Глава 80
Мэнсон сидел на своем лежаке и занимался анализом, чего за последнюю неделю не делал ни разу.
То его привязали к пленному солдату, то до изнеможения натирали и массировали. Потом эта подготовка к полету и сам полет.
Вспоминая подробности своего прыжка к звездам, Мэнсон не мог до конца определить, что это было, – бред, сон или что-то еще, чего его мозг никак не мог классифицировать и понять.
Мэнсон вздохнул и в очередной раз начал разбирать свой полет. В общем-то разбирать было нечего – воспоминания остались довольно туманные. Отрывок там, отрывок тут, и ничего законченного.
«Скажем так, – убеждал себя Мэнсон, – это был бред. Тогда…»
Он посмотрел в угол хижины, где стояла пара солдатских ботинок. Это был трофей, привезенный Мэнсоном с неизвестной войны. Ботинки были вполне осязаемые и даже пахли как настоящая солдатская обувь – резко и отрезвляюще. Правда, можно было предположить, что бред еще не закончился и продолжается до сих пор, но тогда так же легко можно было признать бредом и всю прежнюю жизнь Джефа Мэнсона.
– Жефа, – раздался голос Лалы.
Мэнсон поднял голову. Девушка только заглянула за циновку, но внутрь хижины не вошла.
– Ты чего не заходишь? – спросил Мэнсон.
– Мне нельзя, – ответила Лала.
– Почему?
– Это тебе объяснит Аюпа. Сейчас я тебя искупаю и отведу к нему.
Мэнсон поскреб ногтями грудь, еще раз покосился на трофейные ботинки и, встав с лежанки, вышел из хижины.
К удивлению Мэнсона, снаружи его ждала не только Лала. Еще трое девушек стояли с глиняными кувшинами, наполненными водой.
– А что, в реке искупаться нельзя? – поинтересовался Мэнсон.
– Нет, по утрам река отбирает много сил. А силы тебе скоро понадобятся.
– Что, опять какое-нибудь испытание? – озабоченно спросил Мэнсон.
– Нет, Жефа, на этот раз служение, – серьезно сказала Лала.
– Служение? Кому?
– Детям космического ветра. Звездному народу.
Мэнсон хотел задать еще парочку вопросов, но Лала его уже не слушала. Развязав веревочный пояс, она сняла с него единственное, что было на нем надето.
В первые несколько секунд Мэнсон смущался, но потом взял себя в руки и замер в расслабленной позе, позволяя помощницам Лалы натирать себя мыльной травой. Было заметно, что девушки очень старались, помывка выглядела как уход за скаковой лошадью, породистой и очень дорогой.
Мыло чередовалось с водой, быстрые руки скребли Мэнсона колючими мочалками, а когда его последний раз окатили водой, откуда-то сверху спланировала речная чайка и пролетела над самой его головой.
Девушки на секунду замерли, потом по очереди осторожно дотронулись до плеча Мэнсона.
– Котти любит тебя, – в который раз повторила Лала.
Потом Мэнсону подали новые штаны, и ему показалось, что они наряднее, чем прежние.
– Ну вот, теперь я отведу тебя к Аюпе. Он ждет под навесом, – сообщила Лала, завязывая веревочный пояс.
«Не мешало бы поесть», – подумал Мэнсон, но решил промолчать и не нарушать столь торжественную атмосферу.
Лала проводила его до навеса, где действительно сидел Аюпа. Рядом с ним никого не было, и Мэнсон молча уселся на указанное место.
– Ну вот, Жефа, пришло тебе время послужить звездному народу.
Сказав это, Аюпа посмотрел на Мэнсона, ожидая его реакции, но про звездный народ Джеф уже слышал от Лалы, а потому смотрел на него спокойно, с понимающим видом.
Убедившись, что Мэнсон не собирается задавать вопросов, Аюпа продолжил:
– Ты выдержал все испытания, Жефа, и доказал, что достоин быть избранным. К тому же Котти не раз указывал на тебя, а это значит для нас очень много. Итак, Жефа, ты начнешь сегодня, с закатом солнца.
– Что я должен начать, мистер Аюпа? – насторожился Мэнсон.
– Ты оплодотворишь Йерпу, и она зачнет от тебя ребенка.
– Йерпа? Кто такая Йерпа?
– Одна из наших девушек. Она молода и готова стать матерью.
– А почему вам нужен именно я, мистер Аюпа?
– Что значит именно ты, Жефа? Нам нужен достойный. Мы оказались в безвыходном положении. У нас уже восемь лет не родятся дети. Это очень плохо для нашего народа.
– Но у вас же много мужчин. Они что, больны?
– Нет, они не больны. Они ночные охотники.
– То есть они приняли какой-то обет? Отказались от женщин? – не успокаивался Мэнсон.
– Я не знаю, как тебе это объяснить, Жефа. Но они ночные охотники, от них не могут рождаться дети.
– То есть они пытаются оплодотворить женщин, но дети от этого не рождаются? Так?
– Зачем быть с женщиной, если ребенка все равно не зачать? – в свою очередь удивился Аюпа.
– Ну ради удовольствия…
– При чем же здесь удовольствие, Жефа? Зачать ребенка должен самый достойный. Тот, кто отвечает за здоровье будущего, еще не родившегося человека. К этому нельзя подходить с точки зрения чьего-то удовольствия.
– Но у нас, у людей, которых вы называете злыми, все именно так.
– Как это – «так»?
– Мужчины и женщины у нас встречаются не только для того, чтобы зачать детей, но и для удовольствия. Скажу больше – чаще они встречаются как раз ради удовольствия, а не чтобы зачать ребенка.
Джеф замолчал, а Аюпа недоверчиво и с некоторой растерянностью смотрел на него.
– Но это, наверное, для обучения, Жефа, – заговорил он нерешительно. – Вы несовершенные люди, и вам это необходимо, чтобы потом зачать ребенка с максимальным вниманием и концентрацией.
– Мистер Аюпа, у нас нет никакой концентрации. Мы занимаемся этим делом до изнеможения, и если не предохраняемся, то иногда получаются дети.
Лицо мудреца Аюпы превратилось в застывшую маску. Было видно, что он не то чтобы поражен, а просто ошарашен.
– Но ведь, Жефа… – Будто ища поддержки, Аюпа протянул к Мэнсону руку. – Но ведь так нельзя! Зачатие – это так же важно, как и сама жизнь. Если относиться к этому без должного внимания, ваш народ превратится в мусор.
«Странно, что я сам никогда об этом не думал, – размышлял Мэнсон. – А ведь на самом деле мы давно превратились в мусор. По причине неправильного зачатия или по какой другой, но мы действительно мусор, злые люди».
– Признаться, то, что ты сказал, Жефа, меня озадачило, – развел руками Аюпа.
Он замолчал, и его посох начал выводить на песчаном полу замысловатые фигуры. Старик задумчиво рисовал каракули, а затем решительно их перечеркивал. Следом он рисовал новые, и Мэнсону казалось, что так будет продолжаться до бесконечности. Но неожиданно Аюпа прервал очередной росчерк, не закончив линию. Он посмотрел на Джефа, и в его глазах снова появилась уверенность.
– И все-таки ты пойдешь к Йерпе. Она знает, как сделать правильно. Она тебе поможет.
– Хорошо, я пойду к Йерпе, – согласился Мэнсон. Мысли его обратились к Лале.
«Может, старик согласится на обмен?»
Наконец он набрался смелости и спросил:
– Скажите, сэр, а нельзя ли заменить Йерпу Лалой?
– Что значит заменить? Ты хочешь начать с Лалы?
– Да, – не очень понимая вопрос, подтвердил Мэнсон.
– Думаю, что можно сделать и так. Сначала Лала, а потом все остальные.
– Какие остальные, сэр? – переспросил Мэнсон. Ему не очень-то хотелось иметь дело со старухами.
– Мы приготовили восемнадцать девушек, Жефа.
«О!» – мысленно воскликнул Мэнсон. Ему вдруг захотелось дожить до глубокой старости, чтобы потом написать мемуары. В голове пронеслось даже название: «Бесконечные ночи любви Джефа Мэнсона».
– Каждые три дня к тебе будет приходить новая девушка, Жефа, и ты должен быть очень внимателен.
– Я буду внимателен, сэр.
– То, что тебе предстоит сделать, для нас очень важно.
– Я приложу все свои силы, сэр.
