Глава 3

Этот жаркий летний день был особенным. Нет, не так – это был Особенный День. Младшая школа была позади, и сегодня я наконец перестану считаться ребёнком. Ну, не совсем перестану, до полной самостоятельности ещё очень далеко, но всё же, всё же...

Впрочем, лучше обо всём по порядку. Младшая школа пролетела без событий, точнее сказать, без значимых событий. Скажем, штурм снежной крепости – это грандиозное событие для девятилетнего, но кому оно интересно, кроме такого же девятилетнего? Семь лет, полных такими вот событиями, остались позади, и я не сказал бы, что они были для меня скучными. Ну а что – детский организм своего требует. Видимо, не такой уж я взрослый, как привык о себе думать.

Перед самым окончанием младшей школы все школьники проходят тест на владение Силой. Считается, что как раз к четырнадцати годам эта способность гарантированно проявляется, и тот, кто к четырнадцати не может минимально управлять Силой, не сможет этого никогда, а тот, кто тест прошёл, соответственно является одарённым, и имеет шанс развиваться дальше. Мы с Ленкой тест ожидаемо прошли, и теперь готовимся пойти в старшую школу для одарённых. В столице их всего четыре – одна для мажорчиков, и три для детей попроще. Мы – мажорчики, и потому поступаем в старшую школу «Дубки».

Название школы символизирует, что она превращает юные дубки, то есть учеников, в могучие дубы – что-то в этом роде было написано в проспекте школы. Когда будущее поступление обсуждалось дома, перспектива стать дубом меня изрядно повеселила, но семья причины веселья совершенно не поняла, а Ленка даже покрутила пальцем у виска. В этом мире сравнение с дубом подчёркивает силу, крепость, и благородство сравниваемого, а хохмочка «чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона» никого бы не рассмешила, а была бы воспринята скорее как официальный лозунг.

Так вот, в чём же заключается особенность именно сегодняшнего дня? К сегодняшнему дню стали готовы полные результаты наших тестов, а не просто «способности есть-нет», что определяется сразу при тестировании. Тестирование было похоже на то, что мама тайком делала нам в шесть лет, только гораздо более точное, и сегодня мы, наконец, узнаем, насколько мы с тех пор развились. Мы получим «карточку одарённого» – документ, удостоверяющий личность, и станем совершеннолетними и дееспособными официально – по правде говоря, не вполне совершеннолетними и ограниченно дееспособными, но нам будет доступно довольно многое. Заключение многих видов договоров, открытие счетов в банке, даже приобретение предприятий и недвижимости (на карманные деньги, ага). И что самое главное, над нами больше не будет висеть угроза изъятия из семьи, которая порядком попортила мне кровь за эти годы.

Для неодарённых, кстати, отсутствует понятие «первого совершеннолетия» – они будут считаться детьми до семнадцати лет, когда наступает полное совершеннолетие. Собственно, и нам-то оно даёт не так уж много – права правами, но никакой взрослый не станет воспринимать всерьёз четырнадцатилетнего подростка. Рассчитывать на это может только четырнадцатилетний подросток, хе-хе. Я и не рассчитываю, а Ленке это вообще до лампочки – она излучает позитив просто так, не заморачиваясь вопросом кто там и как её воспринимает.

Главной резиденцией Круга Силы было массивное серое здание с колоннами недалеко от старого Городища. Результаты тестов и карточки выдавали с бокового крыльца, где размещались отделы, связанные с делопроизводством. Толчеи перед крыльцом не было, хотя прямо перед нами туда подошли родители с довольно миленькой девочкой. Собственно, толчее взяться было неоткуда – в почти четырёхмиллионной столице ежегодно появлялось всего лишь немногим более двух сотен новых одарённых.

По статистике, один одарённый приходится примерно на сто двадцать бездарных, то есть для нашего княжества это было примерно триста тысяч одарённых. Однако это число включает всех одарённых вообще, большинство из которых имеет первый ранг, и одарёнными считается весьма условно. До уровня Владеющего, то есть до четвёртого ранга, доходит примерно в десять раз меньше. До старшего уровня Владения – седьмого ранга, – добирается ещё меньше, ну а Высших, дошедших до десятого, можно пересчитать чуть ли не по пальцам.

Перед комнатой, в которой получали карточки, была небольшая очередь, но продвигалась она очень быстро, и буквально через несколько минут зашли и мы. Ленка почему-то заробела, и мне пришлось слегка подтолкнуть её вперёд.

– Лена Менцева, – почти прошептала она.

– Так, мысле́те[8]... есть Менцева. – клерк вытащил карточку из ящика с алфавитными разделителями. Глянув на золотой гербовый значок Лены, он продолжил. – Прошу вас прикоснуться сюда, госпожа Лена.

[8 - Мысле́те – название буквы М славянского алфавита.]

Карточки при изготовлении настраивались на ауру владельца, и от прикосновения на карточке проявились надписи.

– Очень хорошо, прошу вас расписаться здесь и здесь, госпожа. Благодарю вас и поздравляю.

– Спасибо. – пискнула Ленка смущённо.

– Кеннер Арди. – моя очередь.

– Аз[9], аз... Вот она. Прикоснитесь сюда, пожалуйста, господин Кеннер. Очень хорошо. Прошу вас расписаться. Благодарю, господин Кеннер, примите мои поздравления.

[9 - Аз – название буквы А славянского алфавита.]

– Вы становитесь взрослыми, дети. – сказала мать, когда мы вышли из здания Круга и устроились в ближайшем уличном кафе. Глаза у ней подозрительно поблескивали – впрочем, даже я, старый циник внутри, чувствовал себя взволнованным.

– Ой, а мы же силу забыли посмотреть. – встрепенулась Ленка. – Мама, а где тут сила? У меня только имя показывает и всё такое.

– Это отдельно показывается. Вот здесь приложи палец, и направь через него немного Силы, чтобы она через ауру прошла.

– О, получилось! У меня пять-четыре-три!

– У меня четыре-четыре-пять. – прочитал я со своей карточки.

– У-у... – недовольно протянула Ленка.

– У тебя просто терпения не хватает, оттого и контроль хуже, – объяснил я, – зато у тебя плотность больше. Твой стиль – удар кувалдой в лоб, Ленка.

– Ты! – Ленка возмущённо запыхтела. – Мама, скажи ему!

Мама только посмеивалась. Тут у Ленки появился новый важный вопрос:

– Мама, а сколько силы нормально?

– Для вас? Один-один-один.

– Нет, я серьёзно!

– Я тоже серьёзно. Иногда двойка в какой-то позиции проскакивает, это считается очень хорошо. У Кена сейчас нормальный показатель для выпускника академиума, а тебе действительно надо бы чуть-чуть контроль подтянуть.

Перед Ленкой развернулись неожиданные перспективы:

– Это что, получается, мы Владеющие? А какой у нас ранг?

– Нет, вы не Владеющие. Вы на самом деле даже не одарённые, потому что ранг у вас нулевой. Одарёнными вы официально станете после старшей школы, вам с вашей основой присвоят третий ранг по окончании школы.

– Это почему нулевой?! – возмутилась Ленка.

– То, что в вашей карточке – это не ранги, а показатели уровня владения Силой, это называется основой. Основа показывает какой ранг у вас мог бы быть, если бы у вас были соответствующие знания и навыки. Сейчас у вас знаний ноль, значит и ранг ноль. Старшая школа даст вам знаний и умений на третий ранг, вот вам его и присвоят.

– Но у нас же не ноль знаний! – действительно, мама нас учила, и знаний у нас было далеко не ноль.

– Я вас учила не всему, что нужно для ранга, – покачала головой мама, – и в любом случае, официально у вас знаний нет.

Мама была совершенно права – хотя многие владеющие учат своих детей дополнительно, обучать детей построению конструктов крайне не рекомендовалось, а давать некоторые знания было прямо запрещено законом. Особенно это касалось применения Силы для любых разрушительных целей. Мама категорически отказалась нарушать закон, заявив, что он полностью обоснован, и она с ним совершенно согласна. Положа руку на сердце, мы и из разрешённых-то областей знали не так уж много. Что-то действительно сложное требовало развитого абстрактного мышления, и детский мозг с этим просто не справлялся. Причём это ощущал даже я, а Ленке приходилось ещё труднее.

На самом деле я и не рассчитывал, что мне удастся рано овладеть Силой. Пятиклассник не может пройти университетский курс, разве что это какой-то уж совсем уникальный уникум. А в этом мире это было и физически невозможно – википедий здесь не было, и знания свободно не распространялись. Не то чтобы доступ к знаниям так уж специально ограничивался, но, допустим, для школьника было невозможно просто приобрести университетский учебник. Учебники находились в соответствующих библиотеках, а в книжные лавки поступала только художественная и научно-популярная литература. По этой же причине я до сих пор многого не понимал в истории мира, потому что учебник истории для младшей школы напоминал скорее сборник мифов с сильной долей пропаганды. Было примерно ясно, что расхождение с нашим миром появилось где-то в районе 6500 года, когда в мир пришла Сила. Судя по тому, что крещение Руси князем Владимиром состоялось незадолго до этого, по христианскому летоисчислению это будет примерно 1000-ый год. Точная дата прихода Силы была неизвестна, поскольку её пришествие заметили далеко не сразу. В отличие от нашего мира, где массовый отказ технологичных приборов немедленно вызвал бы апокалипсис, в мире, где транспорт ограничивался телегами, а водяная мельница была чудом техники, Сила себя никак внешне не проявляла. То, что мир изменился, люди начали понимать только когда стали в массовом порядке овладевать Силой.

Несмотря на то, что Сила пришла в мир незаметно, появление одарённых повлекло за собой огромные изменения. Темучжин[10] никак себя не проявил, и про Монголию никто в Европе даже не слышал. Из других следствий самым важным было отсутствие закрепощения крестьян. Хотя некоторые страны и попытались ввести крепостное право, это плохо для них кончилось. Мощь страны прямо зависела от количества сильных одарённых, что совершенно не сочеталось с рабством в любой форме. Сын крепостного крестьянина не имел ни малейшего шанса развить свой дар. Простое выявление одарённых тоже помогало слабо – четырнадцатилетнего сына крепостного ещё можно было обучить грамоте, но высшее образование было ему совершенно не по силам. Как результат, выжили и процветали только страны, которые ввели всеобщее образование, гендерное равенство (большинство одарённых были женщинами) и реально работающую систему социальных лифтов. Такой вот скачок из раннего феодализма в современность. Впрочем, этот скачок был сильно растянут по времени, и занял лет двести-триста, а до этого везде творился полный хаос. В Европе хаос особенно усугубился деятельностью католической церкви, которая объявила не служивших ей одарённых детьми Сатаны, подлежащими сожжению. А через несколько сотен лет массовые сожжения неправильных одарённых так подкосили Европу, что сейчас она с трудом отбивается от сарацин, которые к настоящему времени полностью захватили Испанию, и приглядываются к Сицилии. Наш князь тоже посматривает на Ливонию, и, как однажды обмолвилась мать, она ещё не наша только потому, что верхушка княжества никак не может придумать зачем нам эта дыра могла бы понадобиться.

[10 - Темучжин больше известен как Чингисхан.]

Особо стоит упомянуть летоисчисление, которое оказалось для меня неожиданно шокирующим. Когда я, наконец, смог сопоставить наш календарь с христианским, я обнаружил, что наш нынешний 8233-й год соответствует примерно 2700-му году н.э. Откуда взялись лишние семьсот лет? Так долго занял мой полёт в сияющем коридоре? Или с пришествием Силы изменилась скорость течения времени? Или время не существует в отрыве от мира, и переходя из мира в мир, попадаешь в произвольный момент? Вопрос интересный, вот только кто бы на него смог ответить.

* * *

Мы бежали по лесу уже десять часов, но преследователи не отставали. Где-то впереди должна была быть вторая группа, и меня не оставляло чувство, что нас целенаправленно на неё загоняют. Такое упорство было вполне объяснимо – ещё в самом начале погони преследующая группа совершенно позорно попалась в простейшую ловушку, и пока они там барахтались, мы сумели подстрелить двоих. Теперь догнать нас и застрелить, а лучше взять живыми, было для них делом чести и единственным шансом реабилитироваться.

Каникулы у школьников в этом мире гораздо короче, и позволить школьникам целых три месяца валять дурака никому и в голову не пришло бы. Занятия заканчиваются в середине июня, после чего школьники отдыхают полмесяца, а затем на весь июль уезжают в военно-спортивные лагеря – какие-то больше военные, какие-то в основном спортивные. Затем школьники опять отдыхают половину августа, и с середины августа начинается новый учебный год. Впрочем, месяцы тут не римские, так что на самом деле учебный год кончается в середине изока, а начинается в середине зарева – не уверен, что местные месяцы точно совпадают с римскими, но примерное соответствие имеется. Ну и если уж говорить о различиях, стоит упомянуть шестидневную неделю с одним выходным.

В лагере школы Данислава, где мы в этом году проводили месяц червен, то есть июль, мы были единственными четырнадцатилетками. Остальные кадеты были намного старше, что, естественно, делало унижение для наших преследователей совершенно непереносимым.

Я посмотрел на Ленку – держалась она отлично, но усталость уже проявлялось явно. Отрыв у нас был минут двадцать-тридцать, не больше, так что пора было что-то придумывать.

– Лен, тут есть подходящая речка рядом, чтобы можно было вброд перейти?

– Хочешь пройти по руслу? Трюк так себе, но попробовать можно.

– Нет по руслу не получится, тут же не горные речки. Дно илистое, течение слабое, след будет виден лучше, чем на земле.

– А зачем тогда? – заинтересовалась Ленка.

– Не болтай, времени мало. Смотри карту.

– Если севернее возьмём, в паре вёрст подходящая будет. Десять-двенадцать шагов шириной, глубина до двух локтей.

– Самое то, побежали.

Речка оказалась как по заказу, с мутноватой, почти стоячей водой, и густо заросшими кустарником берегами. Мы разулись и переправились, поднимая ил со дна, затем обулись снова, и пробежали ещё метров пятьдесят, оставляя достаточно заметные следы.

– Стой! – я поднял руку. – Снимаем обувь и возвращаемся тем же путём назад, следов не оставляем.

Мы неспешно побежали назад босиком, стараясь как можно меньше приминать траву. Русло речушки пересекала тёмная полоса взбаламученного ила, не оставляющая никаких сомнений насчёт нашего маршрута.

– Лен, сейчас перебираемся обратно и аккуратно лезем в кусты.

– Думаешь, купятся?

– А других вариантов у нас нет, нам не уйти. У них явно есть какая-то связь с группой впереди, они нас должны вот-вот перехватить. Попробуем подстрелить их на переправе.

– У меня только одна обойма, и в пистолете ещё почти полная.

– У меня примерно так же. Стреляем точно, патроны зря не тратим. Кто знает, что там дальше будет.

Пули представляли собой желатиновые шарики с краской, синяки от них оставались будь здоров. Из защиты выдавалась только лёгкая открытая каска с защитным стеклом, а разрешение свести синяки у лекарки рассматривалось наставниками как поощрение, которое надо заслужить.

Только успели как следует устроиться, как по возмущениям Силы почувствовали приближение погони. Впрочем, шума они производили столько, что мы их раньше засекли по звуку. На берег вывалились пятеро. Ленка тихонько фыркнула – выглядели они как загнанные лошади, один вообще пыхтел как паровоз. Дохляки, но, к сожалению, упорные.

– Назад, – скомандовал главный, – за кустами укрылись быстро. Они могут засаду устроить чтобы нас на переправе подловить.

Умный, это неприятно. Его надо будет в первую очередь валить.

– Конь, переправляйся и посмотри след. Если всё нормально, махни нам.

Самый запыхавшийся двинулся вперёд. Конь, да? Не рысак явно.

Конь разулся, закатал штанины, и неторопливо форсировал водную преграду. Начал обуваться обратно. Ха, да он же просто время тянет чтобы отдышаться! Командир это тоже понял:

– Конь, если ты на счёт три не побежишь, то я устрою с тобой спарринг, можно прямо здесь.

Конь заторопился, быстро осмотрел кусты на берегу и потрусил вперёд, высматривая следы. Убедившись, что следы уходят достаточно далеко, и мы не спрятались где-то рядом, замахал своим.

– Пошли по одному. – приказал командир.

Я передал Ленке образ: двое последних на ней, командира в первую очередь. На самом деле наша связь не позволяла передавать ни образы, ни тем более фразы. Просто появлялось понимание, что другой хочет сказать. Разумеется, ничего сложного передать таким образом было невозможно.

Я прицелился в первого, Ленка взяла на прицел командира, шедшего последним. Когда они добрели до середины, мы начали стрелять. Все побоище заняло несколько секунд, да они в любом случае были обречены – стоя по пояс в воде, от пуль не поуворачиваешься, и залечь тоже не выйдет.

– Ну, сосунки... – злобно выдохнул командир.

– Мальчики, не скучайте без нас, – пропела Ленка, – передавайте привет Коню, пока-пока!

Командир зарычал, от остальной команды тоже донеслось злобное ворчание. Коня видно не было – умный Конь сразу понял, что соотношение сил стало неблагоприятным, и где-то затихарился. Чувствую, ждёт его жёсткий спарринг.

Оторвавшись от невезучей команды версты на три, и высмотрев подходящее местечко, я объявил:

– Отдых полчаса, сушим обувь, обедаем без огня.

– Плохо без огня. – пожаловалась Ленка.

– Потерпи немного, с огнём слишком опасно. Вторая группа где-то в этом районе должна быть. Если бы они были далеко, те неудачники не стали бы так выкладываться.

К счастью, вторая группа не показалась, и у меня появилась надежда, что мы наконец оторвались. Терять осторожность, однако, не следовало, и мы двинулись дальше, по очереди сканируя окрестности. Сканирование Силой работало всего лишь саженей на семьдесят, и отнимало массу сил, но это был наш главный козырь, особенно учитывая, что никто ещё не знал, что мы одарённые, и работы с Силой от нас не ждали.

Последние пятнадцать вёрст мы преодолели часа за три, но за версту до лагеря я скомандовал остановиться. По условию наш забег засчитывался как успешный в тот момент, когда мы добирались до штаба. Вот это слово «штаб» вместо «лагерь» сразу наводило на мысль, что на последнем этапе нам подготовили феерическую подлянку, и хорошо, если одну. Причём скорее всего в штаб надо было войти, а не просто добраться до здания, в котором он размещался.

– Лен, нас там точно ждут.

– Да, я тоже так думаю. – согласилась она.

– Причём наверняка и в самом штабе ждут. Только в здание войдём, нас повяжут и не дадут в штабную комнату войти.

– Думаешь, настолько всё плохо?

– Не то чтобы уверен, но есть у меня такое предчувствие.

Предчувствие одарённого – это не то, от чего можно отмахнуться, и Ленка только кивнула.

– Значит, ждём темноты? – спросила она.

– Надо ждать, при свете нам туда точно не пробраться. Поспи, я подежурю.

Наконец наступили сумерки, и мы осторожно двинулись к лагерю. К главным воротам не пошли, а вместо этого пошли в обход. А вот и первая подлянка – в кустах недалеко от ворот сидела парочка и внимательно обозревала дорогу и прилегающие окрестности. Мы сейчас прекрасно видели их со спины, но если бы мы попытались войти через ворота, нас бы ждал сюрприз.

– Эх, хорошо сидят, так и хочется пристрелить. – прошептала Ленка.

– Мне тоже, но нельзя, – прошептал я в ответ, – от выстрелов весь лагерь сразу на уши встанет.

Отползли от них подальше.

– Где через забор полезем?

– Напротив корпуса столовой. Потом только саженей двадцать через хоздвор перебежать, и попадём на аллею ко второму корпусу. Там почти никто не ходит. Оттуда до штаба легко добраться.

– Никто не ходит, зато вечно по кустам тискаются. – недовольно сказала Ленка.

– Вот и мы по кустам поползём, а если кто засечёт, сделаем вид, что тискаемся.

– Дурак ты, Кени!

План сработал, до здания штаба мы добрались и теперь сидели возле стены, скрытые от чужих взглядов декоративным кустарником.

– Что теперь, Кени?

– Вон видишь дальше окно открыто? По-моему, от этого окна как раз и начинается помещение штаба.

К этому времени стемнело окончательно, и мы без труда прокрались до окна. Там происходил любопытный разговор:

– Ну так где твои любимчики, Данислав?

– Надо подождать.

– Я уже десятый раз тебя спрашиваю, и десятый раз ты мне одно и то же отвечаешь.

– Если я отвечу, что они твоих любимчиков допинывают, тебе от этого легче будет?

Оскорблённое молчание в ответ. Ленка беззвучно засмеялась. Мы дружно встали, заглянули в окно, и я очень вежливо спросил:

– Извините, мы не помешаем?

– Заходите, ребята! – махнул рукой Данислав.

Мы быстро залезли в окно.

– Заходить нужно в дверь, а не в окно! – сварливо сказал собеседник Данислава, судя по всему, наставник противника.

– А что, нас там никто не ждёт? – удивился я.

Данислав захохотал:

– Ну что, Петер, вот, наконец, и определились добровольцы на хозработы. А вы, ребята, идите отдыхайте – в столовой вас накормят, я договорился.

Я подошёл к двери, приоткрыл её, и сказал в тёмный коридор:

– Эй, засада! Мы выходим, не пугайтесь.

Там что-то упало и послышались сдавленные ругательства.

* * *

Следующий день был для нас днём отдыха, нас освободили даже от обязательной утренней зарядки. Мы как следует выспались, позавтракали, и сейчас сидели на скамейке в тенёчке, наслаждаясь блаженным бездельем. Ленка, привалившись ко мне, читала честно стащенный у матери дамский романчик, а я просто подрёмывал, закрыв глаза. Внезапно я осознал, что вокруг понемногу, как бы случайно, собираются люди. Агрессии не чувствовалось, только любопытство, но это было явно неспроста. Вскоре, однако, всё разъяснилось.

– Ну вот я тебя и поймал, щенок!

Я приоткрыл глаза. Прямо передо мной маячил тот самый бездарный командир невезучей группы.

– Ты кто? – спросил я, подавив зевок.

– Не узнаёшь, урод? Я Семён Костоев, ты моё имя запомнишь надолго, обещаю.

Сложно всерьёз воспринимать человека, который злоупотребляет дешёвым пафосом.

– И что тебе надо от меня, Семён?

– Поднимайся и иди за мной. Спарринг тебе будет.

– Пощупал свой бицепс и решил, что сможешь со мной справиться?

Вокруг послышались смешки. Когда восемнадцатилетний вызывает на бой четырнадцатилетнего, это выглядит довольно жалко, и Сёма внезапно этот факт осознал. Но сдать назад он уже не мог:

– Я сказал, встал и пошёл!

– Слушай, Семён, какой спарринг, ты же ещё сортир не дочистил. Плохо сделанная работа – позор для говночиста.

Ленка хрюкнула, глядя в книгу. Кто-то сзади откровенно заржал. Семён начал наливаться краской.

– Или ты идёшь в спортзал сам, или я тебя туда гоню пинками.

Ленка отложила книгу.

– Кени, он мне не нравится. Можно, я из него дурь выбью? Пожалуйста.

– Хм, ну если тебе не лень. Только не калечь, он же не виноват, что дураком родился.

Зрители смеялись. Зря смеялись, кстати – мы хоть и выглядели на свои четырнадцать, но по силе Семёну вряд ли уступали, а по скорости точно превосходили. К тому же, хоть мы формально и не умели использовать Силу для нападения, зато давно освоили трюк с обёртыванием кулака сырой силой. Ленка своим кулачком легко пробивала толстую доску, так что искалечить или даже убить могла запросто.

– Пойдём, убогий. – презрительно сказала Ленка, поднимаясь со скамейки.

Я прихватил Ленкину книжку и двинулся следом. За мной потянулась остальная публика, к которой по дороге присоединялись всё новые зрители.

Семён к противнице отнёсся совершенно несерьёзно. Первым делом он решил пугнуть её, изобразив вялую имитацию удара в лицо. Ленка перехватила руку, потянула, и Сёма вдруг перелетел через неё, высоко задрав ноги. Удар об пол с размаху выбил из него дух. Ленка пнула его в бок и лениво сказала:

– Вставай, хватит притворяться, я с тобой ещё не закончила.

Зрители были в экстазе. Широко разрекламированное представление «Семён наказывает наглых малолеток» плавно превращалось в нечто противоположное, и публика полностью одобряла изменение программы. Дальнейший бой превратился в показательное избиение. Семён никак не желал поверить, что мелкая девчонка сильнее его, и подставлялся снова и снова. Зрители каждый раз взрывались аплодисментами, отчего Семён постепенно впадал в бешенство, и соображал всё хуже. В конце концов Ленке надоел этот цирк, последовала серия быстрых ударов, и Сёма ушёл в нирвану. Счастливые товарищи потащили бесчувственное тело к лекарке, не забывая как бы невзначай стучать им о подвернувшиеся косяки.

– Похоже, боевые товарищи не так уж сильно Семёна любят. – поделился я с Ленкой наблюдением, глядя им вслед.

– Ага, – хихикнула она, – если он захочет повторить, бери со зрителей деньги. Платить будут.

Вечером меня вызвал Данислав.

– Семён Костоев исключён из школы и уже уехал домой, – сказал он, задумчиво глядя на меня, – а вот к тебе у меня есть кое-какие вопросы.

Я молча смотрел на него, ожидая продолжения.

– Вы с сестрой, конечно, ребята резкие, и про этот ваш полный курс мне лекарка объясняла, но четыре года разницы — это не шутка. Ты не разрешил бы сестре драться, если бы не был уверен, что она легко победит. Чего я о вас не знаю, Кеннер?

Я пожал плечами.

– Мы оба одарённые.

– И вы можете использовать дар для усиления, так? – спросил Данислав.

– Так, – согласился я, – но Лене это не понадобилось. Он правда слабак.

– Вы же только что прошли тест на способности. Как-то быстро вы освоили свой дар.

Я молча улыбнулся, Данислав усмехнулся в ответ.

– Ладно, свободен.

– У меня тоже есть вопрос, наставник. Почему его исключили?

– Тебе его жалко, что ли? – удивился Данислав.

– Нет, мне просто интересна причина.

– Хм, ну что ж, отвечу, – сказал Данислав, – то, что он оказался плохим командиром, это бывает. То, что он не сумел проиграть достойно и затеял драку, ему большой минус, но на исключение всё-таки не тянет. А вот то, что он заставил драться с собой малолетнюю девочку...

– Справедливости ради, Лена сама вызвалась вместо меня.

– А он согласился. За такие вещи мы исключаем сразу. Наша школа готовит воинов, а не бандитов. На войне всякое случается, конечно, но наш выпускник должен иметь представление о чести. Ну а он ещё и опозорился в конечном итоге... даже его наставник голосовал за исключение. Я ответил на твой вопрос?

– Да, – я слегка поклонился, – спасибо, наставник.

– Всё, иди.