37

Сейчас девять утра, а все пассажиры «Лодки Любви IV» пьяны в стельку – кроме меня, конечно. У семьи Квиннов в Кабо-Сан-Лукасе четыре лодки. Эту они используют для рыбалки на марлинов. Собственно, ради них мы тут и торчим. «Мальчики рыбачат, пока девочки наводят марафет». У нас столько жратвы, пива и текилы, что хватит на роту солдат, а на борту, кроме команды, только я, Майло, Форти и еще пара каких-то парней из съемочной группы, с которыми я так и не познакомился.

Я сижу на пластиковом стуле с удочкой и слушаю, как капитан Дейв рассказывает о детстве Лав и Форти. У него темные волосы с проседью, и выглядит он старше своих сорока шести лет. Детей у него нет, эдакий вечный дядюшка. Раньше много пил, сейчас в завязке, но очень живо интересуется тем, что пьют другие. Не позавидуешь.

– Знаешь, – вздыхает он, прерывая собственный рассказ о том, как брат с сестрой, взявшись за руки, впервые решились прыгнуть с борта в воду, – с ними всегда рядом был Майло. Ты бы только видел его тогдашнюю прическу!

– А есть фотографии? – интересуюсь я.

Мне надо заполучить капитана в свою команду. Он – ключевая фигура в моем плане. К счастью, с ним легко ладить.

– Фотографии есть на всех лодках, только я не помню, куда их убрали. – Он снова вздыхает. – На яхте должен быть целый альбом.

Открывает бутылку безалкогольного пива и без особого удовольствия делает глоток.

– Я называл его тогда «третьим двойняшкой».

– «Третьим двойняшкой»?

– Ага. Хочешь еще выпить?

Я отказываюсь, капитан рыгает и продолжает травить байки из прошлого. Так, значит, это не Форти придумал…

Прикончив пиво, он встает, потягивается и командует:

– Пора кинуть приманку.

– Так точно, капитан, – откликаюсь я и предлагаю помочь с тяжелым бочонком. Он отказывается, снимает крышку, и меня сбивает с ног вонью. Пахнет смертью и разложением. Я закрываю нос.

– Ничего, привыкнешь, – смеется он и свистит. Его старпом Келли, толстый парень из Джорджии, звонит в рынду и врубает Джимми Баффетта.

Рыбалка начинается. Капитан вываливает прикормку за борт. А я думаю лишь о том, как бы мне вечером незаметно увести эту лодку, чтобы отправить Финчера туда же, куда и Дилайлу, которую он так и не нашел. И не найдет.

Форти, в стельку пьяный, с трудом добирается до своего стула. Завидев его, Дейв свистит:

– Сначала протрезвей, потом возвращайся!

Никакие уговоры на капитана не действуют.

– Моя лодка – мои правила! – отрезает он.

Форти послушно плетется в каюту, пока старпом налаживает нам с Майло удочки. Мы опускаем их в воду. Майло подпевает Баффетту и рассказывает мне про Джоанну, гримершу из съемочной группы, с которой он вчера переспал. Я стойко выслушиваю его восторги по поводу того, какая она молоденькая и горячая, так как чувствую себя немного виноватым. Форти снова вылезает на палубу и требует удочку. Капитан непреклонен.

– В рубку! Немедленно! – командует он, когда Форти, запнувшись, чуть не сваливается в бочку с прикормкой.

Майло ржет, а я качаю головой:

– Капитан Дейв – это что-то.

– Ты о чем?

Забавно: сейчас мы болтаем как приятели, а всего пару дней назад я готов был его прикончить.

– Строит тут всех.

– Ну да, он же капитан.

– Но Форти – хозяин.

– Все равно на борту капитан – главный, даже когда Рей здесь. Так принято. Нужен человек, который уважает стихию и знает морские законы.

– Ясно. – Я киваю и делаю вид, что слежу за поклевкой, а сам думаю о Финчере. Сегодня он приедет. План у меня простой: на берегу выпросить у капитана ключи от лодки. Подстеречь Финчера в доме Акселя Роуза, вырубить его и погрузить на борт, отплыть подальше и отправить на корм рыбам. А потом пойти на вечеринку вместе с Лав, есть рыбные тако, пить «Маргариту» и танцевать.

У Майло клюет. Он вскрикивает и сует удочку Келли, потому что у самого не хватает сил справиться с добычей. Старпом вытаскивает здоровенную блестящую рыбину и вручает ее Майло, чтобы тот попозировал на камеру.

Является капитан Дейв и говорит, что нужно срочно возвращаться – на горизонте пираты. К нам подплывает лодка, а на борту… наши девочки в пиратских костюмах, визжат, хохочут и палят из водяных пистолетов. Капитан Дейв бросает якорь. Лав бомбочкой прыгает в воду.

– Давай! – кричит она. – Здесь здорово.

Я ни капли не сомневаюсь, однако в воду не спешу: в отличие от них, мне не до отдыха. Еще нужно достать ключ от дома Акселя. Я специально купил одноразовый мобильник и составил список риелторов, которые за последние две недели водили в дом покупателей. Получилось двенадцать человек.

Пока все плавают, я иду в каюту и принимаюсь за дело. Буду представляться Ником Леджером, известным риелтором, подбирающим для звезд дома на обоих побережьях. Я видел его как-то в одном дерьмовом реалити-шоу; у меня хорошо получается изображать его голос, хриплый и скрипучий, будто после тысячи сигарет. Скажу, что приехал в эту «чертову дыру всего на два дня», повез покупателя в дом Акселя, а там не оказалось ключа, потому что «солнце вам всем мозги расплавило, и вы, мать вашу, забыли, как дела делаются».

Я много смотрел программ про недвижимость и знаю, что там принято сыпать громкими именами, грубить и материться. И постоянно менять телефоны.

Вот какой текст я заготовил: «Это очень известная покупательница с мешком денег – я знаю, вы знаете, о ком я», «информация о ней более секретная, чем о коллекции вибраторов твоей жены», «она уже кипятком ссыт», а «я стою без ключей у единственной гребаной халупы, которая ей подходит».

Набираю первый номер. Судя по фотографии, тупая, вульгарная телка, идеальная пара для такого урода, как Ник Леджер, но она, не дослушав, посылает меня и бросает трубку. Набираю парня с огромными ушами (его до сих пор, наверное, дразнят). Он не помнит, кто отвечает за этот дом, и интересуется, будем ли мы там снимать. Я, не дослушав, бросаю трубку. Следующей звоню еще одной тетке, постарше, которая наверняка пришла в этот бизнес, насмотревшись «Красоты по-американски» по кабельному. У нее нью-йоркский выговор. Она заявляет, что «ключи у черта в заднице – скатертью дорожка».

Будь проклят Ник Леджер. Никакой ты не авторитет, а просто засранец! Меня бы так не костерили, притворись я кем-нибудь веселым и туповатым, но на рынке элитной недвижимости таких не держат (ну или, по крайней мере, по телику не показывают).

Приходится менять тактику. Я снова открываю список и ищу риелторов без фотографии – неудачников, которые даже собственную морду в профиль вставить не могут. Находится один – Уильям Папова. Набираю его номер с волнением (когда не знаешь, как человек выглядит: зачесывает ли он волосы, носит ли шейные платки и сережки – всегда труднее начинать разговор).

Он снимает трубку, но роняет телефон, не успев ответить. Слышится чертыхание, а потом резкое «кто это?».

– Ник, мать твою, Леджер! – ору я.

– Из телешоу? Риелтор рок-звезд?

Ага! Рыбка клюнула.

– Это ты про ту муру, в которой я снимаюсь ради рекламы? Будешь мне мозги парить?

– Нет-нет, что вы… Просто я хочу сказать, что я вас знаю.

– Отлично, слушай сюда. Мне твой телефон дала Соня.

Вернее, Интернет, но это мелочи.

– Соня. Ага, – бормочет он.

– Я тут всего на пару дней. Моя съемочная группа отстала, а мне срочно нужен ключ от дома Акселя Роуза.

– Для шоу?

– Не твое дело. Достанешь?

Он ставит меня на удержание и возвращается через пару минут, запыхавшись.

– Я могу достать для вас ключи и оставить их в уличном душе. Только вы меня не подставляйте.

– По рукам. И ворота еще открой.

Я вешаю трубку, поднимаюсь на палубу и стаскиваю с себя рубашку. Телефоны аккуратно складываю в задний карман брюк. И с разбегу ныряю в воду. На глубине открываю глаза и осматриваюсь, уж не приплыла ли за мной Дилайла в Калифорнийский залив. Потом сам себя одергиваю – это просто смешно: она осталась в Тихом океане.

Вода и вправду чудесная, но расслабляться рано. У меня все еще нет ключей от лодки. Капитан Дейв держит их пристегнутыми к ремню (еще бы к члену прикрутил), и я пока не знаю, как их получить. Придется сойтись с капитаном чуточку ближе, чем мне того хотелось бы. Я уже сыт по горло пустопорожней светской болтовней.

Мы возвращаемся в особняк, чтобы вздремнуть перед вечеринкой. Лав уговаривает меня не ходить на пробежку.

– Зачем? Ты отлично выглядишь.

– Организм сам требует. Уже привычка.

– Тогда, может, мне с тобой пробежаться? – лениво тянет она и опускается на кровать, на наше огромное, круглое, райское ложе.

Она пьяна и прекрасна, весь дом дышит негой и истомой. Приглушенный свет, как в «Кладовке», укромные уголки, кораллы на стенах.

До приезда Финчера остался час. Лав ждет меня, и я присоединяюсь к ней. Она великолепна, даже когда нетвердо стоит на ногах и путает слова. Чувствую себя возрожденным и полным сил. Быстро принимаю душ, одеваюсь и иду вниз.

– Собираетесь на пробежку?

Я вздрагиваю от неожиданности. Это экономка Кэти.

– Ага.

– «Эвиан» или «Фиджи»?

– Обе, для равномерной нагрузки.

Она приносит мне две бутылки.

– Кстати, – закидываю я удочку, – если я захочу прокатиться на лодке…

Улыбка мигом сходит с ее лица.

– Только вместе с капитаном Дейвом или с его старшим помощником, – отрезает она, потом смягчается. – Скажете, куда вам надо, и он вас отвезет.

Вот черт!

Я киваю и записываю номер капитана. Задача предстоит не из легких, но я умею убеждать. Жизнь есть борьба. И я в этом в очередной раз убеждаюсь, когда выхожу на улицу: солнце печет нещадно, и дорога к дому Акселя идет все время в гору. Да, это не равнины Палм-Спрингс. Воды хватает ровно на полдороги. Когда я наконец подбегаю к огромному уродливому особняку, сердце выскакивает из груди. Дом выглядит не очень-то обжитым: торчат голые бетонные стены, валяются перфораторы и другой инструмент. В детстве я обожал стройки, всякие бетономешалки и самосвалы. Теперь толстосумы, вечно переделывающие свои дома, меня раздражают. Они похожи на подростков, которые ковыряют прыщи; у них прямо зуд какой-то, денежное недержание.

Я утираю пот со лба и вхожу в ворота – спасибо, Уильям Папова. Особняк, выстроенный в помпезном англо-испанском стиле, напоминает склеп. Неудивительно, что его уже столько лет никто не покупает. Вокруг все разворочено, будто здесь шли бои, а посреди парадного двора торчит идиотский кактус. Прямо вижу ушлого дизайнера, который в последний момент расковырял ямку и воткнул в нее кактус в надежде, что покупатели засмотрятся и не заметят царящие вокруг беспорядок и неустроенность. Сбоку к каменной громаде прилеплен уличный душ. Я заглядываю внутрь и, кроме обещанного ключа, нахожу переполненную пепельницу, шампунь и кожаную сумку. Здесь безысходность ощущается еще сильнее: год за годом риелторы возят сюда клиентов, потом курят здесь, моются, трахаются и проклинают несуразный дом.

Бегом возвращаюсь к парадному входу (времени осталось мало) и отпираю дверь. Представление начинается. Будь мы сейчас в театре, в зале потушили бы свет.

Хотя в доме мраморный пол и высокие потолки, в целом планировочка скучная, будто ее делали, ориентируясь на мещанские вкусы среднестатистических американцев, что само по себе нонсенс, ведь у рядовых налогоплательщиков нет денег на собственный особнячок в Кабо-Сан-Лукас. Спешу на кухню и достаю воду из холодильника. Утолив жажду, достаю телефон из поясной сумки и отправляю Финчеру сообщение:

«Привет Робин. Ворота открыты. Мы с детьми внизу там прикольно и прохладно. Когда приедеш спускайся к нам. Чмоки, Мег».

Думаю, Финчеру понравится фамильярный тон.

На лестнице натягиваю леску, стащенную с лодки, концы закрепляю восковыми полосками для депиляции (уверен, Лав не заметит пропажи). Возвращаюсь на кухню, достаю еще две бутылки дешевой воды, закидываю туда оксикодон и складываю в пустую емкость для льда вместе с тремя просроченными злаковыми батончиками. Затем по спиральной лестнице спускаюсь в подвал – к домашней студии звукозаписи, к герметичному звукоизолированному бункеру с двумя кожаными креслами внутри.

Дверь закрыта (оно и понятно: «Гибсоны», «Стратокастеры», платиновые диски и прочую муру лучше хранить под замком). Пробую второй ключ, висящий на связке, – подходит. Замок запирается снаружи. Повезло!

Емкость с водой и батончиками оставляю на полу. Пробую микрофон – тишина. Нажимаю самую большую красную кнопку и пробую снова – работает. Одно из кресел выкатываю наружу, усаживаюсь в него и жду.

Через пятнадцать минут сверху раздается скрип двери. Я слышу, как Финчер кидает свою сумку.

– Hola! – кричит он и захлопывает дверь. – Hola!

Вот идиот! Я жду.

– Эй, есть кто дома? – снова подает он голос.

Ему точно в кино ничего не светит. Во всех методичках по актерскому мастерству пишут, что хороший актер должен четко следовать указаниям. А этот недоумок что? Слышу, как он там наверху шебуршится – похоже, достает телефон и перечитывает мое последнее письмо. Наконец открывает дверь в подвал. Я чувствую его запах: лак для волос и дешевый крем от загара.

– Тук-тук! – кричит он. – Есть кто дома?

– Мы здесь, – откликаюсь я, изменив голос.

Финчер делает шаг – и летит с лестницы. Классическая комедийная сцена с классическим бестолковым недотепой в главной роли – я не могу удержаться от смеха, пока оттаскиваю его обмякшее тело в клетку.

Дело сделано. Оборачиваюсь на секунду, и смех сменяется презрительной жалостью. На Финчере рубашка с пальмами и ананасами, широкие шорты и нелепые сандалии, и волосы он, похоже, красит. А еще у него жирные окорока – не мешало бы поделать жимы ногами. Теперь уже поздно.

Набираю номер капитана Дейва.

– Да?

– Привет, капитан! – начинаю я бодро и уважительно. – Это Джо Голдберг. Парень Лав.

– Привет, матрос. Что нужно?

– У меня тут небольшая проблемка. Приехал друг и уже успел напиться в ноль. Лав его не очень жалует. Можно ему перекантоваться на лодке?

– Вон оно что… – цедит он. – Нет, парень, извини.

Я выдавливаю деланый смешок.

– Брайан к штурвалу не полезет. Ему бы только проспаться.

– Я тебя понял, шкипер, но все равно нет.

Судя по шуму, он сейчас в баре. Терпеть не могу таких, как он, алкоголиков в завязке. Сами не пьют, только на других смотрят.

– Дейв, – меняю я тактику, – мне нужна твоя помощь. Брайан в сопли, даже названия своей гостиницы не помнит и ключ потерял.

– Уверен, Лав не станет возражать, если он одну ночь проведет в «Ла Гросерия».

– Лав его терпеть не может. Так что это не вариант.

– Тогда сними ему номер где-нибудь. Кэти подскажет.

– Капитан Дейв, пожалуйста, – я добавляю в голос жалостливых ноток, – всего на одну ночь.

Он вздыхает:

– Помню, моя бывшая жена как-то сказала: «Дейв, я всего один коктейльчик» – и ушла в запой. Нет, Джо. Правила есть правила. Бывай.

Черт бы побрал этого анонимного алкоголика вместе с его гребаными правилами! Строит из себя святошу!

Я был уверен, что деньги решают всё и капитан Дейв сам в зубах принесет мне ключи, потому что я избранник Лав. Как бы не так! Собственной лодки у меня нет, а оставить Финчера подыхать от голода – не вариант. Старые ошибки я повторять не стану. Нельзя оставлять кружки с мочой, а уж труп копа и подавно. Надо убрать за собой. Но как?

Чертов капитан должен был вытянуться по струнке и отрапортовать «есть, сэр», тогда я вызвал бы такси с инвалидным креслом, погрузил Финчера на лодку и отправил его к рыбам.

Запасного плана у меня нет. Зато есть обоссавшийся от страха стокилограммовый неудавшийся характерный актер в отключке.

От Лав приходит сообщение:

«Эй? ☹»

По дороге дорой я подворачиваю лодыжку. Приходится пить парацетамол – теперь мне нельзя алкоголь, я хромаю и не могу отделаться от мыслей о Финчере. Когда я говорю Лав, что не пойду на вечеринку, она даже слушать не хочет и тащит меня вместе со всеми в бар на пляже. Нас рассаживают за длинным столом прямо на песке. Если начнется цунами, первыми унесет в океан.

– Это Мехико, – смеется Лав. – Тут могут похитить, пристрелить, ограбить, отрезать голову, но цунами, Джо… Ты серьезно? У тебя богатое воображение.

Она, как всегда, права, моя славная темная муза. Мехико – криминальная столица мира, стоящая на костях невинно убиенных. К черту океан и капитана Дейва вместе с его лодкой в придачу. Нужно найти лопату.