Глава 11

Дениса разбудил сырой холодок. Парень сел, придерживая спадающее с плеч одеяло, зевнул и с трудом открыл глаза. Можно сказать разлепил.

Раскинувшееся перед Денисом утреннее море мерцало бесчисленными солнечными зайчиками; раннее солнце, едва поднявшееся над блеклым горизонтом, проложило к берегу ослепительную дорожку.

По той дорожке, вдалеке, к берегу плыла голова Харитона – в неизменной шляпе и с папиросой во рту. От папиросы тянулась сизая струйка дыма и потому голова напоминала игрушечный пароход новаторской конструкции.

Харитон глядел строго перед собой, словно обдумывая нечто важное, значительное. Позади пловца поднимались едва заметные волны от работающих ног – бёглер плыл «по-собачьи», экономя силы.

Зрелище было настолько неожиданным, что Денис вздрогнул и окончательно проснулся. Встал, кутаясь в одеяло, с удивлением огляделся, соображая как он оказался на берегу, а затем вспомнил все события «озорной» – по определению Харитона – ночи. Похихикал, припоминая детали, на том его моральные переживания закончились: в конце концов нет ничего зазорного в том, чтобы надраться колдовским шампанским и переспать с несколькими колдовскими девушками. Оно, можно сказать, как бы не взаправду. Не на самом деле.

Устав от ночных развлечений, Денис под утро забрал из спальни одеяло, подушку и удрал от ненасытных до ласк девиц на пляж. Где и заночевал под открытым небом, ничуть не заботясь о возможных чудищах.

Бёглер вышел на берег. Кроме шляпы на Харитоне была невесть где взятая набедренная повязка – судя по текстуре и рисунку, наскоро состряпанная из обрывка шторы в спальне. Уперев руки в бока, бёглер остановился, подставляя спину нежарким солнечным лучам. Оглядев закутанного до подбородка Дениса, он неодобрительно покачал головой:

– До чего же у нас некоторые граждане подопечные изнеженные, смотреть тошно! Давай, скидывай одеялко и бегом в море, принимать водные процедуры. Вон, Барт и Дастин как уплыли, так по сию пору где-то отмокают, если их случайная акула не сожрала… Хотя книжник говорил что в здешних водах хищников вроде бы нет. Ну, будем надеяться на это "вроде бы".

– Ты чего в повязке-то? – невпопад спросил Денис, с ужасом представляя себе необходимость лезть в мокрое и холодное море. Тем более с возможными акулами.

– А, девчата затеялись наши одёжки в порядок привести, постирать да погладить, – подкручивая усы, довольным голосом пояснил Харитон. – Деловые, работящие! Жаль что ненастоящие, а то цены бы им не было.

– Ещё и не говорящие, – вспомнив ночь, подсказал Денис. – Одно лишь «хи-хи» да «ха-ха», ничего больше.

– То-то и славно, – одобрил бёглер. – Карл мудро поступил, не наделив своих подружек речью, иначе бы заболтали его, однозначно. Замучили бы просьбами и требованиями: того хотим, этого, и побольше… К тому же от той болтовни запросто могло бы возникнуть коллективное самомнение, а там и до эмансипации рукой подать. Типа, для начала требуем равноправие полов с одинаковой оплатой труда, потом – равные политические права; в конце концов, обязательно докатились бы до всеобщей политкорректности с сексуальной недоступностью! Жуть, натуральная жуть… Так что разговорчивость женщинам ни к чему, лишнее оно, – сделал логичный вывод бёглер.

– Круто, – оценил пламенную речь Денис. – Не знаю насколько ты прав, но звучит убедительно. Хотя и цинично.

– Жизненный опыт, – значимо сказал Харитон. – Поживёшь с моё, пообщаешься вдоволь с милыми дамами, того гляди и сам станешь отъявленным мизантропом. – Возразить Денису было нечего, потому он принялся выглядывать плавающих где-то в море Барта и Дастина. Насмотревшись на солнечную рябь до зелёных пятен в глазах, Денис бросил пустое занятие – сами приплывут, когда есть захотят.

– Любопытно, – вдруг произнёс за его спиной бёглер, – Денис, посмотри-ка на город, – голос Харитона звучал напряжённо. Парень обернулся, не понимая что могло обеспокоить всегда уравновешенного бёглера. Разве что мулатки, внезапно осознавшие свои права и устроившие марш протеста в город колдунов – с грязными брюками-рубашками на древках, вместо знамён и политических лозунгов.

Над городом колдунов, за серебряными полуовалами окраинных зданий, клубился пожарный дым. Что там могло гореть кроме огненной пирамиды, Денис и представить себе не мог: сплошь каменные здания, ничего горючего в помине. Хотя кто их знает, колдунов, – они ребята умелые, могли и камни поджечь.

Дым становился всё гуще, темнее, застилая небо низкой грозовой тучей. Внезапно в городе что-то гулко взорвалось и донёсся едва слышимый хоровой крик – точь-в-точь когда на стадионе забивают решающий гол. Осветившие тучу яркие всполохи не оставляли сомнений в том, что среди пирамид происходило что-то экстраординарное. Буйное и массовое.

– Праздник у них там, что ли? – сбросив с плеч надоевшее одеяло предположил Денис. – День колдуна, например. – Он оглядел себя: к счастью, нужный предмет туалета оказался на месте, можно было обойтись и без набедренной повязки.

– По-моему, больше похоже на типичную революцию, – нахмурился Харитон. – На переворот. Не хватает только выстрелов и бегущих прочь из города жителей. Но, думаю, скоро начнётся.

Словно в подтверждение слов бёглера со стороны зданий донёсся частый треск – откуда-то из центра колдовского поселения в растущую тучу вонзились голубые молнии и завертели её, закружили, превращая в неровный диск. Отсюда, с пляжа, вертикальный сноп молний и растекающийся по небу дымчатый блин напоминали последствия небольшого ядерного взрыва: синяя, ощетинившаяся разрядами длинная «ножка» и чёрная «шляпка», вознёсшаяся едва ли не к утренним облакам.

– Опаньки, – только и сказал Денис.

В городе снова что-то взорвалось, на этот раз сильнее: ударивший в небо столб яростного пламени мгновенно сжёг тучу, оставив лишь кое-где быстро тающие дымовые пятна. На этот раз хоровой вопль звучал куда громче, да и продолжался заметно дольше – хотя, как понял Денис, какого-либо ужаса или страха в нём не чувствовалось. Скорей всего, азарт и нетерпение; сравнение с футбольным матчем становилось всё навязчивее.

– А вот и удирающее в панике население, – невозмутимо сообщил Харитон, – причём откровенно негритянской национальности. – Денис опустил взгляд, пригляделся: от ближайшего охранного здания к ним, в сторону бунгало, со всех ног бежал чёрный человек. Расстояние было достаточно большим, каких-либо деталей не разглядеть, но Денису бегущий показался странно знакомым.

Когда чёрный человек приблизился, Денис от души расхохотался:

– Харитон, это ж вовсе не негр, а наш книжник Карл! Только его или в тушь окунули, или как жулика в смоле вываляли… Ха, для полноты образа не хватает налипших перьев, но дело-то поправимое, – он пнул ногой лежавшую на песке подушку.

– Шутки шутим? – нейтрально поинтересовался бёглер. – Боюсь, гражданин юморист, не время сейчас веселиться. Думаю, мы скоро узнаем очень любопытные новости, от которых непременно содрогнёмся и придём в ужас. И поспешим прочь, заламывая в тоске руки и страдальчески рыдая. То есть драпанём куда подальше, и чем быстрее, тем лучше.

– Да ну, – озаботился Денис. – Тогда я лучше сгоняю в бунгало, авось девчонки нашу одежду в порядок привели.

– Верно, – спохватился Харитон. – Хотя, конечно, убегать в набедренной повязке гораздо сподручнее чем в костюме, но ведь какой урон имиджу! Давай, действуй, – он повернулся к морю, сложил ладони рупором и зычно прокричал в пространство:

– Эй, купальщики! Быстро на берег, у нас проблема! Кто не успел, тому конец. – Сообщив важное, бёглер с мрачным видом продолжил созерцать полыхающий громовыми зарницами город.

Денис вернулся быстро, таща на себе объёмистый тюк из свёрнутой простыни; бросив поклажу на песок, он развязал узел и принялся копаться в сваленных кучей вещах. Харитон немедленно подключился к увлекательному занятию, вполголоса ругаясь из-за того, что теперь пиджак и брюки непременно помнутся. Однако, одевшись и разложив по карманам свои вещицы, ругаться перестал – костюм выглядел как новый, ни единой морщинки.

– Хорошо смотришься, – похвалил Денис бёглера, пряча в карманы френча сотовый телефон и пистоль, – как будто из магазина вышел. Только бирки с ценой не хватает.

– Да, умели раньше шить, – рассеянно согласился Харитон, наблюдая как запыхавшийся от непривычного бега Карл вяло бредёт к ним. – Гм, а чего это наш друг не по-колдовски сюда добрался, а на своих двоих? Ох, подозрительно оно мне, ох не нравится. – Он призывно помахал Карлу рукой. Книжник не ответил, дошёл до раскиданных на простыне вещей и без сил опустился на песок.

– Что стряслось, дружище? – Бёглер присел рядом на корточки, повёл носом: – Карл, да от тебя пахнет как от копчёной колбасы! Это где ж ты так вкусно закоптился, а?

– Возле учебного дома, – книжник устало глянул в сторону города. – На площади. Там сейчас, не поверите, настоящий бунт, кровавый и беспощадный! Все против всех, кошмар что творится. Грубое нарушение вселенской гармонии и повальное отягощение кармы. – Карла начала бить дрожь.

– Отчего же, верим, – добрым голосом, будто разговаривая с тяжелобольным, сказал Харитон, накидывая на плечи мага забытое Денисом одеяло. – Можно подробнее?

– Выпить бы, – хрипло попросил книжник. – Нервы ни к чёрту.

– Конечно, – пообещал Харитон, – Денис, за вином в бунгало бегом марш! Тащи сюда бутылку и стакан. – Подумал, добавил уверенно: – Нет, две. И два стакана. У меня тоже нервы, понимаешь. – Поняв, что день сегодня будет суетной и от беготни в любом случае никуда не деться, парень вновь заторопился к дому.

Когда Денис вернулся с заказанным, то обнаружил на пляже кроме бёглера и книжника уже одетых Дастина с Бартом: либо Денис слишком долго выбирал вино получше, либо ребята плавали где-то неподалёку. Вручив Харитону бутылки и стаканы, Денис отошёл в сторону – нервными расстройствами он не страдал, а потому пьянствовать не собирался, больно надо с утра пораньше. Однако Карл и Харитон придерживались иного мнения: книжник выпил налитое не отрываясь, жадно, как воду; бёглер – спокойно, со вкусом, мелкими глотками. С удовольствием.

– Итак, – напомнил Харитон, вновь наливая Карлу, – давай, дружище, рассказывай, что в городе приключилось, отчего и почему. А после будем решать как поступать – или эвакуироваться отсюда в аварийном порядке, или садиться всерьёз за стол и продолжать банкет. – Книжник поставил стакан на песок; оторвав от простыни кусок побольше, молча принялся счищать с себя пожарную копоть. Харитон терпеливо ждал, когда чародей окончательно успокоится и сможет толком объяснить происходящее.

– Колдуны вернулись, – отбросив чёрную тряпицу, наконец сказал Карл. – Из-за него, между прочим! – книжник обвинительно ткнул пальцем в сторону Дениса. – Они вчера, тайно и внетелесно, подсмотрели как ваш начинающий маг забрал из колбы жуткого призрака, того, что создал близнец. И, поняв что им больше ничего не угрожает, на рассвете заявилась в город – где немедля устроили самосуд над городским главой. В назидание, так сказать.

– Хулиганство какое-то, – осуждающе покачал головой бёглер. – Нет чтобы организовать нормальный гражданский процесс с прокурором-взяточником, дураком-адвокатом, некомпетентными присяжными и бестолковыми писарями, с обязательной бумажной волокитой… Ну прям всё не по-людски! – Карл, не отреагировав на ехидное высказывание Харитона, продолжил:

– В общем, навалились на однотелого всей гурьбой и разодрали его напополам. Без какой-либо возможности восстановления. – Денис живо представил себе картину: две половинки тела, лужа дымящейся крови, кольца кишок на багровых плитах, разбросанные там и сям ошметки внутренностей – и его едва не вырвало.

– Мнэ-э… магически разодрали, – видя реакцию Дениса, поспешил уточнить книжник. – В смысле, разделили на две самостоятельные особи, на Дитиана и Битиана – дабы, значит, впредь не отдавал противоречивых приказаний и не самодурствовал. Но кто же знал, что близнецы люто ненавидят друг друга! Едва Дитиан и Битиан обрели самостоятельность, как тут же затеяли драку, сначала на кулаках, а затем и колдовски… А чародеи они, к сожалению, не из последних.

– Эге, так вот кто в городе буянит, – понял Харитон. – Что ж, домашние разборки всегда жестоки и кровавы. Недаром большая часть совершённых преступлений приходится именно на родственные выяснения отношений, по судебной статистике. Я читал.

– Если бы только «родственные», – вздохнул Карл. Встал, с обидой глянул на громыхающий город, продолжил удручённо: – Наши жители тоже хороши! Поначалу следили за сражением как за спортивным состязанием, кто кого, а затем вошли в азарт, припомнили друг другу старые обиды и тоже начали драться, за компанию. Короче говоря, сейчас в городе невесть что происходит: уже разрушено с десяток пирамид, полностью расплавлен дом отшельников, но, боюсь, свара на том не закончится, нет. – Книжник с ненавистью погрозил кулаком сторожевым полуовалам. – Меня чуть не убили, а за что, спрашивается? Ну, везёт мне в карты и кости, разве ж я после этого шулер? А если и шулер, то немного, чуть-чуть… Я иногда и честно играю! – Высказав накипевшее, Карл немедля налил себе вина, выпил, зашвырнул пустую бутылку куда подальше. Произнёс решительно: – Да пропади оно все пропадом, лично я удаляюсь в добровольное изгнание. Для начала за море, на край света, вместе с домом и моими крошками. Авось там найдётся берег и мы не упадём за горизонт, на обратную сторону земного диска. – Завернувшись в одеяло как в тогу, книжник направился к бунгало, из дверей которого выглядывали напуганные взрывами "крошки".

– Чёрт побери, – разволновался Харитон. – Ситуация начинает выходить из-под контроля. Городские колдуны лупят друг друга до смерти, Карл эмигрирует, а мы до сих пор ничего не узнали о здешних дверях в Башню Реальностей… Книжник, стой! – бёглер в два прыжка догнал Карла, ухватил его за одеяльную талию и настойчиво повлёк назад, к откупоренной второй бутылке. На ходу говоря книжнику разные успокаивающие слова, Харитон привёл насупленного мага к месту их беседы, вручил ему стакан и вновь налил. Подождав пока друг-книжник выпьет, напомнил ему:

– Карл, ты не забыл нашу вчерашнюю беседу, на площади? – Книжник в сомнении пожал плечами, мало ли чего прошлым днём было, всего не упомнишь. Особенно после вечернего банкета.

– Я насчёт дверей в иные миры, – терпеливо продолжил бёглер. – Ты тогда рассказывал про телескоп, с помощью которого Дитиан собирался изучать противоположный морской берег. Мол, там находится некая Башня с выходами в иные миры и спрятанный в древней гробнице ключ от всех дверей той Башни.

– А, Башня! – сообразил Карл. – Действительно, есть такая народная фантазия. Миф, не более. Но, между нами говоря, я вполне допускаю существование подобных дверей – взять хотя бы известные дыры-переходы между нашим исходным, первичным, и здешним миром. Раз они имеются, отчего не быть другим?

– Да-да, – горячо подхватил Денис, – мы, кстати, через такую башенную дверь и попали в ваш первичный мир. Но она захлопнулась и исчезла, теперь ищем какой-нибудь иной путь назад. Только никак найти не можем.

– Вполне вероятно что нужный вам лаз находится в кристаллическом городе, – понизив голос и опасливо глянув куда-то вдаль, мимо бунгало, произнёс колдун. – Но это не наверняка. К тому же населяют тот город мёртвые одноглазые карлики, они же «механики», мерзкие создания без стыда, совести и чести. Говорят, самые настоящие людоеды!.. Насколько я знаю, оттуда, из кристаллического города, мало кто возвращался. А у редких вернувшихся всегда чего-то недоставало – у кого почки, у кого руки или ноги, у кого ушей или глаз. И практически никто из них ничего не помнил о том, что с ними произошло. Только обрывки каких-то смутных воспоминаний, не более. Я подозреваю, – книжник перешёл на шёпот, – что эти счастливчики просто откупились своими органами от смерти. Хотя всё равно непонятно зачем их отпускать, ведь у мёртвых можно забрать всё что угодно. Причём без договора или откупа.

Или же, что ещё ужаснее, вернулись не они сами, а их копии: дубли, сделанные «механиками». Нарочно покалеченные, чтобы вызывать жалость и сочувствие.

– Зачем – "дубли"? – опешил Харитон.

– Чтобы шпионить, – уверенно ответил Карл. – Выведывать наши колдовские разработки. Им же, «механикам», невесть сколько сотен лет, давным-давно изжили своё творческое умение, вот теперь и охотятся за свежими идеями.

– Печальная история, – посочувствовал бёглер. – Ладно, не будем о грустном, а то паранойя болезнь своеобразная, может и до галлюцинаций с распадом личности довести. А оно нам нужно? Нет.

Карл раздражённо махнул рукой, дескать думайте что хотите, но от правды никуда не скрыться.

– Короче, – колдун нетерпеливо заелозил ногой по песку, – моё решение таково: я на пару недель убираюсь отсюда, пока страсти не утихнут. Потом вернусь. Если хотите, можете отправиться со мной на поиски другого морского берега, дозволяю, люблю хорошую компанию. Там заодно и двери поискать можно – зря, что ли, слухи ходят. А нет желания, то поступайте как знаете.

Харитон оглядел притихших, внимательно слушающих Дениса, Дастина и Барта.

– Я-то не против, но сначала надо кое-что уточнить, – отозвался Барт. – Минутку, – он полез за пазуху, вынул медальон, вгляделся в чёрную поверхность со световой стрелкой. Сказал обрадовано: – Показывает в сторону моря! Всё, у меня сомнений нет, присоединяюсь к Карлу. Тем более что я раздумал учиться на колдуна, не моё оно. Не зовёт.

Харитон, увидев что медальон обрёл нового хозяина, с укором посмотрел на Дениса – тот распахнул полу френча, похлопал по прицепленной к брючному поясу дубинке и подмигнул бёглеру. Харитон намёка не понял, но выяснять подробности не стал, всему своё время.

– Если по ту сторону моря действительно могут находиться двери в Башню Реальностей, то я отправляюсь с господином книжником, – бесстрастно сообщил Дастин. – А в случае неудачи возвращаюсь вместе с ним и иду на поиски в кристаллический город. Мне терять нечего.

Бёглер кивнул, иного ответа он не ожидал.

– Разумеется, мы присоединяемся к нашему славному, гостеприимному другу Карлу, – залихватски подкрутив усы, громко оповестил Харитон. – Целебный морской воздух, приятственное общение, доброе вино и, главное, надежда отыскать проход в Башню – чего ж более для сердечной радости?.. А не найдём, то хотя бы славно отдохнём, – едва слышно добавил он, с одобрением глядя на столпившихся у бунгало мулаток: некоторые из девиц украдкой слали бёглеру воздушные поцелуи.

– Тогда скорей в дом! – нетерпеливо воскликнул книжник. – Оставаться на берегу смерти подобно, того гляди подоспеют мои старые коллеги-недруги, чтоб им пусто было, – он повернулся и резво припустил к бунгало.

– Разумно, – согласился Харитон, – за мной, господа путешественники! – Придерживая шляпу, бёглер заторопился следом за Карлом. Господа путешественники не стали задерживаться, им тоже не хотелось проверять сказанное книжником о его коллегах-колдунах. Которые, как ни крути, были по-настоящему сумасшедшими.

Впрочем, не более безумными чем и сам чародей Карл.

Через минуту-другую массивное здание – со всеми этажами, колоннами, бассейном и сауной – тихо поднялось в воздух, оставив внизу прямоугольную яму из-под фундамента. Поднялось и неспешно полетело в сторону восходящего солнца: мраморный дворец плыл над волнами, празднично сияя зеркальными окнами, издали похожий на унесённый ветром надувной декоративный замок. Или на рекламный, сделанный по индивидуальному проекту дирижабль.

Над дымным, по-военному громыхающим поселением колдунов разгорался новый замечательный день.

Леонардо очнулся перед рассветом.

Привело его в чувство не сырое утро, а близкое ржание. Колдун открыл глаза, с трудом сел, недоверчиво вгляделся в серую предутреннюю мглу: перед ним стоял его конь. Казалось бы навсегда утерянный скакун неведомо как отыскал своего хозяина; нетерпеливо пофыркивая, конь ждал когда Леонардо обратит на него внимание.

– Гамур, ты ли это? – Маг встал, пошатнулся. Подошёл к жеребцу, обнял его за шею, уткнулся лицом в пыльную шкуру; постояв с минуту, Леонардо окончательно пришёл в себя.

– Если бы я верил в чудеса, – отпустив шею Гамура, задумчиво сказал колдун, – то назвал бы случившееся чудом. Надо же, найти меня в этих гиблых местах! – Леонардо осмотрел коня, дружески похлопал его ладонью по боку: – А ты, парень, неплохо выглядишь. Хорошо что я создал тебя всеядным и умеющим долго обходиться без воды, – конь согласно заржал, показав стальные зубы-клыки.

Маг стряхнул с себя налипший песок, на секунду прикрыл глаза, творя ворожбу: у его ног возник привычный комплект одежды. Чёрные кожаные штаны, рубаха, жилет, сапоги на тонкой подошве, бархатный берет и кружевные перчатки, полный дубликат утерянного в кукурузной западне – своего рода визитная карточка наёмного чародея; долгий сон неплохо восстановил силы Леонардо. Не полностью, не окончательно, но достаточно для того, чтобы создать и ту одежду, и нужную им обоим пресную воду: возле аккуратной стопки вещей появилось наполненное до краёв ведро, рядом с ним литровая бутыль минеральной шипучки. Взяв бутыль, Леонардо отошёл в сторону, давая коню возможность напиться – он и сам надолго приник к сотворённой им минералке. Пусть не столь полезной и целебной как родниковая вода, но зато не позволяющей умереть от жажды.

Есть Леонардо не хотел. Вернее, вполне мог потерпеть, еда была не самой первоочередной необходимостью. Главное сейчас – поскорее убраться куда подальше от кристаллических небоскрёбов карликов-"механиков".

Напоив коня, маг оделся в обновки, накинул на плечи спасительный плащ из чёрных перьев и зашагал вдоль кромки моря в сторону города колдунов; жеребец, как верный товарищ, шёл бок о бок с хозяином. Идти до города было далеко, пешком не менее дня, но верхом гораздо быстрее – часа четыре от силы. Тем более на таком скакуне как Гамур.

Прогуляв коня после водопоя, Леонардо взобрался на него – охая и ругаясь сквозь зубы – устроился в седле и отправил жеребца вскачь, насколько позволял сырой береговой песок.

Город колдунов появился на горизонте около полудня, обозначившись вначале чёрным облаком, затем тонкими ниточками бьющих в облако молний и, наконец, отдалённым грохотом боевой канонады. Леонардо умерил бег коня, обдумывая, что могло произойти в поселении магов, какая беда там приключилась и, собственно, нужно ли туда ехать? Однако, взвесив все «за» и «против», чародей пришпорил скакуна – вполне возможно что в городе идёт передел власти, а в этом случае, под шумок, можно свести кое с кем старые счёты. И заодно проверить известные Леонардо тайные склады знакомцев-колдунов, забрать оттуда давно приглянувшиеся магические артефакты. Разумеется, если те знакомцы уже мертвы. Или же скоро таковыми станут – с помощью Леонардо.

Нынешний город оказался заметно изменившимся, отличным от того, который помнил колдун. Вообще-то изменения здесь были в порядке вещей, разнообразные последствия всяческих магических экспериментов, но до глобальной перестройки дело пока не доходило. Теперь, похоже, дошло…

Леонардо ехал по окраинным улицам, настороженно поглядывая по сторонам, и увиденное ему не нравилось. То, что в прорехах низкой тучи сияли разноцветные солнца, колдуна ничуть не озаботило – явно кто-то из начинающих магов порезвился, создав над городом воздушную призму. Безобидное, но красочное колдовство: Леонардо в ученичестве тоже устраивал нечто подобное, зрелищное. Как правило воздушные фокусы существовали недолго, обязательно находился какой-нибудь угрюмый чародей, возмущённый творимым в небе хулиганством. Который немедленно восстанавливал статус-кво, уничтожая школярское волшебство.

Первая из многих разрушенных пирамид обнаружилась минут через пять: каменные блоки стен, лестницы, окна – всё было превращено в крошево. Но превращено до странности аккуратно, будто уничтожали здание не в ярости, а планово, обдумывая последствия. Или же потеряв боевой пыл, по инерции – вместо пирамиды высилась громадная, похожая на террикон гора из мелких камней вперемешку с битым стеклом; крохотные осколки сверкали карамельно-разноцветными искрами.

Ближе к центру разрушения выглядели иначе: высокие, непреодолимые завалы из цельных блоков и фрагментов лестниц, напрочь закупорившие ближние улицы.

А ещё на гранитных мостовых начали обнаруживаться трупы: где дочерна обугленные, сожжённые фаерболами, где расплющенные в кровавые (будто раздавленные непомерным грузом) кляксы. А где – колдовски мумифицированные, обтянутые пергаментом кожи скелеты… Были, разумеется, и прочие отходы серьёзной битвы: разбросанные там и сям конечности, отсечённые то ли бритвенно-острыми клинками, то ли не менее действенной магией. И оторванные головы с торчащими из ртов чёрными языками, а рядом – пыльные шарики выбитых взрывной волной глаз.

Вид мертвецов Леонардо не шокировал, он и не такое видывал, но сам факт массовой бойни наводил на некоторые размышления. В первую очередь на мысль о том, что с городом колдунов, похоже, покончено раз и навсегда. Но что могло подтолкнуть обычно спокойных магов на столь беспощадное междоусобное сражение?

В городе, насколько помнил Леонардо, проживало примерно две сотни чародеев из числа тех, кто научился владеть нетрадиционной магией. Кто не ушёл в горы или в какие другие места, в поисках лучшей доли.

Из тех двух сотен могли недурно ворожить около семидесяти человек. Из них десять-пятнадцать – на довольно высоком уровне. А на высшем, пожалуй, работали только трое: однотелый близнец Дитиан-Битиан, книжник Карл и он, Леонардо. Однако близнец всегда был озабочен выяснением отношений с самим собой и никогда не стал бы заниматься революционными преобразованиями, не до того ему. Книжник, конечно, интриган ещё тот, но трус, который никогда не осмелится затеять большую смуту… Леонардо, понятное дело, в расчет не брался. Тогда что же здесь произошло?

Миновав очередной завал, колдун выехал к тюремной колбе – высокой, прозрачной, чем-то похожей на круглую афишную тумбу.

Собственно, тюрем в городе не имелось, но по инициативе самих же колдунов была создана одна-единственная камера заключения. Особая, магически неразрушимая «колба», где при необходимости можно запереть какого-нибудь окончательно спятившего – или перепившего вина – чародея. Во избежание ненужных разрушений с членовредительством, так сказать. Своего рода и медицинский изолятор, и вытрезвитель в одном флаконе.

Сейчас колба пустовала, но у Леонардо при одном взгляде на неё поползли мурашки по спине. Что-то с этой камерой было не так… Внешне она выглядела как обычно, когда не занята каким-нибудь очередным психом или пьяницей – цилиндр из особо прочного стекла с откидной крышей, ничего особенного. Но на магическом плане колба излучала необъяснимо пугающие эманации, нечто такое, чему Леонардо не мог дать ни определения, ни названия.

На обгорелом листе бумаги, кое-как приклеенном к стенке цилиндра, виднелась часть карандашной надписи: "План го…" – что могли означать те слова, колдун не знал. Скорей всего, план города: некоторые из магов, особенно в возрасте, страдали склерозом и потому частенько вывешивали для себя плакаты-напоминания – чтобы не заблудиться по возвращению из загородных походов.

Объехав колбу по большой дуге, чародей направился дальше.

Разрушений на пути становилось всё больше и больше, словно здесь бесновалась орда легендарных каменных титанов – бессмертных, неуязвимых и совершенно невменяемых: уничтоженным оказался даже знаменитый "Дом с лучами" с его дивной иллюминацией, особенно эффектной на рассвете и на закате.

Никому не нужный, жутковатый "Поющий дом" тоже стал грудой обломков, но об этом архитектурном уродстве Леонардо ничуть не сожалел. "Огненный дом", как ни странно, оказался абсолютно цел, но его извечное пламя погасло – скорей всего навеки.

Центральная площадь тоже выглядела иначе. Очень иначе.

Вместо привычного здания посреди площади темнело круглое пятно из застывшего камня: идеально гладкая поверхность блестела чёрным зеркалом, отражая разноцветные солнца в прорехах неподвижной тучи. По поверхности пятна струились беззвучные молнии, наполняя воздух приятной грозовой свежестью.

Возле каменной кляксы, словно притомившись от нелёгких трудов, сидел на деревянном троне однотелый близнец. Спутать его с кем-либо Леонардо не мог, слишком много времени они провели вместе, учитель и ученик. Опытный маг-наставник и юноша, сосланный в Безумные Земли собственным отцом.

Близнец выглядел неважно: закопченная, местами прожжённая тога, торчащая клочьями борода и глубокий порез через всю лысину – близнец смотрел куда-то вниз, то ли на свои ободранные колени, то ли на багровые плиты под босыми ногами.

– Здравствуй, Битиан-Дитиан, – не спускаясь с коня поприветствовал его Леонардо. – Скажи, учитель, что здесь произошло?

Сидевший в кресле медленно поднял голову, уставился на приезжего отсутствующим взором. Леонардо вздрогнул от неожиданности: оба глаза у близнеца были одинаковые. Выпученные, блекло-голубые, невозможные для прежнего мага Битиана-Дитиана. Но вполне соответствующие пророку Битиану, отделись он вдруг от своего брата и стань отдельной самостоятельной личностью.

– Будь здоров и ты, – скрипучим голосом ответил учитель. – Некоторое время будь, пока я не уничтожу тебя как и прочих порождений сатаны. Дабы сбылось предначертанное судьбой, ибо видено мной в пророческом откровении как гибнут все здешние грешники. Значит, быть посему.

– Ты Битиан, – уверенно сказал Леонадо. – Надо же… Не знаю как вы ухитрились разделиться, но твоя половина, Дитиан, мне нравилась гораздо больше. Кстати, где он? – Колдун огляделся по сторонам: площадь была подозрительно чистой, ни камней, ни битой щебёнки, ни обломков лестниц. Ни трупов.

– Там же, где и все прочие, – захихикал Битиан, поднимаясь из кресла. – Кто в земле, – он небрежно повёл рукой в сторону каменного зеркала, – кто на воздусях, – и указал взглядом на неподвижное чёрное облако. – Каждому своё, по делам его. – Леонардо промолчал, сказать ему было нечего. Ни осуждать Битиана, ни тем более сожалеть о его поступке он не собирался – действительно, каждому своё. И каждый сам вершит свою судьбу, сам отвечает за свои поступки.

– Тогда прощай, – ровно произнёс Леонардо. – У меня дела. – Он хотел было повернуть коня, чтобы уехать прочь от гиблого места, но Битиан, воскликнув: "Минуточку!", проворно подбежал к нему. Ухватив коня за узду и не давая ему уйти, чародей уставился пустым взглядом в лицо Леонардо.

– В чём дело? – холодно поинтересовался всадник.

– Да, это действительно ты, мой бывший ученик! – нервно дёргая щекой и не замечая того воскликнул Битиан. – Бедный, безумный ворожей, единый в двух ипостасях… Потерявший память и умение в одном случае, но полный сил и способностей во втором. Кого же мне убить-то, освободив другого, а? Ибо нельзя жить двоим, крепко-накрепко связанным хоть телесной, хоть ментальной пуповиной. Я знаю, я через это прошёл.

– Ты бредишь, Битиан, – Леонардо наклонился, больно сжал и отнял руку учителя от узды. – Иди, владей мёртвым городом, ты же этого хотел?

– Нет-нет, – отступив на шаг, зачастил маг, – всё на самом деле. Ты на днях пришёл к нам с просьбой стать учеником, совсем неумёха, бестолочь, дурачок: я направил тебя к книжнику, он хоть и мерзавец, но добряк, приютил тебя на время… А тут опять ты, но уже умелый, опытный! Да-да, любопытные дела, любопытные пришельцы, – доверительно сообщил Битиан коню, глядя в чёрный глаз скакуна: – Сначала другой Леонардо по имени Барт; затем два иномирца, один из которых неинициированный маг, и с ними военный юноша-арчалхе, он же прямой наследник королевского престола в исходном мире.

– Кадет Дастин? – насторожился Леонардо. – Невероятно! Не может быть. Где он?

– Что? – Битиан поднял лицо к всаднику. – А, ты о юноше-арчалхе… Они все ушли с Карлом. Наверное сидят сейчас в его роскошном бунгало на берегу моря и смеются над глупым Битианом, потому что он не успел их умертвить. Но ведь это поправимо, да? – безумец погрозил Леонардо пальцем, вновь захихикал. Умолк. Сказал угрюмо:

– Но сначала я покончу с тобой. Ибо явилось мне в пророческом откровении…

– Ты начинаешь повторяться, – надменно процедил Леонардо. – Не заставляй меня убивать тебя, я не в настроении.

– …что должны погибнуть все грешники, – закончил фразу Битиан. С этими словами он сделал несколько быстрых шагов назад и, сотворив фаербол, метнул его в Леонардо.

Леонардо был готов к подобному повороту событий, хорошо зная непредсказуемо-истеричный нрав Битиана. Но до последнего надеялся, что ему не придётся сражаться со своим наставником – не из боязни погибнуть, но из уважения к былым заслугам близнеца. Каких-либо приготовлений к возможной битве Леонардо делать не стал: каждое перо его плаща было заранее обработано магией, как защитной, так и атакующей. Потому утрата перьевой накидки была бы для Леонардо серьёзной потерей, в отличие от прочей одежды.

Перья на плаще вздыбились; фаербол рассыпался в полёте гаснущими искрами.

Битиан, нехорошо улыбаясь, поманил Леонардо пальцем.

– Учти, не я начал. – Леонардо, чувствуя как в нём знакомо поднимается волна боевой ярости, легко спрыгнул с коня, подтолкнул его рукой – прячься! – и, не спуская взгляда с противника, попятился от Битиана: для магической битвы требовалось пространство.

Сражение двух профессиональных магов, как правило, скоротечно – здесь нет работы на публику, зрелищных приёмов и эффектных поз. Действие всегда происходит жёстко, без компромиссов или скидок на немощность: в живых остаётся сильнейший. Или наиболее удачливый, когда как.

Битиан был крепко измотан предыдущими сражениями, но совершенно не ощущал усталости в своём безумном состоянии; Леонардо тоже находился не в лучшей магической форме. Однако у пришлого чародея имелся козырь – плащ, и потому участь Битиана была предрешена. Так, во всяком случае, считал Леонардо.

По неписаным правилам колдовская дуэль начинается с обязательной фаербольной разминки, постепенно усложняясь по мере использования всё более мощных приёмов. Но здесь затевалась не дуэль, а битва насмерть: брошенный Битианом фаербол был всего лишь вызовом, предлогом для драки.

Леонардо ударил со всей силы, применив атмосферное воздействие – воздух между ним и учителем уплотнился до белесого тумана, по площади прокатился низкий грохот; находившиеся между чародеями гранитные плиты рассыпались в песок. В тот же миг туманная волна ударила по Битиану, обтекла его и, попав на каменный круг, устремилась вверх – где насквозь пробила чёрное облако, оставив в нём круглую дыру. И не нанеся какого-нибудь урона близнецу.

Ответным действием Битиана был огненный штурм: прямая струя раскалённой до бела магмы, вырвавшаяся из сложенных «лодочкой» ладоней. Как и в предыдущем случае колдовское воздействие не достигло цели – струя разделился в воздухе на два потока, обтекла Леонардо и исчезла, растаяла у него за спиной.

А далее уже не было никакой очерёдности: маги наносили друг другу страшные удары, зачастую даже не видя противника, потеряв его в ослепительных вспышках, сгустившемся дыме, пыли и непрестанном грохоте взрывов. Потому многие удары уходили впустую, мимо, превращая в щебень оказавшиеся на пути пирамиды; древний город медленно, но верно превращался в единую груду строительного мусора.

Леонардо не стоял на месте, глупо изображать из себя стрелковую мишень: безостановочно двигаясь, он, казалось, исполнял сложный танец – с прыжками, приседаниями, кувырками и перекатами. Развевающийся за его плечами плащ звучал басовитым высоковольтным гулом, с кончиков вороньих перьев срывались крупные искры; полностью использованные перья рассыпались в пепел, оставляя серые проплешины в чёрном одеянии колдуна.

Битва шла слишком долго, уже минут пять. Невзирая на то, что Леонардо помимо плаща использовал и творимую им на ходу боевую магию, сокрушить Битиана у него не получалось. То ли маг-учитель оказался чересчур живуч, то ли слишком многие удары Леонардо прошли мимо цели, но колдун чувствовал что начинает слабеть. Что может и не совладать со столь серьёзным противником.

Однако Битиан выдохся первым.

В пылу битвы Леонардо не понял, отчего вдруг стало гораздо тише – только вскользь заметил что он, похоже, глохнет от бесконечной канонады. И лишь некоторое время спустя обнаружил, что никто не отвечает на его удары; Леонардо замер, напряжённо вглядываясь в оседающую пыльную взвесь и лихорадочно соображая, какой стратегический подвох задумал Битиан.

Но никакого подвоха не оказалось: серый от пыли близнец, опустив голову и бессильно уронив руки, стоял на краю каменного зеркала – там же, где начал бой. За всё время сражения Битиан не сдвинулся с места, стойко отражая атаки противника… или, как желчно подумал Леонардо, торчал на месте тупым болваном, совершенно не используя возможности манёвра. Ну, сумасшедший, что с него взять!

Леонардо брезгливо стряхнул с плаща пепел от сгоревших перьев и липкую каменную пыль. Настороженно глядя на понурого Битиана, он подошёл к магу. Битиан никак не прореагировал на его приближение, продолжая стоять с потерянным видом и слегка покачиваясь как не в меру выпивший гуляка.

– В подобных случаях принято говорить "Ничего личного", – сухо произнёс Леонардо. – Не будем отступать от традиции. Спасибо за обучение и информацию о кадете. Ничего личного, учитель! – с этими словами он с силой толкнул Битиана руками в грудь: маг упал спиной на чёрную поверхность и, охваченный электрическими всполохами, заскользил к центру круга. Но достичь его не успел – между каменным пятном и тучей проскочила грозовая молния, снизу вверх, превратив несчастного мага в горстку угольно-чёрного праха. Подхваченные воздушным потоком останки Битиана устремились ввысь, где слились с прахом других, сожжённых им чародеев.

Леонардо проводил взглядом унёсшийся в небо пепел, молча развернулся и отправился искать ускакавшего коня. Теперь надо было ехать на пляж, найти бунгало книжника, о котором говорил Битиан, или хотя бы убедиться в его наличии. С трусоватого Карла вполне станется удрать куда подальше от случившейся разборки, прихватив с собой и бунгало, и гостей, особенно если они глянулись книжнику. Которых будет угощать до тех пор, пока те гости ему не надоедят. А далее у Карла разговор короткий: пинок под зад и идите куда хотите, скатертью дорожка. И лучше гостям не возвращаться…

Среди горожан ходили мрачные слухи о том, что обаятельный и гостеприимный книжник вхож в секту горских колдунов-людоедов. Правда оно или нет, Леонардо не знал и знать не желал. Но с учётом того, что колдовская пища изначально скудна жизненными соками – некоторые умники называли их витаминами – то ничего удивительного в том не было, каждый восполнял нехватку соков по-своему. Леонардо, например, рыболовством, а покойный близнец Битиан-Дитиан – огородничеством, с неизменно обильным урожаем.

Вспомнив близнеца, Леонардо зло выругался и без нужды пришпорил коня, рысившего по обходной улице к морю. Умный Гамур, презрительно фыркнув, продолжил бежать в прежнем темпе, прекрасно понимая что хозяин просто срывает на нём своё раздражение.

Пляж оказался пуст, никаких построек и уж тем более никакого обещанного Битианом "роскошного бунгало" там не было. Зато нашлась здоровенная яма из-под фундамента: Леонардо, приложив ладонь козырьком к берету, долго и тщетно вглядывался в солнечную рябь моря. Наконец он слез с коня, скинул с себя всю одежду – слишком жарко, да и стесняться некого, вымерли наблюдатели, – подошёл к воде. Потрогал её ногой, постоял в раздумьях, сказал раздражённо:

– Я что, железный? Клянусь, сегодня и завтра у меня выходной, и никак не иначе. – Колдун без разбега нырнул в прохладную воду, вынырнул далеко от берега и мощным брассом поплыл к горизонту.

Словно продолжая догонять беглого кадета, в нарушение собственной клятвы.

Король Серафин Первый (он же бывший Канцлер, он же «Шило» для старых друзей) стоял у окна и читал накопившиеся со дня коронации тайные донесения.

За окном лил по-осеннему холодный вечерний дождь; капли глухо стучали в подоконник, бежали по мутному стеклу ниточками прозрачных дорожек. Из-за ненастья в кабинете был растоплен камин – куда один за другим летели вскрытые письма, вмиг сгорая в жарком пламени: у короля была отменная зрительная память, прочитанное запоминалось им раз и навсегда. К тому же Серафин издавна привык уничтожать подобные документы, во избежание утечки важной информации.

Одно из донесений король прочитал дважды, а уж после отправил его в огонь. Сообщение пришло от действенника брата Демоса, по поводу мага Леонардо – недавно арестованного на столичном вокзале, а затем приговорённого особым судом к отсылке в Безумные Земли. Приговор, как сообщалось, был приведён в исполнение.

– Любопытно, – задумчиво сказал Серафин, рассматривая дождевую вязь на стекле. – Значит, господин кадет удрал к колдунам, а наш славный чародей специально отдался в руки полиции, чтобы по-быстрому оказаться там же… Верно, дело движется к финишу. – Он прошёл к канцелярскому столу, взял лист гербовой бумаги, пододвинул чернильницу и не торопясь приступил к написанию секретного указа. Единого как для полицейской, так и для специальной службы королевства.

В указе говорилось о том, что в случае обнаружения колдуна Леонардо на землях королевства – в столице, или же в уездных поселениях, – необходимо без малейшего промедления уничтожить особо опасного мага-рецидивиста. Используя все имеющиеся в наличии средства, как технические, так и магические. Невзирая на возможные человеческие потери и материальный ущерб.

Участь колдуна Леонардо была предрешена.

Впрочем, иных вариантов бывший Канцлер и не предполагал. Даже когда заключал с Леонардо сделку.

Крупная, идущая на убыль половинка луны заливала море призрачно-белым светом, делая его нереальным и похожим на компьютерное изображение. Яркие звёзды – слишком большие, разноцветные, часто усеявшие купол неба – только усиливали впечатление сказочной нереальности.

Трёхэтажное бунгало летело над ночным морем к далёкому неведомому берегу: чёрная тень от здания легко скользила по фосфорно-светящейся воде.

В дверном проёме, опустив ноги и цепляясь голыми пятками за верхушки волн, сидел Денис. Сидел, беспечно глядя на луну, ни о чём не думая и ничуть не печалясь о своей прежней, до встречи с бёглером жизни – когда надо будет, тогда в неё и вернётся.

Если получится.

Если вообще того захочет.