Когда вечером Люк вошёл в гостиную, Калиша сидела на полу, прислонившись к одному из больших окон, выходивших на игровую площадку. Она потягивала из маленькой бутылочки с алкоголем, которую можно было купить в торговом автомате.

 – Пьёшь эту гадость? – спросил он, садясь рядом с ней. На игровой площадке Эйвери и Хелен прыгали на батуте. Судя по всему, она учила его делать кувырки вперёд. Скоро стемнеет и им придётся зайти внутрь. Хотя игровая площадка никогда не запиралась, у неё не было освещения, от чего туда не хотелось ходить в ночное время.

– Это первый раз. Потратила все свои жетоны. Довольно противно. Хочешь? – Она протянула ему бутылочку с напитком, который назывался «Твистед Ти».

– Я пас. Ша, почему ты не сказала, что глазной тест такой ужасный?

– Зови меня Калиша. Только ты называешь меня так, и мне это нравится. – У неё слегка заплетался язык. Она не могла выпить больше нескольких глотков, но, видимо, это было с непривычки, подумал он.

– Хорошо. Калиша. Так, почему ты не сказала мне?

Она пожала плечами.

– Они заставляют тебя смотреть на танцующие разноцветные огоньки, пока не почувствуешь лёгкое головокружение. Что в этом ужасного? – У неё получилось: ужаснго.

– Правда? И это всё, что у тебя было?

– Да. А что было у тебя?

– Сначала мне сделали укол и пошла реакция. Сдавило горло. На секунду я подумал, что сейчас умру.

– Хм. Мне тоже делали укол перед тестом, но никаких последствий. Это и правда звучит ужасно. Мне жаль, Люк.

– Это только первая часть. Я отключился, пока смотрел на огни. Кажется, у меня случился припадок. – Он также слегка припустил в штаны, но решил не говорить об этом. – Когда я очнулся… – Он замолчал, стараясь взять себя в руки. Он не собирался пускать слёзы перед хорошенькой девочкой с красивыми карими глазами и курчавыми чёрными волосами. – Когда я очнулся, они лупили меня по лицу.

Она выпрямилась.

– Чего?

Он кивнул.

– Затем один из докторов… Эванс – знаешь его?

– Тот, что с усами. – Она поморщилась и сделала ещё одни глоток.

– Да, он. У него были какие-то карты, и он пытался заставить меня говорить, что на них. Это были ЭСВ карты. Почти уверен в этом. Ты говорила о них, помнишь?

– Конечно. Я проходила их дюжину раз. Даже две. Но никогда после огней; они просто отводили меня обратно в комнату. – Она сделала ещё один маленький глоток. – Должно быть, они что-то напутали в своих бумагах и думали, что ты ТП, а не ТК.

– Это было первое, что я подумал, и сказал им об этом, но они продолжали лупить меня. Будто думали, что я притворяюсь.

– Безумие какое-то, – сказала она. «Бзумие», вместо «безумие».

– Думаю, это случилось, потому что я не тот, кого тут называют плюсами. Я обычный. Они называют нас розовыми.

– Ага. Розовыми. Точно.

– А что насчёт других детей? С ними случалось нечто подобное?

– Никогда не спрашивала. Точно не хочешь глотнуть?

Люк взял бутылочку и сделал глоток, хотя бы для того, чтобы она не выпила всё в одиночку. По его мнению, ей уже было достаточно. Вкус был отвратительный, как он и думал. Он вернул бутылочку назад.

– Не хочешь узнать, за что я пью?

– За что?

– За Айрис. И память о ней. Она как ты: ничего особенного, чуточку ТК. Час назад они пришли и забрали её. И, как сказал бы Джордж, мы её больше не увидим.

Она начала плакать. Люк обхватил её рукой. Он не знал, что ещё он мог сделать. Она положила голову ему на плечо.