Глава 14
— Ну-с, девушка, где же твои друзья?
Но Джоанна даже не подняла головы. Глаза инквизитора Костолома, как и его голос, были холодными и вселяли ужас, ей казалось, что этот человек уже все знает о ней. Подняв руки, Джоанна закрыла ладонями лицо. Внутренний голос настойчиво повторял ей:
«Только ничего не говори! Ничего! Все, что ты скажешь, он сможет использовать против тебя! А молчание использовать никак нельзя!»
— Можешь не отпираться, нам все давно известно. — Не открывая глаз, Джоанна слышала, как он поднялся от противоположной стороны стола, за которым она сидела, и, обойдя его, подошел к ней. Окон в помещении не было, освещалось оно масляными фонарями. Девушка почувствовала, как бешено начинает колотиться ее сердце. Ее чувствительные ноздри уловили запах его пропитавшейся потом одежды. Она знала, что этот страшный человек собирается прикоснуться к ней. И точно — схватив Джоанну за волосы, Костолом запрокинул ее голову. Джоанна резко дернулась, повинуясь рефлексу сопротивления насилию. И тут Костолом заговорил. Голос его был поначалу тихим и ровным, но мало-помалу он становился все более истеричным:
— Так, так… Это ведь очень дорогое платье! И волосы у тебя очень чистые. Значит, последнюю ночь ты провела с удобством! Отвечай, где?
И инквизитор с еще большей злостью сжал прядь ее волос. Надо же, в последний раз она только в школе чувствовала, как же бывает неприятно, когда тебя тянут за волосы! И усилием воли она заставила себя заглянуть в узкое лицо с бесцветными глазами.
«Если я не скажу „А“, то тогда он не сможет сказать „Б“», — пронеслось в голове у девушки. Она довольно часто пользовалась молчанием как оружием в словесных баталиях, и эта тактика всегда себя оправдывала — будь то скандал с матерью или словесная перепалка с Гэри. Она еще, помнится, читала один шпионский роман, герой которого во время многочасовых допросов ни разу не раскрыл рта.
И тут же она вспомнила рассказ Кериса об Инквизиции и методах ее работы с людьми, и девушку сразу же охватил холодный страх.
Вдруг холодная рука инквизитора отпустила ее волосы и резко толкнула голову, отчего девушка чуть не ударилась лицом о стол. Но Джоанна тут же с вызовом посмотрела на Костолома, стараясь ничем не выдавать своего страха. Она на какое-то мгновенье заглянула в холодные глаза инквизитора — в них была пустота, словно это были два металлических диска. Такие глаза бывают у акул!
— Вообще-то, сдается мне, такое молчание не подразумевает абсолютной невиновности, — вкрадчиво продолжал Костолом, — ну что же, в таком случае, я убежден — ты виновна в чем-то! Но вот вопрос — в чем именно?
Она вспомнила, как тогда Костолом говорил что-то о том, что нельзя допустить, чтобы кто-то мутил воду, разжигал смуту в Империи, одним словом… Ну что же, тогда в конечном счете ее обязательно обвинят в чем-нибудь, навесив тот или иной удобный ярлык. Но Джоанна сдержалась и снова ничего не ответила. На этот раз ее удар попал в цель — глаза Костолома блеснули нетерпеливым раздражением.
Инквизитор поднял вверх указательный палец. Подскочивший послушник тут же поднял Джоанну и поставил ее на ноги. Впрочем, она не сопротивлялась. Ужас снова охватил девушку, но она сдержалась. Тут же в голове сверкнула новая мысль — ведь они наверняка рылись в ее кошеле, а там карта! Тогда они легко смогут понять, что она пришла сюда из дома Магистра Магуса! Но много ли еще они могут знать? И что именно? Тут она возблагодарила Бога — хорошо еще, что она сунула карту не в карман юбки, а в ридикюль — там ведь столько всякой мелочи, что на карту могут просто не обратить внимания.
Тем временем послушник больно заломил ей руки за спину. Ей показалось, что Костолом сейчас ударит ее, как он ударил тогда в Кимиле Кериса. До этого всю жизнь ей удавалось избегать физических страданий, но теперь, видимо, такой момент наступил. Но бить ее инквизитор не стал. Зато у него появилась другая идея. Подойдя к Джоанне, Костолом расстегнул платье на ее груди, обнажив нижнюю шелковую рубашку.
— Дитя мое, — начал инквизитор проникновенным голосом, — а что, если я велю раздеть тебя донага и бросить в камеру, где отбывают наказание насильники? Час спустя ты примешься, как одержимая колотить в дверь камеры, чтобы с готовностью выложить нам все о своих сообщниках! — Тут Костолом перевел взгляд на ухмылявшегося послушника. — Ну что же, уведи ее!
Девушка с трудом удержалась, чтобы не выкрикнуть спасительное: «Подождите!» И послушник вытолкнул ее из комнаты в просторный зал, освещенный светом коптящих факелов. Усилием воли Джоанна старалась не думать над смыслом реплик, которыми обменивались на ее счет сопровождавшие ее послушники. Нужно было сосредоточить свое внимание на чем-то постороннем. И Джоанна стала рассматривать низкие своды зала, покрытые копотью факелов. Кстати, пламя их колебалось — от сквозняка. Значит, тут где-то есть выходы. Она знала, что это тот самый замок на острове, та цитадель, с которой и пошел разрастаться город Ангельской Руки. Интересно, сколько полных отчаяния взглядов видели эти стены из огромных каменных валунов?
Камера, в которую ее привели, была маленькой, словно каменный мешок. Но какая отвратительная вонь тут стояла! Послушники втолкнули Джоанну в камеру, с треском захлопнули за ней дверь. Над самой дверью был укреплен факел. При его свете Джоанна увидела, что она тут не одна — сжавшись, в углу сидела женщина в отрепьях, бывших когда-то черной рясой староверки. Когда снаружи послышался лязг задвигаемого засова, женщина подняла голову. Джоанна, содрогаясь, некоторое время стояла на вершине ведущей вниз лестницы в несколько ступенек.
Сейчас никак нельзя плакать, отчаянно повторяла она себе, хотя глаза ее уже наполнились до краев предательской влагой. Горло тоже перехватывали спазмы. Тут она поняла, что на следующем допросе, который скоро последует, она вряд ли сможет молчать перед Костоломом. Но ни Антриг, ни Керис не знали, где она сейчас находится. А если бы даже и знали, что она тут, то все равно никак не могли бы спасти ее. «Но ведь я не хотела этого, — билось в ее голове, — не хотела! Это они приволокли меня сюда!»
Антриг сказал ей: «В этом мире ты находишься под моей защитой…»
Ноги у девушки подкосились, когда она стала спускаться по ступенькам. Она выросла в технологический век, когда человек мог очень многое, была, наконец, «Всеобщая декларация прав человека», был «Билль о Правах», куча законов, хоть и с изъянами. Но даже при всех их недостатках можно было чувствовать себя вполне безопасно. А тут… Никогда еще Джоанна не чувствовала себя столь бесправной. Особенно устрашающим было одиночество. Даже если она вдруг самым шкурным образом возьмет да и выдаст Инквизиции Антрига, Кериса и приютившего их Магистра Магуса, то предательство ей вряд ли поможет. Ведь она все равно не сможет доходчиво объяснить обладателям серых ряс, каким же образом она проникла в их мир. Она фактически стала сообщницей Кериса и Антрига. Да еще убила двух человек…
Только без паники, только без паники, повторяла она себе, ведь тогда ты не паниковала — и спаслась! Только благодаря мужеству! Так что и сейчас не нужно паниковать, Бога ради!
Вдруг легкое похрапывание вывело девушку из тяжелых раздумий. Старуха, что скорчилась в углу, теперь спала как ни в чем не бывало. Из щели в каменной кладке выполз громадный таракан и, не обращая на Джоанну никакого внимания, стал спокойно бегать по плечу спящей старухи. «Ну уж до такой степени позволять себя игнорировать!» — думала Джоанна, вихрем подлетая к спящей и с силой смахивая тварь с плеча.
Старуха сразу открыла глаза и уставилась на Джоанну. Глаза эти были когда-то голубыми, а теперь их цвет был каким-то неопределенным, точно вода в сточной канаве.
— Но ведь она только гуляла, вот и все! — сказала старая женщина каким-то странным голосом. Она протянула было руку к валявшемуся на полу ошеломленному таракану, но насекомое, решив больше не испытывать судьбу, проворно юркнуло в другую щель, благо тут их было множество. А старуха, видя безграничное удивление Джоанны, добавила как ни в чем не бывало: — Она ведь только гуляла, не делая никакого вреда!
Джоанна сглотнула подступивший к горлу комок, не в силах вымолвить ни слова.
— Они же едят так мало! — продолжала старуха, глядя на девушку в упор. — Я тоже ем мало! Так что я не могу пожаловаться, что они меня обворовывают! И, милочка моя, если бы ты родилась и выросла в этой преисподней, ты вела бы себя не лучше этих тараканов!
— Прошу прощения! — сказала Джоанна и, понимая, чего именно эта бабка желает от нее, посмотрела в щель в полу, куда спрятался таракан, и проговорила с чувством: — Извините меня! Я погорячилась!
Старуха одобрительно закивала.
Некоторое время сокамерница внимательно осматривала Джоанну. Подобрав полы одежды, девушка села на гнилую солому возле своей подруги по несчастью.
— Меня зовут Джоанна Шератон! — представилась гостья из другого мира.
Старуха кивнула в ответ, давая понять, что знакомство состоялось.
— А меня зовут Минхирдин, кличут еще Правдивой! Ой, они что же, и предсказателей начали арестовывать? Ты ведь не принадлежишь к Совету?
— Нет, — замотала головой Джоанна, — я… я… не знаю! Но я вовсе не волшебница!
Старуха невесело рассмеялась.
— Никогда не говори так, дитя мое, — сказала она назидательно, — иначе они переведут тебя в общие камеры, где сидят разные отравительницы и проститутки! А эти одиночки специально отведены для волшебников всех калибров! Не все в тюрьме обладают почетным правом на отдельную камеру! Ах, они забрали мое вязанье… — и Минхирдин поспешно оглядела девушку, словно ожидая, что та принесла ее вязание с собой. Джоанна же внимательно осматривала солому — ей ужасно не хотелось, чтобы один из усатых любимцев этой старухи забрался в складки ее платья.
Но ведь тебя собираются изнасиловать, подвергнуть пыткам, а потом убить, говорил ей внутренний голос, а ты вдруг беспокоишься о разных букашках, которые могут забраться в твое платье. К горлу подступил комок, ей опять захотелось заплакать, но тут же она невольно улыбнулась своим странным мыслям — беспокойству о чистоте платья перед смертью.
— Но как ты тогда вообще сюда попала? — удивилась Минхирдин Правдивая. Вопрос был задан таким будничным тоном, что могло показаться, будто хозяйка спрашивала девушку, как это та забрела в чужой сад.
Джоанна сложила руки на коленях, решив, что если она будет говорить, то хоть на какое-то время забудет о страхах.
— Вообще-то я пыталась повидать доктора Нарвала Скипфрага, — призналась девушка, — но… насколько я поняла… он уже мертв, ведь так? Я поняла, что там кого-то убили! — она содрогнулась, вспоминая забрызганную кровью комнату. — Я только вошла… кажется, в кабинет… представляете, все в крови, даже потолок! Наверное, кровь хлестала из перебитых артерий… Кровь засохла, значит, это произошло за несколько дней до моего прихода туда. Но запах! Он не выветрился! А потом эти инквизиторы… — она вздохнула и пощупала предплечья — вывернутые помощниками Костолома руки еще не совсем оправились.
— Этот ведь… Это было сделано посредством волшебства, да? — поинтересовалась девушка у сокамерницы. — Там столько стекла было! Разбитого на очень мелкие кусочки! Осколки даже в стене торчали!
— Ох, — прошептала старуха всплескивая руками, — так он опять принялся за старое!
— Кто? — быстро спросила Джоанна, внимательно глядя на собеседницу.
— Сураклин, кто же! — От возбуждения Минхирдин даже привстала, а потом, поднявшись на ноги, стала мерить крошечную камеру шагами, словно пытаясь что-то вспомнить. — Сураклин! Темный Волшебник! Он вызвал… духов! Частицы ненависти, разрушения и мести! Он наверняка постарался или постарается поместить эти частички в чье-нибудь тело. Ему ничего не стоит бросить горсть мелких камешков на ветер, и крупные булыжники побьют людей. Он плеснет горсть воды на ветер — и вода превратится в целое озеро слез, которые будут подступать к человеку, и он в конце концов захлебнется в этих слезах.
Вдруг Джоанна с особой ясностью представила иззубренный край стола с впившимися в него осколками стекла. Она вдруг подумала, что так легко расколоть какой-нибудь стеклянный сосуд, а потом швырнуть осколки в…
— Но ведь Сураклин давно умер! — вспомнила Джоанна. — Как же он может что-то предпринимать?
— Ну да, — старуха снова присела на солому и прислонилась спиной к каменной кладке стены, — мертв… мертв… Этот мальчишка даже помешался, когда клялся, что Сураклин действительно остался жив, а не умер. Но тогда скажи мне, где он был? Где он был все это время?
— Антриг, что ли? — поинтересовалась Джоанна, понимая, что это самая подходящая кандидатура.
— Да нет! — нетерпеливо глянула на нее сокамерница. — Мы-то все знаем, где он был в это время! От нас не укрылся ни один его шаг! Сураклин. Конечно, все эти двадцать пять лет его не было в живых, но если он все-таки не умер, то тогда где он был, а? — И Минхирдин стала раскачиваться в такт своему надтреснутому голосу. — Он захотел вечной жизни, этот Сураклин! Он ненавидел уже саму мысль о том, что ему когда-то придется умереть! Он правил совершенно неограниченно, помыкал людьми, как хотел! Но он знал, что его господство невечно, что ему все равно придется умереть! Ведь все рано или поздно умирает…
Джоанна нахмурилась, вспоминая брошенную на Чертовой Дороге Антригом фразу:
— А что же тогда в действительности произошло двадцать пять лет назад?
— Так вот, это случилось двадцать пять лет назад, — забормотала старуха, — принц Харальд — какой он тогда был красавец! — архимаг и весь состав Совета Кудесников направлялся на юг. С нами были и инквизиторы. Церковь предоставила их тогда в наше распоряжение, поскольку они все время заявляли, что наши подозрения необоснованны, такого просто не может быть. Да, были деньки! — вздохнула она. — Ужасные дни! Церковь и Инквизиция… они помогли нам, но они нам потом этого не простили… Не простили…
Нет, подумала Джоанна, как это можно — годами отрицать твое существование, а потом все-таки попросить тебя о помощи?
Девушка подтянула к себе колени и положила на них голову. Перед ее мысленным взором стремительно пронеслись картины последних пережитых ею событий: сначала похищение, потом бегство… потом — стрельба из пистолетов… дергающиеся в агонии окровавленные тела… боль в руках от отдачи… брызги чужой крови на ее лице… на лугу шевелятся отвратительные пиявки. Блеск стекол очков Антрига в сумерках…
Уже сколько раз собиралась она на этой неделе задать ему один-единственный, такой короткий вопрос. Этот вопрос она задала ему в самый первый день — для чего? Почему она?
«Я не могу сказать тебе правды, а лгать мне не хочется! Я и так уже слишком много лгал в жизни»… — его собственные слова.
Это он гонялся за ней по всему комплексу Сан-Серано, а потом, непонятным образом узнав, что она будет в тот вечер у Гэри, явился туда.
Но как он сумел узнать об этом, подумала она. Он еще говорил:
— Я всегда имел несчастье слишком точно все угадывать!
Откуда он знал о чудовищах? Что случилось с дедом Кериса — он вместе с Антригом исчез в черном провале Пустоты, но по другую сторону Врат вышел один только Виндроуз. Почему? И откуда он знал, что именно таким непонятным образом высасывало все силы у обитателей этого мира?
Джоанна подумала, легче бы ей было, если бы она вовсе не думала о бывшем члене Совета Кудесников.
В этом мире ты находишься под моей защитой…
Вдруг словно какое-то темное одеяло накрыло тесную камеру. Девушке показалось, что она физически чувствует, как сгустилась темнота. Что это такое? Вдруг снаружи, в коридоре, раздался дикий вопль — так обычно кричат люди, заглянувшие в глаза смерти.
Раздался второй крик, столь же ужасный, как и первый. По каменному полу прогрохотали чьи-то шаги… Вдруг дверь в камеру распахнулась, ворвался охранник, звеня оружием. Джоанна инстинктивно вжалась в стену, выставив перед собой руки. Сердце девушки бешено колотилось, жилки на висках пульсировали. Она закрыла лицо ладонями, но через плотно сжатые пальцы все равно был виден свет факела, который, казалось, ничего уже больше не освещал. В коридоре послышались возгласы ужаса и тревоги. Снова хлопнула дверь их камеры. Джоанна решила, что гарнизон крепости Святого Сира поднят по тревоге.
Но почему?
— Джоанна!
Пораженная ужасом, девушка вскочила на ноги. Бросившись к двери, она принялась судорожно колотить в нее. Ей показалось, что там кто-то стоит. Это был не охранник, который минуту назад заглядывал в камеру.
— Антриг, вытащи меня отсюда!
— Отойди от окошка! Я не могу прикоснуться к двери — на нее наложено заклятье! Подними руку вверх! Только осторожно! Вот так!
Через проем небольшого окошка в двери она почувствовала холодную сталь меча. Осторожно ощупав лезвие, она наткнулась на висящее на клинке кольцо с ключом. Девушка принялась неловко тыкать в темноте туда, где, по ее предположениям, должна была находиться замочная скважина. Но замка там не оказалось. Вдруг снаружи снова раздался жуткий крик, визг, от которого у нее волосы на голове зашевелились.
— Что это? — выдохнула она.
— Это визгун, такое заклинание, которое может перепугать кого угодно! Но оно не будет действовать вечно, как и темнота! Так что поторопись!
Царапая руки о заржавленное железо обивки двери, но не обращая на это ни малейшего внимания — ведь смерть под пытками все равно хуже заражения крови. — Джоанна все-таки нащупала замок. Вставив ключ, она с трудом провернула его в кованом механизме замка. И вдруг страх, словно отлив на море, оставил ее. Стало даже смешно.
— А я-то думала, что ты действительно не умеешь пользоваться волшебством! — прошептала она, давясь от смеха.
— Так я действительно не могу… Это все любезность нашего Магистра Магуса!
Тут Джоанна все-таки проскользнула в открытую с таким трудом дверь и сразу почувствовала на своей талии закутанную в черный бархат сильную руку чародея. Антриг потащил ее по коридору куда-то в темноту. Всюду уже суетились люди, кое-где мерцали неровно горящие факелы. Вдруг раздался очередной вопль ужаса, и люди заметались еще лихорадочнее.
— Но мы не можем… — Джоанна вдруг остановилась, вспоминая свою подругу по несчастью, которая осталась в камере.
— Нет, можем! Беги быстрее! — И Антриг толкнул ее дальше по проходу. Теперь девушка могла различить, хоть и неясно, черты лица Виндроуза, уловить блеск его очков. В свободной руке он держал меч, явно выхваченный в темноте у кого-то из воинов. Антриг то и дело спотыкался из-за длинных пол своей куртки. Наконец они быстро взбежали по винтовой лестнице и направились через комнату для охраны. В комнате было полно воинов, которые робко сбились в кучу, явно не зная, какие шаги им следует предпринять.
— Это заклятье! Это волшебники! Архимаг! Откуда идет крик? Сюда, сюда, идиоты! — слышались восклицания.
— Но как же остальные… — выдохнула Джоанна, чувствуя себя словно во сне.
— Остальным придется положиться на собственные силы! — резко сказал Антриг. Они уже вышли на усыпанный сеном просторный двор. Стоял густой туман, и Джоанна в своем легком платье тотчас же замерзла. Группки воинов бестолково носились из стороны в сторону, размахивая оружием.
Последний крик раздался в тот момент, когда начала рассеиваться темнота, — тогда, когда беглецы добрались до ворот тюрьмы.
Тем временем Антриг бросился к стоявшему в воротах часовому. Чародей гаркнул:
— Там, в комнате для охраны…
Часовой повернулся, чтобы рассмотреть как следует подошедшего, но Виндроуз наотмашь ударил его рукояткой меча в висок. К нему бросились два других охранника. Один из них с разбегу наскочил на острие меча экс-кудесника. Не успел поверженный солдат свалиться на землю, как Антриг повернулся к третьему гвардейцу. Во дворе, позади них, царила страшная суматоха — метались солдаты городской стражи, послушники Церкви и, насколько поняла Джоанна, гвардейцы регента, которых можно было распознать по золотому шитью на черной форме. Все пронзительно кричали друг на друга. Видимо, командиры еще не сообразили, что же в действительности произошло.
Как только с третьим часовым было покончено, Джоанна, наклонившись, выдернула у него из-за пояса пистолет. Оружие было двуствольным. Тут Виндроуз схватился на мечах еще с одним охранником, появившимся неизвестно откуда. Девушка решила не рисковать и не стрелять в противника Антрига — можно было попасть совсем не в того, в кого целишься, тем более что они явно не были неподвижной мишенью. Но оружие в ее руках не скучало без дела — откуда-то из тумана на них выскочил очередной гвардеец, он-то и получил заряд из первого ствола. Оглянувшись, Антриг прокричал ей:
— Беги скорее!
Подобрав юбку, Джоанна бросилась за ворота. Она видела, что Виндроуз не бежит рядом с нею, но оглядываться она сейчас не могла, поскольку кругом был туман и она все равно ничего бы не увидела. К тому же под ногами была все та же средневековая мостовая с ее неизбежными выбоинами. Сердце ее бешено колотилось, дыхание стало прерывистым. Ноги, казалось, не слушаются ее. Однако инстинкт самосохранения толкал и толкал Джоанну вперед. Но что ждало ее впереди?
Тут она добежала до осыпавшегося мелкого рва, который отделял цитадель от остальной части острова. Еще миг — и ее ноги застучали по настилу хлипкого деревянного мосточка. Впереди высились в тумане обшарпанные серые дома с черепичными крышами. Только тут Джоанна позволила себе оглянуться. Антриг, отбиваясь от пришедших в себя охранников, ринулся вперед. Вдруг раздался жуткий скрежет — видимо, кто-то из охранников догадался запереть ворота.
Тут девушка поняла, в чем дело, и сердце ее упало. Сверху опускалась железная решетка, отрезая чародею путь к спасению. Но Антриг проворно бросился на землю и прокатился под решеткой, когда от нее до земли оставалось не более метра. В следующий момент зубья решетки вгрызлись в песок, которым была посыпана земля в воротах. Но для Антрига это уже не имело никакого значения — он проскочил. Вскочив на ноги, Виндроуз бросился к Джоанне. Его длинная бархатная куртка развевалась, точно плащ какого-нибудь древнего героя. Уже издалека девушке бросилась в глаза бледность, залившая его лицо.
Тем временем солдаты-преследователи сгрудились в воротах по ту сторону решетки, пытаясь поднять ее без помощи воротов, и побыстрее. Затем кто-то догадался просунуть сквозь прутья решетки пистолеты, и едва только Антриг успел схватить девушку за руку, как сзади загрохотали выстрелы, а решетку заволокло угольно-черным дымом. Беглецы бросились дальше, через крохотную, мощенную булыжником площадь. Ноги девушки то и дело попадали в выбоины на брусчатке, а обувь и чулки успели порядочно намокнуть в обширных лужах. Но ничего этого она сейчас не чувствовала. Рядом, с крыльца таверны, неслись какие-то крики. Джоанна увидела, что с той стороны, размахивая палками, к ним несутся три человека. Со стороны ворот раздался выстрел, и пуля, просвистев совсем близко, впилась в стену дома. Брызнули кусочки кирпича. Три человека с палками мгновенно легли на землю, явно не желая рисковать, а Антриг, затравленно оглянувшись по сторонам, схватил девушку за руку и потащил в ближайший переулок. Там хотя бы пальбы не было!
Позади них, на площади, кто-то громко бранился, кто-то отдавал команды. Между тем туман все сгущался и сгущался. Джоанне даже казалось, что скоро она не сможет ничего видеть, даже то, что у нее под ногами. Туман этот напоминал ей молоко — такой же густой, он казался каким-то ненастоящим, искусственным. Одной рукой придерживая подол юбки, хваля себя за приобретенную привычку к этой неудобной одежде, Джоанна в то же время крепко держала второй рукой ладонь своего спутника. Они быстро двигались по покрытому отбросами настилу переулка. То второе дыхание, которое открылось у девушки во время бега по мосту, теперь исчерпалось. Ноги сразу почувствовали слабость, в боку закололо от бега, стало зябко.
Антриг же, не теряя времени, через боковые воротца нырнул в ближайший дворик, который, если судить по запаху, служил для обитателей дома туалетом. Они вошли в нижний нежилой этаж. По-видимому, тут раньше жила одна семья, и это была своего рода гостиная. Потом дом переделали, и такая большая комната стала никому не нужна, тем более что она находилась в нижнем этаже. Все это вихрем пронеслось в голове Джоанны, которую Антриг волок через главный вход дальше на улицу. Туман сгустился еще сильнее. Они бросились через улицу, едва не угодив под несшуюся на бешеной скорости повозку. Антриг затащил ее в другой переулок, такой же грязный, как и предыдущий. Откуда-то неслись крики и звон оружия. И лишь одна мысль билась в мозгу девушки: «Только не попасться им в руки! Только не попасться им в руки!»
— Сюда! — Антриг остановился. Стояла полная тишина. Но дышать тут было невозможно — казалось, что воздух буквально пропитан запахом гнилой рыбы. Только тут Виндроуз посмотрел на свою спутницу. — Они мучали тебя? — тихо поинтересовался он, поправляя спутанные волосы девушки.
— Только запугивали разными карами! — успокоила его девушка.
— Только пугали? — недоверчиво спросил Антриг, внимательно глядя на нее своими серыми глазами.
Джоанна почувствовала, как в горле у нее снова запершило — захотелось плакать. Почему-то ей совсем не хотелось бросить обычное «Со мной все в порядке! Отлично!» Но она сдержалась — мотнув головой, девушка дала понять, что чувствует себя по-прежнему уверенной и несломленной. Антриг не стал больше расспрашивать.
Затем Виндроуз, вынув из кармана скомканный носовой платок, тщательно вытер лезвие своего меча и пристегнул его к поясу. После этого Антриг осторожно, но настойчиво взял у девушки пистолет, проверил его и вернул ей. Экс-кудесник стоял и молчал, глядя на свою спутницу. Он явно о чем-то размышлял.
Вначале она подумала, что он собирается сказать что-то еще, но чародей продолжал безмолвствовать. Вдруг на нее волной нахлынуло облегчение — они спаслись и были даже в относительной безопасности. Это в любом случае лучше, чем лежать подстреленными возле серых стен цитадели. Пусть их безопасность относительная, но ведь можно скрыться! Все зависит только от собственной изворотливости! Антриг же снова пригладил волосы девушки и вдруг, нагнувшись, поцеловал ее в губы.
Девушка почувствовала, что он еще колеблется. Ну и хорошо, ну и правильно делает. Но этот поцелуй должен был длится явно меньше, чем произошло на самом деле. Их странные отношения, она знала точно, начались тогда на дороге. Но Антриг вел себя очень разумно — он не давал ни себе, ни ей заходить в чувствах слишком далеко, и Джоанна была ему за это очень благодарна. Но теперь она не могла больше сдерживать себя — не выпуская пистолета из рук, девушка судорожно обняла своего спасителя. Она чувствовала теперь его тело, чувствовала его дыхание на своей щеке, чувствовала истрепанный бархат его куртки. Ей страстно хотелось уткнуться лицом в грудь чародея и расплакаться.
Наконец они оторвались от губ друг друга. Джоанна почувствовала, что ее сердце снова начинает бешено колотиться, в точности как тогда, когда она бежала по мосту из цитадели. Как это все странно и глупо, подумала она невольно. Их глаза встретились, и в них Джоанна углядела ту же глупость, что наверняка светилась и в ее взоре. Схватив девушку за руку, Антриг поволок ее дальше — нельзя было терять ни минуты, тем более что сентиментальность часто играет с людьми злые шутки.
— Нет ничего полезнее тумана в такой обстановке, — сказал вдруг чародей. — Кто-то рассказывал мне, что архичародейка Элшелин умела вызывать густой туман одним только расчесыванием своих волос. Сураклин делал то же самое, подбрасывая в воздух пригоршню воды. Согласись, что вызов тумана — дело не столь уж простое, как может показаться!
— Так это все сделал Магистр Магус?
— Нет, это сделал я! — покачал головой Антриг. — Вообще-то разные фокусы с погодой — вещь довольно безобидная, поскольку в этом даже сведущему трудно углядеть какое-то волшебство. Ведь погода может меняться по несколько раз за день! А Магус сейчас наверняка дома, только забился под свою кровать. Ведь и так понятно, что вряд ли кому из волшебников понравится пребывание в этом чуде старинной архитектуры, где ты, милая, имела честь гостить до недавнего времени! Я и так напугал его, заставив подойти почти вплотную к воротам, чтобы он помогал мне напускать туман, а потом издавать этот милый визг! Надо отдать ему должное — Магус пробыл возле стен куда дольше, чем я ждал от него!
— Что бы ты делал, если бы Магистр вдруг не согласился помочь тебе? — спросила Джоанна, пока они пересекали все те же загаженные переулки и крохотные дворики. Город просыпался — запахло угольным дымом, загалдели, забранились жители, с новой силой закричали уличные торговцы.
— Припугнул бы его чем-нибудь подходящим! — сказал Антриг с таким заговорщицким видом, что Джоанна, которая еще пять минут назад тряслась от страха, а потом теряла силы, теперь тряслась от смеха.
— Нужно поскорее убираться с этого острова, пока солдаты не начали прочесывать его, он ведь маленький! — сказал Антриг совсем другим тоном. Он начал озираться по сторонам, словно ориентируясь на местности. — Вообще-то я очень удивился, увидев тут гвардейцев регента. Очевидно, он уже возвратился в город.
Тут Виндроуз снова остановился, прислушиваясь. Где-то слышались крики — охота за ними уже началась. Но пока лежал плотный туман, можно было питать надежду на то, что их не увидят…
Вдруг впереди замаячили какие-то силуэты. Беглецы поспешно юркнули в ближайшую дверь, чтобы пропустить их — ведь это были, по всей видимости, враги. Тут подул ветер, и сквозь вонь отбросов и испражнений до ноздрей девушки донесся явственный запах воды. Река близко! Тем временем силуэты медленно прошли мимо них. Джоанна облегченно перевела дух. Она почувствовала вдруг, какой пистолет тяжелый. Надо же, она совсем забыла о его существовании, хотя все это время несла оружие в руке. И еще она ощутила, как крепко держит ее за руку Антриг — точно боится потерять в тумане. Прислушавшись еще, они тихо, как два привидения, двинулись туда, откуда тянуло речной свежестью. И тут Джоанна вспомнила — ведь Антриг все-таки похитил ее. А теперь спас. Значит, похищение он совершил в каких-то своих целях, как и сказал Керис. Но было ли это похищением? Во всем этом еще предстояло разобраться. Керис, во всяком случае, не мог предложить никакого иного выхода из положения. Если она…
Где-то справа, в одном из переулков, раздался звон — такой звук издает клинок при ударе о камень. Антриг резко схватился за рукоять меча. В этот же самый момент одна из дверей справа растворилась, и в глубине ее проема показались вооруженные люди. Джоанна даже не успела закричать, когда увидела их. Антриг же, каким-то шестым чувством угадавший, что они попали в засаду, повернул было обратно, но было уже слишком поздно — кто-то с силой стукнул его деревянным молотком по голове.
Лишившись чувств, Виндроуз повалился прямо на свою спутницу. И Джоанна поняла, что не сможет нести его. В лучшем случае, тянуть волоком, но далеко ли они так уйдут? Рука снова напомнила, что у нее с собой пистолет. Если она сейчас выстрелит в одного из преследователей, то у нее, возможно, будет время для бегства — нужно только воспользоваться внезапностью. Но Джоанна не сделала этого — повернувшись к воинам, один из которых уже нацелил копье в грудь поверженного Антрига, она пронзительно закричала:
— Нет! Не делайте этого!
Чьи-то грубые руки подхватили ее, другие руки с силой вырвали у нее пистолет, едва не сломав пальцы. Она знала, что драться бесполезно, поэтому не оказывала сопротивления. Поглядев на своих преследователей, она угадала среди них рыжеволосого гвардейца, который схватил ее на постоялом дворе и держал в присутствии регента.
