Глава пятая
Рыжий
Рой устало плеснул в стакан немного коньяка, не то, чтобы он много пил, да и безалкогольный живец в своё время придумал не для этого, просто сейчас было совсем невмоготу. Настя снимала усталость в горячем душе — ещё один маленький оазис уюта в этом мире. Подумав о ней Рой, почувствовал некое беспокойство. Последнее время он ощущал это смутное чувство — то ли уколы совести, то ли страх то ли вину. И было от чего — их общение. Хотя с того случая у Лазаря прошло примерно две недели, они мало общались, что-то было не так.
Рой скривился как от зубной боли. Жить стали вместе. Спать — вместе. Делать все дела — вместе, друг от друга ни ногой… Рой ещё раз покривился — спать научились, а разговаривать нет. И почему было непонятно. Ладно Настя — у неё до сих пор были причины стесняться и краснеть — из цикла кто старое помянет… Ну а сам Рой? Вроде причин молчать нет, неприязни нет, на душе одна нежность, глаза как у влюблённого телёнка, а язык не поворачивается сказать что-то. Синдром собаки — всё знаю, но ничего сказать не могу. Осталось только пойти снимать постановочно-символический фильм с собой в главной роли. «Мухтар» там, или «Хатико».
Хотя нет, фильмом тут не поможешь, здесь нужен семейный психотерапевт, или психоаналитик. Или как эта профессия за границей называется — когда муж с женой приходят вдвоём к доктору и долго и нудно с воплями рассказывают, как они друг другу надоели. Ну, или не надоели, а как у них всё хорошо, но им это не нравится. А потом всем троим, становится хорошо — доктору от того, что он посмотрел бесплатное шоу и получил деньги, жене от того, что она рассказала постороннему про мужу, мужу — от того, что рассказал про жену. И чего там так эта профессия популярна? От того, что больше рассказать друг про друга не кому, только доктору?
Рой поперхнулся. Семейный психоаналитик в Улье? Таких страстей и поворота сюжета ни одна «Санта-Барбара» не видала. Как такой диалог будет звучать — «здравствуйте, мы живём вместе, но не разговариваем, нет друг друга любим». И что на это должен ответить доктор — «прочь отсюда психи ненормальные», или нет, скорее «вы не представляете как вы счастливы». Бред, как ни посмотри. А может просто подождать когда Настя выйдет и признаться ей в… в своих чувствах? Ага, как же — поддатым, пахнущим спиртом, с раскрасневшимся от выпитого лицом признаваться в любви, самое то. Пьяные постоянно кому-то в любви признаются, даже дверному косяку, если примут хорошо, сначала на грудь, потом на плечи. Об искренности вообще речь можно не заводить. Как можно вообще верить нализавшемуся алкашу? А может просто рассказать, что просто не смог признаться, а дальше просто молчал? Угу. Да, конечно. Самое то… Как вместе спать, так смог, а как признаться так не смог. Ещё хуже.
Рой посмотрел на бутылку с некоторой злостью. Что за напасть такая? Почему пошло наперекосяк? И, конечно же, на ум сами пришли слова Чернышевского, точнее его романа — «Что делать?» Посидев в депрессии, ещё минут десять Рой ещё более усталый не столько физически, сколько более морально ушёл спать. Из-за угрызений совести не в спальню, а в зал — на диван, застелил его одеялом, которое собирался постирать, а сам укрылся пледом и задремал.
Проснулся с рассветом, голова не болела — не столько на грудь принял, а вот неприятный осадок на душе остался — как на это отреагировала Настя? Отмывшись с утра в душе, и сунув грязные вещи в стиральную машинку, Рой переоделся и спустился в подвал. Достав одну из пухлых тетрадей он посмотрел на неё даже с некоторой тоской — похоже вернутся к любимому занятию можно будет не скоро.
Включив лампу он сел за письменный стол и снова принялся писать.
Кинетики — другой не менее распространённый класс. Вопреки распространённому мнению их возможности не безграничны, и так же разнообразный. Коротковолновые кинетики способны манипулировать только щупом небольшой величины, перемещая предметы или используя его как инструменты — пассатижи, отвёртку.
Здесь следовало упомянуть такого человека как Хмель, которого теперь звали Атлас, но доверять такие знания бумаге он не стал.
Волновые кинетики барьерного типа — такие способны создавать щит телекинеза различных размеров перед собой или вокруг себя, что может делать обладателя частично неуязвимым, или полностью неуязвимым.
Это была способность Насти.
И, наконец, длинноволновые телекинетики. Эти обладают мощным даром и огромными дистанциями для манипуляций. Такие способны перемещать довольно тяжёлые предметы на довольно длинные дистанции. Самые сильные из них способны даже перемещать автомобили при помощи своего дара. Дары всех трёх видов развиваются и со временем усиливаются, но только в своём диапазоне.
Коротковолновые телекинетики никогда не сможет перемещать предметы, но усилии и отточив свое мастерство он сможет работать с ещё мелкими частицами и создавать некое подобие оружия — коротковолновое поле на крайне малые дистанции вроде нескольких сантиметров — телекинетический скальпель способный разрезать любые предметы, или телокинетическую иглу работающую по такому же принципу. Открытие замков — азы этого дара.
Телекинетики с даром щита сможет со временем изменять его форму, и расстояние до тела, и даже использовать его как мощный пресс, или гильотинные ножницы, направляя его торец или край на объект.
Длинноволновые телекинетики при желании и усердии смогут работать с небольшими и мелкими предметами, но не смогут соперничать в этом с коротковолновыми. Это будет подобно тому, как искусный экскаваторщик ковшом экскаватора закрывает спичечный коробок, не сломав его. Удел этих людей — подъём тяжёлых предметов и увеличение количества этих самых предметов. Точность перемещения всегда будет составлять сто-двести миллиметров.
Рой оторвался писанины. Как же всё-таки измерить силу дара? И вообще, в чём её измерить? Растёт эта сила из одного места, подпитываются у всех одинаково — живцом, а результаты выдаёт разные — огонь, лёд, пение, повеление животными. И как всё это померить? Телекинез ещё можно померить в ньютонах, а вот тот же пирокинез или управление животными не измеришь в ньютонах. Одна мысль внезапно осенила его, и Рой поспешил покинуть подвал. Как всегда, когда он увлекался, он забывал обо всём. Путь его лежал к Чтецу.
По дороге ему попался рейдер. Выглядел рейдер очень хреново — испитая рожа, прокуренные зубы, глаза с пожелтевшими белками и лопнувшими сосудами капилляров, вместо хаки и бронежилета — высохшая кожаная куртка. Бог ты мой, да это тот самый дебил из бара!
— Зяма, стой! — поплёлся он к Рою.
Рой не так давно пришедший в себя от хандры почувствовал не просто злость, а прилив ярости. Чем там с ним Балабол занимался? Почему этот дебил не карцере и не в одиночке? Самого что ли инфаркт от злости хватил? Как таких вообще земля носит?!
— Пошёл вон. — отрезал Рой.
— Слышь ты чё?! — обиделся этот шут гороховый. — Я тя нормально попросить хотел, на опохмелку!
Тут Рой просто не выдержал, разворачиваясь к этому существу. Сейчас кто-то очень нехило отхватит по щам…
— Он мой. — раздался позади голос, а затем из-за спины шагнул незнакомый рейдер, и с чувством приложил болтуна рукояткой пистолета.
Было в нём что-то странно знакомое…
— Вот ты где! — раздался за спиной ещё один крик, и вперёд выбежал Балабол. — Привет Рой.
Не останавливаясь, он добежал до нарушителя спокойствия и от души приложил ему уже рукой, помимо рыжего.
— Рой, тебя Хмурый искал, поговорить хотел срочно.
Рой присвистнул. Что за с утра день такой?
— Этот тип обладает редким даром. — сказал он оборачиваясь.
— Ага. — согласился Балабол. — Людей бесить.
Рой поднялся к Хмурому.
— Рой, совсем забыл. — Хмурый выглядел так, как будто не спал ночь. — У тебя что-нибудь пропало?
