Глава XVII

Как выделиться из толпы

Кследующему утру паззл был собран. А Адам готов к новому заданию – он стоял в центре Дублина, одетый в вязаную красно-белую шапку с красным помпоном, из-под которой торчал черный парик. На нем были круглые темные очки, свитер в красно-белую полоску, его собственные синие джинсы и трость. Достаточно было взглянуть на него, как на ум сразу приходил «Где Уолли?», и я смеялась не переставая. Впрочем, даже и в таком виде он был хорош собой.

Мария поднималась вверх по эскалатору в магазине «Маркс и Спенсер», когда вдруг прямо перед собой увидела человека, как две капли воды похожего на Адама в костюме «Где Уолли?». Он ехал по соседнему эскалатору вниз, высоко задрав подбородок и глядя поверх голов. На нее он даже и не посмотрел. У него было такое непроницаемое выражение лица, что она явно засомневалась – то ли это и вправду Адам, то ли простое совпадение. Однако, когда он быстро прошел мимо нее с тележкой (она выбирала брокколи) и мгновенно скрылся за углом, не дав ей себя догнать, Мария решила, что это все же он. Окончательно она в этом уверилась, когда он вальяжно прошествовал за окном косметического салона, где ей в тот момент делали маникюр. Потом она успела заметить его краем глаза, покупая цветы на Графтон-стрит, и еще раз у кофейни: она забирала у продавщицы сверток, а он мелькнул за витриной и исчез. Тут уж она громко рассмеялась. Проходя по мосту в Сант-Стивенс-Грин, она внимательно вглядывалась в людей, гулявших на той стороне парка. Увидела, что он входит в ворота, и побежала по мосту, чтобы перехватить его, но он исчез, как сквозь землю провалился. Потом она опять его увидела и громко крикнула:

– Адам!

Однако он не обернулся, невозмутимо удаляясь прочь, потряхивая на ходу помпоном и небрежно взмахивая тросточкой. Она расхохоталась в голос, прохожие начали с недоумением на нее поглядывать, но ей было все равно. А вот если бы она могла разглядеть, что, укрывшись за деревьями, его поджидала я, то, наверное, перестала бы хохотать. Да, в тот день она так ни разу меня и не заметила – а меж тем я всюду неотступно следовала за ними, помогая ему, поддерживая и направляя в нужную сторону. Когда мы встречались с ним, чтобы обсудить дальнейшие действия, то оба смеялись до упаду, и, возможно, Мария призадумалась бы: а ради кого, собственно, все это было устроено.

– Пошли, ненормальный. – Я сдернула с него шапку и засунула ему в рюкзак. – Я зверски проголодалась.

– Проголодалась? – с насмешливым изумлением переспросил Адам. – Ушам своим не верю. Да мы выздоравливаем.

Мы зашли в ресторанчик, взяли себе по порции салата и жареную курицу. Тарелки опустели в две минуты.

Я с удовольствием откинулась на спинку стула. Адам улыбнулся:

– Надо же, как мы с тобой продвинулись.

Когда он так смотрел, внутри у меня что-то сжималось. Но осознание того, чем все это в итоге завершится, сводило с ума. Я была рада, что зазвонил телефон и отвлек от грустных мыслей. Это был Оскар, он хотел поболтать, садясь в автобус. Мы немного пообщались, и это вернуло меня в рабочее состояние.

– Сегодня я чувствую себя… – сказала я, ожидая, что Адам продолжит фразу.

– Сегодня я чувствую себя… заполненным?

– Это не вопрос, так что ты не можешь ошибиться с ответом.

Он немного подумал.

– Сегодня я чувствую себя… счастливым. Даже не прежним, а обновленным. Как будто это я, но только лучше. Усовершенствованный вариант меня. – Он пристально посмотрел на меня. – Ты понимаешь, о чем я?

Я ничего не смогла с собой поделать и отвела взгляд, иначе он слишком много прочитал бы в моих глазах. От растерянности я принялась возить солонку взад-вперед по столу.

– Хорошо. Я так понимаю, это потому, что ты сумел заново покорить Марию?

Кажется, мой вопрос смутил его.

– Я спрашиваю в том смысле, готов ли ты двигаться дальше и решить остальные проблемы?

Он вздохнул.

– В больнице все прошло не слишком удачно.

На это мне нечего было ему сказать. Я переключилась с солонки на перечницу.

– А зачем ты встречался со своим кузеном, с Найджелом? Он говорил, что вы обсуждали возможность слияния.

– Я просто хотел с ним увидеться. Мы не встречались с тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет, можешь себе представить? На мой взгляд, все разногласия между Бэзилами и Бартоломью касаются наших отцов. В завещании деда сказано, что, если я не возглавлю компанию, она переходит к Найджелу. Вот я и хотел узнать, каковы его намерения на такой случай, что он собирается предпринять.

– То есть ты хотел заключить перемирие.

– Да я и не думал, что между нами существует вражда. Говорю же, мне казалось, что это касается только наших отцов. Я искал какой-нибудь выход, Кристина. Надеялся, что он скажет: я буду управлять компанией как должно. А он вместо этого заговорил о слиянии, как будто мы встретились, чтобы заключить некую сделку.

– И ты ему отказал?

– Я его выслушал. В самом деле, что плохого, если компании «Бартоломью» и «Бэзил» объединились бы? Мы могли бы забыть все плохое, и слияние в принципе пошло бы на пользу обоим брендам. Если бы не старые распри, отец согласился бы на это с радостью. Но Найджел настроен так же жестко, как и мой дядя Лиам. Он хочет слить компании в одну, а потом продать. Говорит, что таким образом мы оба избавимся от бизнеса и до конца жизни сможем валяться на пляже, ничего не делая.

Адам выглядел так, будто собирался треснуть кулаком в стену, ярость захлестнула его с головой. Я положила ему руку на ладонь, чтобы немного успокоить.

– Но ведь и правда, если все продать, то и твои проблемы решились бы одним махом.

– Я не хочу управлять компанией, но я вовсе не желаю ее уничтожить. От меня зависят сотни людей. Я бы хотел отдать дело в надежные руки и быть за него абсолютно спокоен. Уж такую малость я точно должен и своему деду, и отцу.

Он нервно провел рукой по своим вьющимся волосам.

– А твоя сестра – она бы продала компанию?

– Сначала, по условию завещания, Лавиния должна была бы десять лет руководить компанией. А потом… потом она продала бы ее тому, кто предложит лучшую цену, и ей без разницы, кому именно. Но, чтобы это сделать, ей пришлось бы вернуться на родину, где ее тут же арестовали бы. И правильно бы сделали после всего, что она натворила.

– Адам, – мягко спросила я, – а если бы ты прыгнул с моста, если бы это все же случилось, что стало бы с компанией?

– Если б я прыгнул, Кристина, то мне не пришлось бы волноваться обо всей этой гребаной лабуде, в этом-то все и дело, черт подери.

Он бросил на стол деньги, встал и вышел из ресторана.

Я сидела напротив отца в его офисе. Он как-то неопределенно смотрел на меня и молчал. Потом попросил:

– Ты бы не могла повторить еще раз?

– Что именно?

– Все.

– Папа, да я уже десять минут тебе это втолковываю!

– Да, именно так. Ты говоришь, говоришь – слишком длинно, слишком утомительно, мое внимание рассеивается. И, кстати, не могла бы ты заодно объяснить, почему у нас в саду валяются разбитые яйца?

Я сделала глубокий вдох, закрыла глаза и потерла переносицу, чтобы успокоиться.

– Это входит в его терапию.

– Но ты же не психотерапевт.

– Да, я знаю, – сердито кивнула я.

– Так почему же он не пойдет к настоящему специалисту?

– Я его просила, он не хочет.

Папа помолчал и наконец стал серьезен.

– Ты взяла на себя большую ответственность, Кристина.

– Да. Но, при всем уважении, я пришла сюда не для того, чтобы мне читали лекции о том, что я должна и чего не должна делать по отношению к тому, кому я пытаюсь помочь. Пожалуйста, давай вернемся к теме нашего разговора.

– Вот я и думаю – что же это за тема?

– Пап, перестань ее бесить, – предупредила его Бренда откуда-то из дальнего угла.

Я обернулась и увидела, что обе мои сестры, оказывается, незаметно проскользнули в комнату.

– В этой семье секретов нет? – сердито спросила я.

– Конечно нет, – подтвердила Адриана и уселась рядом с нами. Тут же подошла и Бренда.

– Кристина, дорогой мой ребенок, – начал папа, нежно взяв меня за руки. – Ты знаешь, что, когда я покину свою фирму и этот мир, я не оставлю тебя у кормила власти. Фирмы, не мира. – Он заглянул мне в глаза. – Я беспокоюсь о тебе. Ты всегда была из тех, кто думает, а мы с твоими сестрами – из тех, кто действует. Но в последнее время ты чрезвычайно много действуешь и совсем мало думаешь.

Я вздохнула.

– Папа, ты утерял нить. Мы говорим не обо мне. И я знаю, что мне не придется возглавить твою фирму.

– Она говорит о том суицидальном парне, – сказала Бренда, открыв пакетик с чипсами.

– Его зовут Адам, – отрезала я. – Будь немножко повежливее.

– О-хо-хо! – хором воскликнули все трое.

– Вы уже целовались? – спросил папа.

– Нет, – нахмурилась я. – Я помогаю ему вернуть его девушку. А еще мне надо уладить его проблемы с работой. Мне нужна ваша помощь, что тут непонятного, ребята? Вы можете мне помочь? Я не разбираюсь во всей этой законодательной тягомотине.

Все трое пожали плечами.

– Никакого от вас толку! – Я встала из-за стола. – А ведь есть люди, которые обращаются к своим родным за советом, и те, что характерно, им не отказывают.

– Это только в голливудских фильмах, – безапелляционно заявил папа. – Тебе надо поговорить об этом деле с юристом.

– Ты и есть юрист.

– Нет, тебе нужен другой.

– Такой типа неравнодушный? – рассмеялась Адриана.

– Я тоже неравнодушный, – усмехнулся папа. – Тебе нужен не такой занятой. Ладно. – Он встал, подошел к полке с папками и достал одну из них. – Значит, у него имел место форс-мажор. По закону от тысяча девятьсот девяносто восьмого года, в который были внесены поправки в две тысячи шестом году, работник имеет право на краткосрочный оплачиваемый отпуск по семейным обстоятельствам. В случае, если в связи с травмой или болезнью близкого родственника требуется присутствие вышеуказанного работника, ему предоставляется единовременный отпуск на три дня. Но не чаще чем раз в год. Или на пять дней – тогда не чаще чем раз в полтора года.

У меня упало сердце. Адам уже больше двух месяцев в отпуске. У него нет никаких законных оснований требовать вернуть ему работу.

– Если между твоим приятелем и его нанимателем возник какой-то спор по поводу форс-мажора, то можно обратиться к инциденту, изложенному вот в этой папке. – Он взял ее с полки и положил на стол. – Не говори, пожалуйста, что я ничем тебе не помогаю. Что касается завещания его деда, то здесь совета дать не могу, поскольку я его не видел. Достань мне копию, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти решение. Если это правильно.

– Что значит правильно? Конечно, правильно, – смущенно сказала я.

– На самом деле ей необходимо найти психотерапевта. – Папа смотрел на моих сестер.

– Она всегда может поговорить с нами, – сказала Бренда. – Не забывай об этом, Кристина.

– Да не мне – он говорит о психотерапевте для Адама.

– А как насчет твоего бывшего клиента, он вроде бы психотерапевт? – предложила Адриана. – Как его, Лео… не помню фамилию. Ну, сексуально помешанный.

– Лео Арнольд. Он вовсе не сексуально помешанный. – Я усмехнулась, понимая, что Адриана хочет меня развеселить.

– Какая досада.

– Он хотел бросить курить, и я дала ему несколько советов, вот и все. А еще я устроила его на работу, он мой клиент, так что проходить у него курс психотерапии было бы непрофессионально.

– А жить с клиентом в одной квартире – профессионально? – поинтересовался папа.

– Это совсем другое дело.

Признайся я, что Адам не является моим клиентом в прямом смысле слова, так они меня совсем с ума сведут.

– Ну, если Адам пойдет к твоему бывшему клиенту, ничего непрофессионального в этом не будет, – логично заметил папа.

– Адам не хочет идти к психотерапевту, – утомленно повторила я.

– Он не желает помочь себе сам, поэтому ты все делаешь за него. Вот что я тебе скажу: ты можешь помогать ему сколько угодно, но, пока он не научится сам о себе заботиться, все это будет без толку.

Мы все умолкли. Папа выдвинул на редкость весомый аргумент.

– Кстати, Барри считает, что ты спала с этим самым Лео и поэтому от него ушла. Он мне звонил вчера вечером, чтобы сказать об этом, – сообщила Адриана.

Я страшно разозлилась.

– А еще он сказал, что ты говоришь, будто Бренда не может похудеть после родов, потому что растолстела вовсе не из-за беременности, а из-за того, что жрет как лошадь, – добавила Адриана, поглядев на Бренду, облизывавшую пальцы после чипсов.

– Никогда такого не говорила, – протестующе замотала головой я.

– Ну, я бы не стала тебя осуждать, даже если бы и говорила.

– Она вас поняла, – сказал папа, глядя на Бренду.

Бренда погрозила пальцем всем нам троим и продолжала хрустеть чипсами.

– Ты уже купила себе платье? В чем ты пойдешь на его день рождения? – спросила Адриана.

– Меня больше беспокоит, чтобы сам именинник был жив-здоров, – огрызнулась я, возмущенная тем, что Барри грешит на Лео Арнольда. Интересно, как же он догадался о моих фантазиях насчет Лео? Я ведь никогда не обсуждала с ним моих клиентов.

– Что проку в его здоровье, если ты выглядишь черт-те как? – заметила Бренда, и все трое рассмеялись.

– А Бренда купила себе отличные новые туфли, – похвалил папа. – Черные, с вырезом на мыске и очень миленькими жемчужинками.

Папа отлично разбирается в женской обуви. Он любил ходить с нами по магазинам, когда мы были еще подростками, и удивительно умел подобрать туфли на любой случай. И вкус у него хороший. Он вообще любит и понимает женщин, ему нравится их образ мыслей, он проводит с ними все рабочее время, не говоря уж о всей жизни, которая прошла в доме, где были одни женщины, в том числе и его тетушки. Папа питает к женщинам искреннее уважение. Он принимает их слабости и восхищается достоинствами, знает наизусть те дни, когда им требуется сладкое – неизбежное следствие жизни отца-одиночки, воспитавшего трех дочерей, – и всячески старается учитывать их психологические особенности, включая потребность поболтать о своих переживаниях.

– А с чего вы взяли, что идете к нему на день рождения? – удивилась я их мощным приготовлениям.

– Он нас пригласил, когда был здесь, забыла? – ответил папа. – Что ж ты думаешь, мы пропустим такую мощную гулянку?

– Вряд ли это уж такое событие. Ему всего тридцать пять исполняется.

– Так-то оно так, но в этот вечер объявят, что он возглавит компанию «Бэзил», а это большое событие, учитывая, что его отец сорок лет там всем заправлял. А его отец оставил ему дело, когда мистеру Бэзилу был всего двадцать один год. Представляете, какая ответственность в таком юном возрасте! Ты хоть знаешь, что компания экспортирует свою продукцию в сорок различных стран по всему миру? Они продают шоколада на сто десять миллионов евро только в одной Ирландии и еще на двести пятьдесят – за границу. Это тебе не шутки. Я уверен, что там будет премьер-министр. Они добрые друзья с мистером Бэзилом. А если он в отъезде, то уж наверняка придут и министр иностранных дел, и внешней торговли, и труда, и инновационного развития. – Папа хлопнул в ладоши. – Да уж, там будет весело, я жду не дождусь этого празднества.

Я нервно сглотнула.

– Откуда ты все это знаешь?

– Из «Таймс». – Он взял газету со стола, потряс у меня перед носом и бросил ее обратно. – Твой паренек – наследный принц. К нему перейдет целое состояние.

– Он этого не хочет, – тихо пробормотала я, чувствуя, что меня охватывает страх за Адама. – Поэтому я о нем и забочусь. Если он будет вынужден встать во главе компании, то покончит с собой. В тот же вечер.

Они молча глядели на меня.

– Ну, значит, у тебя есть шесть дней, чтобы с этим разобраться. – В папиной улыбке я прочитала поддержку. – Дорогой мой ребенок, я намереваюсь дать тебе самый лучший совет, какой когда-либо давал за всю твою недолгую жизнь.

Я внимательно на него смотрела.

– Очень тебе советую сходить к тому сексуально помешанному.

Оставив Адама с его лэптопом в папином офисе – папу я убедительно попросила воздержаться от любых неуместных комментов, – я направилась в приемную Лео Арнольда, своего бывшего клиента, который фигурировал в моих сексуальных фантазиях в те бессонные ночи, что я провела до расставания с Барри. Я ни одной секунды не собиралась когда-либо воплощать эти фантазии в жизнь. На то они и мечты, чтобы отвлекать от печальной, мрачной действительности. Более того, я даже не уверена, что Лео – мой типаж, никакого влечения между нами не возникло, я, по сути, создала совершенно другого Лео Арнольда в своей голове, и это именно он назначал мне прием на поздние часы, чтобы, не в силах обуздать свою страсть, опрокидывать меня прямо на письменный стол, порой даже тогда, когда в соседней комнате ожидал своей очереди другой клиент. Я покраснела, удивляясь тому, как все это странно, – сейчас я и в самом деле сидела у Лео в приемной.

– Кристина! – воскликнул он, неожиданно появившись в дверях. Секретарша, разумеется, предупредила его о моем визите, но он все равно не мог скрыть удивления.

– Лео, простите, что не назначила встречу заранее, – негромко, чтобы не вызвать раздражения у других посетителей, извинилась я.

– Ничего страшного, – любезно улыбнулся он, приглашая меня в свой кабинет. – У меня есть минут десять между двумя сеансами. Простите, что могу уделить вам так мало времени. Я так понял, у вас что-то срочное?

Я села напротив его стола, стараясь не слишком вертеть головой по сторонам, хотя после всего, что я себе навоображала, трудно было удержаться и не посмотреть, как оно все тут обстоит на самом деле. Увидела стойку для папок и вспомнила про наручники. Лицо у меня постепенно заливалось краской.

– Я так понял, это касается вашего мужа. – Он слегка откашлялся. – Барри.

Я удивленно подняла брови.

– Вообще-то нет.

– А что, вы пришли на сеанс? – в свою очередь удивился он.

– Почему вы решили, что я здесь из-за мужа?

– Ну, я подумал, что это как-то связано с его… мм… вчерашним телефонным звонком.

– С чьим?

– Со звонком Барри. Так ведь зовут вашего мужа? Во всяком случае, он представился именно как ваш муж. Возможно, произошло недоразумение?

– Ох! – Я наконец осознала, в чем дело, и щеки у меня совсем побагровели. – Он вам звонил? – прошептала я, боясь произнести эти слова вслух. Господи, это уж совсем невыносимо. Откуда Барри раздобыл его номер? Наверное, нашел в компе, который я оставила дома. Залез в список моих контактов. Как же он меня достал.

Теперь уже и Лео покраснел.

– Э-э, да, звонил. Я думал, вы знаете об этом. Я бы ни в коем случае не стал этого упоминать, если бы не был уверен, что вы в курсе… Прошу меня извинить.

– Что он вам сказал? – Я по-прежнему говорила едва слышным голосом.

– Э-э… он уверен, что мы… что я ваш… ну, наверное, наиболее нейтрально это можно сформулировать так: он считает, что у нас с вами роман.

У меня перехватило дыхание.

– Господи, Лео… простите, ради бога, я совершенно не понимаю… с чего он это взял. – Я с трудом подыскивала слова.

– Ну, он, признаться, сформулировал это куда конкретнее.

– Мне в самом деле очень жаль, – уже тверже сказала я. – У меня нет ни малейшего представления, откуда у Барри возникла подобная мысль. Он сейчас не в лучшей… я хочу сказать, мы с ним сейчас не в лучших… у нас творится настоящий кошмар.

– Он говорил что-то по поводу сердца, нарисованного вокруг моего имени, – продолжал Лео, красный как рак. Или как я.

– Неужели? – изумленно воскликнула я. – Какая чушь! Я не понимаю, о чем… – и тут я вспомнила про блокнот, лежавший рядом с компьютером. Работая, я нередко рисовала там всякие каракули – звездочки, спирали, сердечки. Как-то раз, повинуясь странному детскому порыву, я и правда написала в блокноте «Лео» и нарисовала вокруг сердечко, как мы любили делать в школьных тетрадках. То ли хотела вернуться в беспечные школьные времена, то ли отстоять свое право на свободу хотя бы в фантазиях – а скорее, все это разом. Я чувствовала себя в ловушке, мне хотелось вырваться, и этот мимолетный жест был жестом освобождения. А теперь он вернулся ко мне таким невообразимым бумерангом. Я поежилась, меня слегка мутило, и больше всего хотелось немедленно уйти их этого кабинета.

– Честно говоря, он сообщил все это моей жене, – сказал Лео уже довольно жестко. Краска спала с его щек, в голосе звучали гневные нотки. – Я узнал об этом от нее. Она беременна. На седьмом месяце. Не самое подходящее время для подобных сообщений, далеко не самое.

– Вашей жене?! Боже мой, Лео, простите, ради бога, простите… Мне так жаль… – Я потрясла головой и, нервно озираясь, подумала, что неплохо было бы провалиться сквозь пол. – Я надеюсь, она понимает, что это полный бред? Хотите, я позвоню ей и объясню, что ничего не было, вы только скажите…

– Нет. Я не думаю, что это поможет, – быстро перебил он.

– Ладно, – кивнула я. – Я понимаю вас, поверьте, я вас полностью понимаю.

Надо было бы встать и уйти, но меня точно парализовало.

– Раз не это было причиной вашего визита, то что же?

– О, это не важно. – Я встала и невольно закрыла лицо руками, так мне было паршиво.

– Кристина, прошу вас. Вы сообщили, что дело срочное. В чем проблема?

Мне страшно хотелось уйти. Убежать оттуда, оказаться как можно дальше от его кабинета, забыть обо всем, стереть из памяти, как будто и не было этого кошмарного разговора. Но я не могла. Я обещала Адаму помогать ему чем смогу, а это значило – не думать о своих проблемах, о своей гордости, страхах и вообще о себе.

И я вдруг ощутила странное спокойствие.

– На самом деле проблема не во мне. Я пришла поговорить о своем друге.

– Конечно. – Судя по тону, он мне не поверил.

– Нет, правда, это по поводу моего друга, но сам он отказывается идти к психотерапевту, так что я здесь от его лица.

– Конечно, – повторил он все тем же тоном. Меня это порядком начало раздражать, скажи я ему, что речь идет о моей обезьянке, он ответил бы ровно так же.

Насколько возможно быстро я рассказала ему нашу с Адамом историю, кратко обрисовав его попытку покончить с собой, мое обещание ему помочь, наше взаимодействие и те шаги, которые я предприняла в этой связи.

– Кристина, – сказал он, выпрямившись в своем кожаном кресле, – это весьма тревожная ситуация.

– Я знаю. Поэтому я и решила прийти к вам.

– Безусловно, проблема вашего друга вызывает беспокойство, но с точки зрения психотерапии еще большее беспокойство вызывает ваша помощь ему. Вы очень ему вредите.

Я похолодела.

– Простите?

– Как бы вам объяснить. – Он покачал головой, как будто хотел взболтать свои мысли. – Откуда вы взяли все эти советы о том, как радоваться жизни?

– Из книг, – сказала я, слыша, как колотится мое сердце.

В глазах у него промелькнул гнев, и он резко заявил:

– Вся эта популярная психология – страшное зло. Кристина, поймите, вы лишаете его власти над самим собой. – Увидев мое растерянное лицо, он пояснил: – Вы не можете знать, что для него хорошо, а что плохо. Вы разрушаете целостность его как личности. Пытаясь «уладить» его проблемы, вы делаете его безвольным, поскольку ничего по существу не меняется. В итоге он просто впадает в зависимость от вас. В своем стремлении решить проблему «легко и быстро», идиотскими методами из этих книжонок…

– Я пытаюсь ему помочь, – возмущенно заявила я.

– Разумеется, я это понимаю, – мягко согласился он. – Как друг я понимаю, что вы пытаетесь сделать. Но как психотерапевт – каковым вы, позвольте напомнить, не являетесь – я должен предупредить, что вы на ложном пути.

– Что же, мне надо было спихнуть его с моста? – Я рассерженно встала.

– Конечно нет. Все, что я стараюсь вам сказать, – отдайте ему инициативу. Позвольте ему жить своей жизнью и самому ею управлять.

– Он пытался покончить со своей жизнью!

– Вы сейчас расстроены. Я понимаю, что вы исходите из лучших побуждений и что у вас самой сложный, стрессовый период, что вы…

– Речь не обо мне, Лео. Речь об Адаме. Я хочу знать только одно – как ему помочь? Скажите, как мне наладить его жизнь!

Последовало долгое молчание, когда Лео смотрел на меня с грустной, ласковой улыбкой. Потом он спросил:

– Вы слышите себя, Кристина?

Меня била мелкая дрожь.

– Вы не можете наладить его жизнь. Он должен помочь себе сам. Я предлагаю вам ограничиться тем, чтобы быть с ним рядом, слушать его, поддерживать. Но перестаньте стараться наладить его жизнь, пока дело не зашло слишком далеко.

Я с тоской смотрела на Лео.

– Надеюсь, это как-то вам поможет. Простите, что не могу уделить вам сегодня больше времени, но, если ваш друг захочет ко мне обратиться, я всегда готов. Ну а если вы сами решите обратиться за психотерапией, то я поговорю с коллегами и кого-нибудь вам посоветую. Буду только рад найти вам самого лучшего специалиста. – Увидев, что я смутилась, он добавил: – Моя жена считает, что мне самому заниматься с вами было бы… неправильно.

– Да, конечно, – промямлила я, изнывая от неловкости. – Спасибо большое, что нашли для меня время. И еще раз простите, Лео.

– Если позволите, то скажу кое-что просто от своего имени. – Он вопрошающе заглянул мне в глаза, точно испрашивая разрешения говорить прямо.

Я кивнула.

– Я восхищаюсь тем, как вы работаете. Я уже рекомендовал ваше агентство по трудоустройству нескольким клиентам, переживающим нелегкие времена: полагаю, они обратятся к вам и убедятся в том, что вы замечательная. Вы умеете поднять человеку настроение, вселить в него бодрость и уверенность. Вас на самом деле волнует, какую работу найдет себе клиент. И вы далеко выходите за рамки служебных обязанностей, достаточно вспомнить, как вы помогли мне бросить курить. Хотя я до сих пор читаю всякие полезные книги на эту тему, – с улыбкой признался он. Я чувствовала, что пиджак у него пропах табачным дымом, но все равно была благодарна за эти слова. – Вы и вправду устроительница, Кристина, но если вы реально хотите кому-то помочь, то дружите с этим человеком, выслушивайте его, но дайте ему возможность действовать самому. И будьте с ним рядом. Такие дела.