Глава 17

Фенрир стоял на берегу моря и неотрывно смотрел на набегающие и отступающие волны. Ветер трепал его отросшие волосы, надувал, словно парус, широкую, оставленную навыпуск тунику. Ненаследный асурендр изменился. Нет, его внушительная фигура воина по-прежнему излучала силу и затаенную угрозу, но лицо осунулось, заострились скулы и нос, в глазах поселились холод и тьма. Редко когда теперь можно было заметить на дне зрачков привычные то обжигающие, то согревающие всполохи алого пламени. Губы если и озаряла улыбка, то неизменно горькая, злая.

Он переступил с ноги на ногу и вновь надолго замер. Казалось, демона окружает серая пелена, поглощающая все краски, все звуки, всю радость. Мыслями Фенрир сейчас был далеко, воспоминания вспышками проносились в сознании. Столько времени прошло… а в его душе ничего не изменилось.

Он усмехнулся: время – слишком относительное понятие.

С некоторых пор он стал воспринимать его на уровне человеческих мерок. Только у них время столь быстротечно, что за короткий промежуток успевает пронестись целая жизнь. Фенриру хотелось поскорее забыть, стереть, вырвать из памяти отдельные моменты своего существования, чтобы наконец-то суметь вдохнуть полной грудью так любимый им бриз.

Намеренное пребывание в состоянии «здесь и сейчас» помогало не думать о прошлом и не заглядывать в будущее. Сколько он еще так продержится? Ведь если воспринимать течение времени, как раньше, он и через сотню лет будет непроизвольно сжимать кулаки при виде тех, кого считал семьей. Перед мысленным взором асурендра встали наполненные раскаянием глаза сестры.

Он шумно втянул воздух, но так и не смог почувствовать его запах и свежесть, будто внутри навечно поселились гарь и пепелище, вытесняя остальное.

Сразу за этим пришел и другой образ: Лилиан смотрит зло и с презрением. Не нужно быть гением, чтобы понять: в ее хорошенькой головке не сыскать ни одного доброго слова в его адрес. Она так легко поверила в ложь Фенрира, потому что уже до этого сделала выводы. Но ведь он обещал ей не разбивать их доверие!

Разве его слова мало?

Он чувствовал, что ей тоже больно, но это совсем не облегчало положения и не оправдывало всех тех, кого он любил. Врать им было легко, в какой-то момент он даже начал искренне верить в то, что делает. Еще бы! Когда на тебя смотрят как на предателя, когда от тебя ждут лишь подвох и угрозу, только и остается соответствовать.

Почему он остался один против всех, если еще недавно не сомневался в силе их родственных связей?

Фенрир шел по тончайшему лезвию и отчаянно не хотел с него сходить ни на одну из сторон. До последнего. Это был невыносимо сложный выбор, он его сделал.

Один.

Высшие силы знают, Фенриру хотелось отвернуться от самых близких так же, как это сделали они. Зачем беречь тех, кому ты не нужен. И асурендр был на волосок от этого. Улыбка. Одна искренняя, пропитанная любовью и теплотой улыбка порою может сотворить настоящее чудо. Ненаследный асурендр так и не постиг, как Алистер это удавалось. Да и так ли уж важно «как»? Главное, несмотря ни на что и в отличие от тех, от кого Фенрир этого ждал, именно она, даже видя собственными глазами его падение, зная, что он сделал, так и не усомнилась в нем, продолжая твердить о свете. Глупая, упрямая девчонка с непростой судьбой. Странная, плюющая на все разумные доводы и объективные факты.

Из головы демона не шли ее последние слова: «Если найдешь, береги лучше, чем я».

Сложно было не понять о чем речь: на ее руках еще оставалась кровь ее пары. Слова малышки достигли цели. В иных обстоятельствах Фенрир бы от них отмахнулся, но учитывая вскрывшиеся обстоятельства прошлого Алистер и ситуацию, в которой прозвучала та фраза… Она знала, о чем говорила, она имела право это говорить и хотела донести эти слова именно до него. Асурендра изумляло, как Алиса вообще нашла силы на то, чтобы столь искренне пожелать ему счастья. Больше Фенриру не казалось странным, что ее окружают все те существа, в чьей власти менять судьбы государств и миров Триквестра.

Вот только Алиса не знала, что он уже нашел, и давно. Но сберечь не захотел. Поздно понял, что, несмотря на весь тот запас времени, которым он обладает, дорожить нужно каждым настоящим моментом. Будущего может просто не быть, и даже всесильному демону не всегда по плечу исправить ошибки прошлого. Если уж он прежде не воспользовался тем, что так щедро, но незаслуженно предлагала судьба, то теперь и подавно не станет. Что-то внутри сломалось, змейки окончательно смерзлись в камень, и это в некоторой степени даже приносило облегчение.

Последний взгляд отца Фенрир будет помнить до самой смерти. Он ждал встречи с яростью, а обнаружил в нем лишь усталость. В какой момент второй Темный лорд догадался о его намерениях? Ведь Фенрир и сам до последнего не был уверен, что сможет. И тем не менее лорд Эрданур спокойно ждал. Пространство вокруг них трещало и гудело от напряжения, менялись энергетические поля, детище прародителей билось в конвульсиях, готовое вот-вот переродиться в чужого и неизвестного монстра. Примеривать на себя роль демиурга – сомнительное удовольствие. А отец просто стоял и смотрел. И это внезапное отсутствие сопротивления только больше осложнило задачу асурендра. Он замер, так и не решаясь сделать последний шаг.

Лорд Эрданур понимающе посмотрел на Тальвар в сильных руках сына и усмехнулся. По-доброму. Фенрир вновь почувствовал себя мальчишкой, словно они перенеслись во времени. Давно отец не смотрел на него с таким выражением на лице и теплотой во взгляде. Кажется, с тех самых пор, как не стало мамы. Сначала Фенрир думал, что это пройдет, потом привык и смирился. Теперь вспомнил.

– Все же в тебе от нее слишком много, – голос второго Темного лорда низким гулом прокатился по готовому в любой момент взорваться межпространственному карману.

Удивительно, как ему удавалось выглядеть столь спокойным, испытывая колоссальные перегрузки. Ведь он контролировал все энергетические контуры, питающие межмировые связи Триквестра. Трудно вообразить эту мощь.

Фенрир не нашел, что ответить. Слишком неожиданно. Перемены в поведении отца выбили почву из-под ног. Тот и не ждал ответа, продолжил:

– Я устал. Тьма заполнила раны в душе, но и плату за это взять не забыла. Так всегда: мы существуем, пока есть баланс, не бывает света без мрака.

– Зачем? – пересохшие губы ненаследного асурендра едва шевельнулись, но лорд Эрданур расслышал.

– Мне надоело это бесконечно долгое существование на краю. Без войны, боли и отчаяния окружающих начинаешь ощущать свои собственные. Со временем, чтобы унять их, требуется все больше и больше подпитки извне. Я ни о чем не сожалею, сын. Все это, – он небрежно обвел рукой пространство, – развеивало мою скуку, давало смысл. Ты задавался вопросом, ради чего наши подданные так стремятся попасть на пыточный скрол? Ведь знают о последствиях, но раз за разом идут на поводу у своих низменных чувств. Они так узко мыслят, что даже противно.

Фенрир вздрогнул. Лорд Эрданур удовлетворенно кивнул.

– На меня ты тоже похож. Мне нужна была цель, мне было интересно. А чем все кончится – по большому счету плевать. Но я по-прежнему предлагаю тебе новый мир и иную судьбу. Считай это моим подарком.

– Я не просил о таком! – рыкнул асурендр.

Его отец равнодушно пожал плечами:

– У тебя будет всего несколько мгновений и одна попытка.

Он вдруг улыбнулся так искренне, что Фенрир залюбовался стоящим напротив истинным Темным лордом. Однако вместе со стремительно заполняющей глаза отца Тьмой, в его взгляде появилось и легкое безумие, что заставило вспомнить асурендра о реальности. Продолжая улыбаться, лорд Эрданур закончил:

– Я буду рад любому исходу. Главное, не пожалей потом о своем выборе. И еще, – его взгляд на миг прояснился, на дне зрачков полыхнуло чистое алое пламя: – Или не впускай никого в свое сердце, или береги свою женщину лучше, чем я. Даже у Темных лордов, как видишь, есть слабости.

Ветер швырнул в лицо ненаследного асурендра россыпь соленых брызг, помогая вырваться из водоворота вязких воспоминаний. Фенрир не сразу сообразил, где находится и почему стоит по колено в воде – начался прилив. Сколько же он тут торчит? Демон тряхнул головой, раздраженно убрал липнущие на лицо пряди волос. Медленно побрел в сторону песчаной насыпи.

«Береги… береги…» – словно шептали ему вслед волны.

Отец, Алиса – такие разные существа, а говорили об одном и том же. На красивых губах Фенрира появилась ядовитая усмешка. Впрочем, был еще один вариант, о котором упоминал второй Темный лорд.

Асурендр зажмурился, а спустя несколько секунд раскинувшая во все стороны хищные щупальца тьма дрогнула и поблекла. Невозможно! Что бы он ни делал, тени прошлого не отпускали, преследовали, причиняя боль и не позволяя надолго забыться. Стоило лишь на миг утратить контроль, как против воли накатывали яркие до отвращения воспоминания, Фенрир захлебывался в них, тонул.

Он чувствовал себя настолько потерянным, что впору и впрямь пожалеть о совершенном выборе. Миры восстановятся, власти уже наводят порядок. Пройдет совсем немного времени, и те события останутся лишь на страницах истории, да и то, у каждого народа в своей, не факт что полной и достоверной, редакции. А что делать ему? Нет ответа. Да не очень-то и хотелось. Вот бы просто вновь научиться чувствовать тепло, запахи, ощущать красоту музыки…

Фенрир замер и некоторое время боялся шелохнуться, чтобы не потревожить иллюзию. Он сходит с ума? Как, оказывается, это приятно. Может, зря он так брезгливо смотрел на Рахталаса: в безумии определенно есть своя прелесть.

Но вот асурендр сделал шаг, другой, а обволакивающая каждую частичку его тела и истерзанной души мелодия никуда не исчезла. Она приносила покой, облегчение, ласкала и будто возвращала к жизни. Демон впервые с тех памятных событий смог вдохнуть полной грудью, не ощущая аромата гари и смерти. Он неверяще поднял голову, готовый примириться со своим сумасшествием, но нет, происходящее не было плодом его воображения.

На высоком, лишенном любой маломальской растительности утесе на самом краю стояла сирена. Каштановые всполохи волос, насыщенного синего цвета платье, точь-в-точь как и радужки ее глаз. Было ли это игрой измученного восприятия демона или Алинро подчинялись сами силы природы, но затянутое тяжелыми серыми тучами небо начало очищаться, словно и оно, слушая песню сирены, передумало хмуриться. В светлых прорехах показались розоватые лучи восходящего солнца.

Рождался новый день, и вместе с ним как будто возрождался Фенрир.

На пепелище, из обломков в один момент рухнувших ориентиров и всего того, во что он верил и что любил, тут и там появлялись ростки новых, смутно узнаваемых чувств. Ничего не страшась, они целеустремленно ползли вверх, подставляя молодые побеги солнцу чужого мира, питаясь исцеляющей мелодией, что рождалась в груди юной сирены. Обманчиво хрупкой на вид, но с гибким и устойчивым стержнем внутри. Губы Фенрира тронула теплая улыбка: его храбрый одуванчик, его синеглазый демоненок, его личная бездна.

«Пой для меня, моя сирена!» – мысленно крикнул он. – «Пой всегда, что бы ни произошло. Для меня».

И она пела, исключительно для него. Стоя вполоборота, раскинув в стороны руки, будто обнимала одновременно и небо, и море. Она пела для единственного, кого хотела видеть рядом с собой. Того, кто так и не смог принять ее любовь. Аля пела, вкладывая душу в мелодию. Всю до капли, как поклялась много лет назад. Словно чувствовала, как Фенриру это сейчас необходимо. Ничего не оставляла себе, лишь надежду. Надежду, что хоть крошечная толика ее любви, веры в него и поддержки найдет адресата и поможет в трудные времена. Она благодарила судьбу за встречу с демоном, рассказывала ветру о его улыбке. Вплетала музыку в шум моря, делясь сокровенным, и украшала небо узором из переливов волшебного голоса, открывая сердце этим бескрайним просторам.

Асурендр смотрел на нее снизу вверх и не мог отвести взгляда. Сколько длилось это наваждение, это сладкое и бесконечно восхитительное безумие, он не знал. Давно утратил связь с действительностью и лишь жадно впитывал все, что так искренне и беззаветно отдавала его воплощенная частичка морской стихии. Очнулся Фенрир только тогда, когда она шагнула в объятия пропасти.

В ее голосе по-прежнему звучала любовь, но теперь к ней примешивалась грусть и сожаление о несбывшемся.

В коротком и одновременно таком бесконечно долгом полете навстречу волнам с белыми шапками пены Алинро представляла, что за ней бесшумной тенью следует ее любимый демон. Такой многогранный, такой противоречивый, такой невыносимо родной. Неразгаданный и самый-самый! Он всегда страховал свою малышку, что бы она ни вытворяла.

Последняя песня. Последний полет вот так, как будто бы с ним.

Аля чувствовала, как Фенриру плохо, но он не пришел. И не придет…

Вдох-выдох. Стремительное падение, лишь отдаленно напоминающее полет, вдруг замедляется, а над ухом раздается до слез знакомый голос:

– Мне вот интересно, милая: ты хоть потрудилась проверить, что скрывается под водой? Или я зря столько лет берег свое непоседливое счастье?

Алинро улыбается и, уверенная, что разговаривает со своим воображением, легко отвечает:

– Зачем? Море в любом случае не позволит мне погибнуть в своей стихии.

Вдох-выдох. И она широко распахивает глаза, осознав, что именно произошло. Ее уверенно держат сильные руки, за спиной шелест крыльев, а вместо ласковых волн она все ближе к наливающемуся золотом солнцу. Аля не видит, но чувствует, как он утыкается носом ей в затылок и улыбается. Она это знает точно.

– Ты?.. Но как, браст возьми? Откуда?!

Смех. Такой искренний и заразительный, что она расслабляется и тоже смеется.

– Я и забыл, какая ты у меня неправильная леди.

Фенрир целует ее в макушку и, совершив головокружительный кульбит, вновь устремляется ввысь.

– Должна же я соответствовать своему неправильному лорду, – ничуть не смутившись, парирует она и, изловчившись, заглядывает в пламенеющие алым глаза.

– Твоему… – словно пробуя на вкус, произносит Фенрир. – Все верно.