Волхвы отправились к месту рождения Иисуса, увидев знамение — звезду на востоке. Так сказано у евангелиста Матфея. Причем восточные мудрецы догадались, что увидели они «звезду Его». Им сразу же стало ясно, что ожидаемый Царь родился.

Долгое время богословы и ученые занимались поисками «прототипа» Вифлеемской звезды. Что это было за небесное явление, которое сначала привело волхвов с востока, а затем снова появилось над Вифлеемом, указывая на место рождения Царя Иудейского? Вопрос этот волновал толкователей и исследователей библейского текста, начиная с глубокой древности. Дело осложняется тем, что природа этой «звезды» должна была соответствовать следующим критериям:

1. Звезда появилась дважды: сначала как знамение для волхвов в их собственной стране, а потом как путеводный знак над Вифлеемом для указания места, где был Младенец (Мф. 2, 9).

2. Она должна была иметь конкретное астрологическое значение для волхвов.

3. Звезда двигалась — шла перед ними (Мф. 2, 9), а затем, при подходе к необходимому месту, она остановилась таким образом, чтобы указывать на дом, где был Новорожденный.

Ориген ещё в III веке первым высказал предположение, что Вифлеемская звезда была на самом деле кометой. «Мы думаем, — писал он, — что звезда, появившаяся на востоке, была новой звездой, не похожей на любую из расположенных на неподвижной верхней сфере небосвода (небесной тверди) или на нижней сфере (планеты). Ее следует причислить к кометам, которые иногда появляются на небосводе. В некоторых случаях кометы появлялись как доброе предзнаменование. Если же начало новой династии знаменуется явлением кометы, стоит ли удивляться, что перед рождением Того, Кто дал человечеству новое учение, в небе засияла звезда?» Такого же мнения придерживался и преподобный Иоанн Дамаскин. «Кометы — некоторые знамения, объявляющие о смерти царей, — пишет он. — Они не принадлежат к числу звезд, происшедших искони, но, по Божественному повелению, в самое надлежащее время образуются и опять уничтожаются, ибо и звезда, явившаяся магам во время человеколюбивого и спасительного ради нас рождения Господа во плоти, не была из числа звезд, которые произошли в начале. И это ясно из того обстоятельства, что она совершала свой бег то с востока на запад, то с севера на юг и что она то скрывалась, то показывалась. Ибо это несвойственно порядку или природе звезд».

Действительно, кометы часто появляются дважды: сначала перед приближением к Солнцу, а затем после прохождения перигелия (ближайшей точки орбиты небесного тела по отношению к Солнцу). Кометы могут появляться в различных местах небосвода и двигаться по небу с большой скоростью.

Они могут также «останавливаться» над отдельными местами, на которые указывает их хвост. Так, под 12 годом до Р. Х., когда на небе появилась комета Галлея, в хрониках появляется сообщение о том, что комета «висит» над Римом. Точно так же Иосиф Флавий писал о том, как комета с хвостом в виде меча (должно быть, та же самая комета Галлея при следующем ее приближении к Земле) «стояла» над Иерусалимом в 66 году по Р. Х. как знамение рока. Кстати говоря, и иудейский историк, и святой евангелист пользуются одним и тем же греческим словом для описания необычного поведения и Вифлеемской звезды, и кометы над Иерусалимом.

Хотя в греко-римском мире считалось, что кометы — это знамения катастроф, предвестники несчастья, однако для восточных мудрецов, наблюдателей звездного неба, это могло быть совсем иначе. Так, монеты понтийского царя Митридата VI были украшены изображением кометы, которую он считал добрым знамением.

Точка зрения, высказанная Оригеном, положила начало долгой традиции считать «звезду Рождества» кометой. Эта идея была особенно популярна в Европе в Средние века. Сохранились работы художников того времени с изображением рождественских событий, где путь волхвам указывает пылающая в небе комета. Так, в часовне Арена в Падуе (Северная Италия), где сохранился ряд замечательных фресок кисти Джотто (1267–1337), признанных величайшим шедевром итальянского искусства, сцена Рождества в часовне включает очень реалистичное изображение кометы, нависающей над яслями, где Святое Семейство принимает трех мудрецов. Образцом для Джотто послужила комета Галлея, сверкавшая в небе над Европой в 1301 году.

Итак, гипотеза «кометного происхождения» Вифлеемской звезды устраивала всех до тех пор, пока ученые не занялись поисками реального астрономического «кандидата» на эту роль. И вот тогда оказалось, что для временного отрезка, принятого для обозначения времени Рождества, подходящей кометы просто нет. Хотя в китайских летописях упоминается о двух незначительных кометах, наблюдавшихся на небе за эти годы, греческие, римские и вавилонские источники хранят молчание — и, во всяком случае, там нет даже намека на величественное небесное явление, описанное евангелистом Матфеем. Тогда был предпринят ряд других попыток астрономического объяснения Вифлеемской звезды.

Одной из первых была попытка объяснить природу Вифлеемской звезды вспышкой новой или сверхновой звезды. Из святых отцов первых веков христианства так считал священномученик Игнатий Богоносец, со дня памяти которого, кстати говоря, начинается предпразднство Рождества Христова. Вот как он описывает звезду, приведшую волхвов в Иерусалим: «Звезда воссияла на небе ярче всех звезд, и свет ее был неизреченный, а новость ее произвела изумление. Все прочие звезды, вместе с солнцем и луной, составили как бы хор около этой звезды, а она разливала свет свой на все. И было смущение, откуда это новое, непохожее на те звезды явление».

Появление новой звезды — довольно редкое явление, которое происходит примерно один раз в несколько столетий. Это веская причина для того, чтобы восточные звездочеты обратили на него самое пристальное внимание и восприняли его как знамение. Вспышка новой звезды может наблюдаться в течение нескольких недель, на протяжении которых волхвы могли совершить свое путешествие. Но у этого небесного явления есть такое несоответствие описываемому в Евангелии событию, на которое трудно закрыть глаза: никакая звезда, в том числе и новая, не может перемещаться по небу, а тем более «указывать» на определенное место.

Новое слово в вопросе о природе Вифлеемской звезды принадлежит Иоганну Кеплеру (1571–1630), великому математику, который первым предпринял попытку найти строго научное объяснение этому феномену. В ночь на 17 декабря 1603 года Кеплер воспользовался своим примитивным телескопом для тщательных наблюдений за движениями Юпитера и Сатурна, приближавшихся к точке астрономического соединения (вскоре после этого к ним присоединился и Марс). А через год Кеплер наблюдал сверхновую звезду, вспыхнувшую в созвездии Змееносца. Эта необычная звезда сияла «как ослепительный яркий факел, раздуваемый сильным ветром, пламенеющий и искрящийся». Ученик Кеплера, Бруновский, писал о том, что эта звезда сверкала разноцветными огнями, как бриллиант. Кеплер это явление назвал безмерным чудом Божиим и занялся астрономическими исчислениями.

Их результатом явилась теория о том, что причина возникновения сверхновой — как раз редкое тройное сближение планет в созвездии Рыб и предположение, что подобное же соединение могло быть причиной вспышки той звезды, которая привела волхвов с востока в Иерусалим.

Кеплер, как известно, сам зарабатывавший составлением гороскопов, весьма уважительно относился к астрологии. Он не мог не знать, что в средневековых астрологических текстах созвездие Рыб считается небесным знаком еврейской диаспоры. Основываясь на старинном раввинском комментарии к Книге пророка Даниила, где говорилось о том, что соединение Юпитера и Сатурна в созвездии Рыб имеет особое значение для народа Израиля, он предположил, что волхвы могли быть свидетелями такого события, которое должно было произойти, по его расчетам, в 7 году до Р. Х.

С астрологической точки зрения этот вывод был хорошо обоснован. Как известно, астрология с глубокой древности опиралась на символическое значение планет. Восточные «маги», приведенные звездой к вифлеемским яслям, тоже, разумеется, пользовались этой символикой. Юпитер — самая большая планета в шумеро-вавилонской и эллинистической астрологии — почитался «царской звездой» и символизировал собой верховное божество языческого пантеона. В аккадском языке он обозначался словом, которое значит, собственно, «звезда», и за его поведением наблюдали с особым вниманием. Предметом астрологических толкований было его расположение относительно других планет и двенадцати созвездий зодиака.

Вторым светилом, имевшим отношение к Вифлеемской звезде, называется Сатурн. В иерархии планет ему отводилось четвертое место, но для Иудеи эта планета имела особое значение, потому что в древних астрологических текстах Сатурн осмысляется как небесный символ Сирии и Палестины. Пророк Амос, обличая идолопоклонничество израильтян, упрекал их: Вы носили скинию Молохову и звезду бога вашего Ремфана… (Ам. 5, 26; ср.: Деян. 7, 43). Имя Ремфан здесь обозначает именно Сатурн, Молоха римляне также отождествляли с Сатурном. Римские авторы, мало разбиравшиеся в вере израильтян, считали, что Сатурн был именно тем планетным божеством, которого они чтили под именем Иеговы.

В зодиакальном круге прямое отношение к Палестине имел знак Рыб. В поздневавилонское время Рыбы соотносились со странами Великой Дуги: восточная часть созвездия — с Месопотамией, центральная часть — с Сирией и Палестиной, а западная — с Нижним Египтом.

Астрологические и астрономические выкладки Кеплера приобрели широкую известность. Некоторое время даже считалось доказанным, что Вифлеемская звезда представляла собой произошедшее незадолго до начала новой эры соединение планет в сочетании со вспыхнувшей непосредственно после этого сверхновой звездой. Однако кропотливое исследование вавилонских астрономических текстов поставило под сомнение правильность этой гипотезы. Дело в том, что, хотя в древних клинописных текстах довольно подробно описаны движения Юпитера и Сатурна, которые были предметом особенно пристального наблюдения вавилонских астрологов, там нет упоминаний об астрономическом соединении этих планет. Современные исследования и расчеты подтвердили правдивость древних текстов: эти планеты никогда не наблюдались в строгом смысле как одна звезда. И, разумеется, ни один современный астроном не воспримет всерьез предположение Кеплера о внутренней связи между соединением планет, видным только для земного наблюдателя, и сверхновой звездой, вспышка которой является грандиозным космическим событием. Это значит, что кеплеровская теория происхождения Вифлеемской звезды не может быть признана состоятельной.

Итак, все научные гипотезы происхождения чудесной звезды, при всех несомненных достоинствах и остроумии, не только не способны полностью соответствовать явлению, описанному евангелистом Матфеем, но и несостоятельны с научной точки зрения. Значит ли это, что не существует теории, способной полностью соответствовать заданным условиям?

Чтобы понять это, зададимся вопросом: зачем нужно было появление на небосводе невиданной ранее звезды? Не для того ли, чтобы она могла послужить путеводной нитью для восточных магов и привести их к Воплощенному Богу? Но неужели ради этого Господу необходимо было создавать обычную звезду?

Из Евангелия мы знаем, что Вифлеемская звезда вела себя не как обычное космическое тело, а как путеводная звезда в прямом смысле этого слова. Появившись перед волхвами, она перемещалась по небу, указывая им путь к Богомладенцу: И се, звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними, как наконец пришла и остановилась над местом, где был Младенец (Мф. 2, 9). Это странное небесное тело свободно перемещалось в пространстве, меняло курс, высоту, останавливалось, исчезало с глаз и снова появлялось. Обычные, природные звезды так себя не ведут.

Вдобавок, если мы вспомним, что волхвам, когда они пришли в Иерусалим, приходится выспрашивать о Царе Иудейском и в подтверждение объяснять: Ибо мы видели звезду Его на востоке (Мф. 2, 2), то станет ясно, что небесное явление, называемое Вифлеемской звездой, вряд ли было грандиозным и очевидным для всех, кроме тех, для кого оно предназначалось.

Вот что говорит о природе чудесной звезды святитель Иоанн Златоуст: «Как, призывая людей, Он облекся в человека и по виду, и по природе, так и, призывая волхвов, переменил совне в вид звезды Незримую Силу. Что та звезда не была звездой — одной из многих — научись из ее течения. Она шла не от востока к западу, но от севера к югу, потому что так направлена Палестина к Персии; и является не ночью, а днем, что несвойственно звезде; и является, и скрывается, что также несвойственно звезде. Скрывается, когда они дошли до Иерусалима, и является, когда удалились от царя (Ирода). Отсюда очевидно, что она была некоторой разумной силой, управлявшей всем по повелению. Не из этого только это очевидно, но также из того, что, служа им руководительницей до яслей, не сверху показывается им, но, сойдя вниз, останавливается, где был Младенец, — над самой, так сказать, Его главой. Если бы она была звездой, то не показала бы такого места, тесного и ограниченного. Конечно, вы хорошо знаете, что по чрезмерной высоте звезда не могла бы определить место даже города, и ее указание, даже прямо спускающееся по отвесу, неясно в силу чрезмерной высоты. А та звезда показывала и малое место — ясли, будучи близ главы, и, показав, тотчас скрылась, что не было делом звезды. Итак, происшедшее было силой не астрономии, но домоуправления Божия».

Ему вторит и блаженный Феофилакт Болгарский: «Слыша о звезде, не думай, что она была одна из видимых нами. Нет, то была Божественная и ангельская сила, явившаяся в образе звезды. Поелику волхвы занимались наукой о звездах, то Господь и привел их этим, для них знакомым знаком, подобно как Петра рыбаря, изумив множеством рыб, привлек ко Христу. А что звезда была сила ангельская, видно из того, что она ярко светила днем, шла, когда шли волхвы, сияла, когда не шли они: особенно же из того, что она шла с севера, где Персия, на юг, где Иерусалим. Но звезды никогда не ходят от севера к югу».

В древности люди верили, что при рождении великого человека появляется на небе новая звезда. Восточные волхвы ждали, что когда родится обещанный Царь, то на небе появится новая звезда — звезда Израиля, о которой пророчествовал Валаам. И Господь, по милости Своей, чтобы привести язычников к вере, послал к ним Своего Ангела, которого они восприняли как ожидаемое ими знамение — чудесную звезду, который и привел их на поклонение к Живому Богу, Творцу всех звезд, всех комет и всех планет Вселенной.