ГЛАВА 2

После полуночи на улицах Кванка народу заметно поубавилось. Осталась практически одна молодежь, да и та в большинстве своем переместилась на пляж, чтобы в полной мере вкусить прелесть купаний при луне. Редкие такси развозили по гостиницам и пансионатам засидевшихся допоздна гуляк. Личного транспорта местных жителей и вовсе не наблюдалось.

Дневное пекло сменила ночная свежесть. Легкий ветерок, несущий прохладный воздух суши в сторону моря, лениво шевелил листья пальм и цитрусовых деревьев, в изобилии произраставших повсюду, и приятно обдувал разгоряченное тело.

На открытом воздухе компаньон довольно быстро начал приходить в чувство. Чтобы к завтрашнему утру он выглядел подобающим образом и не испытывал тяжких мук похмельного синдрома, я решил не возвращаться сразу в гостиницу, а совершить небольшую прогулку по ночному городу. Возражений со стороны приятеля не последовало. Гном в теперешнем своем состоянии был готов следовать за кем угодно и куда угодно.

После того как мы прошли пару километров по набережной, Брюс приобрел способность выражаться более или менее внятно. Первым делом он потребовал продолжения банкета, а когда в самой категорической форме получил отказ, предложил подойти к первой встречной компании и набить им морды.

– С какой стати? – удивился я.

– Так, для веселья.

– Брюс, а если набьют тебе?

– Все равно здорово! Душа, понимаешь ли, Коршун, требует м… м…моциональной разрядки! Хрясь, хрясь кому-нибудь в рыло – и скинул полвека с плеч, можно жить дальше!

– Оставь свой «моциональный заряд» для дел грядущих! Не хватало, чтобы нас с тобой доставили в участок по причине банальной драки. Не забывай, что твой друг находится в розыске. Копы по отпечаткам пальцев тут же установят мою личность и без промедления отправят в Вундертаун в спеленатом состоянии. Ко всему прочему, не пристало такому солидному мужчине, как ты, уподобившись прыщавому подростку, искать приключения на свою задницу, приставая по ночам к законопослушным гражданам!

– Тогда пошли купаться!

– Ты же сам говорил, что не переносишь воду в любых ее формах и проявлениях, – резонно заметил я.

– Мало ли, что я говорю, когда трезвый. Истина в вине, а это значит, что настоящим старина Брюс бывает лишь в тех случаях, когда по его жилам течет чистый спирт. Купаться, Коршун!

– Не утонешь?

– Не боись, паря, гномы в огне не тонут и в воде не горят, то есть в воде не горят и в огне… Ну, в общем, ты меня понял.

– Как пожелаешь, – пришлось согласиться с несгораемым и нетонущим упрямцем.

Чтобы найти свободное от любителей ночных купаний местечко, нам пришлось протопать по мягкому песку пляжа пару километров. Наконец между двух полуразрушенных скал обнаружилось искомое – небольшой пятачок, защищенный от посторонних взглядов, где в тени камней можно полностью разоблачиться и, не привлекая внимания окружающей публики, войти в воду.

Перед тем как искупаться, Брюс изъявил желание выкурить трубку. Он уселся на корточки лицом к морю в тени скалы и стал неспешно попыхивать ароматным табачком. Я приземлился рядом и, набрав в ладони пригоршню песка, принялся просеивать песчинки между пальцами рук, любуясь игрой бликов на поверхности водной глади.

Так мы просидели с четверть часа, молчали и глядели на море. Каждый думал о чем-то своем. Если откровенно, я вообще ни о чем не думал – смотрел и воспринимал окружающую красоту не на уровне сознательного осмысления, а как данность, которой нужно просто любоваться, не задумываясь о ее внутренней сущности. Казалось, все до единой мысли вылетели из головы и умчались куда-то в неведомые дали, предоставляя редкую возможность обозревать мир в совершенно необычном ракурсе.

Из состояния отрешенности меня вывело громом прогремевшее в ночной тишине слово «коршун» в контексте разговора каких-то личностей. Два представителя моего вида прогуливались по пляжу и оживленно беседовали. Если бы не события последних дней, я, возможно, и не обратил бы внимания на случайно брошенную фразу. Мало ли кто решил при луне поговорить о птичках. Может быть, это парочка орнитологов, соскучившись на отдыхе по любимой работе, ведет научный спор о пернатых хищниках?

Я напрягся и стал усиленно воспринимать флюиды, исходящие от людей.

Похоже, орнитология была здесь совершенно ни при чем. Никогда не слышал о магах-зоологах, и говорили они не про абстрактных небесных хищников, а об определенном представителе человеческой породы.

Маги явно направлялись в нашу сторону. По спине пробежал легкий холодок страха. Не по мою ли душу парни оказались здесь? Случайностей не бывает, и ответ напрашивается сам собой. Что же делать? Вероятность того, что меня ищут лишь для того, чтобы выразить свое почтение известному вору и «раздавить» за его здоровье бутылочку игристого, настолько мизерная, что ее можно отвергнуть сразу без всяких колебаний. Скорее всего, начинается второй акт спектакля «Охота на коршуна», и в роли охотников сегодня выступают представители Ордена. Уж в этом я был уверен на все двести процентов – гильдия послала бы семерку в любом случае, а здесь всего-то парочка.

Да, всего-то парочка, но лучше бы это была семерка, даже полностью состоящая из магов. По интенсивности свечения ауры одного из незнакомцев я понял, что придется иметь дело с весьма сильным чародеем – вполне возможно, архимагом. Второй был послабее, но даже его способностей с избытком хватало, чтобы скрутить и раздавить нас с Брюсом, как мелких букашек. Сейчас посланцы Ордена появятся здесь, где никто и ничто не помешает им разделаться с нами.

Бежать бесполезно, сопротивляться не имеет никакого смысла. В страхе и бессильной злобе я сидел на песке, не зная, что предпринять, и завидовал беззаботному гному, который не подозревал, какая угроза нависла над нами.

Маги все ближе и ближе подходили к нашему укрытию. До скал им оставалось преодолеть каких-нибудь пятнадцать-двадцать метров.

Озарение пришло, как всегда, внезапно. Первым делом я заблокировал сознание. Хорошо, что охотники вели себя достаточно беспечно, наверное, они были увлечены беседой настолько, что даже не удосужились повнимательнее прощупать местность. Пока нас не обнаружили, необходимо приготовиться к встрече. Если мой ангел-хранитель не отлучился в самоволку, существует пусть небольшая, но вполне реальная возможность мне и Брюсу выйти живыми из создавшейся ситуации. Затем резким, но несильным тычком в солнечное сплетение я обеспечил компаньону кратковременную отключку и, оставив его лежащим на песке рядышком с дымящейся трубкой, скользнул во тьму небольшой расщелины в скале. Когда все обойдется, гном простит – он отходчив и обижаться долго не способен. При неблагоприятном раскладе, не исключено, что его не тронут – охотятся все-таки за моей головой, а не за его, и проявить ненужную инициативу теперь он уже не сможет. Вспомнив его «хрясь, хрясь», я улыбнулся.

Маги, дойдя до скал, остановились. Из тени укрытия я мог достаточно хорошо рассмотреть преследователей, чему способствовало наличие на небосводе луны и отсутствие какой-либо облачности.

– Ты уверен, брат Фар, что Коршун и гном двинули в этом направлении? – спросил тот, что был повыше и покоренастее.

– Абсолютно, учитель. Наверное, они пошли дальше, и мы сможем их вскоре догнать. Вы не могли бы объяснить, почему нам приходится гоняться за каким-то воришкой, почему не выполняем напрямую указание Великого Магистра и не идем к Матео? – в свою очередь поинтересовался звонкий юношеский голос.

– Мой мальчик, ты задаешь много лишних вопросов. Хорошо, я объясню. Все равно без твоей помощи никак не обойтись. Пойдем, присядем на камушках у берега, там, где дрыхнет какой-то пьяный гном. Не волнуйся, он нам не помешает. Это не тот самый, что сопровождал Коршуна и надрался в кабаке, как скотина?

– Не уверен, наставник, я не отличаю одного гнома от другого. Хотя вряд ли Коршун оставил бы товарища одного на берегу в столь плачевном состоянии, судя по тому, что нам рассказывал о нем Его Пресветлость. Нет… скорее всего, это другой – тот еще мог передвигаться на своих двоих, а этот в полнейшем отрубе.

Парочка прошла прямиком к тому месту, где минутой раньше я цедил песок сквозь пальцы, а компаньон дымил трубкой. Маги присели на камни, и старший заговорил:

– Фарлаф, ты уже совсем взрослый и вполне должен понимать, что в нашей жизни не существует прямых и гладких путей. По большому счету, жизнь – это компромисс между интересами коллектива и личности. Все в мире меняется, поэтому, в зависимости от обстоятельств, человек должен сам решить, что ему выгодно в данный момент: выполнить обязательства перед обществом или, поступившись принципами, обеспечить свою личную выгоду. Посмотри на меня, мальчик, я без малого сто лет в Ордене, талантливее многих архимагов, а что имею? Двадцать годков как старший исполнитель, и никаких перспектив. Молодые бесталанные вертопрахи занимают вершину пирамиды власти лишь потому, что их такие же бездарные родители уже там. Поверь старику, дорогой Фар, так было, так есть и так будет. Клейн не заинтересован в том, чтобы его окружали сильные личности, ибо радеет, прежде всего, не о благополучии Ордена, а за мягкое местечко под своим тощим задом.

– Но, мастер Велль, то, что вы сейчас говорите, – великая крамола! Может быть, вы просто-напросто испытываете своего ученика?! – воскликнул молодой человек.

Это был еще совсем юноша, едва ли старше двадцати. Оценить его фигуру под темным плащом не представлялось возможным, но, судя по лицу со впалыми щеками и выступающим носом, а также по гусиной шее, он был весьма худ. Впечатление усиливали длинные непокорные волосы, перетянутые на лбу кожаным ремешком. Напарник являл собой противоположную картину. Крепкий мужчина, на вид едва за пятьдесят, на полторы головы выше Фарлафа, казалось, был самим воплощением силы и здоровья.

– Неужели ты думаешь, что твой наставник, который любит тебя, как родного сына, способен на провокацию по отношению к собственному ученику? Назови хотя бы одну причину, для чего мне это нужно? Нет, Фари, не ломай голову. То, что ты сейчас услышал от меня, всего-навсего прелюдия к дальнейшему разговору, – тихим, вкрадчивым голосом мастер Велль продолжал обрабатывать парнишку: – Жизненный путь любого человека – ветвистая тропа. Идешь по ней, идешь, встретил развилку, повернул налево, а, оказалось, нужно было сворачивать направо. Вот и кусает человек локти всю оставшуюся жизнь: не туда свернул, не того встретил, не так сделал. Сейчас у нас с тобой появилась счастливая возможность. Выслушай меня, сынок, и хорошенько подумай над словами своего мудрого, старого учителя…

– Да какой же вы старый, мастер?! Вам могут позавидовать многие молодые!

– Спасибо, юноша, но я действительно стар, и мне пора на заслуженный отдых. Устал от кочевой жизни и постоянного понукания со стороны безмозглых придурков. Хочется покоя, и не просто покоя в нищете. Что может предложить Орден? Бесплатную келью в одном из монастырей, баланду из перловой крупы два раза в день и посильную работу на огородных грядках или в мастерской. Большое спасибо! Не желаю! После того как мы получили задание от этого интригана Клейна, я встретился с одним эльфом, который предложил большие деньги за то, чтобы мы ликвидировали Коршуна, забрали артефакт и доставили его в известное мне место. Гномов лучше не трогать – у эльфов с ними свои счеты, но если кто-то из карликов случайно пострадает, заказчик не обидится. Можешь не сомневаться, Фари, вознаграждение весьма солидное – сто миллионов гоннорскими. При таких деньжищах безбедная старость обеспечена не только нам с тобой, но и нашим внукам. Работы всего-то на один плевок, а какие перспективы! Соглашайся, мальчик!

– Значит, вы хотите нарушить клятву, данную Ордену, преступить устав? – тихо заговорил Фарлаф. – Как же вы собираетесь жить после этого? Вы получите деньги за предательство, но никогда не сможете ими воспользоваться. Братья вас найдут и казнят незамедлительно. Это и есть ваши радужные перспективы?! Не смешите, учитель!.. – В конце тирады голос молодого человека сорвался на крик.

– Не кипятись, ученик! – резко оборвал юношу Велль и продолжил уже спокойнее: – Если ты боишься мести Ордена, то зря. Через несколько дней, максимум, неделю Орден Магов вместе с Великим Магистром и прочими прихлебателями перестанет существовать. Остроухие сорвут печать со шкатулки, активируют ключ, и все: ни магов, ни этих упертых гномов на земле не останется – только люди и эльфы.

– Но это же катастрофа, мастер! – воскликнул молодой маг. – Вы не можете допустить, чтобы подобное произошло!

– Могу, мальчик, еще как могу! Плевать на Орден, на карликов и на все человечество, по большому счету. Мы с тобой заживем – как сыр в масле кататься будем. Все удовольствия мира окажутся в наших руках. Что тебе нужно, Фари? Красивейшие женщины, лучшие автомобили, дача на Лазурном Берегу, луна с неба? Все у тебя будет, что ни пожелаешь!

Даже в ночном полумраке можно было рассмотреть, как безумно сверкнули глаза пожилого мага, а рот скривило в хищном оскале.

– Выходит, вы уже все решили и за себя, и за меня, – грустно констатировал ученик. – Нет, мастер, не хочу такого будущего. Не нужны мне ваши грязные деньги. Не желаю больше иметь с вами никаких дел. Сейчас же иду к архимагу Кванка и докладываю о ваших коварных замыслах.

Затаив дыхание, я стоял и слушал, не переставая удивляться безрассудству и глупости юноши. Неужели этот балбес не понимает, что, отказываясь от заманчивого предложения своего опекуна, он подписывает себе смертный приговор? Скорее всего, мальчишка еще не осознал, что перед ним уже не тот строгий, но справедливый учитель, который пестовал его на протяжении нескольких лет, а хладнокровный убийца, готовый ради собственных корыстных интересов растоптать все святое, что было в их совместной прошлой жизни. Хотелось крикнуть: «Берегись, дурачок, соглашайся, или будет поздно, потом всегда сможешь отказаться – жизнь дороже любых принципов», но я сдержался и молча продолжал прятаться в темноте.

Фарлаф вскочил со своего места и, не говоря ни слова, едва не бегом бросился прочь, по всей видимости, намереваясь немедленно воплотить в жизнь свою угрозу.

– Подожди, Фари, неужели ты так запросто передашь своего учителя в лапы инквизиции?! Неужели ты забыл то добро, которое сделал для тебя старина Велль?! – прокричал вслед убегающему пожилой маг.

Парнишка было запнулся, хотел что-то ответить, но, махнув рукой, так ничего и не сказав, помчался дальше.

– Ну, что же, ты выбрал свою дорожку и, к сожалению, она не совпадает с моей, – грозно прошипел Велль себе под нос.

Затем мужчина поднял правую руку на уровень плеча, сложил пальцы в замысловатую фигуру и резко, с громким выдохом растопырил пятерню.

Тело несчастного юноши охватило еле заметное даже в темноте сиреневое пламя, ноги его подкосились, и несчастный без чувств грохнулся на песок.

«Хорошо, что не о камни, – отметил я. – Мог бы голову разбить вдребезги».

Мысль показалась весьма забавной и не совсем уместной. Душа паренька, похоже, уже следует в рай, а я беспокоюсь о целостности его головы.

Однако мои выводы о его безвременной кончине, к счастью, оказались преждевременными. Фарлаф тяжело застонал, но в чувство не пришел.

Велль подошел к телу, наклонился, без видимых усилий взял его на руки и направился в сторону отдыхающего гнома, потихоньку ворча при этом:

– Все, мальчик, отскакался. Сейчас добрый дядюшка Велль позаботится о тебе. Пусть все думают, что ты что-то не поделил с этим пьяницей. Дорогой Фар, ты даже после смерти будешь мне полезен больше, чем живой. Отвлечешь внимание полиции и магов-дознавателей, а я тем временем сделаю дело, получу свои денежки и залягу в какую-нибудь берлогу до лучших времен.

Подтащив недвижимого Фарлафа поближе к Брюсу, маг небрежно бросил его на песок, отчего парень негромко застонал. Затем мужчина извлек из складок своей одежды длинный нож, без спешки примерился и замахнулся, целясь прямо в сердце бедняге.

При всем своем пофигизме к нуждам людей, не имеющих прямого отношения к моей персоне, я не мог стоять и смотреть, как на моих глазах кто-то собирается совершить хладнокровное убийство. Не задумываясь, вошел в гипер и метнул в лицо злодея остатки песка, что еще находился в моей руке. Нужно отдать должное реакции мага, он почувствовал присутствие постороннего и также ускорился. Однако его темп значительно уступал моему. Я не промахнулся, и мой бросок достиг цели. Песок запорошил глаза Велля, будь на его месте обыкновенный человек, ему бы снесло голову. Но передо мной был маг, и очень сильный. Противник быстро разобрался в ситуации. Он даже не обратил внимания на мелкое неудобство, которое причинил ему мой импровизированный снаряд. Вместо того чтобы тереть руками глаза, он направил правую руку с ножом в мою сторону, а пальцами левой руки стал выделывать такое, чему мог бы позавидовать виртуоз-скрипач.

Я прекрасно понимал, что сейчас решающим является фактор скорости. Маг забыл, что в гипере обычный ножичек – абсолютно неэффективное оружие, поэтому я смело прыгнул на клинок, смял его собственным телом, как лист бумаги, и в полете впечатал кулак правой руки точно в висок злодея.

Рука не прошла свободно сквозь тело человека, как во время ночной битвы с семеркой гильдии, а встретила на своем пути крепкую кость. Впрочем, кость эта, по всем правилам сопромата, даже в паранормальном состоянии имела замечательное свойство разрушаться.

Чародей не успел дочитать до конца заклинание. После сокрушительного удара он вывалился из гипера и застыл в свободном падении.

Находясь в ускоренном режиме, трудно достоверно оценить ущерб, причиненный противнику. Убил я его или не убил, гадать не стал. В любом случае оставлять в живых столь опасного противника не собирался.

Меня всегда умиляет беззаботность героев киношных боевиков, которые, отправив врага в нокаут, сразу же бросаются успокаивать любимую, забыв о том, что рядом с поверженным телом валяется автоматический пистолет с полной обоймой и что это тело в любой момент может очухаться со всеми вытекающими для героя последствиями.

Ничего нового выдумывать я не стал. Ударом кулака пробил грудную клетку колдуна в области сердца. Сейчас, в отличие от прошлого раза, когда точно таким же способом отправил на тот свет боевика, угрызений совести и сожаления о содеянном злодеянии я не испытал.

«Кажется, Коршун, ты начинаешь входить во вкус, – укорил себя. – Не обратиться ли тебе за помощью к психотерапевту?»

Чтобы меня не оросило потоком крови, отошел от убиенного метров на пять в сторонку и вышел из гипера.