Глава 20
– Вот, стало быть, за теми вон домами дорога в Каменный Лог и начинается. По ней прямо к ним и придёте.
Мы вежливо поблагодарили крестьянина, подвёзшего нас на своей телеге от станционного посёлка Габрич до крохотной деревушки Перевалки, ближайшей к расположению отряда «Рыжая рысь». В этом отряде нам и предстояло провести два месяца в качестве стажёров-выпускников.
Деревушка насчитывала самое большее три десятка домов, и жизнь в ней особо не кипела. Пара пёстро одетых крестьянок цыганистого вида ковырялись в огородах, почти высохшая лужа была занята здоровенной свиньёй, да несколько куриц что-то клевали посреди пыльной улицы. Этим активное население деревни и исчерпывалось. Пара ратников в полной выкладке с карабинами удостоились мимолётного взгляда, и на этом интерес аборигенов закончился.
– Они привыкли видеть наёмников, – заметил я Ленке, – и не боятся людей с оружием.
– Глубокий тыл или что-то вроде того. – согласилась Ленка. – Пойдём, что ли? Тут делать нечего.
– Пойдём. – вздохнул я. – Похоже, мама попросила Данислава засунуть нас туда, где точно ничего не произойдёт.
– А ты воевать что ли жаждешь? – с иронией спросила Ленка.
– Да нет, не жажду. Но без толку сидеть два месяца в какой-то дыре тоже радости мало.
Ездили здесь явно нечасто. Дорога местами становилась едва заметной и определить её можно было лишь по примятым колёсами стебелькам. В траве, уже выгоревшей на южном солнце, громко стрекотали насекомые и изредка мелькали какие-то мелкие зверьки, толи мыши, толи суслики. Не было видно ни малейшего намёка на то, что где-то рядом ведутся боевые действия. Мы постепенно поднимались в горы, если так можно было назвать невысокие холмы, хотя скальные выходы встречались часто, и некоторые склоны были достаточно крутыми. Наконец дорога уверенно нырнула в неширокую долину, усыпанную огромными валунами – может быть, принесёнными сюда последним ледником, а скорее всего просто отколовшимися от окружающих долину скал.
– А зачем они так далеко друг от друга спрятались? – громко спросила Ленка.
– А нас сейчас ближний пропустит, а когда тот дальний вылезет из-за вон того камня, этот будет как бы незаметно контролировать сзади. – так же громко объяснил я.
Из-за «вон того» камня вылез небритый мужик в потрёпанном камуфляже с нашивкой рыси.
– Так, умники! – сказал он недовольным голосом. – Кто такие и куда направляетесь?
– Стажёры, направлены в отряд «Рыжая рысь». – отрапортовал я.
– Документ есть?
– Направление от гильдии. – я показал бумаги.
Мужик без интереса взглянул на них мельком.
– Федька, проводи стажёров к командиру.
Из-за ближнего камня появился конопатый паренёк немногим нас старше, с такой же отрядной нашивкой.
– Пошли вперёд, и без шуток. – сурово приказал он.
– Никаких шуток, – пообещал я, – мы хорошие.
Мужик ухмыльнулся, а Федька покраснел.
– Давайте топайте. – сказал он уже чуть помягче.
Неширокая, всего саженей сто, долина к дальнему концу сужалась, превращаясь в беспорядочное нагромождение камней. Узкая дорога вилась между валунами, упираясь в невысокую, явно рукотворную каменную баррикаду. Приглядевшись, можно было различить в том конце пару почти сливающихся с камнями ратников, наблюдающих за лугом, который просматривался за баррикадой.
Командир ожидаемо нашёлся в самой большой палатке, которая выполняла роль штабной. Он что-то обсуждал со здоровым мужиком с нашивками десятника, тыкая пальцем в карту.
– Командир, мы тут лазутчиков поймали. – доложил Федька.
– Иди, Фёдор. – махнул рукой командир, – Кто такие?
– Стажёры, вот направление от гильдии. – я передал ему бумаги.
– Просто Кен и просто Лена? – командир приподнял бровь в удивлении.
– Всё верно. – подтвердил я.
– В гильдии имена скрывают обычно те, за кем что-то тянется. Уголовщина какая-нибудь или ещё что-то. – командир испытующе поглядел на нас.
– За нами ничего не тянется. – решительно отверг я предположение.
– Ладно, дело ваше... значит, у Лазовича учились, – он бегло просматривал наши документы, – а почему не у волков стажируетесь?
– Куда направили, туда и поехали.
– Неуспевающие, что ли?
– Наоборот, отличники. Табели наши посмотрите.
– И в самом деле отличники, – удивился командир, – да ещё и диверсанты по специальности. У нас тут в плане диверсий задач маловато. Разве что кур у крестьян воровать... справитесь?
– Справимся. – твёрдо заверил я. – Мы и свиней можем. Нас всему учили.
– Хм! Ну хорошо. – с сомнением произнёс командир. – А почему направление общее? Вы брат с сестрой, что ли?
– Муж с женой.
– О как! И когда только успели?
– Три дня назад.
– Ты слышишь, Данила? Вот молодёжь пошла – на медовый месяц на позиции едут! Боюсь даже гадать что вы удумаете, когда решите ребёнка завести.
– А что, командир, – отозвался второй, которого назвали Данилой, – Перуну такое любо, наши люди.
– Ну-ну, посмотрим, что вы за Перуновы люди. – подвёл итог командир, – Меня зовут Эрик Беров, обращаться ко мне «командир». Поступаете в распоряжение десятника Данилы Ломова, вот он сидит. Давай, Данила, определяй молодых, и грузи их на полную.
– Пойдём, волчата, – сказал Данила, вставая, – подберём вам семейное логово, хе-хе.
От первого знакомства с членами отряда у меня сложилось впечатление если не совсем махновской банды, то чего-то близкого. Однако недолгая прогулка по лагерю показала, что первое впечатление было ошибочным. В лагере царила чистота, оружие у рядовых выглядело ухоженным, никто не болтался без дела. Дисциплина явно была на высоте, а некоторая неармейская вольность разговора вообще характерна для небольших отрядов, состоящих из ветеранов. За исключением Федьки, конечно, который скорее всего был тоже кем-то вроде стажёра.
– Значит так, молодёжь, – сказал Данила, – вот это будет ваша палатка. Она как раз освободилась, так что соседей у вас нет, разве что ещё кого-нибудь пришлют. Вещи можете оставлять смело, у нас не воруют. За воровство у нас, кстати, вешают, имейте в виду.
– Не будем воровать. – согласился я. – Разве только кур.
– Гм, – крякнул Данила, – ну ладно, вы всё поняли. Сегодня на кухне поможете, ну и начинайте с людьми знакомиться. С завтрашнего дня я вас включаю в график патрулей. Осваивайтесь, в общем.
– Старший, можно вопрос? – спросил я, видя, что Данила уже поворачивается, чтобы уйти.
– Спрашивай.
– Что тут вообще происходит? Кто с кем воюет?
– Вам в гильдии ничего не сказали, что ли?
– Сказали, что на месте всё расскажут.
– Ну жучары гильдейские, – неодобрительно покрутил головой Данила, – в следующий раз ушами не хлопайте, а то пошлют куда-нибудь, где головы не сносите. Задание должно быть в письменном виде с полной раскладкой, тогда за любое несоответствие они в ответе, а так они вообще не при делах. Ну а тут у нас попы бодаются, римские с греческими. Нас греческие наняли, задача у нас этот проход прикрывать.
– А получится прикрыть? – усомнился я. – Позиция хорошая, конечно, но если у противника миномёты найдутся, то без прикрытия Владеющего тут сразу кисло станет. Владеющий в отряде есть?
– Откуда у простых вольников Владеющий? Нам его по деньгам не потянуть. Но от миномёта можно и артефактами прикрыться. Ненадолго, так ведь у нас и нет задачи защищаться до упора. Мы в случае чего должны просто послать сигнал и продержаться хотя бы час. Но никто нас атаковать не будет, не бойтесь. Если они через нас прорвутся, то просто поменяют хорошую позицию на плохую. Здесь наступать есть смысл только для поддержки, а у них на два направления сил не хватит. – Данила махнул рукой, отсекая дальнейшие расспросы. – Всё, ребята, устраивайтесь.
С этими словами десятник отбыл, оставив нас обустраиваться в небольшой, но достаточно просторной палатке.
* * *
– Уф, надоело! – сказала Ленка бросая в ведро последнюю картофелину.
Чистила картошку она на удивление ловко, нож в тонких пальчиках так и мелькал. Даже удивительно – мне-то в прошлой жизни картошку чистить приходилось, а вот она этим занималась совершенно точно первый раз в жизни. Тут не иначе как помогло общее умение обращаться с ножом – работать ножом Ленка умела и любила, и думаю, случись опять кого зарезать, тошнить её больше не будет.
– Привыкай, – отозвался я, – нам этим часто придётся заниматься. Во все времена такие вещи на салаг спихивали. Тут и ездить на себе нельзя позволять, но и скандалить не стоит, к нам присматриваться будут. Посмотрим по обстановке, в общем. Я главное надеюсь, что выгребную яму в эти два месяца чистить не понадобится, а то это тоже наше будет. Ну, моё точно.
Ленка только вздохнула.
– И ещё нас могут попробовать на прочность проверить, – добавил я, – пустят докопаться какого-нибудь альфа-самца мордой пострашнее. Ты если что, постарайся не калечить. Просто морду набить это нормально, а если, скажем, руку сломать, то это скандал и подрыв боеспособности. Командиру придётся реагировать, в общем, ничего хорошего.
Ленка ничего отвечать не стала, только потянулась так, что майка красиво обрисовала грудь, и лукаво на меня посмотрела.
– Кончай меня провоцировать, а то схвачу тебя в охапку и дезертирую с кухни. А это воинское преступление, между прочим.
– И подрыв боеспособности. – засмеялась Ленка.
Как быстро выяснилось, на кухне мы особо и не были нужны, десятник нас сюда сунул по принципу, что солдат бездельничать не должен. Помогли повару с овощами, принесли воды, а большей частью расспрашивали его про отряд. В отряде оказалось двадцать восемь человек, из них шесть женщин. Все ветераны, кроме Федьки, которого взяли в отряд два месяца назад, и который был на испытательном сроке. Вооружение лёгкое стрелковое плюс два вершковых[41] миномёта. Отряд большей частью занимается охраной и вспомогательными задачами, вроде нынешней. Словом, Данислав нам и в самом деле устроил максимально облегчённую стажировку, и готов поспорить, что без мамы тут не обошлось.
[41 – Калибра 53 мм.]
Тем временем на ужин начал сходиться народ, на нас посматривали с любопытством. Мужики, мельком глянув на меня, сразу залипали глазами на Ленку. Несмотря на мои опасения, народ в отряде был настроен к новеньким довольно дружелюбно, и никаких прописок в зековском стиле устраивать явно не собирался. Возможно, я зря себя накрутил – собственно, все эти ужасы я почерпнул большей частью из книг и фильмов ещё старого мира, которые к тому же сочинялись в основном диванными воинами, откосившими от армии.
Когда собрался весь отряд, за исключением дозорных, командир объявил:
– Так, бойцы, у нас две новости. Во-первых, у нас два месяца будут стажироваться двое выпускников. Закончили школу Лазовича в Новгороде. Покажитесь народу, ребята.
Мы встали и сделали ручкой. Командир продолжал:
– Они посмотрят на нас, ну а мы поглядим чему там волки своих волчат учат. Ребята только что поженились, так что на девочку можете не засматриваться. И на мальчика тоже. Конкретно тебе, Филип, это говорю, и тебе, Дина.
Послышались смешки.
– Вторая новость у нас такая: отряд заключил контракт с лекаркой, послезавтра поеду в Габрич её встречать. Так что проблема с Михалом и Лосем решилась, она их и починит.
Народ зашумел, переговариваясь. Я тихонько спросил у соседа: «А что за проблема с Михалом и Лосём?». Он также вполголоса ответил: «Сорвались со скалы. У Михала рука сломана, а у Лося сильное сотрясение и рёбра треснули».
– Так это настоящая лекарка или обычный медикус? – спросил кто-то с другого стола.
– Лекарка настоящая, – ответил командир, – с дипломом Академиума, четвёртый ранг. Контракт у неё минимальный, на три месяца, так что если у кого какие болячки есть, ловите шанс.
– И что она запросила?
– Согласилась на ставку рядового ратника.
– Что-то тут не так, командир. – с сомнением сказал наш десятник Данила. – Чтобы настоящая лекарка да на плату рядового ратника согласилась? Там или диплом поддельный, или ещё что.
– Данила, ты чушь-то не говори, – поморщился командир, – договор через гильдию заключили, какой там поддельный диплом? Гильдия всегда документы проверяет по месту выдачи.
– Ну может скрывается от кого...
– Данила, тебе не всё равно от кого она скрывается? Ты об этом будешь думать, когда она тебе брюхо будет штопать?
– Не, ну я же не против, командир. Просто удивляюсь. Сам же знаешь, какие у Владеющих запросы.
Я, кстати, тоже знаю, и тоже удивляюсь.
* * *
«Ых... ых... ых...» – шумно дышал красный как рак Федька, то и дело утирая пот, струящийся по лбу. Ему, как самому молодому и выносливому, поручили показать нам патрульный маршрут по окружающим горкам. Похоже, ему намекнули, что неплохо бы заставить нас как следует побегать, потому что Федька рванул в гору как спортсмен-олимпиец. Однако силы свои он переоценил, и к концу маршрута бежал уже исключительно на силе воли. Но тем не менее бежал, чем немного добавил к себе уважения и частично сгладил впечатление от своего клоунского поведения при первой встрече.
– Да, маршрут запомнили, – ответил я десятнику, – Фёдор нормально всё показал. Ничего если мы там будем бегать по утрам? А то мы привыкли к утренним пробежкам, а тут такая трасса отличная.
– Так бегайте, почему же нет. – немного растерянно ответил Данила. – Вы как, прямо с карабинами будете бегать?
– Конечно с карабинами, и в полной выкладке. Противник же рядом, вдруг встретим.
– Ну да, всё верно. – озадаченно согласился десятник, поглядывая то на свежо выглядящую Ленку, то на Федьку, который всё никак не мог отдышаться и стоял, пошатываясь.
– У меня ещё вопрос есть по поводу маршрута. Там с южной стороны мы по лощине бежали, а по-хорошему надо бы наверх подниматься. Если понизу идти, вершина не просматривается.
– Правильно говоришь, мы раньше поверху и ходили. Но там к вершине очень крутой подъём, вот на нём-то Михал и не удержался, и Лося за собой потянул. С тех пор понизу ходим.
– Давайте мы тогда глянем, может там какие-нибудь колья вбить, или верёвки натянуть. Это же непорядок, что господствующая высота без присмотра остаётся.
– Вот и займитесь, – согласился Данила, – инструмент у интенданта можете взять. Давайте, действуйте.
Проводив молодых взглядом, Данила повернулся к Федьке:
– Ты чего так запыхался, Федя?
– Не того мы Лосем зовём, старший, – пропыхтел тот, очередной раз утирая пот, – я с ними больше бегать не буду.
Влились в повседневную жизнь отряда мы легко и естественно. Члены отряда были постоянно заняты, но и тупой муштры не было. В основном оборудовали запасные стрелковые точки, обустраивали маршруты патрулей и позиции наблюдателей, ну и конечно, занимались постоянным благоустройством лагеря. Конфликт вошёл в затяжную фазу, и отряд готовился сидеть в этой дыре ещё как минимум месяца три.
Десятник весь день перекидывал нас от одного ратника к другому, чтобы мы побыстрее познакомились со всеми и вошли в ритм жизни отряда. Опасения мои оказались совершенно напрасными, никто салагами помыкать не собирался, скорее наоборот. Бойцы относились к нам дружелюбно и охотно объясняли разные практические хитрости, которые знает каждый ветеран, и которые невозможно изучить по книгам. Неожиданно для меня стажировка действительно оказалась ценнейшим источником знаний. Впрочем, по нескольким дням судить не стоит, за два месяца мы ещё успеем заскучать.
* * *
Небольшой грузовичок, на котором уехал командир, чтобы встретить лекарку и забрать свежие продукты, давно дал знать о своём возвращении надрывным воем слабосильного мотора. К тому времени, когда он, наконец, добрался до долины, у штабной палатки уже слонялся практически весь отряд за исключением дозорных. Наконец грузовичок, скрипнув тормозами, остановился, и перед всеми любопытными предстала давно ожидаемая лекарка, которую отряд встретил восхищённым «О-о-о».
– Лекарка четвёртого ранга. – ошеломлённо констатировала Ленка.
– Какая удивительная карьера! – в лёгком обалдении откликнулся я.
– Вот интересно, Кени, а когда мы, наконец, станем считаться взрослыми?
– Я тоже об этом задумался. Спроси меня лет через пятьдесят, ладно?
Мама улыбнулась народу, с достоинством принимая восхищение. С места водителя вылез командир, и оглядев присутствующих, заявил:
– Я гляжу, у вас, бездельников, тут народное гуляние. Раз уж все здесь, представляю нашу новую лекарку, госпожу Милославу. Госпожа в самое ближайшее время проведёт обследование, так что у всех будет возможность познакомиться лично. А теперь все быстро разошлись и занялись делом.
* * *
К ужину подошёл Михал, то и дело опасливо щупающий свою руку, а следом подтянулся и Лось, который до этого безвылазно лежал в своей палатке. Лось периодически потряхивал головой, как бы пытаясь удостовериться, что у него действительно ничего не болит, и ему это не приснилось.
– Лось, как она тебя лечила-то? – спросил кто-то.
– Да не знаю я, – растерянно отозвался тот, – она ткнула мне пальцем в лоб, я отключился. Потом глаза открыл, она мне говорит, мол, всё, иди отсюда, на ужин возьмёшь двойную порцию.
– Во-во, и со мной точно так же. – подтвердил Михал.
– И что, на этом всё? – с удивлением переспросил наш интендант Тихон.
– Сказала, всё, - кивнул Михал, – ну мне ещё сказала недельку руку поберечь.
– Мне лет двадцать назад лекарка перелом ноги лечила, так там вроде не так быстро было. – припомнил Тихон. – И в гипсе пришлось порядком походить.
Народ загомонил, припоминая свои походы к лекарям. Все дружно склонялись к мысли, что новая лекарка лечит как-то странно, но результат всё же есть. Бодрый Лось, который ещё утром не мог сам дойти до уборной, и совершенно целая рука Михала достаточно убедительно свидетельствовали об эффективности лечения.
– Что-то она совершенно не шифруется, – шепнул я Ленке, – так народ быстро догадается, что для простой лекарки это слишком круто.
– Она, скорее всего, по-другому просто не умеет. – шепнула мне в ответ Ленка.
Тут обсуждаемая лекарка как раз и появилась вместе с командиром. Мама сразу взяла быка за рога:
– Хочу сделать объявление. С завтрашнего дня я начинаю проводить полную диспансеризацию. Первыми её пройдут самые молодые, с которыми проще разобраться, потом те, кто постарше. Но пройдут все.
Народ замолчал и напрягся.
– А отказаться можно? – подал голос кто-то сбоку.
– Не советую. – веско уронила мама.
Напряжение буквально висело в воздухе. Наконец кто-то решился спросить:
– А эта диспа... зери... ну это самое, это вообще что такое?
– Диспансеризация. – строго поправила мама. – Это полное медицинское обследование и выявление заболеваний. И лечение того, что обнаружится.
Бойцы расслабились и облегчённо задвигались. Ленка закрыла лицо руками, плечи у неё вздрагивали.
* * *
На следующий день началась эта самая диспансеризация. Мы, как самые младшие, должны были идти первыми, так что прямо с утра мы прибыли к госпитальной палатке, которая стояла немного на отшибе, со всех сторон прикрытая огромными валунами. Рядом с ней находилась и жилая мамина палатка. Место ниоткуда не просматривалось, так что мы не стали изображать спектакль, а зашли к маме вместе. Она тут же нас крепко обняла; я клюнул её в прохладную щёку и сразу начал выговаривать:
– Ну и как тебя ругать прикажешь? Что это за балаган? Ты бы ещё мальчиком прикинулась как Зайка, чтобы уж совсем комедия получилась.
– Не надо меня ругать, Кени, – засмеялась мама, – я правда не хотела ничего такого. Как вы уехали, дом сразу стал пустой, а у меня все мысли только о вас. Я уже к вечеру поняла, что долго этого не выдержу, вот и пошла в гильдию наниматься.
– И как тебя пациенты отпустили?
– Им пришлось. – пожала плечами мама. – Имею я право первый раз в жизни сходить в отпуск или нет? Кое-кто понедовольничал, конечно, но срочных больных у меня нет, так что в конце концов все смирились с небольшой задержкой.
– А как ты умудрилась с дипломом смухлевать?
– Почему это смухлевать? – удивилась мама. – Я свой настоящий диплом показала. Просто не стала показывать протоколы аттестаций. Имела полное право не показывать.
– А, понятно. Лазейка в правилах. До тебя никому в голову не приходило свой ранг занижать.
– Ну да, я первая придумала. Ладно, Кени, не занудничай. Рассказывайте как вы тут устроились.
Час мы пили чай и болтали, потом дамы решили перейти к дамским темам и выставили меня из палатки. Диспансеризация пройдена успешно, ага.
Скоро жизнь вошла в обычную колею. По большому счёту, делать в лагере было совершенно нечего; постоянное обустройство и регулярные тренировки были призваны лишь как-то занять личный состав. По утрам мы в компании с мамой скакали по горам в качестве пробежки, заставляя ветеранов лишь крутить головами то ли в удивлении, то ли в осуждении. Дальше все занимались всё теми же бесконечными делами, так и проходил день.
– А командир-то на маму запал. – авторитетно заявила мне Ленка.
– С чего ты взяла? – полюбопытствовал я.
– Он когда на маму смотрит, у него такое глупое лицо делается, ну, как у мужчин обычно.
– Что значит «обычно»? Может, скажешь, что и у меня глупое лицо? – возмутился я.
– А ты не мужчина что ли? – парировала Ленка.
Я малость попыхтел от возмущения, но в конце концов решил, что какое там лицо – непонятно, зато спорить с женщиной уж точно занятие глупее не придумаешь. Феминизм всё равно не лечится, так что лучше просто не обращать внимания. Чем больше это обсуждаешь, тем больше риск обострения заболевания и перехода его в клиническую фазу.
Подумав немного, я нехотя с Ленкой согласился:
– Пожалуй, есть в нём что-то такое. Но и она на него тоже как-то этак посматривает.
– Вот увидишь, дело там к роману идёт. – заявила Ленка, которая в глубине души была очень романтичной натурой. – Причём скоро, потому что она на нас уже начинает со смущением так поглядывать.
– Ну если ей хочется, то я могу только приветствовать, – пожал я плечами, – это же ненормально, что она вся только в работе. Ей тоже личная жизнь нужна.
Ситуация разъяснилась уже на следующий вечер. Миновали недолгие южные сумерки, но спать ещё совершенно не хотелось. Мы посидели-пообнимались, а потом Ленка предложила: «А пошли к маме. Если она спать не хочет, посидим, чаю попьём». Мы уже практически вплотную подошли к маминой палатке, когда из неё послышался характерный стон. Мы замерли. Стон повторился громче. Мы глянули друг на друга, и одновременно попятились, стараясь не производить шума.
– Ну наконец-то! – довольно сказала Ленка, когда мы достаточно отошли. – Завтра расспрошу её.
– Не вздумай, – встрепенулся я, – не надо её смущать.
– Это она тебя смущается, а нам, женщинам, друг перед другом смущаться нечего.
– Всё равно не надо, женщина.
– Кени, мы уж как-нибудь сами без тебя разберёмся.
* * *
Интендант отряда Тихон Злобин заглянул в штабную палатку, где сидел командир, просматривая бумаги. Командир поднял глаза:
– Заходи, Тихон. Чего хотел?
– Да вот так сразу и не сказать. – Тихон уселся на табуретку. – Знаешь, Эрик, всё-таки с нашей лекаркой что-то сильно не то.
– И что же с ней не то? – поднял бровь командир.
– Ты же помнишь, что у меня на левой руке сустав почти не действовал? Так вот, она его за три дня вылечила. – Тихон посгибал и поразгибал руку, демонстрируя отсутствие проблем.
– Ну и что тебя не устраивает? Вроде радоваться должен.
– Устраивает, конечно. Радуюсь. Просто странно это. Я у себя в Пскове ходил в лечебницу, мне там сказали так: платишь аж двести сорок гривен, ждёшь год очередь на операцию, потом неделю лежишь в лечебнице, потом полгода ходишь на процедуры разрабатывать сустав. А тут за три дня, да между делом! Без всяких операций! Как так? Не понимаю. Не могут же в лечебнице так дурить?
Командир молча смотрел на него, ожидая продолжения.
– Дальше смотри. – Тихон загнул следующий палец. – Ты же видел, что Хотен уже без повязки ходит? Она ему новый глаз вырастила. Просто взяла и вырастила, ничего так, да? Дальше глядим. У Марии все шрамы от ожогов убрала без следа, а за неё лекари вообще не брались. А ещё ты заметил, что у нас все девки как-то вдруг стали красавицами? Лебеда Дину уломал, так парням рассказывал, что у неё сейчас такие сиськи, которым только в княжеском дворце место. Парни на неё слюни пускают, а Динка королевной ходит. Или вот Жданку взять. Всю дорогу серой мышкой была, а теперь вокруг неё весь десяток начинает хоровод водить.
– Мила у нас заскучала, – улыбнулся Эрик, – вот и занялась девчонками. Так ты к чему подводишь-то?
– Подвожу к тому, что не простая она лекарка, и в таком отряде, как наш, ей не место. Зачем она здесь? Я этого не понимаю, а чего не понимаю, того боюсь. Как бы проблем не было.
– Я тебя услышал, Тихон. Скажу тебе вот что. Я с ней на эту тему говорил, и она мне поклялась, что за ней ничего не тянется, и никаких проблем мы от неё не получим. Мне этого хватило, я ей верю. А тебе советую поменьше болтать, и другим болтать не давай, а то наши девки за неё кого угодно на мелкие кусочки порвут.
– Это да, – содрогнулся Тихон, – наши могут.
