Глава 45

Ненавистное мытье посуды

Ненавижу разговоры о феминизме, которые сводятся к одному: кто моет посуду? Но в итоге кому-то все равно приходится ее мыть, будь она неладна.

Мэрилин Френч, 1978

До появления посудомоечной машины не только в особняках, но и в более скромных жилищах имелось специальное помещение для мытья посуды – судомойня. В книге «Наставления судомойкам» (1677) перечислены их обязанности: «Мыть и дочиста отскребать тарелки и блюда, а также чайники, горшки, кастрюли и ночные вазы».

Судомойню использовали не только для мытья посуды. Там еще мыли пищевые продукты, ощипывали, свежевали и потрошили битую дичь и птицу. Помимо каменных раковин в судомойнях стояла деревянная кухонная мебель (кое-какие предметы, сохранившиеся со времен Средневековья, можно видеть в Хаддон-холле в графстве Дербишир), иногда там готовили соленья или консервы.

В средневековых судомойнях посуду мыли черным мылом, сваренным из песка, золы и льняного масла – отвратительным на вид, но успешно уничтожавшим жир. В XVII веке использовали «мыльное желе». Его делали из смеси измельченного мыла, воды и соды. Опытная судомойка знала, что медные кастрюли можно начистить до блеска с помощью лимона и соли (эффективное средство – я проверяла). Миссис Блэк в книге «Домашняя кухня» (1882) рекомендует использовать для мытья кастрюль «теплую воду с небольшим количеством соды. Раз в неделю кастрюли необходимо подвергнуть более тщательной чистке. Протрите внутреннее оловянное покрытие мылом с добавлением мелкого песка или куском пемзы, пока стенки не заблестят».

Мытье посуды всегда было одним из самых утомительных видов домашнего труда. Альберт Томас, знакомый с ним не понаслышке, рассказывает, что в 1920-е даже после скромного званого ужина на десять персон ему приходилось перемывать 324 предмета столового серебра, фарфоровой посуды и бокалов, – и это не считая кастрюль. Моника Диккенс, в 1930-е служившая в частном доме кухаркой, описывает жуткое состояние кухни после ужина: «В раковине громоздятся кастрюли, все до одной грязные. На полу – стопки тарелок и блюд, не помещающихся на столе и буфете». Она пролила немало слез, по ночам отдраивая посуду чистящим порошком «Вим». Впрочем, если в процессе участвует несколько пар рук, дело идет веселее. В домах, расположенных далеко за городом, где развлечений было мало, прислуга превращала мытье посуды в своеобразную забаву. Дворецкий Эрик Хорн вспоминает, как все, кто работал в доме, «собирались на кухне, приходили даже конюхи и садовники, и дружно мыли посуду – просто так, за компанию».

Мытье посуды и чистка столового серебра очень вредны для рук. Бывшего лакея всегда можно было опознать по большим пальцам: если в штате прислуги не было специальной горничной, именно он чистил серебро полировальным порошком, в кровь стирая пальцы. «Чистка серебра – адская работа, – пишет дворецкий Эрнест Кинг. – Хуже ее нет… Мозоли лопаются, но, несмотря на боль, ты продолжаешь свое дело. В конце концов кожа на руках дубеет и перестает волдыриться». Чистка ножей требовала не меньше терпения и мастерства. Согласно «Наставлениям лакею», лучше всего годилась смесь горячего растопленного бараньего жира и истолченного в порошок кирпича.

Как и в прочих случаях, мытье посуды давало лишний повод подчеркнуть разницу в социальных статусах. Например, в XX веке хозяйка Кенсингтонского дворца принцесса Марина сама дважды в год перемывала коллекцию декоративного фарфора. Фарфор после семейных трапез мыл дворецкий, а обычную посуду, из которой ели слуги, поручали кому попроще.

Когда люди, прежде имевшие прислугу, сами начали мыть за собой посуду, они поняли, что чувствовали те, кто работал у них на кухне. Лесли Льюис, вспоминая загородный дом в довоенном Эссексе, где прошло ее детство, описывает «две широкие неглубокие раковины, расположенные под окном. Лишь во время войны, в 1939 году, когда мне самой пришлось мыть посуду, я ужаснулась, до чего это неудобно». Почему же раковину для мытья посуды устанавливали так низко? Ответ удручает: она была приспособлена для подростков и детей – во многих домах детей использовали вместо посудомоечных машин.

Одна из ранних моделей механических посудомоечных машин (около 1930 года).

Первый патент на изобретение механической посудомоечной машины был оформлен в 1850 году в США на имя Джоэла Хотона. Устройство представляло собой деревянный бак с рукоятью сбоку. При вращении рукояти на посуду разбрызгивалась (довольно неэффективно) вода. Подобно многим другим техническим новинкам, посудомоечная машина превратилась в практичный бытовой прибор не сразу – не раньше 1920-х годов, когда появилась возможность подключить ее к водопроводу и электросети. Несмотря на это, посудомоечную машину, так же как вытяжку и кухонный комбайн, – в отличие от плиты и холодильника – коммерческий успех настиг только после Второй мировой войны.

Заключение

Уроки истории

Паралич все сильнее сковывает мою руку, и я больше не могу вести дневник. Вот моя последняя фраза: прощайте навсегда.

Последние слова, написанные леди Сарой Каупер

Это конец одной истории и начало другой. Наши сегодняшние жилища теплее и удобнее, чем те, в каких люди жили прежде, не говоря уже о том, что в них легче поддерживать порядок. Но я уверена, что, как ни странно, следующий шаг в их развитии многим из нас покажется отступлением назад. Запасы нефти в мире сокращаются, и будущее нашего дома будет зависеть от того, сумеем ли мы извлечь нужные уроки из прошлого с его примитивными технологиями. Нам есть чему поучиться у наших предков.

Дома в Беддингтоне (графство Суррей) спроектированы для минимального потребления тепла и воды. «Трубы» на крыше не предназначены для удаления продуктов горения топлива – они обеспечивают вентиляцию помещений и теплообмен.

Сегодня в Британии новое жилищное строительство осуществляется в рамках концепции «дома на всю жизнь», которая удивительно близко напоминает средневековые традиции. Комнаты в таком доме снова должны стать многоцелевыми. В гостиной должно быть предусмотрено место для двуспальной кровати – на тот случай, если хозяин дома заболеет и не сможет подниматься по лестнице в спальню. Переднюю следует планировать так, чтобы при необходимости в доме можно было установить лифт, связывающий гостиную с ванной. Одним словом, время комнат узкого назначения, расцвет которых пришелся на XIX столетие, заканчивается, и на первое место снова выходит возможность приспосабливать помещение под насущные нужды обитателей дома.

Когда запасы нефти иссякнут, в домах снова появятся дымоходы. Единственные по-настоящему неисчерпаемые источники энергии – это ветер (который трудно использовать в городских условиях), солнце и дрова. Леса, если о них заботиться должным образом, могли бы вечно обеспечивать нас топливом. К счастью, уже возвращаются печи, работающие на растительной биомассе, и их популярность в ближайшее время будет неуклонно расти. Проектировщики жилья все больше внимания уделяют такому фактору, как солнечный свет. Когда-то давно, выбирая место для строительства нового дома, люди искали местность с «хорошим воздухом». Современная грамотная планировка предполагает, что летом в жилые помещения должно попадать как можно меньше солнца, а зимой – как можно больше. Большинство новых домов придется разворачивать фасадом к югу, чтобы повысить эффективность установленных на скатной крыше солнечных панелей и создать наилучшие условия для содержания зимнего сада, что неизбежно нарушит традиционную планировку улиц.

Дымоходы будут выполнять еще одну важную функцию: обеспечивать естественную вентиляцию помещений (сегодня с этой задачей справляются вентиляционные шахты в многоквартирных домах). Подобно корабельной трубе, дымоход вытягивает из дома затхлый воздух. Кондиционеры очень скоро станут непозволительной роскошью – слишком много дорогостоящей электроэнергии они расходуют, – и их с успехом заменит старый добрый дымоход, оборудованный особым устройством для сокращения тепловых потерь.

Стены домов станут толще, приблизившись к средневековым стандартам, что позволит сохранять в помещениях тепло, а главное – прохладу в условиях глобального потепления. Размеры окон уменьшатся, и не только потому, что затраты энергии на производство стекла чрезвычайно высоки, но и потому, что стекло – прекрасный проводник тепла. Я сама живу в высокой стеклянной башне, построенной в 1998 году, и не могу не согласиться с Фрэнсисом Бэконом, подвергавшим суровой критике дворцы якобитской эпохи, сплошь состоявшие из окон. «В доме, где много окон, – пишет он, – не знаешь, куда деваться от солнца или холода».

Мы увидим, как снова появятся ставни, помогающие защитить дом от проникновения тепла извне. Помимо глобального потепления климата мы столкнемся и с дефицитом пресной воды. Во многих домах уже установлены водяные счетчики, но потребление воды в Британии по-прежнему остается недопустимо высоким: 160 литров в сутки на одного человека. Правительство надеется, что к концу текущего десятилетия нам удастся снизить эту цифру до 80 литров (объем большой ванны), и этого будет хватать на смыв туалета, приготовление пищи, уборку комнат и личную гигиену. Сегодня уже существует аналог примитивного туалета типа засыпной ямы – это экологичный биотуалет, в котором нечистоты превращаются в компост. Мы привыкнем к повторному использованию «серой» (то есть не идеально чистой) бытовой воды, например для смыва туалета. Вода станет таким же ценным ресурсом, как в старину, когда ее приходилось таскать в дом ведрами, и мы будем ее экономить. Вспомним, что в викторианскую эпоху среднесуточный расход воды составлял 20 литров на человека.

Уже сейчас начался возврат к природным материалам – дереву, шерсти, известковому раствору. Это так называемые дышащие материалы, наносящие минимальный вред окружающей среде. В последние десять лет в Британии снова стали строить дома на деревянном фундаменте. Нам придется вернуться к средневековым привычкам повторного использования ресурсов, а свои дома мы будем ремонтировать и обновлять. Территория нашего острова не очень велика. Между тем мы, по оценкам, должны ежегодно возводить две тысячи новых домов, чтобы обеспечить жильем растущее население и распавшиеся семейные пары, не говоря уже о притоке мигрантов. По данным Агентства пустующего жилья, сегодня в стране не занято семьсот тысяч домов. Самый простой и очевидный шаг – отремонтировать их и пустить под жилье, как это делали в прошлом при более скудных ресурсах. Складывается впечатление, что сегодня мы относимся к домам как к одноразовой упаковке – никто не строит «на века». В будущем мы станем уделять больше внимания выбору строительных материалов, принимая в расчет затраты энергии, необходимые для их производства.

В новых «старых» домах поддерживать чистоту и порядок будет труднее. Когда антибиотики перестанут защищать нас от бактерий, а это, по-видимому, случится через несколько десятилетий, нас снова начнут одолевать болезни разной степени тяжести, и нам придется с ними мириться, – лекарств не станет. Не станет и чистящих средств для избавления от грязи. Физический труд возрастет в цене. Нам придется заново учиться выращивать продукты питания, готовить еду и вести домашнее хозяйство по старинке, как это делала кухарка викторианской эпохи миссис Пантон – настоящий виртуоз по использованию отходов: у нее ничего не пропадало.

Нынешние архитекторы и строители тоже заинтересованы в том, чтобы люди не просто населяли дома, а «обитали» в них. Немало ценных идей мы можем почерпнуть из опыта благоустройства городов тюдоровской эпохи: это были густонаселенные агломерации, удобные для пешеходов, в которых богатые и бедные жили бок о бок. На рынках продавались местные сезонные продукты питания. Подобные рынки уже появляются и в наши дни.

В XX веке на окраинах городов выросли микрорайоны муниципального жилья, что, по мнению многих, повлекло за собой губительные социальные последствия. Малоимущие, вынужденные жить на выселках, чувствуют себя – и на самом деле становятся – еще беднее, тогда как средний класс селится в тихом и уютном «зеленом» центре. Для благополучия общества необходимо, чтобы представители разных его слоев ощущали себя соседями. Это побуждает их общаться и присматриваться друг к другу. Именно такая атмосфера царила в загородных особняках наподобие Хардвик-холла: его хозяйку Бесс Хардвик и десятки людей, находившихся под ее покровительством, разделяло минимальное расстояние в несколько метров. Разумеется, между ними существовало социальное неравенство, но, несмотря на него, все обитатели усадьбы участвовали в общем деле. Идея такого близкого соседства может показаться консервативной, но она по-своему радикальна. Сегодня материальное расслоение между людьми очень велико, и мы не имеем ни малейшего понятия о том, какую жизнь ведут те, кто богаче или беднее нас. Мы слишком много времени проводим в своих уютных квартирках, самодовольно взирая на мир из окна. Родители боятся выпускать детей на улицу, превращая их в своих пленников. Мы почти ничего не знаем о своих соседях. Но истощение природных ресурсов, которыми человечество пользуется с XVIII века, заставит нас изменить этот образ жизни и подтолкнет к более справедливому распределению обязанностей и вознаграждения.

Не надо бояться перемен. В истории не существовало периода, когда люди не были бы твердо убеждены, что живут в век перемен, что в мире растет жестокость и он все глубже тонет в пороках, одним словом – что вот-вот наступит конец света. Радостно сознавать, что мир еще не исчез, и мы продолжаем получать удовольствие от домашней жизни. Как утверждает доктор Джонсон: «Дом, в котором ты счастлив, – вот предел всех желаний».