Глава 12

Если экспедиция в Смоленск планировалась достаточно давно, то идея насчет второй возникла в момент поимки охотников из племени голядь. И сейчас вторая, значительно более многочисленная, группа, попрощавшись со Жданом и его спутниками, двигалась в противоположную сторону – на восток. Возглавлял ее лично Фомичев. С собой он взял Чтибора, Федора Ивановича, Никодимова, семь латников, два десятка лучников и десяток Чибиса. На начало декабря был изготовлен первый десяток полного латного доспеха. Кроме Фомичева доспехи получили Чтибор, Федор Иванович и семь лучших бойцов. Никодимов и лучники были одеты в бригантины. Никодимов предпочел броне мобильность. В караване двигались еще пяток саней, в которых лежала броня, тяжелое оружие группы Чибиса и подарки. Подарки для старейшины рода Бобра. Путь предстоял неблизкий. БПЛА проследил маршрут отпущенных охотников до их городища. Далее Максим наложил карту, снятую БПЛА, на современные, и таким образом стало понятно, что городище рода Бобра племени голядь находится в верховьях Вори, притока Угры. Напрямую расстояние между шлюзами на Молодке и городищем составляло примерно 35 километров. Но прямой дороги просто не было. Идти пешим ходом Фомичев не захотел. Далеко, особенно учитывая, что идти пришлось бы через чащу. Да и не представительно. А в этом времени этот момент был крайне немаловажным. Ну, собственно, как и всегда. Встречают-то по одежке! Вариант высадки с вертолетом тоже был забракован. Имелась довольно серьезная вероятность, что род Бобра просто разбежится, увидев железных птиц. И про авторитет того же старейшины наверняка придется забыть. Не удастся ему в таком случае сохранить лицо. А хотелось бы сделать все чин чином! Поэтому решили идти конным караваном по Молодке, Жижале, Угре и Воре. Всего выходило около 250 километров, которые караван рассчитывал пройти за неделю.

В это время караван Фомичева подошел к городищу рода Бобра. За пару километров до него все надели броню, и караван, развернув княжеское знамя, неторопливо двинулся к своей цели. То, что караван заметили сразу, как он выполз из-за поворота реки, стало понятно по суматошным звукам большого барабана, извещавшего жителей городища о внезапной опасности. Метров за пятьсот до каравана в городище закрылись ворота, впустив последних спасающихся бегством. Одновременно над остриями бревен тына, окружавшего городище, замелькали головы десятков людей.

– Так! Все стоят здесь! Дальше едем я, Чтибор и Федор! – распорядился Фомичев метров за сто пятьдесят и одним движением закрыл забрало шлема.

Чтибор и Федор заняли места слева и справа от Фомичева, и их лошади шагом двинулись к воротам городища. Федор держал знамя.

Когда подъехали метров на пятьдесят, стал слышен шум. В городище что-то происходило часть защитников постоянно оборачивались, как будто в ожидании решений. Неожиданно в Фомичева и его сопровождающих полетели стрелы. Стрелы ударили по броне всадников и коней и бессильно упали на снег. Фомичев поднял одну из зацепившихся за седло стрел и поднес ее к глазам, рассматривая. Убедившись, что наконечник бронзовый и, поскольку ему в свое время объяснил Чтибор разницу между боевыми и охотничьими, именно последний, усмехнулся. Подняв стрелу в руках, он одним движением сломал ее. И вспомнив сцену из одного фильма, прокричал защитникам городища:

– Вот так, значит, вы платите за предобрейшее!

И тут же повернувшись к Чтибору, переспросил:

– Что положено говорить в подобных случаях? Только учти – мне бы хотелось, чтобы люди мне достались живыми.

Чтибор вытащил меч из ножен и, откинув забрало, во всю мощь гаркнул в сторону тына:

– Клянусь Перуном! Если в князя еще кто-нибудь выстрелит – всем мужам выше стремени рубим головы! Женщин и детей – в рабы! Обещаем конец роду Бобра!

За тыном наступила тишина, в которой стал слышен плач десятков женщин и детей.

Несколько минут ничего не происходило. А потом со скрипом начали отворяться ворота. Удивительно, но открывали их именно охотники, бывшие в плену. Фомичев запомнил их. Увидев, что ворота открываются, Чтибор поднял руку, подав знак остальным воинам, и секунды спустя Фомичев услышал звуки нагоняющей их конницы. Они так и въехали в ворота. Напротив ворот стоял крепкий сероглазый мужчина в расцвете сил и с бородой с легкой проседью. Князь определил его для себя как главу рода. На взгляд Фомичева, они были с ним приблизительно одного роста. На его лице читалась решимость. Рядом с ним встали трое старых знакомцев. Сзади них толпились испуганные женщины и дети. Среди этой группы выделялся старик с белой от седины шевелюрой, такой же бородой и посохом в руках. Между стоящим впереди мужчиной и женщинами с детьми заняли позицию, растянувшись цепью, десятка три, может немного больше, воинов. Точнее, Фомичев их предпочел бы называть охотниками, потому что практически все были вооружены уже виденными ранее луками и короткими копьями. В стороне лежал человек – по-видимому, убитый, – его незакрытые глаза были устремлены в небо. Рядом с ним лежали и сидели еще несколько связанных мужчин. И взгляды всех живых, включая связанных, были устремлены на Фомичева и его спутников.

– М-да, как-то все пошло не так! Мы другой сценарий отрабатывали. Чтибор, что нужно сейчас делать?

– Подъедь к старейшине – это вон тот сильный воин, – заставь его поклясться тебе в верности!

– Нет! Я не так сделаю.

Фомичев соскочил с коня, передав повод Чтибору, и снял шлем. После чего, взяв его на сгиб левой руки, пошел по направлению к старейшине. Не доходя нескольких шагов до него, остановился и после паузы сказал:

– Здрав будь, вождь рода Бобра! Я – князь Вяземский Сергей. В гости принимаешь?

Часа через три Фомичев сидел на пиру за огромным столом в родовой избе напротив Гинтовта. Именно так звали старейшину рода Бобра, встретившего князя у ворот городища. Но Фомичеву как-то сподручней про себя было называть его вождем. Слева от Гинтовта сидел волхв – тот самый старик с посохом. Его звали Едивид. За эти три часа произошло много событий. И Фомичев, и его люди успели попариться в бане. Точнее, не в одной, а были задействованы все бани городища, и таким образом в несколько заходов смыть недельную грязь похода и ночевок у костра удалось всем. Хотя бани и топились по-черному, что было крайне непривычно, ими воспользовались с огромной радостью. Князь парился вместе с вождем, который и рассказал о причинах столь неоднозначного начала их знакомства.

После того как трое молодых охотников – одним из них был младший сын старейшины – вернулись с подарками от князя, Гинтовт собрал самых уважаемых людей рода на совет. Обсуждали один вопрос – что делать в связи с появлением новых соседей? Пришельцы поселились на самом краю земель племени Бобра и пока не мешали роду. Зверя, птицы и рыбы хватало и поблизости от городища. Земли их предков были богатыми, и еды хватало всем. Однако сам факт, что это их земли и чужаки сели на них без спроса, вызывал справедливый гнев. По словам охотников, одолеть пришельцев их род в одиночку не мог. И они сомневались, что и несколько родов справятся с «железными воинами». Все племя же можно было поднять лишь через совет старейшин родов. И подобного события ни Гинтовт, ни Едивид на своем веку не помнят, и надеяться на это им не стоит. Наверняка помощь не успеет, а месть, если племя голядь и сумеет наказать пришельцев, род Бобра не воскресит. Поэтому следовало отнестись к новым соседям с осторожностью и постараться не гневить их. В то же время жест князя, одарившего охотников невиданными ножами, и его слова, что он обязательно явится в их городище, оставляли надежду на возможный мир. В котором найдется место и взаимовыгодному обмену, например, шкур, мяса, рыбы на ножи и вообще все, что есть из железа у пришельцев. Кузнец их рода, рассмотрев и попробовав в деле подаренные ножи, заявил, что ничего подобного ранее в руках не держал, не видел и даже не слышал о таком прекрасном железе и очень хотел бы пообщаться с кузнецом, владеющим таким мастерством. В их роду и в целом племени с железом было плохо. Из болотной руды получалось очень мало железа, и оно было невысокого качества. Изредка удавалось выменять у проезжих купцов железные изделия. Звериных шкур везде хватало с избытком, поэтому купцам было неинтересно отдавать за них столь ценные изделия. Поэтому в родах племени редко кто из воинов имел железное оружие и почти никто не имел доспеха из железа. И тут такой подарок! Старейшина и поддерживающий его волхв склонялись к мысли установить добрососедские отношения с пришельцами.

Однако у этой позиции были и противники. И возглавлял эту группу приемный сын Гинтовта, Витовт. Витовт был единственным сыном предыдущего старейшины Будивида, погибшего на охоте. Гинтовт на совете рода был провозглашен следующим старейшиной и там же поклялся воспитать сына Будивида как своего. Сейчас Витовту было больше двадцати зим, и он вошел в силу. Вокруг него стали объединяться все, с кем у Гинтовта когда-либо были размолвки. Прошел слух, что старейшиной по праву крови должен быть Витовт, а избрание Гинтовта ошибка, которую нужно исправить. И сейчас Витовт требовал наказать пришельцев всеми силами. Если не хватит своих – поделиться долей захваченного имущества и рабами с соседними родами и уничтожить чужаков. В слова охотников о силе пришельцев он не верил и называл их трусливыми лжецами, не способными даже на своей земле уйти от погони.

Окончательного решения на совете принято не было. Все считали, что время еще есть. Ведь охотники уверяли, что дорога к их городищу чужакам неизвестна. Они проверяли – по их следу никто не шел. А следы они запутывать умели.

И когда из городища увидели вышедший из-за излучины реки обоз, началась паника. Витовт и часть поддерживающих его охотников требовали дать бой пришельцам. Старейшина сомневался. Волхв призывал открыть ворота, уверяя, что боги обещают ему, что с их родом ничего плохого не случится.

В итоге Витовт и его люди закрыли ворота и стреляли в князя. В этот момент старейшина принял решение принять гостей и приказал своим людям захватить Витовта и поддерживающих его воинов. Ввиду того, что все в роду были родственники, схватка была практически бескровной. Убитый был случайным исключением – падая, напоролся грудиной на торчащую из снега рогатину. Витовт с частью своих единомышленников сумел бежать.

Учитывая достаточно стесненные условия проживания в городище, Фомичев распорядился неподалеку от родовой избы разбить свой палаточный городок с выставлением своих часовых. Как-то не слишком ему хотелось ночевать в низеньких избах без окон и топившихся по-черному. И его людям тоже. Один Чтибор отнесся к этому решению индифферентно. Он знавал условия и похуже. Свою ночную стражу одобрил. Жизнь в Византии научила ожидать вероломства в любое время суток и особенно ночью.

Фомичев, войдя в родовую избу, усмехнулся про себя. Все было, как и рассказывал Чтибор. Длинная полуземлянка, разделенная рядами поддерживающих крышу столбов, с закрепленными на них чадящими факелами и деревянными лоханями под ними на земляном полу, в честь праздника застеленном свежей соломой. И огромный стол, за которым собрались все взрослые мужчины рода и гости. Первым слово взял, как и полагается, хозяин. Махнув рукой, чтобы прислуживающие подростки налили всем присутствующим пива, он поднялся и разродился длинной и пафосной речью. Фомичев, подавшись к Чтибору, сидящему слева от него, рассеянно слушал перевод речи вождя. Суть ее сводилась к простой мысли – как повезло князю, что он сразу же получил в союзники столь могущественный и богатый род, воины которого всегда готовы помочь победить всех его врагов. И сейчас за этим столом скрепляется их союзничество. И в честь этого род Бобра дарит князю настоящий охотничий лук, чтобы род князя никогда не знал голода. Тост был встречен ревом трех десятков воинов рода. Гости поддержали хозяев. Тут же мальчишка поднес князю лук и колчан стрел. Фомичев принял подарок и в знак благодарности, поймав глазами взгляд вождя, ответил легким поклоном.

Ответный тост был за князем. Фомичев взглянул на одного из своих бойцов, кивнул. Тотчас с лавок поднялись пятеро и двинулись к выходу.

– Прежде всего мы – князь Вяземский и дружина – благодарны роду Бобра и его вождю Гинтовту за столь теплый прием, оказанный нам. Мы не сомневаемся в храбрости и мастерстве воинов рода Бобра и непременно воспользуемся их помощью в случае необходимости. Со своей стороны я также обещаю вождю и всему роду Бобра по первому зову прийти на помощь. А сейчас я хочу вручить подарки от княжества Вяземского роду Бобра, а для этого нужно сделать здесь немного светлей.

Говорил он медленно, потому что его слова для слушателей переводил Чтибор. И одновременно следил за тем, что делали пятеро его воинов. А они в этом момент растягивали, цепляя за все возможные торчащие из опорных столбов предметы, провода питания и светодиодные светильники. А на улице, в санях, стоящих у дверей родовой избы, затарахтел генератор.

– Поэтому… да будет свет! – и хлопнул в ладоши. В ту же секунду вспыхнул свет.

В принципе, после этого можно было уже не продолжать – настолько были ошарашены хозяева. Кроме сидящих за столами, на свет, идущий из приоткрытых дверей, сбежалась вся детвора, а за ними и женщины, которые уже через минуту боязливо топтались у порога.

Фомичев не знал, можно ли женщинам входить в помещение, но в любом случае вождю сейчас было не до этого. Воины удивлялись силе света, испускаемого непонятными для них предметами; и отсутствием жара от них.

– Ну, вот так будет видней, что княжество Вяземское дарит роду Бобра в знак добрых союзнических отношений. А теперь собственно подарки! Роду Бобра от княжества Вяземского – пять топоров! Пять пил двуручных! Десять ножей охотничьих! Женщинам рода Бобра – пять десятков зеркалец. Волхву рода Бобра – мантия и посох!

Фомичев лично вручил Едивиду мантию с капюшоном ярко-сиреневого плюша и выточенный резной посох, покрытый лаком. Мантию сшили по подобию виденных фэнтезийных фильмов, и выглядела она очень прилично. Особенно на фоне абсолютно не ярких одежд аборигенов. Волхв принял подарок с едва сдерживаемым благоговением.

– А теперь подарки вождю рода Бобра! Первый! Зеркало для его любимых жен.

Жен у вождя, как было известно князю, было три. Но решили обойтись подарком одного зеркала. Но в рост человека. Когда сдернули с подарка покрывало – толпа ахнула второй раз. Подобного в этом мире также еще не знали. Чтобы усилить эффект, воин князя медленно повернул зеркало вокруг его оси, и все желающие смогли увидеть свои потрясенные лица. Толпа у дверей уже вдавилась внутрь родовой избы.

– Второе! Бригантина!

Фомичев вручил и сразу же помог вождю надеть броню. Тот с интересом ощупывал и осматривал доспех – кожаный снаружи и титановый внутри. Что такое титан и его свойства, ему было неизвестно, но предназначение было понятно.

– Третье! Плащ!

Фомичев накинул на плечи Гинтовта плащ из такого же плюша, как и мантия Едивида.

– Четвертое! Боевой лук!

Передавая вождю рекурсивный лук и два колчана стрел, Фомичев отметил нескрываемое изумление в его глазах. Гинтовт взял в руки лук и натянул его, показывая его всем. Раздался очередной вздох. В луках тут разбирались все и сразу поняли, какое сокровище получил их вождь.

– И последнее!

Фомичев молча подошел к положившему на стол лук Гинтовту и вручил полуторный меч в ножнах и с портупеей.

В полной тишине, взяв подарок в обе руки, вождь потянул меч из ножен. Раздался легкий звон металла, и в его поднятой руке сверкнул совершенством линий бастард. Тишина висела несколько секунд, а потом ее прервал взревевший от восторга Гинтовт. Вскочив на стол, он безудержно ревел, потрясая мечом. И весь род его поддерживал. Толпившиеся ранее у дверей уже перемешались с воинами в избе и ликовали вместе с ними.

Фомичев, улыбаясь, смотрел на эту абсолютно детскую непосредственность радости и юных, и давно зрелых людей. Потом, склонившись в Чтибору, уточнил:

– Я понимаю – подарки! Но они радуются так, как будто выиграли мировую войну.

– Князь! – с укоризной ответил тот, продолжая улыбаться и разделяя радость хозяев. – Вы слишком богаты, чтобы понять их радость. Когда определяли подарки, я смолчал. Теперь скажу – и лук, и тем более меч стоят каждый дороже всего рода Бобра. Они охотники, но одновременно и воины, и прекрасно понимают ценность таких подарков. Князь! Они наши! Ты их купил. Нужно только закрепить это кровной клятвой перед лицом их богов.

Пир был прерван. Несмотря на темноту зимнего вечера, весь род вывалился из избы на улицу. Тут же соорудили мишени. Бойцы князя обеспечили освещение, и началось опробование лука вождя. Лучший лучник Фомичева внимательно следил за стрелявшими и в докладе князю отметил высокий средний уровень мастерства лучников рода и феноменальную, на его взгляд, быстроту прицеливания и стрельбы. В этом элементе бывшие спортсмены-лучники князя уступали аборигенам. На что Фомичев посоветовал больше тренироваться и перенимать опыт у Бобров.

Все закончилось ритуалом кровного братства между Фомичевым и Гинтовтом под именами Перуна и родового тотема Бобров. После чего воины рода Бобра уже вперемежку с дружинниками князя снова сели за стол. Кроме пива на столе появился выставленный князем очень приличный, по его мнению, самогон. Который быстро и закончил этот праздник – аборигены оказались не готовы к такой крепости «огненной воды». Князь и его люди, как более привычные к таким градусам, еще держались на ногах довольно крепко, когда охотники стали отрубаться прямо за столом. Возник вопрос – где спать? Однако Гинтовт оказался на высоте – несмотря на выпитое, головы и чувства ответственности не потерял, распорядился развести людей князя по домам. Желающих спать в избах. А самого князя, Чтибора, Федора и Никодимова придержал и пояснил, что ложа таких уважаемых гостей и могущественных воинов согреют лучшие девицы рода. И тут же товарищей Фомичева разобрали стоявшие неподалеку девчонки.

– А твое ложе, князь, будут греть две самые красивые девы рода Бобра, – негромко на старославянском пояснил вождь. Фомичев пожал плечами и двинулся за парой девиц, но осмотрев их сзади, внезапно вернулся к Гинтовту.

– Послушай, вождь! Без обид! Не мог бы ты поменять этих девочек на… на, например, пару молодых вдов? Наверняка ведь такие имеются.

Гинтовт хмыкнул, подозвал ждущих Фомичева девиц и что-то им сказал. Те кивнули и, обиженно глянув на Фомичева, ушли. Минут через десять к вождю несмело подошли две женщины. Ну, как женщины? На взгляд Фомичева, они если и были старше первой пары девиц, то разница была незаметна. Но увы! Как пояснил Гинтовт, они были вдовы двух братьев, погибших этой весной. Братья возвращались в городище с охоты, и когда перешли через уже весеннюю реку, под одним из них провалился лед. Идущий следом брат бросился ему на выручку, и река утянула его под лед следом за первым. Шедшие за ними охотники помочь не успели. Или не смогли. Так и стали вдовами две молодые женщины, прожившие с мужьями всего лишь полгода. Плохо это или хорошо, но братья наследников оставить не успели. А может, их жены были с изъяном в здоровье. Домой им вернуться было нельзя, там и своих ртов хватало, а без наследников от них отказались семьи мужей. С голоду они не умирали – род такого позволить не мог, – но и достатка иметь они не могли по определению. По условиям жизни рода добытчиком мог быть только мужчина. Тем не менее, уверял Гинтовт, ничем непотребным они свою честь не запятнали. В роду все всё про всех знали, и он бы знал тоже.

Фомичев поблагодарил вождя и направился в свою палатку. Генератор был заглушен, поэтому, войдя в палатку, Фомичев первым делом зажег светодиодный фонарь, подвешенный на центральном опорном столбе. Барышни, войдя вслед за ним, с интересом огляделись. Простая спартанская обстановка князя в походе: маленький столик, несколько раскладных стульчиков и печка-буржуйка. Ах да! В центре на еловых лапах лежал свернутый и незнакомый им спальный мешок. Князь снял верхнюю одежду – в палатке было хорошо натоплено. И достал второй спальный мешок. Развернул первый, постелил простыню, кинул свернутую шубу к единственной подушке и все это накрыл вторым спальником в качестве одеяла. Ложе, или как ему было привычнее – сексодром был готов! Барышни это поняли и без слов начали разоблачаться. Фомичев сделал то же самое и…

Ну что сказать? Девочки были неопытны, но добросовестны и старательны. И просто голодны до любви, поэтому Фомичева не сказать что заездили, но утомили изрядно. Да плюс голосисты! Возможно, этим они поднимали самомнение мужчины? Правда, в эту ночь кричали не одни они – товарищи Фомичева старались не покладая рук, хотя в данном случае речь шла не о руках. Поэтому подъем был поздний. Поздний – это для жителей городища, встававших еще затемно. А для Фомичева пробуждение около девяти утра в подобной ситуации было вполне нормальным случаем. Он по жизни был рьяной совой, и самым важным временем для сна для него были часы с 5 до 8 утра.

Проснулся он первым и сразу же почувствовал, как у него затекло тело. Головы обеих вдовушек лежали у него на обоих плечах, и их ноги и руки были так же закинуты на него с обеих сторон. В палатке было свежо. Видно, дневальный не осмелился зайти к князю и растопить печь. Поэтому девицы во сне плотно прижались к нему, греясь сами и грея его, натянув при этом верхний спальник почти до ушей.

Фомичев, осторожно поворачивая голову, внимательно рассмотрел женщин при дневном свете. Назвать их роковыми красавицами язык не поворачивался, но вполне симпатичные юные остроносые блондиночки. Глядя на их лица во сне, князь почувствовал, как в душе шевельнулись скорее отеческие струны, нежели мысли о сексе. Или, может, это от сытости? В любом случае он был им благодарен, и они заслуживали подарка. Он пролежал неподвижно еще минут пятнадцать, размышляя, что подарить, а потом не смог более терпеть боль и пошевелился, пытаясь легонько снять с себя их руки, ноги и прелестные головки-одуванчики. И сразу же разбудил этим движением обеих. Встать у него не получилось – как только девицы вспомнили, кто они и где они, он сразу почувствовал на своем естестве маленькую, крепкую, ласковую ручку, и сразу же вторую. Чему противиться не смог. Обошлись, правда, «малой кровью» – без криков. Только покусанными губами. Сразу же после этого он наконец-то выбрался из теплой постели и принялся одеваться. Когда закончил, обе вдовы стояли у выхода из палатки и преданно смотрели ему в глаза.

Когда Фомичев вслед за убежавшими женщинами выбрался из палатки, его встретило легким морозцем наступившее солнечное декабрьское утро. И Чтибор, выполняющий комплекс упражнений с мечом на свободной площадке. Князь поежился, сбегал за угол ближайшего сарая по надобности и через пять минут присоединился. Через полчаса утреннюю зарядку с оружием выполняла уже вся его малая дружина. Последним пришел Никодимов. Из его палатки выскользнула женская фигурка, следом за ней с выражением сытого кота появился и он.

– Валерий Николаевич, я вижу, ночь прошла плодотворно! – отметил Фомичев.

– М-да, – мечтательно протянул тот в ответ. – Но чувствую себя педофилом. Надо что-то делать, Сергей Владимирович! Это у тебя есть Лиза. Да и тут – я так понял, ты ночью был не один и даже не вдвоем. А у наших мужиков проблема! Плюс обостренный спермотоксикоз возрастного скачка. А с женским полом сам знаешь – у нас в городе напряженка!

– Ты обо всех заботишься или лично о себе?

– Обо всех. Но я один из них. И насколько остро стоит этот вопрос, я удостоверился сегодня ночью. Хотя сам знаешь – я тут меньше всех нахожусь.

– Обо всех постараемся позаботиться летом. А тебе конкретно ничто не мешает решить проблему хоть сейчас. Тут молодых вдов хватает! Обратись к Гинтовту, сделай подарок и выбирай понравившуюся. Думаю, проблем не будет.

– Я думаю уже над этим вопросом. Только вот решение принимать нужно быстро, а я не уверен. Не хотелось бы ошибиться. Эх! Голова мешает с выбором. То ли дело, когда не ею выбираешь! Правда, и вероятность ошибки вырастает как никогда. Зато в первый момент никаких терзаний. А тут с них все начинается.

– Не парься! Тут можно иметь несколько жен. Шанс на успех вырастает кратно.

– Надо обдумать! А девчонка хороша! Кстати, Сергей Владимирович, а ты что своим «грелкам» подарил?

Фомичев только открыл рот, чтобы ответить, как раздался голос Чтибора:

– Дите от настоящего воина – вот что является самым дорогим подарком для женщины!

Услышав это, Фомичев промолчал и стал еще усерднее отрабатывать движения с оружием. Потому как он отдарился зеркальцами, бусами (как знал, когда закупал дешевую бижутерию). Это то, что он решил подарить еще вечером. А утром добавил еще по золотому червонцу, предупредив девочек, чтобы они этим не хвастались. А то ведь это сейчас целое состояние. Фомичев не знал, как обстоят дела в это время, но в его времени убивали и за меньшее. Вспомнив об этом, он тут же поймал себя на мысли, что совершенно не запомнил имен вдов. Да и общались они мало. Он еще плохо говорил на старославянском, а они и этот язык понимали с пятого на десятое.

После утренней разминки, посмотреть которую собрались все свободные родовичи во главе с Гинтовтом, вождь пригласил всех за стол. Теперь они сели рядом и на спиртное не нажимали. Нужно было обговорить детали заключенного накануне союза. А после обеда состоялась тризна по погибшему родовичу. За городищем на возвышенности был подготовлен погребальный костер. На помост воину положили его нож, рогатину и лук с колчаном. Потом под песнопения ближайшие родственники зажгли костер. Руководил всем волхв, одетый в княжеский подарок и с новым посохом. Потом снова стол и пиво с перерывами на поединки. В поединках приняли участие и бойцы князя. Чтибор победил во всех схватках. Федор также. Заметно было, что Чтибор изрядно подтянул уровень воеводы. Рядовые бойцы дружины тоже не ударили в грязь лицом, хотя и не все схватки выиграли. Все же природная сила, ловкость и сноровка местных охотников давали им шанс устоять перед мощными чужаками. Но только при отсутствии на них брони. Фомичев не собирался участвовать в поединках. Не боялся, но еще не был полностью уверен, что достаточно владеет мечом, чтобы не подорвать свой авторитет. К тому же воины рода Бобра в основном использовали в качестве оружия привычные им рогатины. Однако когда перешли на кулачные бои и схватки борцов, пригляделся более внимательно. Тут вне конкуренции был местный кузнец. Как и предполагает эта профессия – крупный, с буграми развитых мышц, которые играли под льняной рубашкой, он ронял на снег одного противника за другим. Пал и Федор, и, что удивительно, Чтибор. Кузнец брал силой. Когда противники закончились, кузнец воздел руки к небу, проревел что-то наверняка в адрес своего бога и приглашающе посмотрел на толпу.

Фомичев поднялся и начал разоблачаться. В силе, как он надеялся, он не уступал кузнецу, но в его активе был еще и опыт занятий самбо. Давно это было! И давно Фомичев выходил на ковер, но сейчас, когда вернулись сила и ловкость двадцатипятилетнего тела, у него периодически возникало ощущение, что он способен свернуть горы. И вернулась жажда и азарт схваток в доказательство своих сил.

Когда он вышел в круг, толпа взревела в приветствии. Не каждый день на круг выходит князь. Кузнец поприветствовал его поднятием рук. Фомичев ответил легким поклоном, и они двинулись навстречу друг другу. Он уже спланировал бой. И если все пойдет по плану, тот закончится очень быстро. Сблизившись, кузнец выбросил правую руку, стремясь захватить предплечье Фомичева. А тот, захватив сначала левой рукой, а потом и правой, кисть вытянутой к нему руки и развернув ее ладонью к кузнецу, потянул ее на себя. Кузнец рванул руку к себе, пытаясь освободиться от захвата. Фомичев не стал противиться этому и с подшагом сблизился с кузнецом, толкнул его в грудь, не выпуская кисти. Кузнец отшатнулся и надавил на Фомичева блокированной рукой. В этот момент князь сделал шаг назад, выворачивая кисть соперника наружу и вытягивая его же руку на себя. А далее все пошло, как и должно было пойти. Стремясь уменьшить боль в локте, тело кузнеца само прыгнуло вперед, в это же движение добавился рывок Фомичева с разворотом корпусом. И в ту же секунду, мелькнув ногами вверху, кузнец всей массой рухнул в утоптанный снег. Он еще не понял, что случилось, как князь довел прием до конца, выполнив болевой на локоть и кисть вытянутой и зафиксированной руки. В принципе, по условиям схваток, достаточно было уронить соперника на снег, поэтому князь просто обозначил сопернику легким болевым ощущением, факт того, что в реальности одним падением дело бы не ограничилось. Взглянув в изумленные глаза кузнеца, Фомичев рассмеялся и, перехватив руку, помог тому встать.

Дружина взревела. А род Бобра молчал. Никогда еще им не приходилось видеть, чтобы так быстро могли одолеть самого сильного человека их рода. И только две вдовы, стоявшие в первом ряду зрителей, влюбленно и восторженно смотрели на князя. В круг вошел вождь, приветствуя победителя, и только тогда к реву дружины присоединились голоса родовичей. Гинтовт обнял князя, а кузнец поклонился в знак уважения и признания. И все двинулись к столу.

Завершилось все тем, что пара бойцов князя принесли две гитары и дружина запела. На взгляд Фомичева, не всегда удачно, но родовичам очень понравилось. А последняя песня «Черный ворон», которую дружина спела достаточно хорошо, едва не выжала скупую слезу из глаз Чтибора. Он ведь, в отличие от голядей, современный пришельцам язык понимал уже достаточно сносно.

Когда стемнело и народ разошелся, за столом остались Фомичев, Никодимов, Федор, Чтибор с одной стороны, и Гинтовт, Едивид, кузнец и лучший боец рода Бобра – с другой. Говоря современным языком, им предстояло определить параметры союзнических отношений.

Когда Фомичев вернулся в палатку, его уже ждали. Приятно зимой забраться в согретую постель! Эту ночь они спали. Почти целомудренно. Но ни одна из двух вдовушек не осталась обделенной вниманием.

Еще в предрассветных сумерках открылись ворота городища, и из них в сторону реки потянулся обоз. Дружина князя уходила не одна. По договоренности с главой рода Бобра, на обучение воинскому искусству с князем уходили десять подростков-охотников. И кузнец, который все же решился научиться ковать так, как это умел его коллега в Вязьме. Родовичи прощались с близкими, что было естественно. Однако и почти каждого дружинника провожали девушки и женщины. А Никодимов просто ехал на коне рядом с санями, в которых, укрывшись от мороза шубой, сидела девица. Даже не девица, а уже названая жена. Утром прибегал к Фомичеву и попросил у того золотой червонец – иначе отец девушки не соглашался на такого бедного зятя.

Расе и Линас Фомичев провожать запретил. Он наконец-то разобрался с их именами. Не любил он проводы, поэтому с ними простился в палатке.