущие эксперты, но не обладаете моими знаниями о военной тактической ситуации. Я не должна быть специалистом в доистории. Должна лишь знать достаточно, чтобы понять настоящих экспертов. Вы принимаете это или нет?
Профессор Ли не отступал:
– Нет. Звеном должен руководить настоящий профессионал. Например, я.
Это полностью прояснило его позицию. Моя также была ясна. Полковник Торрек велел избавиться от любого, кто не готов сотрудничать.
Я указала на дверь:
– Пожалуйста, идите соберите свои вещи. Служба безопасности сообщит вам, можете ли вы вернуться на Осирис или будете ждать на другой базе, пока ситуация не станет достоянием общественности.
– Я первый специалист в своей области! – взъерепенился Ли.
Я проигнорировала его и повернулась к остальным:
– Профессору Ли потребуется замена. К тому же, я хочу пригласить палеонтолога. Окаменелости нам вряд ли помогут, но нельзя пренебрегать любым шансом что-то обнаружить. Кто-то знает подходящего человека?
Чан назвал имя, и я проверила его в своем файндере.
– Она из университета Земли, – уточнил кто-то. – Нам нужен еще один примат?
Я сдержала порыв придушить говорившего, просто повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. Очевидно, он не знал обо мне, и сейчас было не лучшее время его просвещать.
– Пока находитесь на этой планете, вы – гость инвалидов. Они настоящие эксперты в земной истории, и вы будете относиться к ним с подобающим уважением.
Невысокий бородатый мужчина увидел выражение моего лица и нервно отступил:
– Я не собирался никого оскорблять. Профессора Чана все называют «обезьяной», и он не возражает.
– На самом деле, профессор Берген, возражаю, – спокойно и с достоинством отозвался Чан. – Плохо уже то, что все награды достаются внеземным ученым, хотя их работы хуже наших, и все об этом знают. Не хватало еще, чтобы вы в глаза называли меня животным.
Берген залился краской:
– Я искренне прошу прощения. Я не подумал, каково это для… для инвалидов.
– Извинения приняты, – кивнул Чан. – Жизнь земных академиков крайне огорчительна. Благодаря анонимной подаче материалов мы можем опубликовать часть статей, но любая наградная комиссия исключает нас под тем предлогом, что мы не можем отправиться на церемонию награждения. Мы живем не в век Исхода, установить прямую телесвязь – не проблема, но… – Он с грустью пожал плечами.
– Я принимаю вашу точку зрения. И раз сам состою в нескольких комиссиях, даю слово, что предложу установить прямую связь с земными учеными. У меня лишь один голос, но можно попытаться.
– Если вы выступите от нашего имени, мы будем очень благодарны, – сказал профессор Чан. – Нас самих никогда не слушают.
Меня задела реакция Бергена. Стоило вспомнить стычки с Петрой…
– Дадим этому палеонтологу шанс, – решила я.
Нобелевский лауреат еще мешкал, так что я повернулась к нему:
– Хотите сами порекомендовать себе замену, профессор Ли?
Он ничего не ответил. Я догадалась, что он разрывается между гордостью и желанием остаться участником одного из самых драматических событий в истории человечества, поэтому решила пойти на мировую:
– Вы внесли бы бесценный вклад в работу группы, если бы согласились помочь. Хотите пересмотреть свою позицию и принять меня в качестве руководителя?
Он неохотно кивнул.
– Хорошо. Какие исторические периоды вы могли бы для нас исследовать?
Ли пробормотал даты, я добавила их к данным в своем файндере и запустила алгоритм планирования, который мы использовали в школьном историческом клубе. Затем быстро просмотрела полученные результаты.
– У нас мало специалистов по раннему периоду доистории, но этих данных и так будет немного. Я пришлю каждому план работы для начала. Если найдете что-то интересное, обращайтесь ко мне или к капитану Эклунду, потому что полковник пообещал спорталить вас всех в сектор Каппа, если вновь его побеспокоите.
Я удалилась в соседнюю комнатушку – свой кабинет. Последовавший за мной Фиан аккуратно закрыл дверь, а я плюхнулась за больший из двух столов и тяжело выдохнула.
– Ты была великолепна, – сказал Фиан. – Я никогда не слышал о спутнике.
Я усмехнулась:
– Я тоже, пока майор Тар Кэмерон не прислала мне копии всей переписки исторического звена. Единственное, что меня интересовало в древних космических программах, – полеты «Аполлона» на Луну.
Фиан рассмеялся:
– То есть ты прочитала о спутнике и Розуэлле в переписке историков?
Я кивнула и отправила копию рабочего плана всему звену.
– Мне повезло, что Ли этого не понял. И с профессором Чаном тоже повезло. Тот факт, что он с Земли, все изменил.
– Он-то уж точно помог.
– Мне лучше заняться палеонтологом. – Я быстро набрала сообщение на своем файндере. – Готово.
Фиан моргнул:
– Так просто?
– Ага, сообщаю имя службе найма, и через несколько минут новую жертву ждет такое же потрясение, как и нас вчера. Можно заполучить хоть самого Вентрака Ростху!
– Отец Далморы снимает фильмы о современной истории. Я думал, смысл в том, что пришельцы могли побывать здесь в допортальный период, когда человечество жило только на Земле.
– Это так, но было бы забавно подрядить Вентрака Ростху. – Я просмотрела последние входящие. – Иссетт пишет, что Кеон обзавелся внеземным агентом, чтобы попытаться продать свои световые скульптуры. Просто потрясающе!
– Поиск агента не потребовал больших усилий?
– Уверена, Иссетт сделала основную часть работы. А вот и письмо от Плейдона. – Я хмыкнула. – Он собирается прислать нам записи лекций, так что даже «Инопланетный контакт» не избавит нас от учебы. Я попрошу разрешения поговорить с ним о происходящем – нам бы пригодились его советы. А вот Иссетт рассказывать нельзя. Надо придумать причину возвращения в часовой пояс Земли-Америки, или она позвонит мне посреди ночи.
– И мне надо бы вечерком связаться с родителями. – Фиан помедлил. – Теперь мы можем поговорить?
Мы были счастливы, шутили, но сейчас у меня вновь засосало под ложечкой. По упрямому выражению на лице Фиана стало понятно, что мне не отвертеться.
– Думаю, можем.
– Ты знала о бетанском клане?
Я покачала головой:
– Когда я впервые запросила информацию о родителях, местом их рождения были указаны военные базы. До сегодняшнего дня никто и словом не обмолвился о секторе Бета или кланах. Даже Драго упомянул их походя. Вероятно, все думали, что я знаю. Во имя хаоса, никто не рассказывает об очевидном! Имя мне дала Земная Больница, а на церемонии чествования присвоили бабушкину фамилию. К ней прилагается клановая приставка, но с непривычки я не обратила внимания. – Я с тревогой взглянула на Фиана. – Похоже, тебя это не слишком радует.
– Я не в восторге, но ты, вижу, полна энтузиазма.
– Ну, согласись, оказаться потомком Теллона Блейза отпадно. Я всегда настороженно относилась к Бете из-за их обособления от других секторов во время Второй Римской Империи, но оно закончилось сто тридцать лет назад. Их миры по-прежнему немного… отличаются и известны своими откровенными фильмами, но сколько бетанцев действительно этим промышляют?
Я поняла, что совершила тактическую ошибку еще до того, как Фиан дал очевидный ответ:
– Единственные два бетанца на нашем курсе вовлечены в производство таких видео.
– Да, – согласилась я, – клан Лолии и Лолмака участвует в этом, но они признают, что это занятие для плебеев. Мой клан – военные, они не станут снимать вульгарные фильмы.
– Речь не только о кино. Есть еще тройные браки, вызывающая одежда и разрешенная нагота. Поведение Лолии и Лолмака…
– Они намеренно так себя вели в начале обучения, но только потому, что хотели отпугнуть остальных, чтобы мы не узнали об их малышке-инвалиде. Но потом-то все изменилось! – Я покачала головой. – Это неважно, Фиан. Клан Телл не пожелает иметь со мной дела.
– Не похоже, чтобы Драго тебя отвергал.
– Возможно, он рад принять меня или считает, что должен притворяться, поскольку мы на одной военной базе, но клан – это совсем другое. Лолии и Лолмаку приходится идти на невообразимые меры, чтобы сохранить дочь в тайне, и использовать курс ненавистной им доистории как предлог для пребывания на Земле. Иначе клан откажется от них, только бы не потерять статус из-за ребенка-инвалида. – Я пожала плечами. – Телл не захочет иметь со мной ничего общего. А даже если захотят – я не изменюсь. Некоторые сходят с ума, взрослея и вырываясь из-под опеки Земной Больницы. Иссетт вон тоже всякого наворотила, едва покинула Следующий шаг. Но я же так себя не вела?
Фиан вздохнул:
– Я не жду, что ты взбесишься только из-за своих предков, но меня немного тревожит сама идея, что ты бетанка. Если мои родители узнают… Проблема не в твоем родстве с Теллоном Блейзом – это очень круто, я не спорю, – просто не говори о кланах. – Он нахмурился. – Никто не упоминал, что Теллон Блейз – бетанец.
– Конечно, нет. Люди по-прежнему подозрительно относятся к этому сектору, так что никто не хочет слышать, что легендарный герой человечества был бетанцем.
Фиан кивнул:
– А фильмы о Годе хаоса на Фетиде не слишком точны.
Я наконец рискнула озвучить то, на что ни один из нас не решался:
– Мы продолжаем скрывать любую мелочь, которая может не понравиться твоим родителям, но они ведь все равно не очень-то мне рады, да?
Фиан провел пальцами по своим длинным светлым волосам:
– Отец не одобрил наших отношений, но он никогда не одобряет того, что я делаю. Мама, правда, решила, что это очень романтично, и попыталась его усмирить. В первые недели казалось, что все хорошо, но потом…
– Возможно, они не понимали всех проблем, которые вызывает моя инвалидность, или я им просто не понравилась.
На лице Фиана вновь показалось упрямое выражение.
– Им придется научиться тебя любить. После всех битв, разыгравшихся, когда я выбрал историю вместо физики, мои родители должны осознать: я сам принимаю решения. В любом случае речь не только о нас. Есть несколько накопившихся семейных проблем. Просто ситуация достигла апогея и… – Он покачал головой. – Сейчас я не хочу обсуждать моих родителей. Поговорим о нас. Когда бы я ни попытался обсудить наше будущее, ты меняешь тему.
Я, хмурясь, посмотрела на причудливый сетчатый экран, встроенный в крышку моего стола.
– Это сложно. Я знаю, что люди в секторе Дельта иначе относятся к таким вещам, как брак.
Фиан подтянул стул и сел рядом со мной:
– Я понимаю, тебе сложно говорить о чувствах, но, пожалуйста, попытайся.
Несколько секунд я играла с дисплеем, пытаясь сформулировать ответ.
– Дело не только в разных обычаях. Проблема в инвалидах и семьях. Человечество нормалов дает Земной Больнице кучу отступных, чтобы там заботились о своих подопечных. И Больница делает все возможное: мы получаем про-родителей, приставленных к нам психологов…
Я взглянула на Фиана. Он сосредоточился на моих словах и наморщил лоб.
– Они специально определяют детей в одни и те же группы на протяжении всего периода взросления, чтобы мы могли сформировать некое подобие семьи. Но мы видим по телику настоящие семьи и знаем, что это не то же самое. Некоторые дети-инвалиды живут по принципу «лови момент», спеша заводить собственные семьи, чтобы заполнить пробел в жизни. – Я вздохнула: – Мне неприятно это говорить, но Мэт и Росс как раз из тех, кто, не задумываясь, хватается за подвернувшийся шанс. Они были не разлей вода весь Следующий шаг. На последней новогодней вечеринке после полуночи, когда нам исполнилось восемнадцать и мы официально стали взрослыми, они зарегистрировали свой первый контракт помолвки. По земным законам необходимо до свадьбы заключить по крайней мере три последовательных контракта общей длительностью в год. В следующее Начало года они поженятся, Мэт хочет до двадцати двух лет успеть родить троих детей. – Я вздрогнула. – Это жизнь Мэт, ее решение, и я надеюсь, что они с Россом будут счастливы, но…
Фиан немного помолчал:
– Ты думаешь, я хотел бы чего-нибудь подобного? Некоторые люди в секторе Дельта женятся довольно молодыми, но я не хочу сломя голову бросаться в брак, а детей планирую только в очень далеком будущем.
Я немного расслабилась и глупо рассмеялась:
– Самое худшее, что планы Мэт меня пугают, но иногда я ей завидую. Мысли о своей семье, людях, которые действительно тебе принадлежат…
– Я понимаю, – кивнул Фиан, – но не настаиваю на чем-то радикальном. Просто хочу знать, что мы оба воспринимаем наши отношения серьезно. И нервничаю, когда вижу тебя с кем-то вроде Драго. Он явно произвел на тебя впечатление.
– Драго – впечатляющий, симпатичный и героический военный летчик, но тебе он не соперник. Просто приглядывает за младшей сестрой своего друга.
На лице Фиана отразилось заметное недоверие.
– Не глупи. Драго не захочет связываться с обезьяной.
– Джарра, пожалуйста, не называй себя так. Я знаю, ты намеренно используешь это слово и притворяешься, что тебя не обижает, когда его произносят другие, но мне оно не нравится. Что касается Драго, он бетанец. Возможно, ему нужен не контракт, а просто… – Фиан запнулся, поскольку дельтанское воспитание не позволяло высказать непристойную мысль вслух. – Ты знаешь, о чем я.
– Если Драго нужен быстрый перепих, ему не повезло. Он, должно быть, на десять лет старше меня и не в моем вкусе. Естественно, мне интересно с ним поговорить. Я никогда раньше не встречалась с родственниками и хотела бы увидеть его истребитель. – Я нахмурилась. – Любопытно… Что же на самом деле произошло на Гере? Если Драго и правда такой ужасный пилот, что влетел прямо в астероид, ему бы никогда не дали возглавить вторую смену. Может…
– Помолвочные кольца.
Я было подумала, что избежала обсуждения настоящей проблемы, но сейчас Фиан твердо прервал мою речь двумя словами, которые вывели химеру из тени. Я заткнулась и нервно ждала продолжения.
– Как любезно указал Драго, мы не носим кольца. Хаос знает, что он подумал, когда ты заявила, мол, пока не обзавелись. Я же только что рассказал ему, что мы заключили первый контракт помолвки во время солнечной супербури! И он точно в курсе, сколько недель назад это произошло.
Фиан встал и беспокойно зашагал по комнате.
– Я уже сказал, что чувствую себя неуверенно и желаю знать, что меня ждет дальше. Ты отказываешься носить кольцо. В секторе Дельта это означает, что один из пары сожалеет о заключении контракта и намерен по его окончании сбежать. Я бы не напрягался, если бы на Земле не носили колец, но я видел их у твоих друзей, так что…
– Фиан, я ни о чем не сожалею. Я просто не люблю кольца.
– Джарра, мне неприятно, когда вокруг тебя крутятся герои вроде Драго. Я прошу тебя помочь мне и надеть кольцо, пока мы находимся на этой базе.
Прозвучало почти как ультиматум. Я сделала последнюю попытку его успокоить:
– Если б могла, то надела бы футболку с надписью «Я отметила Фиана». Однако она никак не походит на военную форму.
Фиан застыл в хмуром молчании. Я увидела боль на его лице и сдалась. Встала и повернулась к нему:
– Хорошо. Ты победил. Не хотела тебе говорить, потому что это показывает, какая я трусиха. Никто ничего не знает, кроме Кэндис. Я скрыла все даже от Иссетт. Я не просто не люблю носить кольца. Я их боюсь.
Фиан сдвинул брови:
– Что это значит? Что страшного в кольце?
Я застонала:
– Ты знаешь, что в пятнадцать лет, после несчастного случая на раскопе, мне пришлось заново отращивать мизинец на левой руке?
Я застала его врасплох.
– Это из-за…
Я кивнула:
– В тот год все дети в моей школе носили дурацкие кольца-змейки. Мое – на левом мизинце – сидело плохо. Я знала, что не должна носить его под бронекостюмом, но в тот день забыла снять. Произошел несчастный случай, броня отвердела, чтобы меня защитить, и кольцо отрезало… С тех пор меня бросает в дрожь от одной только мысли.
Фиан покачал головой:
– Джарра, почему ты мне не сказала? Я бы не стал над тобой смеяться. А что посоветовал твой психолог?
– Я ничего ему не говорила. Только Кэндис. Знаешь же, я ненавижу психологов.
– Есть кольца, которые безопасно носить под бронекостюмом.
Я пожала плечами:
– Знаю. И видела такое у Роно Кипкибор из «Кассандры-два», но мой мозг по-прежнему… – Я замолчала. – Конечно, это глупо. Теллон Блейз был единственным человеческим существом, не испугавшимся химер. Его потомки не могут бояться дурацких колец. С этим я справлюсь, узнаю об особых кольцах и…
Фиан обнял меня и крепко поцеловал.
– В этом нет нужды. Ты серьезно ко мне относишься, и это главное. Просто ты должна больше говорить.
– Иссетт не устает повторять, что я слишком много болтаю.
Он покачал головой:
– Только не о важных вещах.
– Вини моего психолога. Он всегда пытался втянуть меня в разговоры о чем-то грустном, вроде «каково оказаться инвалидом и быть брошенной родителями». Иссетт считает своего замечательным, но… – Я пожала плечами. – Возможно, ей попался психолог получше. Земная Больница пытается предоставить инвалидам желанную работу. И неважно, хорошие ли они специалисты.
– Я не твой психолог. Джарра, ты должна со мной разговаривать. Я неделями беспокоился о кольцах. А когда увидел, как ты превозносишь Драго, задумался, не стоит ли сдаться, сложить сумки и вернуться на занятия. На самом деле военным я здесь не нужен, и не могу сохранять отношения, даже хорошие, если знаю, что второй человек уже планирует уйти в день окончания контракта. Это настоящая эмоциональная пытка.
Меня передернуло, стоило представить, что могло случиться.
– Мне правда жаль. Я знаю, что в беседах увиливаю и не очень хорошо умею выражать чувства словами, но…
– Не очень хорошо? – рассмеялся Фиан. – Джарра, да легче стазисную ячейку раскопать, чем выдавить из тебя хоть слово о твоих чувствах. Мне приходится искать другие доказательства. Именно поэтому кольца для меня так символичны и важны.
Я скривилась:
– Просто кое-что мне сложно дается, потому что… Ну, взросление в интернатах Земной Больницы иногда может быть жестким.
– Ты никогда не говорила со мной о жизни в интернатах.
– У тебя было совсем другое детство, и я не знала, как приступить к объяснениям. На самом деле значение имеет лишь то, что я не привыкла делиться чувствами. Я не хотела говорить со своим приставучим психологом. У Кэндис всегда были и другие дети, о которых она беспокоится так же, как обо мне, а у Иссетт полно собственных проблем, чтобы я надоедала ей своими. Когда что-то причиняло мне боль, я пыталась притвориться, будто все в порядке, старалась об этом не думать. Я знаю, что не… – На мгновение я замолчала. – Фиан, я не могу полностью измениться за одну ночь, но я работаю над этим. Я не должна отгораживаться от тебя, так что постараюсь больше говорить и займусь кольцами.
Он покачал головой:
– Теперь я знаю, что мы оба серьезно настроены сохранить отношения, и смогу прожить без колец. Возможно, через несколько дней мы уже вернемся на раскоп и снова станем гражданскими.
– Ты прав, хотя гражданскими мы уже никогда не станем, – машинально поправила я.
– Ты о чем?
Я посмотрела на его растерянное лицо. Фиан действительно не знал. Мы пропустили всю исходную информацию, начальные тренировки для новобранцев и вступительные тесты и просто принесли присягу, но я считала, что он понимает…
– Нам уже не стать гражданскими, – повторила я неприятную новость. – Мы дали клятву, военные приняли нас в свою семью, и это пожизненное обязательство. Став военным, ты не можешь просто уйти и опять превратиться в гражданского. Это правило действовало веками. Дело не только в том, что после нескольких десятков лет службы тяжело найти себе другое применение. Запоздалый травматический шок после случившегося, к примеру, на Фетиде, может настигнуть через много лет, и тогда людям нужна особая поддержка.
– Но! Но! – Фиан явно ударился в панику. – Им нужны люди, чтобы исследовать новые планеты и поддерживать солнечные батареи, а не археологи. Ты даже не можешь покинуть Землю, так что…
– Успокойся, Фиан. Они же не идиоты. Когда все закончится, нас не заставят нести обычную службу. Думаю, нам предложат выбор между военной карьерой, которая мне, очевидно, недоступна, и постоянным академическим отпуском. – Я улыбнулась. – Отпуска – обычное дело для медиков и специалистов по солнечным батареям, работающих в университетских исследовательских группах. Возможно, мы станем первыми военными, изучающими в отпуске археологию.
Фиан тряхнул головой:
– Какое потрясение для моих родителей… Семейный неудачник стал армейским капитаном! Им не понравилось, когда я рассказал, что собираюсь учить историю вместо точных наук, но это…
Я рассмеялась:
– Думаю, гораздо сильнее их поразят пришельцы.
