В тот вечер, когда нам сообщили, что Эмма найдена, мама наконец напрочь утратила над собой контроль. Это подспудно зрело в ней все время после моего возвращения домой.

Эмма могла бы мной гордиться.

Придя ко мне в комнату той ночью, она заговорила о будущем. В один прекрасный день мы повзрослеем и скажем ей правду. Что она не красива, не умна и далеко не лучшая мать. Что она старая, глупая, ужасная и недалекая уродина. Поначалу она не поверит, но наши слова будут постепенно разъедать ее изнутри, будто кислота, до тех пор, пока от нее ничего не останется.

Когда она это сказала, я почувствовала, что сердце ее учащенно забилось, и ощутила горячее дыхание – раскаленное, будто пламя костра. Я нутром почуяла ее крик в ту ночь, когда она пришла ко мне в комнату. Потом мое сердце тоже забилось, ведь что бы я ни сделала, что бы ни сказала, лучше от этого уже не станет.

В ту ночь, когда мама так низко пала в наших глазах, я услышала, как она опять ругалась с мистером Мартином. Единственными словами, которые мне удалось разобрать, были вонючий идиот и вонючая идиотка. Мистер Мартин повторил их несколько раз перед тем, как их голоса сначала утихли, а потом и вовсе смолкли. Осторожно выглянув, я увидела, что они скрылись в прихожей, при этом отчим тащил маму за руку.

Услышав, как открылась гаражная дверь, я скатилась вниз по лестнице и увидела, что мамины ключи висят на полочке. Подождала, пока машина мистера Мартина не свернула с нашей подъездной дорожки, запрыгнула в ее машину и поехала за ними, не зажигая огни до тех пор, пока мы не выехали на Норт Эйв. А потом просто держалась от них на приличном расстоянии, чтобы они меня не заметили, хотя в ту ночь, по всей видимости, им не было никакого дела даже до тарелки пришельцев, зависни она у них над головой. Миссис и мистер Мартин заблудились в своей ярости. В своем страхе. В своем прошлом.