Глава 6
КИБЕРНЕТИКА
«Как рождается утопия?» — вопрошает закадровый голос в немецком документальном фильме «Сеть». Как она возникает: случайно или за ней кто-то стоит?
В Массачусетском технологическом институте проходит подготовку американская и международная научно-инженерная элита. Это учебное заведение поддерживает тесные партнерские отношения с военными и другими университетами. Такое сотрудничество началось еще в годы Первой мировой войны и продолжилось во время Второй мировой войны, когда высокие технологии стали решающим фактором победы.
Тринадцатого августа 1940 года немецкие ВВС начали Битву за Британию. Вскоре после начала немецких бомбардировок чикагский математик и физик Норберт Винер (1894—1964) предложил свои знания и опыт для борьбы с фашизмом. Пионер информатики и изобретатель термина «кибернетика», Винер работал в Массачусетском технологическом институте и уже в годы Первой мировой войны занимался вопросами баллистики и выполнял математические расчеты для артиллерии. Его увлекла проблема создания машины, которая могла бы заранее просчитывать движение вражеских истребителей, чтобы их легче было сбивать.
Для этого необходимо было принять в расчет природу технологической войны, где люди, корабли и самолеты представляли собой лишь абстрактные движущиеся точки на экране радара. Пилот представляет собой одно целое с самолетом, граница между человеком и машиной размывается, и в результате возникает механизированный анонимный противник, действия которого можно моделировать в лабораторных условиях. Хотя машины Винера были доработаны только по окончании войны, интересы военных дали толчок к развитию кибернетики.
Работая над противовоздушным предсказателем, Винер выявил параллели между работой сервомеханизмов, аналоговых устройств управления, используемых в зенитной артиллерии, и целенаправленным поведением пилотов и зенитчиков: в обоих случаях цель достигалась через механизмы обратной связи. В результате своих исследований Винер пришел к выводу, что управление посредством обратной связи и коммуникации через обмен информацией представляют собой универсальные механизмы целенаправленного поведения как живых организмов, так и саморегулирующихся машин, таких как компьютеры.
Как эксперименты, проводившиеся в 1970-е годы под эгидой пентагоновского Управления перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ, заложили основы будущего интернета, так и научно-технические инновации вроде искусственного интеллекта, компьютерной графики, голографии, спутниковой связи, кабельного телевидения, трехмерных изображений и первого поколения компьютерных симуляторов, создававшиеся в знаменитой Радиационной лаборатории Массачусетского технологического института и других подобных местах, были побочными продуктами оборонных исследований и служили в первую очередь интересам американских военных.
В основе кибернетики лежит допущение, что человеческая нервная система не воспроизводит окружающую действительность, а просчитывает ее. Человек больше не рассматривается как система обработки информации; процесс мышления — это процесс обработки данных, а мозг — машина, сделанная из человеческой плоти. Мозг перестает быть местом, где таинственным образом посредством памяти и сознания создаются «эго» и «идентичность». Это машина, состоящая из переключателей и управляющих цепей, петель обратной связи и узлов связи. Это черный ящик, где причина становится следствием, а следствие — причиной в бесконечно повторяющемся цикле. Это замкнутая система обратной связи, где входящие и исходящие данные можно контролировать и рассчитывать, отталкиваясь не от знания человеческой природы, а от неопровержимых законов логики и математики.
Возникает ощущение, будто попадаешь в трилогию о Матрице и рассматриваешь кибермир через увеличительное стекло. Вспомните фильм «Матрица: Перезагрузка»: «Новая философия человеческих взаимоотношений — социометрия — дает нам методологию и необходимые указания для определения центральной структуры общества через воскрешение спонтанности человеческих субъектов-агентов. Эти факторы, когда они выявлены и схематизированы, снабжают нас тем фундаментом, отталкиваясь от которого можно осуществлять планирование всего множества граней и аспектов общественной жизни — от системы просвещения до создания мирового правительства».
Если сравнить это со словами Винера, обнаруживается поразительное сходство. Вот что пишет Винер: «Очень многие факторы, ранее исключавшие возможность создания всемирного государства, ныне преодолены. Можно даже утверждать, что современный уровень развития коммуникаций, вынуждающий нас подстраиваться под международные стандарты, что особенно заметно в области связи и авиации, делает возникновение такого всемирного государства неизбежным». Эту точку зрения поддержали многие из ведущих ученых и пропагандистов контркультуры, такие как антрополог Маргарет Мид и психиатр Грегори Бейтсон, которые в 1940-е годы участвовали в кибернетических конференциях, проводившихся под эгидой Фонда Джошуа Мэйси-младшего. Винер, Бейтсон, Мид и иже с ними воспринимали кибернетику как самый революционный научный метод, как самый большой кусок ньютоновского яблока познания, откушенный человечеством за последние 2 тысячи лет.
Наиболее полезным эти социальные инженеры сочли критическое переосмысление Винером эпистемологии в его книге «Кибернетика», где он приравнивает человеческий мозг к логической двоичной системе.
В этом смысле Винер мало чем отличается от Бертрана Рассела. Рассел, озлобленный защитник олигархического расизма, всеми фибрами души ненавидел человечество и был нацелен на то, чтобы «низвести человеческий разум до уровня двоичного процессора. Этот редукционизм послужил основой для экспериментов, которые проводились такими научно-исследовательскими учреждениями, как Тавистокский институт в Лондоне». Экстраполируя это допущение на контркультуру, социальные инженеры думали, что с точки зрения контроля над мыслями компьютеры могли бы сыграть роль, аналогичную роли ЛСД. Другими словами, помочь в создании искусственного «концентрационного лагеря без слез».
Однако для создания «концентрационного лагеря без слез» необходимы контроль, коммуникации и обратная связь. И именно здесь вступает в игру кибернетика, изучающая поведение сложных систем, известных сегодня под названием «социальная инженерия». Нас очень интересует живая история социальной инженерии и путь, пройденный ею от старомодной электрошоковой терапии до современной «групповой шоковой терапии». Научно-исследовательский центр групповой динамики Массачусетского технологического института и Тавистокский институт находятся на переднем крае изучения методов достижения консенсуса посредством групповой динамики. Строители империй вроде Дэвида Рокфеллера всегда знали одно: сила убеждения является ключом к созданию фашистского движения. В этом заключается одна из причин, по которой изначально, еще в 1950-е годы, олигархические фонды инвестировали умопомрачительные средства в кибернетику, а сегодня тратят миллиарды долларов на развитие технологий социальных сетей, чтобы «изменить веру людей и их поведение».
Но занимались этим не только они. Исследования проводили и другие специалисты, такие как Дуглас Макгрегор, профессор кафедры менеджмента в Массачусетском технологическом институте, и Алекс Бавелас, известный психолог, тоже работающий в Массачусетском технологическом институте, которые открыли собственную психологическую лабораторию, где изучали поведение групп менеджеров, наблюдая за ними через стекло. Форрестер и Макгрегор «хотели в буквальном смысле составить карту процессов, с помощью которых люди обмениваются своими взглядами и мнениями. Конечной их целью было создание универсальной модели принятия решений в группах». В 1964 году Джей Форрестер — ведущий эксперт по компьютерам и отец системной динамики, поступивший на работу в Школу менеджмента имени Слоуна при Массачусетском технологическом институте еще в 1956 году, — даже пытался разработать компьютерную модель, имитирующую занятия Т-групп. Эти программы можно было бы использовать для того, чтобы направить общественное мнение в желательное русло.
С годами кибернетические «агенты перемен» расширили поле исследований, перейдя от изучения группового мышления и моделей принятия решений к разработке технологий, позволяющих обобщить и схематизировать потоки слухов, распространяющихся в обществе, поскольку, по мнению ученых, это позволило бы прогнозировать направления распространения эпидемий, таких как эпидемия СПИДа.
После внесения минимальных коррективов эта технология, вполне согласующаяся с методами Рокфеллера и ЦРУ, могла бы также использоваться для создания социальных движений, тем самым подготавливая почву для конфликтов банд и контрбанд.
Сходство с фильмом «Матрица: Перезагрузка» кажется чем-то сверхъестественным и зловещим: «Задача социального ученого (агента перемен) заключается в изобретении адекватных инструментов исследования выбранной области. На уровне межличностных взаимоотношений эта область складывается из непосредственных контактов между всеми участвующими индивидами. Следовательно, задачей ученого становится придание инструментам такой формы, которая позволила бы ему пробудить в индивидах необходимый уровень непосредственности. Но индивида невозможно мотивировать принудительно. Для того чтобы у индивидов пробудилась спонтанная реакция, им необходима адекватная мотивация. Таким образом, замысел и форма методов социального исследования и пробуждение реакций, мыслей и чувств у людей, в отношении которых эти методы используются, должны идти рука об руку».
Исследования, проводимые в разных социальных дисциплинах, связанных с человеческим поведением и групповым мышлением, всегда финансировались фондами, имеющими прочные связи с аппаратом управления, такими как Фонд Рокфеллера, Фонд Форда, Фонд Рассела Сейджа, Фонд Джошуа Мэйси и другие.
Более того, некоммерческие фонды издавна служат излюбленным инструментом различных олигархических фракций, с помощью которых они исподтишка испытывают и внедряют новые идеи социального контроля. Могущество крупнейших фондов невообразимо. «С конца прошлого века таким учреждениям, как Фонд Форда, Фонд Рокфеллера и Фонд Рассела Сейджа, удавалось с легкостью преодолевать возражения избранных политиков и полностью формировать политику Америки в сфере образования, здравоохранения и даже вторгаться в деятельность самого федерального правительства».
