На следующий вечер за ужином в столовой сидело четырнадцать или пятнадцать детей. Кто-то болтал, кто-то смеялся, а некоторые из новичков плакали или завывали. Люк подумал, что в каком-то смысле нахождение в Институте было похоже на пребывание в старой психиатрической лечебнице, где сумасшедших просто держали и никогда не лечили.

Но в столовой не было Гарри, как и в обед. Этот здоровенный увалень не часто попадался в поле зрения Люка, но его трудно было не заметить во время еды, так как Герда и Грета всегда сидели рядом с ним в своей одинаковой одежде и смотрели на него сияющими глазами, когда он болтал о НАСКАР, реслинге, своих любимым шоу и жизни в Сельме. Если кто-то просил его притихнуть, маленькие Г кидали на этого наглеца убийственные взгляды.

В этот вечер близнецы ели в одиночестве и выглядели от этого нерадостными. Однако они оставили Гарри место между собой, и когда он медленно вошёл, с животом наперевес и обгоревший на солнце, они бросились к нему с приветственными криками. В этот раз он едва обратил на них внимание. Его взгляд был отсутствующим, а глаза, казалось, двигались независимо друг от друга. Его подбородок блестел от слюны, а в промежности виднелось мокрое пятно. В столовой повисла тишина. Вновь прибывшие выглядели озадаченными и испуганными; те, кто провёл здесь достаточно, чтобы пройти тесты, бросили друг на друга обеспокоенные взгляды.

Люк и Хелен переглянулись.

– Оклемается, – сказала она. – Некоторые дети переносят хуже, чем…

Рядом с ней сидел Эйвери. Он взял её за руку и произнёс с жутким спокойствием:

– Не оклемается. Уже никогда не оклемается.

Гарри вскрикнул, упал на колени, а потом приложился лицом прямо о пол. Из его губ и носа на линолеум брызнула кровь. Он сначала задрожал, а потом забился в судорогах; его ноги вытянулись и раздвинулись, а руки молотили воздух. Он начал издавать рычащий звук – не как животное, а как двигатель, работающий на низких оборотах. Он перекинулся на спину, продолжая рычать и выплёвывая изо рта кровавую пену. Его нижняя челюсть двигалась вверх и вниз.

  Маленькие Г начали визжать. Когда Глэдис бежала из коридора, а Норма из-за мармита, одна из близнецов опустилась на колено и попыталась обнять Гарри. Его большая правая рука взлетела вверх, сделала взмах и опустилась назад, со страшной силой ударив её по лицу. Девочка отлетела в сторону, с глухим стуком ударившись головой о стену. Вторая близняшка с криком бросилась к сестре.

В столовой поднялся шум. Люк и Хелен остались на своих местах, Хелен обняла Эйвери за плечи (скорее, чтобы успокоить себя, чем маленького мальчика), но многие другие дети собрались вокруг бьющегося в судорогах Гарри. Глэдис оттолкнула парочку из них и прорычала: «Назад, кретины!». Сегодня вечером никаких фальшивых улыбок от большой Г.

Появилось больше сотрудников Института: Джо и Хадад, Чед, Карлос и пара тех, кого Люк не знал, включая одного в штатском, который, должно быть, только что пришёл на смену. Тело Гарри поднималось и опускалось резкими толчками, будто пол находился под напряжением. Чед и Карлос прижали его руки. Хадад прижёг его шею электропалкой, на которой была выставлена максимальная мощность; электрический треск был слышен даже сквозь лепет ошарашенных детских голосов. Гарри обмяк. Его глаза выпучились из-под полуопущенных век. Из уголков рта текла пена. Кончик языка высунулся наружу.

– С ним всё в порядке, ситуация под контролем! – выкрикнул Хадад. – Садитесь обратно за столы! Он в порядке!

Дети подались назад, теперь уже в молчании, наблюдая за происходящим. Люк наклонился к Хелен и тихо сказал:

– Кажется, он не дышит.

– Может быть, а может и нет, – сказал Хелен, – но посмотри-ка на неё. – Хелен указал на близняшку, которая влетела в стену. Люк увидел, что глаза маленькой девочки остекленели, а голова была выкручена под неестественным углом. По её щеке стекала кровь и капала на плечо.

– Проснись! – крикнула другая близняшка и начала трясти её. Столовые приборы с грохотом полетели со столов; дети и санитары невольно пригнулись. – Проснись, Гарри не хотел обидеть тебя, проснись, ПРОСНИСЬ!

– Кто из них кто? – спросил Люк Хелен, но ответил Эйвери, своим до жути спокойным голосом.

– Та, что кричит и раскидывает посуду, – Герда. Мёртвая – Грета.

– Она не мертва, – потрясённым голосом сказал Хелен. – Не может быть.

Ножи, вилки и ложки взметнулись к потолку («Я никогда не смог бы сделать ничего подобного», – подумал Люк), а затем с грохотом упали.

– Но это так, – как ни в чём не бывало сказал Эйвери. – Как и Гарри. – Он встал, держа за руки Хелен и Люка. – Мне нравился Гарри, хотя он и толкнул меня. Я больше не голоден. – Он перевёл взгляд с одной на второго. – И вы тоже, ребята.

Все трое удалились незамеченными, оставив кричащую близняшку и её мертвую сестру позади. Из лифта в спешке вышел доктор Эванс, который казался раздражённым. «Наверное, ему пришлось оторваться от ужина», – подумал Люк.

Позади них Карлос кричал:

– Всё в порядке, ребята! Заканчивайте ужин, всё в полном порядке!

– Его убили точки, – сказал Эйвери. – Доктор Хендрикс и доктор Эванс никогда не должны были показывать ему точки, пусть он и был розовым. Может, его BDNF был слишком высок. Или это было что-то вроде аллергии.

– Что такое BDNF? – спросила Хелен.

– Не знаю. Но если у детей он высокий, они не должны делать им большие уколы до Задней Половины.

– А ты знаешь? – спросила Хелен, повернувшись к Люку.

Люк помотал головой. Калиша однажды упоминала об этом, и он пару раз слышал эту аббревиатуру во время своих походов. Он подумал, что не мешало бы загуглить, но решил, что увидит только предупреждение.

– У тебя ведь их ещё не было? – спросил Люк Эйвери. – Больших уколов? А специальные тесты?

– Нет. Но будут. В Задней Половине. – Он серьёзно посмотрел на Люка. – У доктора Эванса могут быть проблемы из-за того, что он сделал с Гарри. Надеюсь на это. Я до смерти боюсь огней. И больших уколов. Сильнодействующих уколов.

– Я тоже, – сказала Хелен. – Уколы, которые мне делали, и так были не очень.

Люк подумал, не рассказать ли Хелен и Эйвери об уколе, от которого у него сдавило горло, или о том, от которого его вырвало (он видел эти проклятые точки при каждом позыве), но по сравнению с тем, что только что произошло с Гарри, всё это казалось пустяками.

– Дорогу, ребята, – сказал Джо.

Они прижались к стене рядом с плакатом «Я ВЫБИРАЮ БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ». Джо и Хадад прошли мимо них с телом Гарри Кросса. Карлос нёс маленькую девочку со сломанной шеей. Её голова болталась из стороны в сторону, а её волосы свисали вниз. Люк, Хелен и Эйвери наблюдали за ними, пока они не вошли в лифт, и Люк задумался, на каком уровне находится мор: «Д» или «Е».

– Она похожа на куклу, – услышал Люк свой голос. – Она похожа на свою собственную куклу.

Эйвери, чьё жуткое спокойствие оракула на самом деле было шоком, начал плакать.

– Пойду в свою комнату, – сказал Хелен. Она похлопала Люка по плечу и поцеловала Эйвери в щёку. – Увидимся завтра, парни.

Но они не увиделись. Ночью за ней пришли санитары в синем, и больше они её не видели.