Эпилог

Город, который я называю домом

«Нью-Йорк – красивейший город в мире?

Это высказывание недалеко от истины… Этот город полон поэзии, потому что звезды спустились с небес, повинуясь нашей воле».

Эзра Паунд

– Вот так и закончилась наша охота на «Багровую Руку», – произнес Магнус, делая драматический жест чашкой с чаем. Жидкость выплеснулась и, пройдя сквозь бесплотную фигуру Тессы, образовала лужицу на полу.

Печальные серые глаза Тессы сверкнули, когда она улыбнулась. У нее всегда было суровое лицо, но, несмотря на это, она часто улыбалась. Магнус усмехнулся в ответ. Им с Алеком нужно было уходить, но он все-таки выкроил минуту для разговора с подругой, пока Сумеречные охотники были заняты составлением официального отчета о деле «Багровой Руки».

Магнусу тоже предстояло дать отчет о событиях последних дней, и сейчас у него стало легче на душе при виде Тессы, несмотря на то, что ее лицо было всего лишь Проекцией.

– Ничего себе история, – заметила Тесса.

– Ты расскажешь обо всем этом Совету Спирального Лабиринта? – спросил Магнус.

– Я расскажу Совету Спирального Лабиринта… что-нибудь, – ответила Тесса. – Что-нибудь такое, что не будет даже отдаленно напоминать реальные события. Ты же знаешь, что главное – не факты, а их интерпретация.

– Ты – моя аудитория, – заметил Магнус. – Предоставляю тебе интерпретировать услышанное так, как тебе заблагорассудится.

– Ты счастлив? – спросила Тесса.

– Да. Я избавлен от ложных обвинений в руководстве культом, желавшим уничтожить этот мир, – сказал Магнус. – Также я счастлив, потому что демоны, посланные сумасшедшей чародейкой, больше не гоняются за мной по всей Европе. Все это очень и очень меня радует.

– Я уверена, ты испытываешь большое облегчение, – негромко произнесла Тесса, – но все же, спрошу еще раз: ты счастлив?

Магнус знал ее сотни лет. Он позволил себе немного расслабиться, ненадолго перестать притворяться и просто ответил:

– Да.

Тесса улыбнулась, и в ее улыбке не было ни капли сомнения, недовольства или неодобрения.

– Тогда я рада за тебя.

Магнуса, напротив, одолевали некоторые сомнения.

– Могу я спросить тебя кое о чем? Когда-то ты любила Сумеречного охотника.

– Ты думаешь, я перестала его любить?

– И когда ты его любила, ты хоть раз испытывала страх?

– Постоянно, – призналась Тесса. – И это вполне естественно: все мы боимся утратить самое драгоценное, что у нас есть в этом мире. Но не следует поддаваться страху, Магнус. Я понимаю, что маги и Сумеречные охотники – существа совершенно разные, и между вашими мирами пропасть, которую трудно преодолеть. Но, как однажды мне сказали, тому самому человеку это безразлично. Вы можете построить мост через эту пропасть и найти друг друга. Вы можете создать нечто более значительное и важное, чем то, что создал бы каждый из вас по отдельности.

Они помолчали, размышляя о столетиях, которые пронеслись мимо, и о столетиях, которые им еще предстояло прожить. Солнце заливало ярким светом номер Магнуса в римском отеле, но он знал, что безоблачные дни не длятся вечно.

Магнус неохотно произнес:

– Таким, как мы с тобой, рано или поздно предстоит утратить любовь. И мы оба знаем это.

– Нет, – возразила Тесса. – Любовь заставляет тебя измениться. Любовь меняет весь окружающий мир. Поверь мне: сколько бы ни прожил ты на свете, эта любовь всегда будет с тобой. Доверься любви. Доверься ему.

Магнусу очень хотелось так и сделать, но он никак не мог забыть слова Асмодея насчет того, что он, Магнус, является адским проклятием, посланным в этот мир. Он вспомнил, как взглядом умолял Шинь Юнь молчать о том, кем на самом деле является его отец. Лгать Тессе ему не хотелось. Он не мог твердо обещать подруге, что последует ее совету.

– А что, если я потеряю его из-за того, что скажу ему правду?

– А что, если ты потеряешь его потому, что скрывал ее?

Магнус покачал головой.

– Береги себя, Тесса, – попросил он ее, но не сказал, что откроет Алеку все свои тайны.

Тесса не настаивала.

– И ты береги себя, друг мой. Я желаю вам обоим всего самого наилучшего.

Призрачное изображение Тессы потускнело, и тяжелая масса каштановых волос растаяла в воздухе, подобно облаку. Минуту спустя Магнус поднялся и отправился переодеваться – ему предстояло встретиться с Алеком в Римском Институте и после этого, в конце концов, вернуться к долгожданному отдыху.

Портал открылся у подножия лестницы, ведущей к парадному входу в Институт. Магнус стоял на верхней ступени. Он уже обнялся на прощание со всеми присутствующими, включая двух итальянских Сумеречных охотников, которые, судя по их виду, совершенно этого не ожидали и вынуждены были представиться во время объятий, но с энтузиазмом стиснули Магнуса в ответ. Их звали Мануэла и Розелла. Магнус подумал, что они милые девушки.

Алек ни с кем не обнимался, кроме Алины, но их объятия были крепкими. Магнус посмотрел на затылок Алека, склонившегося к девушке, переглянулся с Хелен и многозначительно усмехнулся.

– Надеюсь, вы замечательно проведете отпуск, – сказала Хелен.

– Обязательно, а как же иначе. Надеюсь, тебе понравится следующий город, который ты собираешься посетить.

– Дело в том, что путешествия меня немного утомили, – призналась Хелен. – Я счастлива и здесь.

Алина быстро подошла к подруге.

– Путешествия? – повторила она. – Кстати, я тут подумала: если тебе скучно ехать в Прагу одной, я могу составить тебе компанию. Я сейчас ничем не занята, если не считать борьбы с силами зла. Но этим мы могли бы заняться вместе.

Хелен улыбнулась.

– Мы что-нибудь придумаем.

Алек проворно уклонился от объятий Леона Верлака, предоставил ему целовать воздух и поднялся на верхние ступени крыльца, к Магнусу.

– Ты готов вернуться к заслуженному отдыху? – спросил Магнус, протягивая руку.

– Жду этого с нетерпением, – ответил Алек и сжал пальцы возлюбленного.

Держась за руки и волоча за собой чемоданы, они переступили порог Портала. Римский Институт исчез, и они очутились в гостиной бруклинского дома Магнуса.

Магнус выставил перед собой руку и медленно провел ею в воздухе слева направо. Шторы отдернулись сами собой, все окна распахнулись. Солнечный свет хлынул в комнату, золотые полосы протянулись по деревянному полу и цветастым коврам с алыми, желтыми и синими узорами, засверкали позолоченные кожаные переплеты магических книг и новая кофеварка. Магнус купил ее потому, что Алек в свое время неодобрительно отнесся к привычке чародея воровать кофе в ближайших бакалейных лавках при помощи магии.

Председатель Мяо, наклонив голову и наморщив нос, неуверенно приблизился к Магнусу, принялся обтираться о его брюки и описал вокруг ног несколько восьмерок. Затем кот вцепился в одежду хозяина, ловко, словно скалолаз, взобрался вверх, ткнулся в ладонь и по рукаву залез дальше, на плечо. Примерно с минуту он мурлыкал в ухо Магнусу и лизал его щеку шершавым розовым язычком, а когда ритуал приветствия был завершен, спрыгнул и скрылся за диваном, даже не оглянувшись.

– Я тоже тебя люблю, Председатель Мяо, – крикнул ему вслед Магнус.

Алек поднял руки, потянулся всем телом, несколько раз покачнулся из стороны в сторону и рухнул на небольшой диванчик. Сбросив ботинки, он откинулся на подушки.

– Как хорошо вернуться в Нью-Йорк. Домой. Мне нужно отдохнуть после нашего отдыха.

Он протянул руку Магнусу; тот улегся на диван рядом с возлюбленным, и Алек начал перебирать его волосы.

– Никаких обязательных туристических достопримечательностей. Никаких тщательно подготовленных свиданий, требующих воздушных шаров, и уж точно никаких культов и воинственно настроенных чародеек, – прошептал он в ухо Алеку. – Просто дом, и все.

– Как хорошо все-таки сюда вернуться, – повторил Алек. – Я скучал по виду из этого окна.

– Да, – пробормотал Магнус, удивляясь сам себе. В его жизни было столько окон, столько городов. Но никогда ему в голову не приходило, что можно скучать по виду из окна его гостиной.

– И еще я скучал по Иззи.

Магнус подумал о неистовой и энергичной сестре Алека, которую молодой Сумеречный охотник защищал всю свою жизнь.

– Понятно.

– И по Джейсу.

– Э-э, – промычал Магнус.

Он улыбнулся, уткнувшись в щеку Алека. Он знал: Алек поймет, что он улыбается, даже не видя его лица. Он никогда прежде не скучал по другим местам, домам, видам из окон, но было так приятно скучать по этому виду. Было так странно смотреть на улицу, на дома, облицованные коричневым песчаником, на голубое небо, на изящные очертания Бруклинского моста и сверкающие небоскребы Манхэттена; так странно было думать о возвращении домой, о месте, где живут все родные и друзья.

– Я думаю, нас здесь пока никто не ждет, – заметил Алек.

– Мы вовсе не обязаны им объяснять, почему вернулись домой раньше времени, – ответил Магнус. – Я никогда ничего не объясняю. Это экономит время и добавляет загадочности моему образу.

– Нет, я другое имел в виду… – У Алека перехватило дыхание, и он замолчал. – Я по ним скучаю, но могу обойтись без них еще какое-то время. Мне хотелось бы побыть с тобой наедине. Может быть, вообще не говорить им пока о том, что мы вернулись?

Магнус просиял.

– Я в любой момент могу создать Портал, чтобы вернуться обратно в Европу, на отдых, если захочешь. Сходим в оперу – помнишь, ты говорил, что не против. Через несколько дней.

– Я могу сказать, что у меня телефон сломался, – предложил Алек. – Или что я нечаянно уронил его в Тибр.

Магнус коварно усмехнулся.

– У меня есть идея получше.

Спрыгнув с дивана, Магнус быстро направился к дальней стене огромной комнаты. Он произнес заклинание и сделал два широких жеста, чтобы отодвинуть мебель в стороны.

Когда он обернулся к Алеку, оказалось, что на нем надеты блестящие ярко-зеленые кожаные штаны, национальная баварская одежда.

– Если я не ошибаюсь, нашей остановкой после Парижа должен был стать Берлин.

В течение следующего часа они совершили «виртуальное путешествие», на которое в реальной жизни потребовалось бы несколько недель; при этом они позировали на фоне разных видов и достопримечательностей, созданных Магнусом на стене гостиной. Первая фотография запечатлела их танцующими на дискотеке в Берлине. Затем они «переместились» на вечеринку в столицу Испании. Еще через пару минут Алек принялся кормить крекерами голубей, которые по приказу Магнуса слетели с крыши фальшивого музея Прадо.

– Можно и быка изобразить, – предложил Магнус. – Для правдоподобия.

– Никаких быков, – отказался Алек.

Последние снимки они сделали в Нью-Дели, затем перед Соборной мечетью среди толпы в ярких разноцветных одеждах, собравшейся на праздник Ураза-байрам. Магнус при помощи чар создал серебряные чаши с гулаб джамуном, расмалаи, фирни и некоторыми другими своими любимыми восточными блюдами, и они по очереди кормили друг друга сладостями, гримасничая перед камерой.

Алек хотел привлечь Магнуса к себе для поцелуя, но не решился, потому что руки у него были в липком сиропе и сахарной пудре. Магнус сделал жест, мерцающая магическая волна последовала за его рукой и смыла десерты, и фон, и сироп с их пальцев. Он наклонился к Алеку, осторожно взял его за подбородок кончиками пальцев и поцеловал.

– Итак, теперь, после того, как официальная часть отдыха подошла к концу, – сказал Магнус, – мы можем расслабиться.

Он прислонился к шкафу, набитому древними колдовскими книгами, и взял руку Алека.

– Это было бы замечательно, – застенчиво ответил Алек.

– Кстати говоря, теперь мне кажется, – продолжал Магнус, – что насыщенный событиями отпуск был не совсем удачной идеей для такой пары, как наша… новой, я имел в виду. – Он жестом указал на себя и на Алека.

Губы Алека медленно растянулись в улыбке.

– Я все это время не переставал себя спрашивать: может, я что-то не так делаю, может, я все испортил?

– Но скажи на милость, что ты мог сделать не так?

Алек пожал плечами.

– Я боялся, что ты в конце концов сочтешь меня не ровней себе. Что я тебе неинтересен.

Магнус расхохотался.

– Я хотел показать тебе мир, продемонстрировать тебе, что жизнь может быть великолепным, чудесным, романтическим приключением. Именно с этой целью я и устроил тот ужин на воздушном шаре над Парижем. Знаешь, сколько времени и сил потребовалось на его подготовку? Только для того, чтобы удерживать стол и кресла в вертикальном положении во время встречного ветра, мне понадобилось колдовать много часов, а ты этого и не заметил. Но все старания оказались напрасны: я потерпел крушение.

Алек рассмеялся вместе с ним.

– Возможно, я, так сказать, немного переборщил, – признал Магнус. – Но мне хотелось положить к твоим ногам все великолепие и блеск Европы. Мне хотелось, чтобы ты весело провел время.

Когда Магнус снова посмотрел на Алека, тот хмурился.

– Конечно, я весело проводил время, – согласился молодой человек. – Но, по правде говоря, все это было ни к чему. Это всего лишь места, города, улицы. Для того чтобы сказать мне о своих чувствах, тебе вовсе не обязательно было устраивать ужины, путешествия и прочее. Мне не нужны ни Париж, ни Венеция, ни Рим. Мне нужен только ты.

Магнус молчал. Пылинки танцевали в золотых солнечных лучах, согревавших руки Алека и Магнуса, их сплетенные пальцы. Магнус слышал уличный шум Нью-Йорка, пронзительный визг автомобильных гудков – это желтые такси пытались пробиться вперед сквозь сплошной поток машин.

– А я вот все хотел спросить тебя, – наконец, заговорил Магнус. – Тогда, на вилле, внутри пентаграммы, мы сражались с Шинь Юнь, и ты прострелил ей руку. Ты сказал мне, что тебе продемонстрировали несколько десятков наших иллюзорных изображений. Как ты узнал, которая из этих Шинь Юнь – настоящая?

– Я этого не знал, – улыбнулся Алек. – Я увидел тебя – настоящего тебя.

– О. Неужели одно из этих изображений оказалось изящнее и прекраснее других? – Магнус был польщен. – Я выглядел беззаботным, галантным? Проявлял присущее мне обаяние, которое невозможно выразить словами?

– Насчет этого я ничего не могу сказать, – признался Алек. – Просто я увидел, как ты потянулся за кинжалом. Ты нащупал его, схватил, а потом выпустил.

Магнус приуныл.

– Выходит, ты понял, где настоящий я, потому что в бою я проявил себя с худшей стороны? – спросил он. – Ну что я могу сказать, это ужасная новость. Насколько я понимаю, «неумение драться» находится в первой десятке качеств, неприемлемых для Сумеречных охотников.

– Вовсе нет, – возразил Алек.

– Значит, под номером одиннадцать, сразу после «плохо смотрится в черном»?

Алек снова покачал головой.

– До того, как мы с тобой стали встречаться, – объяснил он, – я часто поддавался гневу и злобе, я причинял другим боль потому, что мне самому было больно. Проявлять доброту, когда тебе плохо и больно – это очень трудно. Большинство людей едва заставляют себя быть добрыми даже в лучшие времена. Демон, который заколдовал тебя, даже представить себе не мог, что ты на это способен. Но среди всех этих совершенно одинаковых фигур был только один Магнус, который не решился причинить противнику боль в самый страшный момент, перед лицом неминуемой смерти. И я понял, что это именно ты, и никто другой.

– О, – прошептал Магнус.

Он взял в руки голову Алека и снова поцеловал его. Прежде он так часто целовал Алека, но до сих пор его поражала реакция возлюбленного на его прикосновения, и собственная реакция на поцелуй. Это всякий раз было как будто впервые. И Магнусу не хотелось, чтобы они когда-нибудь привыкли к этому чувству.

– Наконец-то мы одни, – пробормотал Алек, не отрываясь от Магнуса. – Квартира защищена чарами. Демоны больше не смогут нам помешать.

– Двери тоже заперты, – добавил Магнус. – У меня самые лучшие замки, которые только можно купить за деньги, и они укреплены с помощью магии. Даже ваша Открывающая руна бессильна против моих дверей.

– Отличная новость, – улыбнулся Алек.

Магнус едва расслышал его слова. Жадные прикосновения губ Алека мешали ему соображать, заставляли его позабыть обо всем, кроме любви.

Магнус вытянул руку в сторону кровати, находившейся у него за спиной, щелкнул пальцами, и алое с золотом покрывало отлетело в противоположную часть комнаты, трепеща, словно рваный парус.

– Может быть?..

В глазах Алека вспыхнули искорки желания.

– Да.

Они упали на шелковые простыни, продолжая сжимать друг друга в объятиях. Руки Магнуса скользнули под футболку Алека, он чувствовал прикосновение горячего тела под потертой хлопчатобумажной тканью, чувствовал, как напряжены мышцы. Его охватило жгучее, нестерпимое желание, оно зародилось где-то внизу живота, от него перехватило дыхание, сердце билось отчаянно, как птица в клетке. «Александр. Мой прекрасный Александр. Знаешь ли ты, как сильно я тебя жажду?»

Но тут же он услышал призрачный, коварный шепот, ехидно напоминавший ему о том, что он не может рассказать Алеку всю правду о своем отце, о своей жизни. Магнус хотел положить к ногам возлюбленного истину о своем появлении на свет, но эта истина была смертельно опасной для Алека. Придется об этом промолчать.

– Подожди, подожди, подожди, – задыхаясь, выговорил Магнус.

– Почему? – пробормотал Алек. Губы его припухли от поцелуев, глаза затуманились от желания.

Действительно, почему? Хороший вопрос. Магнус закрыл глаза и обнаружил, что по-прежнему видит смутный свет. Теплое, нежное тело Алека, прижимавшееся к нему, было совершенным; казалось, они оба были созданы для того, чтобы стать единым существом. Он утопал в этом свете.

Магнус слегка отстранил Алека, хотя особенно остро чувствовал в этот момент, что не перенесет расставания с любимым. Алек отодвинулся по бордовой шелковой простыне на небольшое расстояние, примерно на длину ладони.

– Просто я не хочу, чтобы ты сделал что-то такое, о чем потом можешь пожалеть, – произнес Магнус. – Я могу ждать столько, сколько ты захочешь. Если тебе нужно, чтобы я подождал, пока ты… пока ты не будешь полностью уверен в своих чувствах…

– Что? – В голосе Алека прозвучало недоумение и даже раздражение.

Когда Магнус представлял себе прекрасные моменты чувственного наслаждения со своим возлюбленным, или моменты, когда он сам проявлял благородство и самопожертвование, он не воображал себе своего любимого Алека с таким недовольным выражением лица.

– Я же поцеловал тебя в Зале Соглашений, на глазах у Ангела и всех, кого я знаю, – сказал Алек. – Разве ты не понял, что это означает?

Магнус вспомнил, как стоял перед Алеком в начале войны, когда думал, что потерял его навсегда и вдруг понял, что это не так. Он испытывал абсолютную уверенность всего лишь несколько прекрасных мгновений, тогда, в Большом Зале; ему казалось, что тело его превратилось в огромный звенящий колокол. Но такие моменты не повторяются. Магнус позволил теням сомнения и неуверенности насчет него самого, насчет собственного прошлого и будущего Алека проникнуть в его душу и отнять у него эту уверенность.

Алек напряженно наблюдал за чародеем.

– Недавно я узнал, что несколько сот лет назад ты выдумал и организовал культ демона, но я не стал задавать тебе никаких вопросов. Я следовал за тобой по всей Европе. Я уничтожил целую стаю демонов на крыше «Восточного экспресса», чтобы спасти тебя. Я отправился в палаццо, полное убийц и гостей, которые приставали ко мне с попытками завести пустую болтовню и потанцевать со мной – все ради тебя. Ради тебя я лгал в Римском Институте, я солгал бы даже Конклаву.

Да, теперь, когда Алек подвел итоги, Магнусу показалось, что это действительно немало.

– Прости меня за то, что тебе пришлось через все это пройти, – пробормотал Магнус.

– Тебе не за что просить у меня прощения! – воскликнул Алек. – Я вовсе не виню тебя. Я сам хотел все это совершить. Я хотел сражаться и искать злодеев вместе с тобой. Я испытывал страх только в те моменты, когда ты попадал в беду, а меня рядом не было. Я хочу, чтобы все неприятности мы встречали вместе. Чтобы мы были вместе, несмотря ни на что. Это все, чего я хочу.

«Никогда прежде никого я не любил так сильно».

Магнусу показалось, что сердце у него сейчас лопнет от напряжения, и по жилам его вместо крови потекут любовь и желание.

– Алек, – прошептал Магнус. – Ты сказал все, что нужно.

– Тогда в чем дело? – Алек стоял на коленях на постели; волосы его были в восхитительном беспорядке, щеки его пылали.

– Ведь у тебя это первый раз, – сказал Магнус. – Я не хочу, чтобы ты был разочарован или что-то в таком духе.

К изумлению Магнуса, Алек улыбнулся.

– Магнус, – воскликнул он, – я ждал этого так долго. Если мы не займемся любовью прямо сейчас, немедленно, я выпрыгну в окно.

Магнус засмеялся. Было странно в одно и то же время смеяться и ощущать физическое желание; никогда прежде у него не было такого ни с кем другим, кроме Алека. Он протянул руку через пространство, разделявшее их, и привлек Алека к себе.

Алек отрывисто ахнул, когда тела их прижались друг к другу, и они тут же позабыли о смехе. Алек дышал тяжело, отрывисто, пока Магнус снимал с него футболку. Прикосновения его были жадными, требовательными. Он нащупал воротник рубашки Магнуса, резко дернул, сорвал ее и отбросил прочь. Его ладони ласкали обнаженные руки Магнуса. Он впивался поцелуями в шею Магнуса, в его идеальные плечи, грудь, плоский живот без пупка. Магнус запустил пальцы в спутанные темные волосы возлюбленного и подумал, что ему повезло больше, чем кому бы то ни было другому за всю историю человечества.

– Ляг на спину, – наконец, шепотом попросил его Магнус. – Ляг на спину, Александр.

Алек вытянулся на постели; его прекрасное, совершенное тело было обнажено до пояса. Не отрывая взгляда от Магнуса, он потянулся назад, ухватился за изголовье кровати, и мышцы его рук напряглись. Солнечный свет, проникавший в распахнутое окно, падал на тело Алека, и казалось, что кожа его светится. Магнус вздохнул. Как ему хотелось бы, чтобы существовали чары, позволяющие остановить время, чтобы этот момент остался с ним навсегда.

– О, любовь моя, – пробормотал Магнус. – Как я рад, что вернулся домой.

Алек улыбнулся, и Магнус склонился над ним. Они двигались в такт, и прижимались друг к другу грудью, бедрами – да, тела их действительно были созданы друг для друга. Алек ахнул, задыхаясь, когда язык Магнуса скользнул в его приоткрытый рот, и руки Магнуса сняли с него остатки одежды; теперь они чувствовали друг друга кожей, чувствовали дыхание друг друга, слышали биение сердец. Магнус провел рукой, как всегда, украшенной множеством колец, по шее Алека, по щеке, к его приоткрытому рту. Алек ухватил губами его пальцы, прикасался к ним языком, целовал его кисть, драгоценные камни в его перстнях, и Магнус задрожал от острого желания, когда Алек слегка прикусил зубами его руку. Они осыпали друг друга поцелуями с ног до головы, ласкали друг друга, и это было подобно волшебству – так в колбе алхимика свинец превращается в золото. Они вместе продвигались вперед, сначала медленно, затем со все возрастающим нетерпением.

И вот наконец настал тот миг, когда они застыли неподвижно в объятиях друг друга, и страстные стоны сменились ласковым шепотом. Они долго лежали так, обнявшись, в лучах вечернего солнца. Алек приник к Магнусу, положил голову чародею на плечо. Магнус пригладил шелковистые волосы Алека и, подняв взгляд, с изумлением посмотрел на их тени, шевелившиеся на стене, над кроватью. Ему казалось, что подобного не происходило ни с кем другим со дня сотворения мира, что сегодня началось нечто совершенно новое, прекрасное, сияющее, до сих пор невозможное.

Магнус был скитальцем по природе. За долгие годы своей жизни он пережил множество приключений в сотнях различных земель и стран, постоянно искал что-то, стремился удовлетворить свою ненасытную жажду. Он до этого дня не знал, как все сложится в его жизни, не думал, что сможет найти дом, семью.

И вот оказалось, что его дом – рядом с Алеком. Теперь его неприкаянная душа нашла покой.

Портал открылся рядом с ветхими воротами «хонгсалмун», торчавшими на склоне холма. Красная краска, когда-то покрывавшая деревянную конструкцию, облупилась сто лет назад; плотный ковер ползучих растений скрывал столбы и поперечные балки.

Шинь Юнь выступила из Портала и полной грудью вдохнула холодный, бодрящий горный воздух. Она осмотрела свои владения и обследовала невидимые, но непроницаемые защитные «стены». Лишь лисица однажды пробралась сюда, это было очень давно; изголодавшееся животное искало себе пропитание. Оно не нашло ничего, и через некоторое время от него остался лишь скелет.

Чародейка начала подниматься на вершину холма по старой извилистой тропе, заросшей травой и усыпанной обломками камней. Дом, когда-то принадлежавший ее семье, считался здесь прóклятым местом, населенным призраками. Шинь Юнь в каком-то смысле была с этим согласна. Она была призраком своей семьи, последней из их рода. Именно здесь они отвергли ее; она так никогда и не смогла выбросить из памяти эту Богом забытую деревню, не нашла в себе сил покинуть ее.

Приблизившись к родному дому, Шинь Юнь взмахнула рукой, и он ожил. В очаге вспыхнул огонь. Два ручных демона нуэ, лежавших у очага – существа с рожами обезьян, красными глазами и острыми, как бритвы, зубами, – поднялись и направились к чародейке, помахивая змеиными хвостами.

Демоны последовали за хозяйкой по главному коридору в задние помещения. Вскоре они очутились в тупике, у глухой стены; повинуясь приказу Шинь Юнь, стена замерцала и исчезла. Чародейка и ее демоны вошли в темную дыру, и стена снова материализовалась у них за спиной, пока они спускались по потайной лестнице.

В дальней части подвала стояла ржавая железная клетка; прутья ее были усилены при помощи магии. Демоны Шинь Юнь были отнюдь не домашними животными. Они были стражами. Они не впускали в дом посторонних. И не выпускали тех, кто находился внутри.

Хозяйка отодвинула засовы и вошла в клетку. Демоны зашипели на кучу тряпья, лежавшую в углу, и одетый в лохмотья чародей с зеленой кожей поднял голову. Лицо его наполовину скрывали спутанные космы – когда-то белые, как снег, они теперь слиплись и почернели от грязи.

– Ах, ты жива, – заговорил он. – Какая жалость.

Он откинулся на кучу сена и вонючих мешков с таким видом, словно это были шелковые подушки.

– Однако счастлив добавить: выглядишь ты неважно, – продолжал он. – Не рассчитывала, что Магнус Бейн окажется таким серьезным противником? И кто бы мог подумать. Погоди, ведь я же говорил, что у тебя нет ни малейшего шанса против него. Причем не один раз.

Шинь Юнь с силой ударила его ногой в солнечное сплетение. Она еще некоторое время пинала пленника, и в конце концов он издал хриплый стон.

– Допустим, все пошло не совсем так, как мне хотелось бы, – задыхаясь, проговорила она. – Но ты пожалеешь об этом раньше меня. У меня есть другой план насчет всех древнейших проклятий, и ты поможешь мне его осуществить.

– Сильно сомневаюсь, – усмехнулся он. – Вообще-то, я не склонен помогать всем подряд.

Шинь Юнь снова ударила его и продолжала избивать до тех пор, пока он не скорчился от боли и не сжался в комок. Она отвернулась, чтобы он не видел ее слез.

– У тебя нет выбора. Никто не придет тебя спасать, – холодным уверенным голосом произнесла она. – Ты остался совершенно один, Рагнор Фелл. Все друзья считают тебя мертвым.