Глава 6
– Он до сих пор живет там наверху, – заметила Тесс, когда они с Аурой поднимались по скрипучей лестнице в оранжерею.
На мгновение Ауре показалось, что племянница говорит о Несторе. И хотя она знала, что этого не может быть, внутри у нее все содрогнулось. На мгновение воспоминания о том времени вырвались наружу, словно запах, от которого не удается избавиться.
Тесс показала на дверь в конце лестницы. На ней был вырезан пеликан, прижимавший к груди длинный клюв.
– Пеликан? – пробормотала Аура. – Он все еще здесь?
Тесс кивнула:
– Я его видела, когда в последний раз сюда поднималась. Полгода назад. В крыше полно дырок.
Пеликан жил в оранжерее, сколько Аура себя помнила. Первый раз она его видела, когда была еще маленькой. Это было лет сорок назад; она и не знала, что птицы могут жить так долго.
И тут до нее дошло, что хочет сказать Тесс:
– Ты думаешь, пеликан поел того растения?
– Все может быть.
Аура никогда не задумывалась над тем, как цветок Гильгамеша действует на животных. Бессмертная птица? Почему бы и нет?
Тесс рассмеялась:
– Может быть, это уже другой пеликан. Может, тот, первый, снес яйцо.
Аура была рада, что с ней Тесс. Сама она постоянно ловила себя на том, что не видит самых простых и очевидных объяснений и везде подозревает тайны и загадки. С возрастом она становится чудаковатой и, похоже, теряет связь с реальностью.
Тесс запыхалась, пока они добрались до двери в оранжерею. Аура покосилась на племянницу. Та сразу это заметила.
– Ради бога, не вздумай только за меня беспокоиться!
– Я и не беспокоюсь.
– Я просто беременна!
– Я заметила.
– Так почему, черт подери, все обращаются со мной, как с фарфоровой мадонной?
Улыбнувшись племяннице, Аура отворила дверь. Последний раз она заходила сюда много лет назад, за книгами из библиотеки Нестора. Ей снова показалось, что она попала в возведенный в честь отца мавзолей, благоговейно хранящий его присутствие. Ауре хотелось кричать от возмущения.
Тем не менее после смерти Нестора Аура провела здесь немало времени – до отъезда в Сванетию. Семь лет она в полном одиночестве изучала тайны алхимии: штудировала сотни книг, ставила опыты, радовалась редким победам и переживала моменты отчаяния. Теперь ей казалось, что это было в какой-то прошлой жизни.
Тесс дотронулась до ее руки. Неужели догадалась, о чем думает Аура?
Растения, похоже, разрослись еще гуще. Деревья и гигантские папоротники, экзотические цветы и лианы, которые с годами так заплели оранжерею, что до многих углов стало не добраться. Настоящие джунгли!
Стеклянная крыша, тянувшаяся над всей центральной частью замка, была покрыта грязью и солевой коркой, но на солнце стекло казалось почти прозрачным. Лишь проржавевший каркас отбрасывал на зелень неровную сетку тени. Деревья уже упирались верхушками в крышу. Их нужно бы в ближайшее время обрезать, не то продавят стекло.
Перед стеной тропической растительности было немного свободного места. У стеклянного ската с южной стороны стоял старый диван, покрытый пылью, как и все остальное. Снаружи вплотную к стеклам покачивались кипарисы, устремив острые верхушки в полуденное небо. Солнце с самого утра то проглядывало, то снова скрывалось за облаками.
В каменной нише слева от Ауры и Тесс помещалась алхимическая лаборатория: столы и шкафы, заваленные стеклянными пробирками, закопченными тиглями и книгами. В глубине виднелась дверь в библиотеку Нестора – хранилище всей алхимической премудрости, собранной им в замке Инститорисов.
Аура несколько минут стояла неподвижно, привыкая к обстановке. Тесс тяжело опустилась на диван и сделала глубокий вдох, не подумав про облако пыли, поднявшееся из диванных подушек. Чертыхаясь, она прикрыла нос рукавом, но осталась сидеть.
– Со мной все в порядке, – проговорила она глухо. – Не волнуйся.
– Тут в пыли следы. – Аура показала на отпечатки подошв, ведущие в лабораторию, а оттуда – к двери библиотеки. – Это твои?
Тесс покачала головой:
– Мама иногда сюда ходит.
– Сильветта? С каких пор ее интересуют такие вещи?
– Ты ее недооцениваешь.
– Ничего подобного. Просто она…
– Ты хоть знаешь, как она разозлилась, когда ты разорила дедушкину могилу?
– Это было семнадцать лет назад! Да и она никогда…
– Люди иногда меняются с возрастом. – Тесс скрестила руки на груди и улыбнулась. – Не только внешне.
Аура вздохнула. После того как Джиллиан ее оставил, она поклялась, что никогда больше не будет распоряжаться жизнью и смертью другого человека. А поскольку цветок Гильгамеша растет только на могилах бессмертных, она решила избавиться от останков Нестора. Выкопать кости оказалось проще, чем она думала. Спустя столько лет от покойника осталось немного. Аура собрала останки в мешок и отплыла на лодке подальше в море. После всего, что она узнала о преступлениях отца, ей не составило труда выбросить кости за борт, словно мусор.
С тех пор цветок Гильгамеша больше не рос в оранжерее. Неужели сестра действительно жалеет об этом? Сильветта никогда не проявляла ни малейшего интереса к алхимии. Много лет назад Лисандр, ее настоящий отец, одержимый тайным учением, похитил ее и изнасиловал, в результате чего родилась Тесс. Когда Аура наконец отыскала ее в монастыре тамплиеров на Кавказе, Сильветта, несмотря на весь пережитый ужас, была решительно настроена вернуться к нормальной жизни. У нее оказались блестящие организаторские способности, и она взяла на себя управление замком и имуществом семьи. И всегда подчеркивала, что меньше всего на свете ее интересует бессмертие.
– Она очень изменилась в последнее время, – продолжала Тесс. – Конечно, и раньше она нет-нет, да и упрекнет тебя в чем-то, но редко, вскользь. А потом все стало иначе. По-моему, она очень на тебя злится.
– Злится? Я понимаю, ей пришлось ухаживать за матерью…
– Все оказалось на ней, – перебила Тесс. – Тебя долго не было. Да и меня тоже.
– Но у нее десяток горничных и слуг!
– Да, но почти все они ночуют в деревне. А Шарлотта в последнее время почти не спала – по ночам, по крайней мере. Как ни крути, мама осталась тут одна, лицом к лицу со всеми проблемами.
Тесс была совсем не такая, как Сильветта, но в эту минуту она очень походила на мать. У матери и дочери были одинаковые светлые волосы и схожий тембр голоса. Но дело даже не в этом, а во взгляде Тесс, в ее интонации. Она не просто повторяла то, что слышала от Сильветты, – она была с ней заодно, а такое бывало не часто.
Тем сильнее поразили Ауру эти обвинения.
– Сильветта мне за все годы и словом не обмолвилась о цветке.
– А ты часто тут бывала? Сколько раз за все это время вы по-настоящему говорили друг с другом? В смысле, не о делах, а о том… – Тесс помедлила. – О том, что у вас на душе.
– Она никогда не казалась…
– Ты спрашивала ее хоть раз, как она со всем этим справляется: с бабушкой, с замком – да вообще, каково ей тут одной, на краю света?
– Конечно, спрашивала! Мы все-таки сестры.
– И часто ты при этом старалась хотя бы изобразить интерес на лице? – Тесс улыбалась, но от этого было только хуже. Она подошла к Ауре, тронула ее за руку и сказала: – Я тебя очень люблю, Аура, ты же знаешь. Но эмпатия не твой конек.
– На Джиана намекаешь?
Тесс сжала руку Ауры. Ее глаза потемнели от гнева.
– Знаешь, что этот кретин мне сказал? Что нам не стоит больше видеться!
Аура с трудом подавила улыбку. Тактичность в обращении с людьми сын явно унаследовал от нее. Но она видела: Тесс по-настоящему страдает от того, что Джиан держит дистанцию. Они росли вместе, как брат и сестра, пока катастрофа на раскопках в Уруке не отдалила их друг от друга. В конце концов Тесс простила Джиана, во всяком случае, очень постаралась простить. Тем больнее ей было вдруг услышать от него, что он уезжает и, нет, навещать друг друга, пожалуй, не стоит.
– Он мне иногда пишет, – сказала Тесс. – Я его письма уже много месяцев не читаю. Они по-прежнему приходят сюда, в замок. Господи, он даже не знает, что я уже сто лет здесь не живу! Мама сохраняет для меня эти письма, но я их просто складываю в стол не распечатывая.
– И тебя мучает совесть? Ты имеешь полное право на него сердиться!
– А ты? Когда ты последний раз его видела?
– Давно. (Три года. Многовато для матери и сына). Не думаю, что он по мне скучает.
– Извини, он, конечно, твой сын и все такое, но иногда…
– Он ведет себя как осел, я знаю!
Аура почувствовала прилив глубокой нежности. Они с Тесс всегда были очень близки. Джиан часто искал поддержки у домовитой, спокойной Сильветты, а Тесс, в свою очередь, шла к Ауре, когда ей нужен был совет или просто слушатель-взрослый. Тем абсурднее выглядело то, что физически Тесс была теперь на год старше, чем Аура.
– Пойдем, я тебе покажу, – сказала Аура племяннице после недолгого молчания. – Этот знак… Кажется, я видела его там, в библиотеке.
– В книге?
Аура покачала головой и перешагнула порог лаборатории.
Библиотека представляла собой лабиринт забитых под завязку стеллажей. Здесь царил полный беспорядок: тома, которым не хватило места на полке, лежали вдоль и поперек поверх других книг. Помещение тянулось над всем восточным крылом замка. Скаты крыши здесь были не стеклянные, а из черепицы и балок. Скупой свет падал сквозь два слуховых окна. В отличие от остальных окон в замке, на витражах здесь были не картины, а буквы.
В узком простенке между окон стоял письменный стол; он был пуст, не считая нескольких книг: «Введение в алхимию», «История алхимии» и так далее. Прислуге было строго запрещено подниматься на чердак. Однако кто-то вытер пыль со стола, а книги сложил аккуратной стопкой.
Когда-то за этим столом занимался Нестор, позже – сама Аура. Дерево было все в чернильных пятнах и трещинах и вдобавок покрыто выцарапанными значками, буквами и разными загогулинами. Непонятные заметки, накопившиеся за много десятилетий. Многие сама же Аура и нацарапала. У нее была привычка, читая книгу, рассеяно водить по столу пером, разрезным ножом или чем придется. До нее то же самое делал отец.
– Смотри, вот он, – сказала Аура.
Тесс подошла ближе и кивнула.
Тот же знак размером с монету, что и в часах. Прямые линии и дуги не толще спички, около двух миллиметров в глубину. Контур обведен черной краской.
Рисунок терялся среди множества других. Аура просидела за этим столом годы, сама корябала на нем новые значки и буквы или разрисовывала старые до неузнаваемости – в основном это были ничего не значащие каракули. Она всегда была уверена, что и отец чертил по столу машинально, без всякого умысла. И все же странный знак из часов, очевидно, занимал его мысли, когда он сидел здесь наверху, удалившись от мира и собственной семьи и вынашивая свои жестокие планы.
– Поди догадайся, что это! – Тесс кончиком пальца потрогала рисунок. – Может, руна?
– Да, я тоже подумала о рунах. Но насколько я знаю, отец никогда не интересовался северными письменами.
– Тогда что-нибудь оккультное?
Аура покачала головой:
– Вот уж оккультизмом Нестор точно не увлекался. Он считал, что даже бессмертие должно быть научно обосновано. Именно поэтому, кстати, он так долго не хотел снова прибегать к убийству дочерей, а не потому, что осознал и раскаялся. – Аура поморщилась. – Ему не нравился способ, больше похожий на волшебство, чем на настоящую науку. И его раздражало, что алхимию путают с оккультизмом. Он воспринимал это как личное оскорбление.
Аура достала из ящика стола карандаш и чистый лист и обвела на бумаге контур вырезанного на столешнице знака. Позже она собиралась скопировать рисунок в часах для сравнения.
Потом задумчиво поднялась со стула и шагнула к витражному окну с надписью SATOR AREPO TENET OPERA ROTAS – слова были расположены в пять строк одно под другим. Анаграмматический квадрат – буквы можно читать в любом направлении, они всегда складываются в одну и ту же фразу. На втором витраже буквы складывались в другую надпись: SATAN ADAMA TABAT AMADA NATAS. Дневной свет, падая через витраж, отбрасывал на лицо и руки Ауры искаженные очертания букв.
«Формула Сатор» – латинская фраза на левом витраже – происходила из символического языка герметистов. «Сеятель Арепо с трудом удерживает колеса» – намек на неустанную погоню алхимиков за «золотым напитком», Великое делание – поиск философского камня.
Зато слова на втором витраже, казалось, не имели смысла ни на одном известном языке. Но и здесь буквы упорно складывались в одну и ту же фразу, если читать их слева направо, сверху вниз или снизу вверх. Как заклинание, как древний заговор. Лишь одно слово выглядело узнаваемым – Сатана.
Означало ли это, что алхимия и оккультизм представлены здесь на равных? Зачем Нестор заказал в библиотеку эти витражи, если был горячим противником подобного сопоставления? И уж конечно, не случайно его письменный стол стоял ровно посередине между окнами. Что, если он в какой-то момент усомнился в своих убеждениях и метался между безуспешными научными изысканиями и соблазном поверить в сверхъестественное?
– Аура! – Тесс кивнула на дверь.
Там, взъерошив белые перья, выставив вперед широкий клюв, стоял пеликан. Он застыл в дверном проеме, словно что-то мешало ему переступить порог.
Аура шагнула к двери. Птица неподвижно глядела на нее. В нескольких метрах от пеликана Аура остановилась, присела на корточки и призывно протянула руку.
Пеликан заковылял к ней, ткнулся клювом в протянутые пальцы и тихо закурлыкал. Они узнали друг друга.
