15
Вдали грохнул разрыв кислотной мины. Радецкий остановился и, посмотрев на часы, повернулся к Алексу.
– Три минуты, сэр, они наступают нам на пятки. Как им удается идти так быстро?
– Либо они без доспехов, либо их броня ничего не весит. И, что самое плохое, они нас практически гонят. Выбирают момент, чтобы покончить со всеми разом и не вылавливать потом по одному по всему лесу.
– Так что, бежим дальше?
– Да, до вечера еще бежим. Потом твое отделение останется в засаде и будет ждать гостей, а мы сделаем разворот вправо и зайдем к ним в тыл… Но это вечером, а сейчас продолжаем бежать.
Впереди снова неслышно заскользили разведчики, а следом за ними, размеренно дыша, побежала колонна нагруженных снаряжением десантников. Рекордный марш-бросок продолжался второй день, солдаты были полны решимости оторваться от погони.
Уже начало темнеть, когда отделение Радецкого, используя для сокрытия следов поваленное дерево, ушло с тропы в сторону. Пройдя полкилометра параллельным основному отряду курсом, отделение снова вернулось к тропе и заняло позиции в густом кустарнике. А основной отряд, пройдя еще километр, развернулся и начал обходной маневр…
Коммандос из подразделения «Хок» были парни не из слабых. При следовании за отрядом диверсантов им приходилось не только выдерживать высокий темп движения в непроходимой чаще, но и своевременно обнаруживать разные хитрости коварного противника.
Особенно это касалось мин-ловушек. Сегодня «Хок» потерял еще двоих, попытавшихся не слишком осторожно вскрыть захоронение погибших диверсантов. После взрыва кислотной мины бедняги превратились в обугленные трупы.
Капитан Летнер нервничал, видя, как диверсанты ускользают в населенные туземцами горные районы. Допустить этого было никак нельзя, и четыре группы коммандос спешно готовили противнику «мешок».
Не обнаруживая никаких признаков усталости, сержант-инструктор Гаминда первым бежал по тропе, протоптанной отрядом противника. Внезапно он остановился как вкопанный, а за ним замерли и остальные тридцать восемь человек. Гаминда сделал еще шаг и присел на корточки перед едва заметной проволокой, натянутой поперек тропы. Такая ловушка была ему знакома, и сержант быстро обезвредил установленный в траве фугас. Отряд снова двинулся по следу.
Остановившись за сотню метров до засады, Гаминда поднес к забралу шлема перчатку с переговорным устройством и доложил:
– Сэр, впереди нас ждет западня…
– Ты уверен в этом, Гаминда? – спросил капитан Летнер.
– Да, сэр, на все сто процентов.
– Минутку… Я свяжусь с наблюдателем… Тернер, Тернер!
– Да, сэр, я слушаю…
– Тернер, у нас есть подозрения, что противник остановился. Что скажешь?
– Нет, сэр, мои приборы показывают, что он движется. Хотя, после того как они накрыли на холме моего напарника, точного направления я вам сообщить не могу. Но они движутся, сэр. Это абсолютно точно…
– Эй, Гаминда! Ты слышал?
– Сэр, это трюк. Какая-то их часть движется, а остальные сидят в засаде.
Летнер колебался. Ему не хотелось отказываться от уже завершенной, в его воображении, операции. Он так старался загнать отряд диверсантов в «мешок», что его мозг не желал согласиться с необходимостью изменить планы.
– Ладно, Гаминда, сделаем так. Движение продолжаем, но тебя пускаем вперед. Если ты что-нибудь действительно обнаружишь – дашь знать…
Гаминда неодобрительно покачал головой.
– Да, сэр… – сказал он и растворился во мраке, полагаясь на свои ощущения и показания датчиков.
Гаминда шел очень медленно, замирая после каждого шага и прислушиваясь, пока сверхчувствительный микрофон не уловил дыхание и удары сердца человека, сидящего возле самой тропы.
Гаминда остановился и, сделав глубокий вдох, ввел себя в особое состояние, помогающее ему лучше ориентироваться в темноте. Когда все вокруг окрасилось в зеленые тона, сержант отчетливо различил силуэт со светящимися контурами. До него было не более семи метров. Гаминда медленно снял с пояса нож и нажатием кнопки активизировал режущую кромку. Сделав короткий замах, он метнул оружие в темноту.
Радецкий успел почувствовать только сильное жжение в груди и некоторое сожаление от того, что доспехи оказались столь непрочными. Ломая кусты, он упал на спину. Бессильно откинувшаяся рука задела капрала Солонина, который нагнулся над упавшим и, заметив рукоятку ножа, сразу все понял. Он сдернул с пояса осветительную гранату и швырнул ее на тропу. Когда вспышка озарила джунгли ярким светом, Солонин поднялся во весь рост и открыл огонь из своего MS-400.
Вспышка в ночи на миг ослепила Гаминду, и он, интуитивно выбрав направление, прыгнул в сторону. Над головой засвистели пули, ударяясь о деревья, полетели гранаты. Понимая, что медлить нельзя, Гаминда вскочил с земли и, низко пригибаясь, побежал к своему отряду. Хотя противник вел убийственный огонь, возможность увести тех, кто еще остался, была.
Коммандос перебегали от дерева к дереву, очевидно, надеясь опрокинуть засаду. Гаминда поддержал их затею, но когда с левого фланга вспыхнуло еще несколько факелов и начали валиться, словно срезанные бензопилой, средних размеров деревья, он понял, что нужно уносить ноги.
С поднятым забралом Гаминда шел по лесу и поддерживал под руку капитана Летнера.
– Ничего тут страшного нет, сэр. Война есть война. Да, на этот раз мы просчитались, но у нас еще будет случай поквитаться с ними…
Гаминда и капитан – вот и все, что осталось от их отряда. В отличие от сержанта, Летнер выглядел совсем плохо и не очень-то понимал, о чем тот говорит. Шлем и штурмовую винтовку капитан потерял в джунглях, рассеченное ухо горело огнем, а правая нога почти не сгибалась, отчего при ходьбе Летнер смешно подпрыгивал. Офицерская кираса – его гордость – была перепачкана грязью и изуродована огромной вмятиной.
– Напрасно я не послушал тебя, Гаминда…
– Не стоит винить себя, сэр. Просто эта неудача была записана в наших судьбах. Мы должны были пройти через это, и мы прошли…
– Что за ерунду ты несешь? – поморщился Летнер. – Мы проиграли! Понимаешь?
– Понимаю, сэр, но не все так просто… – продолжал успокаивать капитана сержант.
За этой беседой они вышли на середину поляны, и через минуту, пригибая воздушными струями верхушки деревьев, появился транспорт, а еще через минуту Гаминда уже спал внутри, убаюканный гудением двигателей.
Чем реже становился лес, тем тревожнее было на душе у Алекса. После того как десантники показали, на что они способны, следовало ожидать ответа. Лейтенант Алекс Линдер понимал, что теперь все силы коммандос будут брошены на уничтожение его отряда. Очевидно было, что противник ожидает от диверсантов сложных перемещений с целью сбить с толку преследователей и даже изменения маршрута. Однако Алекс решил быть нелогичным и повел отряд не только не меняя направления, но и по редколесью, где их уж точно не искали.
Постоянное напряжение и жесточайшая концентрация сил и воли не позволяли солдатам любоваться красотами природы, во многом похожей на земную. Лес изобиловал разноцветными птицами – большими и маленькими, летающими и прыгающими. Возле болот кишели змеи – зеленые, лимонные и полосатые. Они были далеко не мирного нрава и при случае мгновенно вцеплялись в бронированные краги десантников. Было уже два случая укуса, но универсальная сыворотка, захваченная с собой, справилась с задачей, и пострадавшие отделались легким испугом.
В болотистом редколесье на деревьях стали попадаться огромные, диаметром до четырех метров, круглые гнезда из веток, скрепленных илом. Днем они казались заброшенными, но по ночам возле них слышалось хлопанье огромных крыльев, и исполинских размеров тени метались в кронах деревьев.
Только один раз среди бела дня десантники увидели гигантского монстра с перепончатыми крыльями, который принес в свое гнездо что-то вроде дикой коровы. Показавшиеся из гнезда омерзительного вида детеныши выхватили у родителя добычу и принялись ее делить, кусаясь и злобно шипя друг на друга.
Вскоре после этого десантники достигли окраины леса и до темноты устроили привал, замаскировавшись под тропическими лопухами.
С этого места хорошо просматривались находившиеся в пяти километрах от десантников горы, но до них надо было добираться по совершенно плоской каменистой равнине.
Как только стемнело, первым выдвинулось отделение Шалимова. Разойдясь на пятьдесят метров друг от друга, десантники с наплечными ракетными комплексами заняли позиции, намереваясь прикрыть остальных в случае налетов с воздуха и атак бронетехники.
Когда весь отряд благополучно форсировал открытое пространство, по долине с запозданием ударила система залпового огня. Поняв, что противник ускользает, для корректировки огня в долину выскочили две разведывательные бронемашины. Они с ходу развернули пулеметы, красные трассы полетели в сторону гор. В ответ из расположения отделения Шалимова вылетели две ракеты, и бронемашины одна за другой вспыхнули яркими кострами.
Засада обнаружилась, когда было уже светло. Находившиеся в нескольких десятках метров нагромождения валунов вдруг подернулись пеленой, и из-под оптической маскировочной сети появились коммандос.
Они побежали от камня к камню, ведя частый огонь из штурмовых винтовок и не давая десантникам поднять головы. Прижатые к земле «корсары» не успевали воспользоваться своими громоздкими MS-400 и отвечали только из нескольких MS-23.
Пока огонь велся впереди, десантники расползлись за камни и кое-как отстреливались, однако Алекс понимал, что появление коммандос в ущельях – дело времени. Не успел он это подумать, как послышался гул, в ущелье ворвалась четверка «ребусов» и, рискуя задеть за стены, промчалась на бешеной скорости над вжавшимися в камень десантниками. Вскоре грохот «ребусов» затерялся где-то далеко в горах.
Коммандос не прекращали огонь и продолжали свое наступление. Вокруг стонали раненые десантники, только чудом пули не задевали самого Алекса. Приняв решение, он включил разрядку своих энергонакопителей и одним прыжком отлетел к стене. Из-за выступа, который оказался весьма кстати, лейтенант выставил ствол MS-400 и, наведя его по датчику, дал длинную очередь.
Несколько коммандос повалились на камни, теряя куски брони. Это немного умерило пыл остальных, и они прижались к стенам ущелья. Алекс переключил оружие на гранатомет и выпустил пять дымовых гранат. Как оказалось, вовремя. Сначала послышался гул возвращающихся «ребусов», а потом и визг их плазменных пушек. Истребители пронеслись над облаками дыма, ведя беспорядочный огонь и сбрасывая легкие бомбы. Ущелье многократно повторило эхо взрывов, все вокруг заволокло известковой пылью.
– Шалимов! Флойд! Есть кто живой, ответьте!
– Здесь я, Гаусс! Со мной пять человек… Больше никого не видно…
– Где вы, ребята?
– Мы у противоположной стены. Нас за дымом не видно.
Алекс перескочил через воронки и оказался на противоположной стороне ущелья. Сквозь стену пыли он различил группу десантников. Это было все, что осталось от отряда, – бомбы «ребусов» легли точно в цель.
Пока дым рассеивался, Алекс с шестью десантниками выбрались из ущелья и, прячась между частыми известняковыми столбами, стали уходить прочь от места боя.
Вид у уцелевших солдат был неважный. У доспехов не хватало броневых пластин и наколенников, датчики со шлемов были сбиты, а MS-400 остался только у Алекса. У троих сохранились MS-23, а остальные располагали только сержантскими пистолетами «грау».
– Гаусс, наша карта цела? – спросил лейтенант.
– Да, сэр, в целости и сохранности.
– Тогда давай определимся, где здесь люди… Какая-нибудь деревня или еще что…
– Вообще-то мы уже на территории, обозначенной на карте как заселенная.
– Тогда давайте, ребята, вон под тот козырек. Там и с воздуха не заметят, и склон оттуда просматривается как на ладони. Нам нужно прийти в себя, а потом двинемся дальше.
По развороченному взрывами ущелью деловито сновали солдаты в мышиного цвета доспехах. Они подтаскивали тела диверсантов и грузили их во вместительный транспортный модуль.
– Здесь не все, сэр. Похоже, нескольким удалось уйти…
– Почему ты так думаешь, Гаминда? – спросил Летнер.
– Здесь нет их командира, – уверенно ответил сержант.
– Почему ты так решил? Они ведь все без знаков различия…
– О, сэр, поверьте мне, его бы я узнал… – улыбнулся Гаминда.
– Если это так, – капитан задумчиво потер подбородок, – они продолжают двигаться в места обитания туземцев. Тебе не кажется, Гаминда, что они пользуются подробной картой?
– Да, сэр, давно кажется. Я даже думаю, что это наша карта. Они уверенно передвигались в джунглях и по дороге в горы ни разу не сбились с пути.
– Как бы там ни было, разбираться во всем придется нам, – подвел итог капитан Летнер. – Как ты думаешь, сколько их осталось?
– Не больше десятка, сэр.
– Тогда бери взвод и покончи с ними.
– Мне хватит десяти солдат, сэр. На горной тропе от взвода толку мало.
– Делай как считаешь нужным. Можно даже задействовать воздушную поддержку. «Ребусы» северной базы всегда к нашим услугам.
– Да ну их, эти услуги. Лучше мы обойдемся без них. Из пяти человек, что мы потеряли, двое пали от пушек истребителей.
– Но ведь им мешал дым… Ну ладно. Удачи, Гаминда. С нетерпением буду ждать твоих сообщений.
С этими словами капитан Летнер взошел на борт транспортного модуля. Следом за ним вбежали солдаты, и транспорт, тяжело поднявшись с земли, поплыл над головами оставшихся с Гаминдой коммандос.
Нещадно палил стоявший в зените Бонакус.
Утратившие термоизолирующий слой разбитые доспехи нагревались, как чугунные болванки, и силы солдат таяли на глазах. Наконец лейтенант Линдер решил, что пора сделать привал.
Для отдыха был выбран небольшой, покрытый травой пятачок в тени узловатого кустарника.
Бойцы сняли шлемы и вытянули натруженные ноги. Было жарко, хотелось пить. Перекусив спецбрикетами и проверив оружие, солдаты погрузились в короткий сон.
Алекс, решивший сам покараулить, выбрал позицию для наблюдения несколькими метрами выше места привала. Полчаса он слушал мирное гудение шмелей и крики маленьких птиц, прыгающих по горячим камням.
И вдруг Алекс отчетливо расслышал шелест мелких камней, катящихся вниз по склону. Было совершенно очевидно, что это погоня.
Алекс поднял солдат, и они продолжили прерванный марш. Сам Алекс вернулся на свой пост. Он выбрал хорошую позицию и надеялся не только задержать противника, но и отбить у него всякую охоту к преследованию.
Лейтенант последний раз проверил оружие и удобнее уложил его на камни.
Через несколько минут из-за выступа скалы показались солдаты в серой броне. Они быстро поднимались в гору и не выказывали никаких признаков усталости. По их походке Алекс понял, что серые бронекостюмы противника очень легки. Он внимательно рассматривал преследователей в оптическую систему прицеливания, гадая, где в этих наглухо закрытых доспехах имеются слабые места. Наконец, выждав нужный момент, он выпустил короткую очередь.
Как только раздался первый выстрел, шедший впереди сержант Гаминда мгновенно среагировал на опасность и отпрыгнул в сторону. Шедший следом за ним солдат от сильного толчка отлетел назад и сбил с тропы двух своих товарищей. Остальные залегли.
Гаминда лежал за камнями, гадая, где засел стрелок, и сожалел, что поспешил отказаться от поддержки с воздуха.
Снизу достать стрелка было невозможно, хотя и тому из-за скального уступа залегших коммандос видно не было. Гаминда понимал, что стрелок – это лишь заслон, и пока они здесь лежат, вжавшись в камень, основная часть оставшихся в живых диверсантов уходит в горы. Необходимо было пробежать вверх по склону метров двадцать, не больше. А там одного броска гранаты хватило бы, чтобы довершить начатое.
Сверху раздался хлопок гранатомета, осколочная граната, описав плавную дугу, ударилась о стену метром выше Гаминды и отскочила к его солдатам. Раздался взрыв, и еще двое коммандос покатились вниз по крутому откосу. Сержант-инструктор поднес к шлему перчатку и проговорил несколько слов в переговорное устройство. Солдаты поняли; выскочив на счет «три» из-за спасительного уступа, они помчались в атаку. Гаминда тоже побежал с ними, но чуть позади, стараясь держаться поближе к стене.
Неожиданно прятавшийся в камнях стрелок поднялся во весь рост, но не в том месте, где его ждали. Атакующие среагировали мгновенно, но не так быстро, как бы им хотелось. И каждый получил ровно по две пули. Раненые солдаты попадали, а из рук Гаминды вылетела разбитая штурмовая винтовка.
Сержант-инструктор стоял и несколько мгновений ждал смерти, но оружие в руках противника только лязгнуло пустым затвором. Гаминда понял, что ему опять повезло.
Недобрая улыбка растянула его губы под опущенным забралом. Он вынул из-за пояса нож и двинулся на противника. Тот сделал несколько шагов назад, освобождая место Гаминде на площадке перед собой, затем тоже достал нож. Сержант-инструктор обратил внимание, что солдат в черных доспехах держит штатный нож подразделения «Хок», видимо, добытый им в бою. Злоба стала наполнять Гаминду. Он готовился убить. Не было бойцов, равных ему, и Гаминда знал это.
Он стал в стойку, и уже нельзя было понять, в какой руке он держит нож. Противник Гаминды неожиданно отбросил свой нож в сторону, а затем отстегнул и снял шлем. Сержант-инструктор оценил это и принял вызов. Он тоже отбросил свой нож и сдернул шлем.
Противники стояли в трех метрах друг от друга, и Гаминда внимательно смотрел в глаза дерзкого незнакомца, ожидая увидеть там тень неуверенности и страха, но видел только полный покой.
Гаминда сконцентрировался еще жестче и снова заглянул в глаза незнакомцу, но увидел все то же невозмутимое спокойствие. И в это мгновение Гаминда понял: этот человек знает, чем все закончится, потому так спокоен. В глазах незнакомца сержант увидел собственную смерть. Перед ним стоял Мастер, и, отступив на шаг, Гаминда склонился в традиционном поклоне. Незнакомец тоже поклонился и, молча подобрав свой нож и шлем, пошел в свою сторону, а Гаминда – в свою.
