35
Здесь не его участок, и я не нарушал правила. Как он смеет являться сюда в форме, топтать мои декорации, пялиться на мою девушку?! Я наклоняюсь за бутылкой, бормоча под нос проклятия.
Майло здоровается с ним за руку.
– Предъявить разрешение на съемку?
Финчер смеется:
– Нет, лучше дайте пару реплик и крупный план.
Бедняга Майло тушуется, не понимая, серьезно ли он. А вот мне совсем не до шуток.
– Я бы с удовольствием, но у нас в фильме всего два героя. Если предложат снять сиквел, обязательно пригласим вас.
Финчер сглатывает и буравит меня своими крошечными глазками.
– Шутка! Я просто заехал предупредить, что в районе орудуют воры. Уже два дома вскрыли. Так что запирайтесь на все замки.
Майло трясет ему руку:
– Спасибо, офицер. Криминальный поворот у нас сценарием не предусмотрен.
Я шепчу Лав, что мне надо в туалет; на самом деле мне надо выяснить, какого черта Финчер сюда приперся. Выскальзываю из дома через заднюю дверь и бегу к главному крыльцу, где припаркована полицейская машина. На переднем сиденье валяются мои наушники. Я подхожу ближе, но больше ничего выяснить не успеваю, потому что сзади раздаются шаги. Оборачиваюсь. Финчер спускается по ступенькам, на ходу надевая солнечные очки. Мне они тоже сейчас не помешали бы! Меня прошибает холодный пот.
– Офицер, я в замешательстве.
– Ты получил калифорнийские права?
– Нет, не довелось. Я был здесь на съемках.
– Хм, то есть в квартиру не возвращался? Как и твоя соседка.
Дилайла! Черт…
– Какая соседка?
Он снимает очки и протирает их носовым платком.
– Ну как же? Твоя подружка Дилайла. С верхнего этажа. У нее-то калифорнийская регистрация была – не то что у тебя.
– Она пропала?
Я прикидываюсь дурачком.
– Что тебе об этом известно?
– Ничего, мы с ней едва знакомы.
Не успеваю я договорить, как мне в живот прилетает кулак. Я оказываюсь на земле, в пыли. Из-за интенсивных тренировок весь жир с пресса ушел, остались одни мышцы, и теперь нечему смягчать удар. Финчер харкает рядом со мной.
– Подымайся, слюнтяй.
Последний раз меня так лупила только няня Рейчел, и я успел подзабыть это неприятное ощущение, когда мышцы из рабочего органа превращаются вдруг в комок саднящих нервных окончаний.
– Встать, я сказал!
Я повинуюсь. Однако сдаваться не намерен. Пусть сверлит меня своими гнусными крошечными глазками – я себя не выдам.
– Подонок!
Что ж, оскорбление – лучше, чем официальное обвинение. Стерплю.
– Не понимаю, о чем вы. Я закон не нарушал.
– Только убил Дилайлу.
Черт, у нас проблема! Я не могу допустить, чтобы он говорил такие чудовищные вещи прямо под окнами у Лав.
– Да-да, это твоих рук дело! И я как офицер полиции не буду стоять в стороне. Пожалуй, стоит рассказать об этом твоей нынешней подружке. И познакомить тебя с родителями Дилайлы, Джимом и Региной. Ты о них подумал, а, Голдберг?
Он наступает на меня. И если сейчас опять ударит, я его убью.
– Джим и Регина, – беснуется Финчер, – мамочка и папочка. Они скучают по своей малышке.
– Я мало знал Дилайлу, – не сдаюсь я. – Уверен, ее родители сделают все, чтобы ее найти.
– Мало знал?
– Ну да, по-соседски.
Он снова заносит кулак – я сжимаюсь. Моя реакция его веселит. Он отступает.
– А твой сосед Дез говорит, что ты знал ее довольно близко.
Вот сволочь!
– Да, – признаю, – мы спали с ней, но особо не общались.
– А телефонные записи говорят об обратном, Джо, – шипит Финчер. – Мы подняли все мобильные данные. И свидетелей опросили. Потому что штат Калифорния заботится о своих гражданах. Здесь не какой-нибудь вшивый Бедфорд-Стайвесант. Мы работаем.
Название моего родного района он произносит неправильно. Ненавижу этот тип самоуверенных калифорнийцев, которые ни черта не знают про Восточное побережье и считают, что Род-Айленд находится где-то у Великих озер.
– Сидишь на «колесах», а, Голдберг? – меняет он тактику. – Поди, и сейчас под кайфом. Правда, ты больше похож на амфетаминового или коксового…
Разговор затягивается – как бы Лав не пошла меня искать. Надо заканчивать.
– Чего вы хотите?
Он вздыхает:
– Я хочу узнать, как работают наушники, которые ты мне подарил. Есть инструкция?
– Нет.
Не может быть, чтобы он догадался о Хендерсоне! В таких наушниках полгорода ходит.
– Плохо, – цедит Финчер. – А как их отрегулировать? У меня голова большая, не то что у тебя, микроцефала.
– Не знаю.
Пошел он к черту!
– Ты не знаешь, как работают твои собственные наушники? Странно… Они ведь не новые, сразу видно.
– Мне нужно возвращаться. Меня ждут.
– Не смеши! Никто тебя там не ждет. Ты же бездельник – просто тусуешься со своей телочкой-актрисой. На странице фильма на кинопортале «Ай-эм-ди-би» ни слова про тебя нет. Я узнал, что ты на съемках, только потому, что твой друг Келвин показал мне «Инстаграм» твоей подружки.
Офицер Финчер мне просто завидует. И даже не поленился смотаться сюда из Лос-Анджелеса.
– Я допрашиваю всех жителей «Лужаек», – говорит он. – Особенно тех, кто близко знал Дилайлу. Она с тобой на связь не выходила?
– Нет.
Это чистая правда.
– Ты не поддерживал с ней связь?
– Нет.
Я не лгу.
– Когда последний раз ее видел?
Отвечаю честно – говорить правду всегда приятно.
– Ночью после вечеринки в память о Хендерсоне. Я там поссорился со своей девушкой и ушел из театра. Случайно встретил Дилайлу в «Ла Пу». Мы разговорились. Она сказала, что ждет своего парня; имени не назвала, только похвасталась, что он знаменитость. Мне показалось, будто он живет где-то неподалеку. Тот так и не явился, Дилайла напилась в стельку, и я проводил ее до дома.
Финчер моргает огорошенно, как толстый ребенок, которому сказали, что шоколадки кончились. Готов спорить, в детстве он был жирдяем, и все над ним издевались, причем заслуженно. Бывают такие люди, которые сами напрашиваются на травлю.
– Проводил ее до дома?..
– Мы соседи, – напоминаю я. Люблю, когда факты на моей стороне.
– Не нравится мне твой тон, – шипит он мне в лицо. – И отсутствие регистрации не нравится.
– Обязательно все оформлю. Обещаю.
– Засунь свое обещание себе знаешь куда, нью-йоркская выскочка!
– Мы закончили?
– Нет. – Финчер сплевывает. – Но ты можешь валить.
Я разворачиваюсь и иду к дому. Мышцы на животе пульсируют. Как он посмел меня ударить? Как посмел обвинять? Доказательств у него нет, только зависть и ненависть. И он поплатится за это.
Чувствую, как мне в спину впивается его злобный взгляд, более жгучий и онкогенный, чем полуденное солнце. Выхода нет: придется его убрать. Тому, у кого на хвосте висит коп, не видать в жизни счастья.
