В джунглях полуострова Малакка и по сей день племена семангов ведут образ жизни первобытных охотников каменного века. Это темнокожие маленькие люди, представители азиатских пигмеев, или негритосов (пигмеев Африки ученые называют негриллями). К семангам, кочующим на севере континентальной Малайзии, близки и сенои, живущие в центре полуострова Малакка, — по уровню культуры, внешнему облику, языку. Некоторые ученые считают их остатками древнейшего населения Юго-Восточной Азии. Другие же полагают, что самыми древними людьми этого района были племена охотников и собирателей, ближе всего стоящих к аборигенам Австралии. Они-то и заселили около 30–40 тысяч лет назад этот континент, следуя по мостам между островами Малайского архипелага. В ту пору это были не острова, а составные части огромного материка, называемого Сунда. Он связывал воедино большую часть островов Индонезии, Индокитай, острова Хайнань, Тайвань и Филиппинский архипелаг.

О том, что на месте нынешнего шельфа морей Юго-Восточной Азии (включая Зондский шельф, по которому и дано было наименование Сунда) была в период последнего оледенения суша, говорят многие данные. Между Калимантаном с одной стороны и полуостровом Малакка, Суматрой и Явой — с другой находится мелководный Зондский шельф, испещренный затопленными речными долинами. Геологи показали, что долины эти образуют единую систему с долинами рек, текущих по островам Индонезии. Все они, соединяясь, образуют одну древнюю палеореку, впадавшую в Южно-Китайское море и проходившую между островами Большая Натуна и Южная Натуна. Она получила название — река Большая Сунда.

Другую древнюю речную систему, начинающуюся на суше и заканчивающуюся под водой, — обнаружили Линдберг и его аспирант из Вьетнама Ле Минь Вьен, проанализировав распределение пресноводных рыб в материковых и островных бассейнах Южно-Китайского моря. Эту реку назвали Большой Индокитайской рекой, или палео-Меконгом, ибо найденная на морском дне, на глубинах 25–100 метров вблизи устья Меконга подводная долина, несомненно, является продолжением современного Меконга.

Подводные долины Зондского шельфа, по Ф. Шепарду. Продолжения современных рек прослеживаются на дне морей и проливов, разделяющих острова Индонезии и материк Азии.

Данные геологии, океанологии и зоогеографии позволили не только доказать реальность Сунды, но и очертить ее границы в эпоху оледенения. Представляли ли в ту эпоху острова Индонезии сплошной мост суши, связывавший Азию и Австралию? Или же в течение всего четвертичного периода эти материки были разобщены?

Линия Уоллеса — так называют воображаемую линию, разделяющую два мира — мир тропической и субтропической фауны Южной Азии и мир фауны Австралии и Океании. Острова Малайского архипелага разделяются этой линией надвое. Широкий и глубокий Макасарский пролив отделяет Калимаитан от Сулавеси. По этому проливу и проходит граница линии Уоллеса в центре Индонезии. К северо-востоку от Макасарского пролива она проходит через море Сулавеси и проливы, отделяющие Сулавеси и Молуккские острова от Филиппинского архипелага. На юго-западе ее граница следует по узкому, всего 30 километров шириной, проливу Ломбок между одноименным островом и островом Бали, примыкающим к Яве. Но несмотря на такое малое расстояние, разница между фауной Бали и Ломбока больше, чем между фауной Японии и Англии. К западу от линии Уоллеса в реках известно до сотни видов пресноводных рыб, к востоку лишь пять видов. Вы помните, как анализ ихтиофауны позволил ученым доказать существование затонувших массивов суши — Берингии, Охотии, Ниппониды, наконец, Сунды. И те же данные убедительно говорят, что между Бали, являвшимся частью Сунды, и Ломбоком пролив существовал по крайней мере миллион лет. Линия Уоллеса, таким образом, показывает южную границу Сунды.

«Животные Зондских островов, Малайского полуострова и Сиама чрезвычайно близки друг к другу, равным образом животные Японии близки североазиатским, и едва ли можно сомневаться, что все эти острова прежде составляли южное и восточное продолжение материка Азии, — писал Уоллес в книге „Тропическая природа“. — Может быть, сюда примыкали даже Филиппины и Целебес, но в таком случае они должны были отделиться значительно раньше, что доказывается бедностью и уклоняющимся характером фауны их млекопитающих. Все же остальные острова, вероятно, вплоть до плиоценового периода оставались соединенными с континентом.»

Позднее помимо линии Уоллеса были проведены еще две воображаемые линии, которые уточняли и дополняли выводы английского ученого. Первая линия обозначает границы австрало-папуасской материковой фауны, отделяя ее от фауны близлежащих от Австралии и Новой Гвинеи Молуккских островов, островов, Серам и Тимора. Вторая линия, названная именем Вебера, проходит между линией Уоллеса и границей распространения австрало-папуасской материковой фауны. Она является линией фаунистического равновесия между двумя мирами. По одну сторону ее лежат острова Молуккского архипелага и Серам, по другую — Сулавеси, Тимор, Лобок и иные Малые Зондские острова, за исключением Бали, который относится уже к былому материку Сунда.

Животные и растения могли беспрепятственно распространяться по территории Сунды, позднее расчлененной на острова. Посуху пришли на острова Индонезии и древние предки людей. Сенсационные находки в Восточной Африке, сделанные Лики и другими антропологами, показали, что древность рода человеческого измеряется не сотнями тысяч, а миллионами лет. Когда же удалось датировать останки питекантропа, найденные на Яве, оказалось, что обезьяночеловек из Моджокерто имеет возраст 1,5–1,9 миллиона лет. Большая часть питекантропов, живших на Яве, относится ко временам, отделенным от наших промежутком времени от полмиллиона до миллиона лет. Очевидно, что питекантропы попали на остров Яву по сухопутному мосту суши, связывавшему его с Азиатским материком, так же, как попали на Яву представители материковой фауны.

Остатки древнейших людей — архантропов — найдены только на Яве. На других островах Малайского архипелага они неизвестны. Зато следы человека древнего, палеоантропа, или неандертальца, обнаружены в самых различных частях Индонезии. Правда, по грубым орудиям из камня порой трудно отличить, кто изготовил их — неандерталец или же хомо сапиенс, человек, такой же, как мы. Но если предположить, что большинство следов оставлено человеком разумным, а не палеоантропом, все равно остается в силе вопрос о том, каким образом попали на острова первобытные люди, которым навыки мореплавания были неизвестны?