Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? Ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему (Мф. 2, 1–2). Много нужно нам бодрствовать, много молиться, чтобы суметь изъяснить настоящее место и узнать, кто были эти волхвы, откуда и как пришли, кто их к тому побуждал и что это была за звезда. Но если угодно, предложим лучше наперед то, что говорят противники истины. Дьявол так овладел ими, что они и здесь находят повод вооружаться против слова истины.

Что же говорят они? «Вот, сказано, что и при рождении Христовом явилась звезда — это значит, — говорят они, — что астрология есть наука несомненная». Но если Христос родился по астрологическим законам, то как же Он истребил астрологию, отверг судьбу, заградил уста демонам, изгнал заблуждение и ниспроверг всякого рода волхвование? Да и что узнают волхвы по звезде Его? Что Он был Царь Иудейский? Но Он был Царем не земного царства, как и Пилату сказал: Царство Мое не от мира сего (Ин. 18, 36). Да Он и не показывал Себя Царем: не имел при Себе ни копьеносцев, ни щитоносцев, ни коней, ни парных мулов и, словом, ничего тому подобного, а вел жизнь простую и бедную, водя за Собою двенадцать человек, ничем не знаменитых.

Но если волхвы и знали, что Он Царь, то зачем приходят? Дело звездословия, как говорят, вовсе не в том состоит, чтобы по звездам узнавать, кто родится, но чтобы по времени рождения предсказывать о том, что случится вперед. Между тем волхвы ни при родах Матери не были, ни времени, когда родила, не знали, а потому не имели и основания заключать о будущем по течению звезд. Напротив, задолго до рождения, увидев звезду, явившуюся в их земле, они идут смотреть Родившегося, а это еще непонятнее прежнего.

Какая же причина их побудила? В надежде каких наград из такой отдаленной стороны они идут поклониться Царю? Если б думали, что Он будет их Царем, и тогда не было бы им достаточной причины идти. Если бы еще Он родился в царских чертогах, если бы отец Его был царем и при Нем находился, то можно было бы сказать, что поклонением Родившемуся Младенцу они хотели угодить отцу и тем заслужить себе его благоволение. Но теперь они знают, что Новорожденный будет Царем не у них, а у другого народа, в стране, от них отдаленной; знают, что Он еще не в совершенном возрасте, но для чего же предпринимают такое путешествие и несут дары, притом подвергаясь в этом деле великим опасностям?

В самом деле, и Ирод, услышав, смутился, и весь народ, когда услыхал от них о том, взволновался. Разве этого они не предвидели? Но это невероятно.

Даже при всей недальновидности они не могли бы не знать того, что, когда придут в город, имеющий царя, и станут всенародно объявлять, что есть другой царь, кроме теперь там царствующего, то подвергнут себя тысяче смертей. Для чего же они поклонялись Лежащему в пеленах? Если бы Он был в совершенном возрасте, можно было бы сказать, что они ввергаются в явную опасность в надежде на Его помощь, но и то было бы признаком крайнего неразумия: персиянину, варвару, не имеющему ничего общего с народом иудейским, решиться выйти из своей земли, оставить отечество, родных и дом и подвергнуться чужому владычеству!

Если это неразумно, то следующее еще неразумнее. Что же такое? Перейти такой дальний путь, только поклониться, всех взволновать и тотчас уйти! И какие они нашли признаки царского сана, когда увидели хижину, ясли, Младенца в пеленах и бедную Мать? Кому принесли дары? И для чего? Разве было установлено и принято в обычай так изъявлять почтение всякому рождающемуся царю? Разве они обходили всю вселенную и о ком узнавали, что он из низкого и бедного состояния сделается царем, тому поклонялись прежде восшествия на царский престол? Но этого никто сказать не может.

Для чего же они поклонялись? Если для настоящих выгод, то чего могли они ожидать от Младенца и бедной Матери? Если в надежде будущих, то как они могли знать, что Младенец, Которому они поклонились, когда Он был в пеленах, вспомнит о том впоследствии? Положим, что Мать Ему о том напомнила бы — но и в таком случае они стоят не похвалы, а порицания за то, что подвергли Его явной опасности, так как Ирод, смущенный ими, расспрашивал, разыскивал и прилагал все меры умертвить Его. Да и где бы то ни было о младенце, который родился от частных людей, сказать, что он будет царем, значит только предать его на смерть, навлечь на него множество бед. Видишь ли, сколько открывается несообразностей, если судить об этом событии по ходу дел человеческих и по общему обыкновению? Да и кроме того можно было бы найти и много других, еще больших затруднений.

Но чтобы, присовокупляя недоумения к недоумениям, не привести вас в замешательство, приступим теперь к разрешению вопросов. Начнем со звезды Христовой. Если мы узнаем, что это была за звезда и какая она — обыкновенная или отличная от прочих, действительная ли была звезда или только имела вид звезды, — то легко будет понять все прочее. Откуда же узнать о том? Из самого Писания.

Что она была не обыкновенная звезда, и даже не звезда, а, как мне кажется, какая-то невидимая сила, принявшая вид звезды, это доказывает, во-первых, самый путь ее. Нет и не может быть звезды, которая бы имела такой путь. Видим, что и солнце, и луна, и все прочие звезды идут от востока к западу — а эта звезда текла от севера на полдень: именно в таком положении находится Палестина в отношении к Персии. Во-вторых, то же можно видеть из самого времени: она является не ночью, а среди дня, при сиянии солнца, что не свойственно не только звезде, но и луне. Хотя луна больше всех звезд, но при появлении солнечного света тотчас скрывается и делается невидимой. Звезда же Христова превосходством своего блеска преодолела самый свет солнечный, была яснее солнца, и как оно ни блистательно, а она сияла больше. В-третьих, доказывается тем, что звезда то является, то опять скрывается. Когда волхвы шли в Палестину, она была видна и указывала им путь; а когда вошли в Иерусалим, она скрылась. Потом, когда они, сказав Ироду, зачем пришли, оставили его и собрались в путь, звезда опять является. Это уже есть движение не звезды, а некоторой совершенно разумной силы! Она не имела своего определенного пути, но когда нужно было остановиться, и она стояла, во всем соображаясь с их нуждой, подобно столпу облачному, по которому полк иудеев и останавливался, и поднимался с места, когда было нужно. В-четвертых, то же ясно можно видеть из самого способа, каким звезда указала место. Не с высоты неба она указала его — в таком случае волхвы не могли бы различить места — но, чтобы указать его, опустилась вниз.

Сами знаете, что обыкновенной звезде нельзя показать столь малого места, какое занимала хижина, особенно же в каком вмещалось тело Младенца. Так как высота ее неизмерима, то она не могла бы собой обозначить и определить такого тесного пространства для желавших узнать его. Об этом всякий может судить по луне: она, будучи гораздо больше звезд, кажется близкой для каждого из обитателей вселенной, рассеянных по всей земной широте. Так скажи же, как бы звезда указала такое тесное место яслей и хижины, если бы не оставила высоту, не сошла вниз и не стала над самой главой Младенца? Это самое дает разуметь и евангелист, говоря: Се, звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними, как наконец пришла и остановилась над местом, где был Младенец (Мф. 2, 9). Видишь, сколько доказательств того, что эта звезда была необыкновенная и явилась не по законам внешней природы?

Но для чего она явилась? Для того, чтобы обличить бесчувственных иудеев и лишить их, неблагодарных, всякого способа к оправданию. Так как цель пришествия Христова была та, чтобы отменить древние правила жизни, призвать всю вселенную на поклонение Себе и принимать это поклонение на земле и на море, то Христос с самого начала отверзает дверь язычникам, желая через чужих научить Своих. Так как иудеи, непрестанно слыша пророков, возвещавших о пришествии Христовом, не обращали на то особенного внимания, Господь внушил варварам прийти из отдаленной страны расспрашивать о Царе, родившемся у иудеев, — и они от персов первых узнают то, чему не хотели научиться у пророков. Бог сделал это для того, чтобы дать им вернейший способ убедиться, если будут благоразумны, или лишить всякого оправдания, если будут упорны. В самом деле, что могут сказать в свое оправдание иудеи, не принявшие Христа после столь многих пророческих доказательств, видя волхвов, которые по явлению только звезды приняли Его и поклонились Явившемуся?

Итак, с волхвами Бог поступил так же, как с ниневитянами, к которым послал Иону, так же, как с самарянкой и хананеянкой. Потому и сказано: Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Иониной; и вот, здесь больше Ионы. Царица южная восстанет на суд с родом сим и осудит его (Мф. 12, 41–42), — потому что они поверили меньшему, а иудеи не поверили и большему.

Ты спросишь, для чего Бог привел волхвов к Христу таким явлением? А как же бы надлежало? Послать пророков? Но волхвы пророков не приняли бы. Дать глас свыше? Но они гласу не вняли бы. Послать Ангела? Но и того не послушали бы. Поэтому Бог, оставив такие средства, по особенному Своему снисхождению употребляет для призвания их то, что было им больше знакомо: показывает большую и необычайную звезду, чтобы она поразила их и величиной, и прекрасным видом, и необыкновенным течением.

Подражая этому, и апостол Павел, когда рассуждает с эллинами, начинает речь с жертвенника и приводит свидетельства из их стихотворцев, а когда проповедует иудеям, говорит об обрезании; уча живущих под Законом, начинает с жертв. Так как всякий любит то, к чему привык, то к этому применяются и Бог, и люди, посылаемые Им для спасения мира.

Итак, не думай, чтобы недостойно было Бога призывать волхвов посредством звезды, иначе должен будешь отвергнуть все иудейское — и жертвы, и очищения, и новомесячия, и ковчег, и самый храм, потому что все это допущено по языческой грубости иудеев. И Бог для спасения заблуждающихся с небольшим изменением допустил в служении Себе то, что наблюдали язычники при служении демонам, чтобы, понемногу отвлекая от языческих привычек, возвести к высокому любомудрию. Так поступил он и с волхвами, благоволив призвать их явлением звезды, чтобы потом удостоить высшего. Побудивший их идти и руководствовавший в пути, после того как поставил пред яслями, наставляет их уже не через звезду, а через Ангела; таким образом понемногу они восходили к высшему.

Подобно этому Бог поступил и с жителями Аскалона и Газы. Когда пять филистимских городов, по прибытии к ним ковчега, поражены были смертной язвой и не находили никаких средств к избавлению от постигшего их бедствия, тогда, созвав волхвов, в общем собрании советовались, как освободиться от этой язвы, ниспосылаемой от Бога; волхвы присоветовали взять коров, которые не были еще под ярмом и принесли первых телят, запрячь под кивот и пустить одних идти, куда хотят, чтобы через то увидеть, от Бога ли это ниспосланная язва или какая случайная болезнь. «Если коровы, — говорили они, — как не привыкшие к ярму, разобьют его или воротятся к телятам, то это будет значить, что язва произошла по случаю; если же пойдут прямо, мычание телят не произведет на них никакого действия и они не собьются с дороги, им не знакомой, то будет явно, что рука Божия коснулась этих городов» (см.: 1 Цар. 5–6). Жители послушались волхвов и поступили по их совету, и Бог по Своему снисхождению не почел для Себя недостойным, применяясь к мнению волхвов, привести в действие предсказанное ими и оправдать слова их сбытием. Такое действие было тем важнее, что и сами противники засвидетельствовали силу Божию, а учителя их подтвердили то своим приговором.

Много и других примеров видеть можно в Божественном домостроительстве. Так, например, и то, что известно о чревовещательнице (см.: 1 Цар. 28, 7-19), случилось по тому же Божественному Промыслу, о чем сами вы можете рассудить по сказанному выше. Все это сказано мною для объяснения написанного о звезде; вы же сами, может быть, в состоянии сказать и более, — сказано ведь: Дай наставление мудрому, и он будет еще мудрее; научи правдивого, и он приумножит знание (Притч. 9, 9).

Пора, однако, обратиться к началу прочитанного. Какое же начало? Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы (Мф. 2, 1). Волхвы последовали за ведущей их звездой, а иудеи не поверили и проповедовавшим пророкам. Но для чего евангелист обозначает и время, и место, говоря: в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода? Для чего также упоминает о самом достоинстве? О достоинстве — для того, что был и другой Ирод, умертвивший Иоанна, но тот был четвертовластник, а этот царь; на время же и место указывает для того, чтобы привести нам на память древние пророчества, из которых одно произнес Михей: И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? (Мих. 5, 2), другое — патриарх Иаков, который, с точностью означив время, указал и важнейший признак пришествия Христова: Не отойдет, — сказал он, — скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель (Быт. 49, 10).

Достойно исследования и то, откуда волхвам пришла мысль идти и кто их побудил к тому. Мне кажется, что это было делом не одной звезды, но Сам Бог подвиг их сердце, подобно тому как поступил Он с Киром, расположив его отпустить иудеев. Впрочем, Он сделал это, не нарушая свободного произволения, подобно тому как и Павла призвав гласом свыше, вместе явил Свою благодать и открыл его послушание. Но, скажешь, почему не всем волхвам открыл это? Потому что не все бы поверили, а эти были готовы более других. Тысячи народов гибли, а к одним только ниневитянам послан был пророк Иона; двое было разбойников на кресте, но один только спасся.

Итак, знай, что волхвы оказали добродетель не тем одним, что пришли, но и тем, что поступили смело. Чтобы их не сочли людьми подозрительными, они по приходе рассказывают о своем путеводителе, о дальнем пути и при этом обнаруживают смелость: Пришли, — говорят они, — поклониться Ему (Мф. 2, 2) и не страшатся ни ярости народной, ни жестокости царя. Из этого заключаю, что они и дома были учителями своих соотечественников: если здесь, в Иерусалиме, они не усомнились говорить об этом, то с большим дерзновением проповедовали о том в своем отечестве, после того как получили откровение от Ангела и свидетельство от пророка.

Услышав это, Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с ним (Мф. 2, 3). Ироду, как царю, естественно было опасаться и за себя, и за детей, но чего боялся Иерусалим, когда пророки задолго предсказали о Христе как о Спасителе, Благодетеле и Освободителе? Что же смутило иудеев? То же легкомыслие, которое и прежде отвращало их от Бога, их Благодетеля, так что, получив полную свободу, вспоминали о египетских мясах. Смотри же, как пророки ничего не опускали: один из них задолго предсказал и об этом: Будут отданы на сожжение, в пищу огню. Ибо Младенец родился нам; Сын дан нам (Ис. 9, 5–6).

Но, несмотря на свое смущение, жители Иерусалима не заботятся сами проверить случившееся, не следуют за волхвами, не любопытствуют — столько-то они были всех упорнее и нерадивее! Им надлежало бы хвалиться, что у них родился Царь и привлек к Себе страну Персидскую и что все им покорятся, когда обстоятельства так переменились к лучшему, когда самое начало так блистательно, — но они и от того не сделались лучшими, хотя только лишь освободились от плена персидского. Если бы им не открыто было никаких высоких тайн, то, судя по одним настоящим событиям, можно бы им было заключить так: «Если столько благоговеют к нашему Царю при самом Его рождении, то гораздо более будут бояться Его и покоряться Ему в совершенном Его возрасте, и мы сделаемся гораздо славнее варваров». Но ни одна подобная мысль не восхитила их — столь велика была их беспечность, а вместе с ней и ослепление! Потому тщательно надобно удалять от себя оба эти порока и надобно быть сильнее огня тому, кто хочет против них вооружиться.

И, собрав всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где должно родиться Христу? Они же сказали ему: в Вифлееме Иудейском (Мф. 2, 4–5).

Смотри, сколь чудные и необычайные совершаются и здесь дела! Варвары и иудеи взаимно научаются друг от друга и наставляют друг друга чему-то великому! Иудеи слышат от волхвов, что и в Персидской стране звезда проповедала Его (Христа), а волхвы узнают от иудеев, что о Том, Кого проповедала звезда, пророки задолго предвозвестили. Таким образом, вопрос, предложенный волхвами, как для них самих, так и для иудеев послужил к яснейшему и точнейшему познанию истины. Враги истины невольно принуждены были прочесть слова Писания и изъяснить пророчество. Впрочем, они изъяснили его не все, потому что, сказав о Вифлееме, что из него произойдет Пастырь Израилев, не присовокупили последующих слов из лести к царю. Какие же это слова? Которого происхождение из начала, от дней вечных (Мих. 5, 2).

Но если Ему надлежало произойти оттуда (из Вифлеема), то для чего жил Он, скажешь ты, после рождения в Назарете и тем затемнил пророчество? Напротив, Он не затемнил, а еще более раскрыл его. Если Он родился в Вифлееме несмотря на то, что Мать Его постоянно жила в Назарете, то очевидно, что дело происходило по особенному устроению. Потому-то и после рождения Он не тотчас оставил Вифлеем, но пробыл там сорок дней, чтобы желающим дать время с точностью все исследовать. Если бы только захотели обратить внимание, то много было побуждений к такому исследованию. По прибытии волхвов возмутился весь город, а с ним и царь, вызвали пророка, собралось великое судилище. К тому же много произошло и других событий, о которых подробно повествует евангелист Лука: я разумею известное нам об Анне, Симеоне, Захарии, Ангелах и пастырях — все это легко могло побудить внимательных к открытию истины. Если волхвы, пришедшие из Персии, узнали место, то тем более жившие в Иудее могли узнать о всем случившемся.

С самого начала Христос открыл Себя во многих чудесах. Но так как не хотели узнать Его, то Он, скрывшись на несколько времени, после явил Себя другим славнейшим образом. Тогда уже не волхвы, не звезда, но Сам Отец свыше свидетельствовал о Нем, когда Он крестился в струях Иорданских и Святой Дух нисходил вместе с тем гласом на главу Крестящегося. Иоанн безбоязненно взывал во всей Иудее, наполняя проповедью о Христе и грады, и пустыню. И чудеса, и земля, и море, и вся тварь торжественно возвещали о Нем. Подлинно, и при Рождении такие были знамения, которые могли показать, что Он уже пришел. Иудеи не могут сказать: «Не знаем, когда и где родился Он!» Вся история волхвов и другие упомянутые события так устроены, что иудеи не имеют никакого извинения, когда не хотели исследовать случившегося.

События совершались не в порядке дел человеческих. Звезда призывает волхвов, иноплеменные мужи предпринимают столь далекое путешествие, чтобы поклониться Лежащему в пеленах и в яслях, и пророки наперед еще о Нем предвозвещают. Все эти события были более нежели человеческие. Однако же ничто не удержало Ирода. Такова уже злоба, что она сама себе вредит и всегда предпринимает невозможное.

Смотри, какое безумие! Если Ирод верил пророчеству и почитал его непреложным, то очевидно, он замышляет дела невозможные. А если он не верил и не думал, чтобы сбылось предречение, то не нужно было ему бояться и страшиться, а потому и строить козни. Итак, в обоих случаях хитрость была излишня.

И то уже крайнее безумие, что он думал, будто волхвы предпочтут его Родившемуся, для Которого они совершили столь дальнее путешествие. Если они, прежде чем увидели Младенца, горели к Нему столь сильной любовью, то как Ирод мог надеяться, что они согласятся предать ему Младенца после того, как увидели Его и утвердились в вере пророчеством? И однако ж, несмотря на все эти обстоятельства, которые должны были отвлечь от предпринятого намерения, Ирод не оставляет его: Тайно призвав волхвов, выведал от них время появления звезды. Он думал, что иудеи дорожат Младенцем, и не предполагал, что они дойдут до такого неистовства, что согласятся предать врагам своего Ходатая и Спасителя, пришедшего для избавления их, потому и призывает волхвов тайно и выведывает не время рождения Младенца, но явления звезды, с хитростью уловляя добычу.

Я думаю, что звезда явилась гораздо прежде (Рождения), потому что волхвы должны были много времени наперед провести в путешествии, чтобы предстать только что Рожденному, а между тем Христу надлежало принять поклонение в самых пеленах еще, чтобы событие явилось чудесным и необычайным. Потому-то звезда и является гораздо раньше (рождения Христова). Если бы она явилась волхвам на востоке тогда, как уже Христос родился в Палестине, то, пробыв долго в пути, по своем прибытии они уже не могли бы Его видеть в пеленах.

Не нужно удивляться тому, что Ирод избивает младенцев от двух лет и ниже: здесь ярость и страх для вернейшего успеха прибавили и больше времени, чтобы никто не избежал (поражения). Итак, призвав волхвов, говорит: Пойдите, тщательно разведайте о Младенце, и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему (Мф. 2, 8). Какое безумие! Если ты, Ирод, говоришь это по внушению истины, то для чего вопрошаешь тайно? А если с коварным намерением, то как не понимаешь, что тайные расспросы твои заставят волхвов подозревать тебя в злом умысле? Но душа, объятая злобой, как я сказал уже, становится совершенно безумной. Он не сказал: «Пойдите разведайте о царе», но о Младенце. Для него несносно было произнести даже имя, означающее власть! А волхвы, по великому благочестию своему, нисколько того не замечали, потому что никак не предполагали, чтоб он дошел до такой злобы и вздумал противоборствовать столь чудному устроению. Ничего подобного не подозревая, но судя по себе и о всех других, они уходят от него.

И се, звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними (Мф. 2, 9). Она скрывалась для того, чтобы они, лишившись путеводителя, принуждены были прибегнуть с вопросами к иудеям, и таким образом событие сделалось для всех известным. Когда же они спросили и разведали о Младенце от самих врагов, то звезда им опять является. Смотри, какой здесь прекрасный порядок! После того как оставила волхвов звезда, принимают их иудейский народ и царь, приводят пророка, чтобы объяснить явление, а после того опять научает их всему Ангел и они идут из Иерусалима в Вифлеем вслед за звездой. Звезда опять им сопутствовала, и отсюда ты опять можешь видеть, что звезда эта не была из числа обыкновенных звезд: нет ни одной звезды, которая имела бы такое свойство. Она не просто шла, но предшествовала им, ведя их как бы за руку среди дня.

Но что за нужда, спросишь, была в звезде, когда место сделалось уже известным? Та, чтоб указать и Самого Младенца, потому что иначе нельзя было узнать Его, поскольку и дом не был известен, и Мать Его не была славна и знаменита, а потому и нужна была звезда, которая бы привела их прямо к тому месту. Поэтому по выходе их из Иерусалима она является им и останавливается не прежде, как уже дойдя до яслей.

Здесь чудо присоединяется к чуду. Дивны оба события: и то, что волхвы поклоняются, и то, что их приводит звезда; это должно тронуть и самые каменные сердца. Если бы волхвы сказали, что они слышали об этом предречение пророков или что объявили им о том Ангелы по особенному откровению, то можно было бы еще им и не поверить, но сиянием звезды, явившейся свыше, заграждаются теперь уста и самых бесстыднейших.

Далее звезда, достигнув Отрока, опять остановилась. И это опять доказывает, что здесь действует сила большая, нежели какая свойственна обыкновенным звездам, то есть что она то скрывается, то является и, явившись, останавливается. Отсюда и волхвы еще более утвердились в вере и возрадовались, что нашли то, чего искали, что сделались провозвестниками истины, что не напрасно предпринимали столь дальний путь. Столько-то сильна была любовь их ко Христу! Звезда, приблизившись, стала над самой главой Отрока, показывая этим Божественное происхождение Его. И, остановившись, приводит к поклонению не простых язычников, но самых мудрейших из них. Видишь ли, что звезда недаром явилась? Волхвы и после того, как выслушали пророчества, и после того, как услышали изъяснение его от первосвященников и книжников, все еще были внимательны к ней.

Да посрамится Маркион, да посрамится Павел Самосатский, которые не хотели видеть того, что видели волхвы — первенцы Церкви (я не стыжусь так называть их)! Да посрамится Маркион, видя, как поклоняются Богу во плоти! Да постыдится Павел, видя, как Христу поклоняются не просто как человеку! Хотя пелены и ясли показывают, что поклоняются Воплощенному, однако же поклоняются не как простому человеку — это видно из того, что приносят Ему, еще Младенцу, такие дары, которые прилично приносить одному только Богу.

Да посрамятся вместе с ними и иудеи, которые, видя, что иноплеменники и волхвы предваряют их, не хотели идти даже и вслед за ними. Событие это служило знамением будущего и с самого начала показывало, что язычники предварят иудеев. Но почему, ты спросишь, после уже, а не сначала сказано: Идите, научите все народы (Мф. 28, 19)? Потому что, как я сказал уже, случившееся тогда было образом и предсказанием будущего. Иудеям следовало прийти первым, но так как они добровольно отринули собственно им предложенное благодеяние, то дела получили другой ход.

И здесь ведь, при Рождении, волхвам не следовало прийти прежде иудеев; жившим в столь дальнем расстоянии не следовало предупредить живущих подле самого города; не слыхавшим ничего не следовало предварить воспитанных среди такого числа пророчеств. Но так как иудеи совершенно не понимали тех благ, которые им принадлежали, то пришедшие из Персии предваряют живущих в Иерусалиме. Так говорит об этом и апостол Павел: Вам первым надлежало быть проповедану слову Божию, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот, мы обращаемся к язычникам (Деян. 13, 46). Если иудеи и не верили прежде, то, по крайней мере, им надлежало бы идти тогда, как услышали от волхвов, но и того они не хотели сделать. И потому-то во время такого их ослепления волхвы и предваряют их.

Последуем же и мы волхвам и, оставив чуждые христианству обычаи, совершим великое путешествие, да и мы узрим Христа. Так как и волхвы не видали бы Его, если бы не удалились из своей страны, то и мы будем удаляться земного. Волхвы, доколе были в земле Персидской, видели одну звезду — как скоро оттуда удалились, узрели Солнце правды.

Но не видать бы им и самой звезды, если бы не поспешили оттуда со всей охотой. Восстанем же и мы; пусть все приходят в смятение — мы потечем к дому Отрочати. Пусть цари, народы, пусть владыки земли преграждают этот путь — не погасим ревности своей. Только таким образом и можем отстранить предстоящие опасности: ведь и волхвам не избежать бы бедствия со стороны угрожавшего царя, если бы они не увидели Отроча. Прежде чем они узрели Отроча, и страх, и опасности, и беспокойства отовсюду окружали волхвов, когда же поклонились Отрочати, они стали спокойны и безопасны. И вот уже не звезда, но Ангел сопутствует им, так как через поклонение они соделались иереями и дары принесли.

Так и ты, оставив иудейский народ, возмущенный город, кровожадного мучителя, светскую пышность, спеши к Вифлеему, где находится дом хлеба духовного! Пастырь ли ты? Теки туда, и ты в вертепе узришь Отроча. Царь ли ты? Если не пойдешь в храмину, нет тебе никакой пользы от порфиры. Волхв ли ты? И это нисколько не воспрепятствует тебе, если только пойдешь воздать честь и поклониться Сыну Божиему и не станешь попирать Его. Впрочем, делай это с трепетом и радостью: и то и другое может совместиться.

Смотри, не будь Иродом и подобно ему, сказав: Известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему (Мф. 2, 8), не замышляй, когда придешь, убить Отроча. Убоимся показывать себя по наружности покорными поклонниками, а на самом деле быть Его врагами! Кланяясь, повергнем все пред Ним из рук своих! Если есть у нас злато, принесем Ему, а не будем закапывать. Если тогда иноплеменники почтили Его своими дарами, то за кого надобно почесть тебя, когда ты отказываешь требующему твоей помощи? Если они подъяли такой великий путь для того, чтоб узреть Рожденного, то чем извинишься ты, который не хочешь пройти одной улицы для посещения страждущего и заключенного в узах? Те принесли злато, а ты едва подаешь хлеба! Те, увидев звезду, возрадовались, а ты не трогаешься, видя Самого Христа и странна, и нага!

Но найдется ли кто-нибудь между вами, хотя один из числа получивших тысячу благодеяний, кто бы предпринимал для Христа такое путешествие, какое совершили эти мудрейшие самых мудрецов варвары?

Но что я говорю: такое путешествие? Многие женщины у нас так изнежены, что если не будут привезены на мулах, не хотят пройти и одной улицы для того, чтобы увидеть Христа в духовных яслях? Если же и есть такие, которые могут приходить ко Христу, то одни из них предпочитают хлопоты по домашним делам, а другие даже посещение зрелищ хождению в это наше собрание. Варвары, не видав еще Христа, столь великий для Него проделали путь, а ты, и видев Его, не подражаешь им, но, взглянув, оставляешь Его и спешишь смотреть на шута (я обращаюсь опять к тому же, о чем говорил и прежде) или и, видя Христа, лежащего в яслях, бежишь от Него для того, чтобы видеть на сцене женщин. Каких громов и молний не достойны такие поступки!

И, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и. открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну (Мф. 2, 11).

Но что заставило волхвов поклониться, когда ни Дева не была знаменита, ни дом не был великолепен, да и во всей наружности ничего не было такого, что бы могло поразить и привлечь их? А между тем они не только поклоняются, но и, открыв сокровища свои, приносят дары, и дары не как человеку, но как Богу, потому что ливан и смирна были символом такого поклонения. Итак, что их побудило и заставило выйти из дому и решиться на столь дальний путь? Звезда и Божественное озарение их мысли, мало-помалу возводившее их к совершеннейшему ведению. Иначе они не оказали бы Ему такой чести при столь маловажных по всему обстоятельствах.

Для чувств не было ничего там великого, были только ясли, хижина и бедная Матерь, чтобы ты открыто видел отсюда любомудрие волхвов и познал, что они приступали не как к простому человеку, но как к Богу и Благодетелю. Потому-то они и не соблазнялись ничем видимым и внешним, но поклонялись и приносили дары, не похожие на грубые приношения иудейские: приносили в жертву не овец и тельцов, но, как бы были истинные христиане, принесли Ему познание, послушание и любовь.

И, получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли в страну свою (Мф. 2, 12). Смотри и отсюда, какова вера их, как они не соблазнились, но были благопослушны, благоразумны! Не смущаются, не размышляют в самих себе, говоря: «Если этот младенец действительно велик и имеет какую-либо силу, то для чего нам бежать и тайно удаляться, и для чего Ангел высылает нас из города, как рабов и беглецов, тогда как мы пришли явно и с дерзновением предстали пред таким множеством народа и пред царем неистовым?» Ничего подобного они и не говорили, и не думали, а это-то и есть особеннейшее дело веры — не изыскивать причин того, чего не велят делать, но только покоряться повелениям.

Когда же они отошли, — се, Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его, и беги в Египет (Мф. 2, 13). Здесь можно иметь некоторое недоумение касательно и волхвов, и Младенца. Пусть сами они и не пришли в смущение, а все приняли с верой, однако мы должны исследовать, почему и волхвы, и Отроча не остаются на прежнем месте, но волхвы удаляются в Персию, а Отроча с Матерью бежит во Египет? Что же касается до волхвов, то Бог вскоре высылает их частью потому, что Он посылает их учителями в страну Персидскую, а частью — предотвращает неистовство тирана, чтобы этим вразумить его, что он предпринимает невозможное, и чтобы угасить его ярость и отвести его от этого тщетного труда.

Но для чего, скажешь, Отроча посылается в Египет? Главную причину показал сам евангелист, говоря: Да сбудется реченное… из Египта воззвал Я Сына Моего (Мф. 2, 15), а вместе с тем и предвозвещались уже начатки благих надежд всей вселенной. Так как Вавилон и Египет более всей земли были разжигаемы огнем нечестия, то Господь, показывая в самом начале, что Он исправит и сделает лучшими жителей обеих стран и чрез то уверяя, что следует ожидать благ и для всей вселенной, посылает волхвов в Вавилон, а Сам с Матерью приходит в Египет.