«Благопристойность возвращается», – гласила одна из передовиц газеты Daily News, издаваемой в Майами, за неделю до освобождения Капоне из тюрьмы в Филадельфии.

Эта благопристойность приобрела «форму движения по изгнанию Капоне из города, если он вдруг дерзнет появиться… Капоне следует препроводить до границы округа и доходчиво объяснить, что компас указывает на север». Другое издание хвалило упомянутую телеграмму губернатора шестидесяти семи шерифам.

Это свидетельствовало о «благопристойности штата Флорида» и приводило в тупик критиков, которые, зная, что Капоне с 1927 года почти постоянно проживал там, «составили несправедливое мнение о дивном южном крае».

Газета напоминала читателям, что пару поколений назад человека, совершившего преступление, или человека, которого считают преступником местные жители (даже если он оправдан), в мгновение ока вздернули бы на ближайшем дереве. Сегодня, разумеется, «такие меры… неприемлемы. Мы не одобряем это, хотя…»

Статья не была случаем проявления неотесанной деревенщины, поддерживающей закон Линча. Daily News принадлежала Джеймсу М. Коксу, экс-губернатору штата Огайо и кандидату от Демократической партии в президенты в 1920 году. Большая часть газетной империи Кокса находилась в Огайо.

Лидером крестового похода против Капоне был Карл Фишер, родившийся 12 января 1874 года в Индиане. Фишер бросил школу в шестом классе (как и Капоне) и добился успеха во время строительства автострады в Индианаполисе.

В 1911 году Фишер продал свою компанию, производившую автомобильные карбидные фары, и переехал во Флориду, где предоставил первопроходцу Майами-Бич Джону Коллинзу $50 000 на строительство первой дамбы в Майами. Затем Фишер приступил к строительству гостиницы и домов и быстро стал основным застройщиком Майами-Бич. Кроме того, он слыл известным яхтсменом: друзья назвали его Шкипер, или просто Шкип. Фишер привез Джеймса Кокса, своего старого друга, в Майами.

Еще одним политическим авантюристом, боровшимся против Капоне, был Даниэль Махони, зять Кокса и генеральный директор газетной группы Кокса в Огайо.

Собственно, Фишер (при подстрекательстве Махони) и организовал телеграммы губернатора Карлтона. После отправки Махони написал Фишеру: «Дорогой Шкип, с большим удовлетворением прочитал, что сделал губернатор. Если граждане отреагируют на инициативу нашей газеты должным образом, то мы… сможем очистить Майами и Майами-Бич от этого нежелательного элемента».

Фишер послал Карлтону телеграмму, в которой сообщал: «После нескольких встреч лучшие граждане непременно станут на нашу сторону в борьбе с господством беззакония».

Когда судья приговорил брата Капоне Альберта к тюремному заключению за бродяжничество, Кокс лично послал телеграмму Фишеру:

Целью была борьба не с распутством и разнузданностью, а непосредственно с Капоне.

Это не было крестовым походом с намерением очистить Майами. Люди с порочными наклонностями спокойно проматывали деньги в южной Флориде, всем было выгодно.

Бутлегерство настолько процветало, что в особенно удачные сезоны цены падали до абсурдных отметок: $45 за ящик чистого шотландского виски, в то время как в Чикаго он стоил $90.

Азартные игры были так доступны, что играть мог, как писала одна газета, «любой человек с деньгами и желанием».

Все были довольны, включая лучших людей Майами. Как писала Daily News, «наши люди предпочитают либеральную политику в течение зимних месяцев». Такая толерантность касалась исключительно местных жителей.

«Гангстеры не видят разницы между ограничениями и полноценным лицензированием», – говорилось в статье. Необходимо сделать выбор: «либо гангстеры уничтожат Майами, как когда-то уничтожили Чикаго, либо праведность восторжествует».

Что касается борцов за чистоту нравов, Фишер не был трезвенником (через девять лет умер от желудочного кровоизлияния) и не гнушался походами на сторону, хотя состоял в браке. Азартные игры? Как упоминал историк Майами-Бич, Фишер «поставил бы на все, что двигается», хотя и выступал против регулярных казино, опасаясь, что игорные заведения привлекут гангстеров. В любом случае Фишер запретил официальные азартные игры в своих отелях.

Дэн Махони, известный под прозвищами Большой Дэн, или Большой ирландец, был махинатором и авантюристом. Вместе с генералом Першингом участвовал в кампании против мексиканца Панчо Вильи.

В разгар преследования Капоне Махони написал Фишеру из Дейтона, штат Огайо: «1 апреля надеюсь выпить с тобой высокий бокал чего-нибудь прохладного. Мне здесь хорошо до боли. С большим удовольствием и нетерпением ожидаю нашу поездку в Гавану».

За травлей Капоне со стороны Махони и Кокса (которого журналисты из Майами называли властным ублюдком) стоял деловой интерес.

Для газеты Daily News Капоне был кнутом, с помощью которого можно было победить более успешную газету Herald. Местные политики были коррумпированы до крайней степени. Газета Кокса поддерживала текущую власть и упрекала Herald в сотрудничестве с бывшим начальником полиции Лесли Квиггом и Фредом Пайном. Квигга сняли с должности в 1928 году за жестокость и взяточничество (в 1937 году восстановили); Пайнса лишили должности окружного прокура в 1923 года за «крайне либеральные взгляды в отношении алкоголя».

Фавориты Daily News были не лучше. Директор Управления государственной безопасности Сэмюэл МакКрири начинал карьеру, работая менеджером в гостинице El Comodoro в подчинении Роберта Найта, брата комиссара полиции Майами.

В 1935 году на основании неопровержимых доказательств было выявлено, что МакКрири и Найт оказывают протекцию. Они предстали перед судом и были оправданы.

В отличие от них, у Пайна имелись связи с Капоне. Преподобный Уильям Х. Сандж когда-то посетил Палм-Айленд, 93 (не в пасторской роли, у него был побочный интерес в бизнесе аренды автомобилей). Он случайно услышал, как Капоне дает указание отправить Пайну ящик шампанского и два ящика скотча. А Пайн, справедливо обвиняемый газетой Кокса, сотрудничал с Herald!

Издатель Herald Фрэнк Шутс настоял, чтобы городской благотворительный фонд вернул полученные от Капоне $1000 долларов. При этом газета заявляла, что все инициативы против Капоне должны проводиться «в строгом соответствии с предписаниями закона». Особую комичность привносило, что Шутс открыто занимался махинациями со ставками на скачках и другими азартными играми, как отмечала Daily News.

Таким образом, Фрэнк Шутс занял абсолютно последовательную позицию, являясь примером старой олигархии Майами. Независимо от личной морали или вкусов, олигархи демонстрировали «либеральную политику» как необходимое условие развития туризма – жизненной силы Майами. В любом случае бутлегерство, азартные игры и коррупция находились в их руках. А управляли этим люди, которые знали свое место, признавая господство олигархии.

Какой-то Джозеф Уайденер мог купить половину законодательных органов города Таллахасси, чтобы легализовать скачки. В глазах олигархов Майами это принципиально отличалось от того, что Капоне был способен обратить к себе 70 % полиции Чикаго. Какого-нибудь Шеннона убили вечером. Это разительно отличалось от пресловутых поездок в Чикаго. Рэд Шеннон был любимым бутлегером олигархов в Майами, любезно доставлявшим алкоголь на яхты. Его убили сотрудники береговой охраны. Он не сопротивлялся, а пытался уйти. Это вызвало сильное возмущение жителей Майами; сотрудников охраны хотели судить за убийство. В местной криминальной жизни Майами не было и тени рэкета, вымогательства, бомбежек и избиений (хотя полицейские время от времени распускали руки). Люди, вовлеченные в преступную деятельность, не прибегали к насилию. В Чикаго гангстеры оправдывались, что убивают только друг друга и не трогают тех, чья гибель была бы тяжкой утратой для общества.

Важно было учесть, коль скоро гангстеры (в основном Капоне) получат какой-либо простор действий, их нельзя будет остановить, и тогда олигархам придется беспрекословно уступить власть. Газета Daily News справедливо заметила: гангстеры не видели никакой разницы между продуманным сотрудничеством и насильственным доминированием.

Олигархи Майами относились к Капоне с осторожностью. Капоне не собирался захватывать Майами. Он являлся совладельцем нескольких игорных заведений (в том числе казино в Эверглейдс, в соседнем округе в сорока милях на трассе Тамиами).

Капоне занимался продажей краденого алкоголя из Чикаго и был совладельцем нескольких подпольных баров; часть клуба, находящегося в западной части Майами, до сих пор называют Башней Капоне. Его офис расположился в здании, где сейчас находится главное отделение корпорации U-Haul. В задании был грузовой лифт, в который помещался семиместный седан.

Капоне не мешал местным бутлегерам и повторял, все, что он хотел от Майами – расслабляться и получать наслаждение.

Это коробило высший свет Майами. «Мы даем негру-носильщику в поезде чаевые, – говорилось в одной из статей Daily News, – и он чистит наши ботинки, проявляя раболепие…» Похоже, именно этого Капоне ожидал от местной олигархии, открыто патронируя их магазины, рабочих и выдавая благотворительные чеки в городской бюджет на $1000. Он обращался с Майами, как белый обращается с черными. Итальянский гангстер из северного города не мог переехать на юг и жить в самом шикарном районе, не проявляя тишины и смиренности. Капоне не съеживался, не щелкал себя по лбу, останавливая амбиции, как местные бутлегеры. Он продолжал утирать Майами нос, устраивая вечеринки и привлекая всеобщее внимание.

Среди грязных и распутных людей, которых привлекал Капоне, были отпрыски олигархов, в том числе Паркер Хендерсон, сын бывшего мэра, и Джек Шитдл, сын действующего мэра Майами и постоянного комиссара округа. Отец и дядя Джека, Эв Сьюэлл, владели одним из лучших магазинов Майами Sewell Brothers. Джек беспрестанно рассказывал разные байки, например, как подарил Капоне (после покупки в Sewell Brothers на $1000 долларов) шляпу и ремень. Капоне пожал Джеку руку и сказал: «Впервые в жизни мне кое-что подарили».

В другой любимой истории Джек рассказывал, как пришел на Палм-Айленд, 93, когда там шла игра в покер, а на столе лежали стопки купюр номиналом $1000. Встав из-за стола, Капоне сказал Джеку: «Ухожу. Эти негодяи обыграли меня на $250 000».

Рассказы племянника не веселили Эва Сьюэлла. Позже, выступая за преследование Капоне за бродяжничество, Эв заявил, что прекрасно знал о связи Капоне с магазином Sewell Brothers.

Рейд на Палм-Айленд, о котором расспрашивала Капоне журналистка Женевьева Херрик, был совершенно законен, проводился по действительному ордеру с соблюдением установленных правил. Полиция Толидо, штат Огайо, идентифицировала Рэя Нуджента, участвовавшего в бойне Святого Валентина, одного из пяти убийц полицейского во время ограбления в апреле 1928 года.

Полиция Цинциннати подозревала его в дюжине убийств, но доказательств хватило только по обвинению в убийстве второй степени, связанном с бутлегерской сделкой.

Полицейский сержант из Майами, отвечающий за идентификацию преступников, отметил факт задержания Нуджента за превышение скорости: он ехал в машине вместе Ральфом Капоне и двумя девицами. Нуджент сказал, что останавливался в особняке на Палм-Айленд. Семья Капоне всегда помогала бывшим заключенным и находившимся в бегах.

Полиция Толидо не смогла найти свидетелей по запросу; таким образом, обвинения могли быть выдвинуты только в рамках города Цинциннати.

По законам Флориды, убийство второй степени – преступление, допускающее освобождение под залог, поэтому Нуджента отпустили под залог в $10 000.

В начале марта, когда полицейские Толидо собрали достаточно улик, чтобы привлечь Нуджента к ответственности, он не явился на суд. Депертамент полиции выдал помощнику шерифа ордер и отправил его на Палм-Айленд, полагая, что там скрывается Нуджент. Нуджента не оказалось на месте, зато было много алкоголя.

У шерифа М. П. Лемана созрел гениальный план. Леман решил совершить налет на Палм-Айленд, 93 на основании, что две недели назад его заместитель при исполнении служебных обязанностей обнаружил в доме алкоголь. Полицейские Майами отказались участвовать потому, что Палм-Айленд находился вне их юрисдикции. Городской управляющий Фрэнк Уортон назвал рейд игрой на публику.

Расстроенный Леман отобрал двадцать семь удостоверений помощников шерифа, которые ранее раздал полицейским города Майами.

20 марта оперативники нашли алкоголь, про который узнали от Лемана. В поместье был только сторож Фрэнк Ньютон. Пять человек находились на морской прогулке, но, вернувшись, попались в сети. Это были братья Альберт и Джон Капоне, Джек МакГурн (Джеймс Винсент), Алмаз Лу Кован из Сисеро и Лео Дж. Бреннан (случайный гость).

Ньютону и Джону было предъявлено обвинение в незаконном хранении алкоголя и бродяжничестве (бутылки нашли в шкафу комнаты Джона). Нескольких судебных процессов и апелляций привели к штрафу в $500, наложенному на Фрэнки Ньютона, который заявил, что является владельцем всего алкоголя, в том числе и двенадцати бутылок из шкафа Джона.

Капоне не озадачился. Он удовлетворился федеральным судебным запретом против шестидесяти семи шерифов Флориды. «Конечно, Капоне не понял бы, что вы имеете в виду, если упомянете Конституцию, – фыркнула Daily News. – Для него этот термин, вероятно, означает какой-то особый сорт спагетти…» Власти Майами не сдавались. Пока Капоне оставался в Чикаго, надеясь разобраться с налоговой ситуацией на слушаниях 17 апреля, Майами продолжал намекать, что его присутствие не приветствуется. 1 апреля 1930 года задержали Джека МакГурна с Луизой Рольф прямо на пятой лунке поля для гольфа Майами-Бич. Через двенадцать дней пришел черед брата Альберта, арестованного за бродяжничество.

Капоне не обращал внимания на намеки.

После окончания слушаний он уехал во Флориду. Поезд прибыл рано в дождливое Пасхальное воскресенье, 20 апреля 1930 года. С Капоне ехали племянник, Ральф и чикагский олдермен (на загородной станции Холли их встретили адвокаты Капоне Винсент С. Гиблин и Дж. Фриц Гордон). В компании оказался и редактор чикагской газеты American, Гарри Рид, ехавший тем же поездом. «Я здесь для отдыха, который, думаю, заслужил», – сказал Капоне.

Как известно, для нечистивых нет покоя. Через два дня генеральный прокурор округа Дейд, Н. Вернон Хоторн, подал иск, что особняк на Палм-Айленд, 93 является источником беспокойства. Согласно его заявлению, алкоголь и бродяги превратили участок в «место, часто посещаемое игроками, бездельниками, праздными и беспорядочными людьми…».

Процесс затянулся. Как Фишер и Махони, Капоне направился в Гавану после допроса у начальника национальной тайной полиции, где он представился «отставным бизнесменом из Чикаго». Отдых проходил в компании с Сильвио Аджоджильи, чей головорез нанес первый удар по группе Лонергана в Бруклине, и редактора Гарри Ридоа (последний категорически утверждал, что платил сам). Вернувшись на Палм-Айленд, Капоне откровенно бездельничал и часто рыбачил на своей яхте Arrow, прославившись одним из самых крупных уловов в сезоне: пойманная рыба весила около семидесяти фунтов и имела почти восемь футов в длину.

Утром 8 мая менеджер театра Olympia, в центре Майами, пригласил Капоне посетить дневной спектакль «Новые приключения Фу Манчу» с Уорнером Оландом и Джин Артур. Капоне отправился в театр вместе с братом Джоном, чикагским олдерменом Альбертом Дж. Пригнано и телохранителем Ником Чирчелло. Никто не имел при себе оружия.

Директор Управления государственной безопасности города Майами Сэм МакКрири отдал распоряжение начальнику полиции Гаю Риву арестовать Капоне, как только он попадется на глаза.

При задержании Капоне поинтересовался причинами.

– Просто проверка, – последовал ответ.

– Можно позвонить домой и рассказать, что я задерживаюсь?

– Нет.

– Могу я связаться с адвокатами?

– Нет.

Капоне пожал плечами и предложил детективу прокатиться на его машине, отправив одного из спутников в патрульную машину в качестве заложника.

В 14.30 они приехали в полицейский участок.

– Господин директор, – спросил Капоне донельзя вежливым тоном, – что нужно сделать, чтобы вы меня отпустили?

– Не знаю точно, – не повел бровью МакКрири. – Но все же скажу. Здесь вы в качестве подозреваемого, вы не будете подвергаться насилию, с вами не будут плохо обращаться.

– Ничего не имею против, но хочу, чтобы освободили моего брата.

– С ним обращаются как и с остальными, находящимися в категории подозреваемых.

Дежурный офицер приказал Капоне вывернуть карманы и сдать имеющиеся ценности: ювелирные украшения и $1160 карманных денег. Капоне отказался сделать это без выдачи квитанции, на что позже обратил внимание на суде.

По словам Капоне, МакКрири приказал Риву квитанции не выдавать и предложил выбросить его личные вещи в сортир. Сотрудник объяснил, что квитанция не нужна, поскольку за хранение имущества отвечают городские власти. Капоне не успокоился, но вмешался Рив. Он сказал, что Капоне может получить квитанцию, если так хочет. Офицеры были готовы принять вещи на хранение, и Капоне сдался, прорычав: «Причина всему – грязный сукин сын, Кокс».

Позже Капоне заявил, что снова попросил позвонить адвокатам. Скорее всего, Капоне не сильно беспокоился, понимая, его явно хотели оставить без связи с внешним миром. Заключенных развели по разным камерам, причем Капоне отправили на второй этаж. Когда Рив увидел, что камера находится на внешнем периметре и зарешеченное окно выходит на улицу, приказал перевести Капоне во внутреннюю камеру «чтобы избежать сбора толпы». Позднее у Рива спросили: «Вы пытались исключить возможность связи Капоне с внешним миром?»

«Возможно, – ответил он. – Не исключаю».

«Меня посадили в темную камеру, со спертым воздухом. Рив приказал не давать мне еду и воду», – рассказывал Капоне.

Капоне неплохо позавтракал дома, и прошло совсем мало времени.

«Дело было не в еде, – пояснял Капоне, – меня держали в грязи и пытались заставить чувствовать несчастным». Запрет на воду был временным, если не мнимым (надзиратель вскоре принес кувшин воды со льдом).

Вскоре МакКрири вернулся к Капоне, чтобы передать последнее предупреждение. Капоне будет арестован в любое время, в любом месте и в любой компании, каждый раз, когда ступит на территорию, находящуюся в юрисдикции города Майами.

– Вы имеете в виду даже сопровождающих меня мать, жену или ребенка? – спросил Капоне.

– Да. Я их арестую.

– И как бы вы повели себя на моем месте?

– Не хотел бы на нем оказаться…

– И не смогли бы. Вы не такой человек.

Примерно через два часа после ареста появились адвокаты Гиблин и Гордон. Возможно, кто-то видел арест и сообщил, что случилось с клиентом. Импульсивный Фриц Гордон препирался с МакКрири, который приказал обыскивать всех, прибывающих к Капоне, на наличие оружия, даже адвокатов. Дело закончилось потасовкой и побегом Гордона из участка. Инциндент вдохновил Ассоциацию адвокатов голосовать за создание Комитета по расследованию, несмотря на резонный вопрос одного из адвокатов: «Кто будет обыскивать членов самого комитета?»

Вскоре началось судебное заседание. Судья Ули Томпсон приказал освободить всех задержанных. Капоне так и не накормили.

Через пять дней, примерно в 8:30 вечера, Капоне с друзьями находился в зале American Legion на боксерском поединке.

К нему подошел детектив и похлопал по плечу. Начальник полиции Рив ожидал Капоне в глубине зала. Капоне с компаньонами снова арестовали.

На этот раз не нужно было предупреждать адвокатов: все происходило на глазах Винсента Гиблина. Тем не менее четверо задержанных провели ночь в тюрьме, поскольку в это время Гиблин не смог вытащить судью на слушания habeas corpus. Капоне не пропустил ничего особенного: Джо Малыш Пек выиграл у фаворита Джимми Спайви в поединке в легком весе чемпионата Дикси.

Спортивный комментатор отмечал: «Бой проходил вяло».

Когда на следующий день судья Томпсон спросил Сэма МакКрири о причинах ареста, он ответил, что получает слишком много жалоб на Капоне. Адвокат не преминул спровоцировать городского управляющего Уортона (который назвал облаву на Палм-Айленде «игрой на публику», но затем изменил мнение), спросив, от кого именно поступали жалобы.

– Например, от Родди Бердина, – ответил Уортон.

Родди Бердин владел универмагом Burdine, наряду с Sewell Brothers, самым роскошным в тех местах. Он приезжал на Палм-Айленд попросить у Капоне $1000 для Общественного фонда.

– Неужели это сказал Родди Бердин? – уточнил адвокат.

– Да, сэр! В моем офисе, два или три дня назад.

– Он когда-нибудь говорил вам, что посещал дом Капоне?

– Нет, сэр.

– Кто еще заявлял жалобы?

– Ну… Президент Первого Национального банка.

– Неужели мистер Ромф? – Эдвард К. Ромф тоже был бывшим мэром.

– Да, он сказал, Капоне – угроза для общества.

– Кто еще?

– Не помню других имен.

– У вас были тысячи жалоб?

– Нет…

– Сотня?

– Да.

– Из всей сотни вы помните только двух человек?

Присутствующие рассмеялись. Позже Уортон вспомнил, что жалобы поступали от мэра Ридера и городских комиссаров Джона Найта и Эва Сьюэлла.

– Комиссар Сьюэлл говорил, что Джек Сьюэлл посещал резиденцию Капоне?

– Он не говорил мне о Джеке…

Судья Томпсон отпустил всех четырех задержанных. МакКрири внес поправку в приказ, предусматривающую немедленно отпускать задержанных под залог. Зал American Legion вернул Капоне $24, за места на матче.

Чтобы придать законность задержаниям, городской совет Майами издал новое постановление о бродяжничестве, под действие которого попадали «лица, имеющие видимые средства поддержки, приобретенные незаконными средствами или методами…», «…представляющие угрозу для общественной безопасности или правопорядка в городе Майами…», «…известные или имеющие репутацию мошенников, бандитов или угонщиков транспортных средств». Совет предусмотрительно добавил пояснение, если какая-то часть постановления будет признана неконституционной, остальное остается в силе.

В то же время окружной судья Пол Д. Барнс продолжал слушания по делу о «рассаднике зла», из которого следовало, что дом на Палм-Айленд, 93 следует закрыть «на висячий замок». Как только Карл Фишер дал показания, Барнс отложил слушания на несколько недель для рассмотрения различных ходатайств. Фишер поклялся, что присутствие Капоне снизило стоимость на недвижимость, что породило множество митингов протеста.

Винсент Гиблин поинтересовался, приказывал ли Фишер выставлять полицейских вокруг дома Капоне?

– Нет, сэр, – ответил олигарх. – Я не отдавал никаких распоряжений и не делал запросов. Это было мое предложение.

– У вас есть какие-либо игорные интересы?

– Конечно, нет (здесь Фишер был честен, поскольку Гиблин не спрашивал о личных ставках).

– Вы заинтересованы в финансовом отношении или, другими словами, являетесь владельцем любого места, где незаконно продают алкоголь?

– Насколько мне известно – нет.

Фишер остался в Майами, чтобы исполнить гражданский долг в качестве свидетеля, хотя стремился в Монток на Лонг-Айленде, где надеялся получить инвестиции в Майами-Бич (затея быстро потерпела крах). Закончив давать показания, Фишер уехал, написав Майклу Дж. Гленну, частному детективу, отвечавшему за безопасность в его отелях. Месяц назад он «заказал немного пива у Тома Харбина». Но пива не было.

«Возможно, возникнут проблемы. Всем не нравится, когда поставки от Харбина задерживаются. Дэн Махони сказал, что возьмет несколько ящиков, еще несколько, вероятно, примет Эд Ромф. Окажите помощь Харбину в сложившейся ситуации с пивом, но не оставляйте все в доме. У нас нет места для хранения большого количества. Вам следует соблюдать осторожность, чтобы поставки шли равномерно. Боюсь, из-за ситуации с Капоне мы можем попасть в полную задницу».

Вечером 19 мая полиция Майами арестовала Капоне, опять перед боксом. В этот раз он вышел под залог и успел на бокс. Бокс снова был не очень. Буги Сааб, Сирийский костолом, проиграл Джорджу Хармону, Сюрпризу Аврелия Августина. Снукс Кэмпбелл уничтожил Рэда Хукса.

Незадолго до полудня 24 мая, когда полиция Майами арестовала Капоне в четвертый раз по дороге к адвокатам, Гиблин посоветовал ему не идти добровольно в участок, а дождаться физического принуждения. Потоптавшись, полицейские ретировались.

Терпение Капоне лопнуло. Он обвинил мэра, комиссара Джона Найта, Сэма МакКрири и Джима Кокса в заговоре (в адрес МакКрири последовало и второе обвинение в незаконном заключении под стражу). Мировой судья Уоррен Л. Ньюкомб, которого частный детектив Майк Гленн подозревал в сотрудничестве с Капоне, провел предварительное слушание с целью выяснить, достаточно ли улик для судебного разбирательства, причем Капоне выдвигал свою версию событий, а МакКрири и полиция – свою.

Капоне достойно исполнял роль свидетеля. Он не позволил противоположной стороне исказить тематику допроса. Капоне возвращал вопросы к точке отсчета – за его арестом и тюремным заключением стоял МакКрири.

– Мистер Сэм МакКрири не лишил вас свободы по прибытии в полицейский участок?

– Он дал соответствующие указания, – ответил Капоне.

– МакКрири запирал вас лично?

– Нет. Но он дал указания лишить меня свободы.

– Вас запер кто-то другой?

– По его приказу.

– Там присутствовал начальник полиции?

– Да, МакКрири сказал начальнику полиции это сделать.

– Он лично сказал начальнику полиции лишить вас свободы?

– Именно так.

– Он не делал это сам?

– Нет, но это был его приказ.

– Он сказал начальнику полиции, что вы арестованы?

– Полицейские арестовывают людей по его приказанию. Наверное, я уже был под арестом.

На вопрос о роде деятельности Капоне ответил, что занимается недвижимостью.

– У вас есть лицензия? – живо уцепился адвокат противника.

Прежде чем защитник открыл рот, чтобы заявить протест, Капоне успел огрызнуться:

– Почему я должен отвечать на этот вопрос?

Неизвестно, был ли подкуплен Ньюкомб, но он сразу отклонил обвинения в заговоре против ответчиков, а затем отложил рассмотрение обвинения в незаконном содержании под стражей против МакКрири. Ньюкомб пообещал арестовать любого, кто побеспокоит Капоне, находящегося в статусе свидетеля обвинения. Городской управляющий пообещал, что Капоне больше никто не будет задерживать.

Капоне продолжал задабривать Майами. Учитель в школе Сонни попросил разрешить ученикам поплавать в бассейне Капоне и получил одобрение (при условии письменного согласия родителей). Пока дети (до семидесяти пяти человек) резвились в воде, прислуга накрыла столы с курицей, пирожными, газировкой, принесла воздушные шары и хлопушки. Каждому уходящему гостю Сонни вручил по коробке конфет. Несколько дней спустя около пятидесяти взрослых пришли на банкет и musicale, обменяв у двери выгравированные приглашения на булавку с изображением американского флага. Среди гостей были не только приятели Капоне, но и просто дружелюбно настроенные люди. «Майами дейли ньюс» хмыкнула. Гости приветствовали Капоне как «нового бизнесмена сообщества» и подарили ему перьевую ручку.

«По-моему, – писал Майк Гленн Карлу Фишеру, – Капоне просто пытается защититься, показав, что достойные жители Майами не считают его вредителем».

10 июня 1930 года судья Барнс возобновил слушание дела о «висячем замке». Капоне блистал, каждый день появляясь в суде в изысканных костюмах синего, коричневого и серого цветов, демонстрируя бриллиантовые булавки на галстуках. Свидетели говорили, что спиртное в доме Капоне лилось рекой. Кое-кто давал показания с явным удовольствием, другие превозмогали крайнее нежелание.

Истец по делу, окружной прокурор Хоторн, представил свидетеля, сказав, что не поверит его словам даже под присягой. Другого свидетеля обвинил, что он явился на слушания в нетрезвом состоянии (начал речь со слов: «В общем, это самое, Вернон, слушайте…)

Родди Бердина спросили, предлагалось ли ему выпить в доме Капоне: «Я присутствовал в качестве гостя мистера Капоне и не буду говорить, конечно, если меня не заставят. Думаю, это неэтично». Бердин все рассказал, когда Хоторн и судья потребовали ответов.

Бердин приехал к Капоне в десять часов утра в пятницу, на попойку с шампанским. В раковине, наполненной льдом, лежало два десятка бутылок. Бердину было приятно видеть такую заботу о гостях.

Капоне выдал Бердину чек на $1000 для Общественного фонда и попросил устроить вечеринку и пригласить его познакомиться с представителями местного высшего света в изысканной обстановке.

Бердин испугался, поскольку дальнейшие отношения могли зайти слишком далеко: «Я знал, что не смогу добавить мистера Капоне к кругу друзей. Меня бы подвергли жесткой критике». На просьбу уточнить сказанное Бердин пояснил: «Ну… Мистер Капоне относится к людям, которых мы называем гангстерами. Он просто-напросто не соответствует нашему обществу и людям, которых я называю друзьями. Меня будут критиковать за то, что я совместил цель прихода и участие в застолье. Но я не мог стать другом Капоне».

Другие свидетели говорили о пагубном влиянии Капоне, чувстве страха, которое он вызывал в обществе, скандалах, связанных с преступными занятиями. «Каждый раз, когда на дороге лопается шина, – сказал житель Палм-Айленда Эдвард Робинсон, – люди думают, не началась ли бандитская война». Президент торговой палаты Майами-Бич Томас Дж. Панкост назвал дом Капоне «гаванью для нежелательных людей». Правда, Томас горячо отрицал, что в подвале отеля Pancost был бар, но признался, что держал несколько игровых автоматов.

Судья Барнс не сомневался в показаниях. Капоне хранил в доме алкоголь и подавал своим гостям. Многим не понравилось его пребывание на Палм-Айленде.

«Совершенно ясно, – выразил мнение судья, – некоторые считают единственно верным решением запретить Аль Капоне проживать в этом городе… однако я как судья должен следовать клятве и не могу сделать это, так как… единственный вред, который Аль Капоне принес городу, в том, что он просто-напросто находится в нем… Закон, как известно, не предписывает выселять человека просто потому, что он кому-то не нравится».

Затем судья указал на очевидную глупость обвинений: «Если жителям города неприятно присутствие того или иного человека, они не обязаны вступать с ним в какие бы то ни было общественные или деловые отношения, которые побудили бы этого человека остаться в городе. Но, видимо, для некоторых людей запах денег чересчур заманчив, даже если деньги добыты превратным путем».

Через два часа после оглашения вердикта судьи Барнса окружной прокурор Джордж Э. МакКаскилл подал против Капоне четыре обвинения в лжесвидетельстве по делу о незаконном заключении под стражу. Со слов истца, Капоне четырежды солгал, заявив: что был лишен возможности связаться с адвокатом, что МакКрири угрожал выбросить его вещи «в сортир», что ему отказали в воде и пище и, наконец, высказывались угрозы ареста семьи.

Возможно, Капоне могли бы зацепить на этом иске, но МакКаскилл с самого начала слишком переусердствовал, не учитывая собственную политическую нестабильность. Фред Пайн, несмотря на увольнение с должности в 1923 году, снова был переизбран в 1929 году, сменив Роберта Тейлора на должности окружного прокурора. Однако губернатор Карлтон не утвердил Пайна и назначил вместо него МакКаскилла. В сложившейся ситуации претенденты на должность оказались в последнем туре после праймериз 3 июня. МакКаскилл предположил, что приговор Капоне поможет одержать победу на выборах 24 июня, поэтому поспешно выдвинул обвинения, пока мировой судья Ньюкомб колебался над принятием окончательного решения. МакКаскиллу следовало улучшить обвинительную базу по факту лжесвидетельства. Теперь дело вновь могли открыть для дальнейших слушаний.

– Мистер Капоне, – спросил Гиблин, – вы помните предыдущие показания?

– Да, помню.

– Вы просили разрешения позвонить, когда находились в полицейском участке?

– Хочу уточнить это заявление, с разрешения суда. Я переживал из-за ценных вещей и не помню, просил или нет. Я спрашивал у офицера в полицейской машине по дороге в участок, могу ли воспользоваться телефоном….

– Был ли подобный вопрос задан в полицейском участке?

– Боюсь, нет.

– Остальные ваши показания записаны верно?

– Не могу в этом поклясться…

Трудно предъявить обвинения в лжесвидетельстве человеку, который не признает правоту собственных утверждений, даже сделанных давно.

Отказ Капоне от показаний сработал, однако МакКаскилл продолжал упорствовать. Дело выглядело безнадежным, и Капоне попросил об отсрочке, поскольку у него появились срочные дела в Чикаго. Слушания перенесли на июль, причем каждое из четырех обвинений должно было рассматриваться отдельно.

9 июня 1930 года в полдень в Чикаго Луп убили Альфреда Дж. Лингла. Репортер газеты Tribune, Джейк Лингл, был приятелем Капоне и носил именную бриллиантовую пряжку «AJL». Обстановка накалилась до предела. Официальный работодатель газетчика, полковник МакКормик, заявил, что не даст покоя криминальному бизнесу, пока убийца сотрудника не будет найден.

Суд Майами отказался отсрочить судебный процесс о лжесвидетельстве. К тому времени, когда «телефонное» обвинение дошло до суда, обвинение о «ценностях в сортире» было снято. Судья Е. К. Коллинз вынес оправдательный приговор. От остальных обвинений МакКаскилл отказался.

Капоне перестал проявлять безудержную щедрость. Как заметил один из частых гостей, он «более осторожно» приглашал на Палм-Айленд посторонних лиц. Ходили слухи, что Капоне положил глаз на участок, расположенный немного дальше на севере (его до сих пор называют «Остров Капоне»). Он никуда не переехал, однако сплетни вызвали тревогу у владельцев местных магазинов. Начиналась Депрессия.