Красота советских вождей в глазах итальянок
Замечательная дама, переводившая мою встречу с итальянскими читателями в городке под названием Гроссето, рассказала забавную историю.
Год, если я верно запомнил, был 1971-й, когда в Италию прибыла советская делегация – на открытие очередной выставки.
Моей нынешней переводчице и тогда уже приходилось переводить. Советское начальство, рассказала мне она, в тот раз было привычно замкнутым – ни лишнего слова сказать, ни улыбнуться. Но один из руководителей оказался на удивление открытым и доброжелательным; к тому же, с красавицей женою.
Они понравились моей переводчице настолько, что та пригласила советскую пару в гости.
Отлично посидели – советский чиновник с женой, переводчица с мужем, – и даже сфотографировались на память.
За прошедшие годы встреча эта забылась, затёрлась; а связь с той парой итальянцы не поддерживали: в конце концов, это ж советское начальство, зачем их компрометировать.
Но фотография осталась в альбоме.
Прошло, кажется, более пятнадцати лет, и какой-то итальянский знакомый моей переводчицы, листая альбом, вдруг спросил: «А это кто с вами? У вас дома? Лицо знакомое!»
Переводчица ответила: «Вряд ли он тебе знаком, это советский начальник, мы как-то встречались… Уже забыла, как зовут».
Знакомый не унимался: «Нет, я точно его знаю!»
Стали вместе смотреть на подзабытую уже фотографию, и вдруг их осенило: да это же Горбачёв!
Новый советский генсек! Михаил Сергеевич! Не так давно пришедший к власти! Объявивший «пе-ре-строй-ка» и «глас-ност»!
Фотографию, конечно же, увеличили и повесили на стену.
Горбачёв тогда был на редкость популярен в Европе – и в Италии тоже.
Знаменательно, что, когда он вскоре приехал с официальным визитом в Италию, уже как генеральный секретарь, а не рядовой чиновник, переводчицей к нему вновь направили всё ту же мою знакомую: и, конечно же, она напомнила ему давнюю встречу. Он был доволен, в своей манере похохатывал и плоско, но не без добродушия, острил.
Переводчица моя до сих пор находила Горбачёва замечательным правителем. Она несколько раз повторила мне, что для России Горбачёв был слишком хорош.
Я с ней не спорил; посмеивался и отвечал: ну да, ну да, девять из десяти людей, что жили при Горбачёве, тоже считают, что он был настолько хорош для всех нас, что лучше б его не было вообще.
Переводчица либо не слушала меня, либо не обращала на мои шутки внимания.
Задумчиво и почти мечтательно глядя за окно, она вспомнила:
– Между прочим, он был полноват, но очень хорош собой в молодости…
Сама она, несмотря на возраст, сохранила редкое очарование и подкупающую живость жеста, речи, мысли.
Мы ехали в машине: я на переднем сиденье, а моя переводчица, моя издательница и профессор из числа итальянских русистов позади.
– Очень хорош был в молодости, – повторила моя переводчица.
– Ты просто не видела молодого Сталина, – сказал ей я.
В Италии все думают, что я сталинист; каждый итальянский журналист считает нужным спросить у меня, отчего так вышло, что такой милый парень – почитает тирана. При том, что у них в Италии сегодня во власти «правые» – не настолько «правые», чтоб вслух говорить о Муссолини, но откровенно покрывающие самых натуральных неонацистов, с их офисом в центре Рима. Крайне «правым» принадлежит огромное здание, возле которого располагался мой отель. Выходя гулять, я всякий раз подолгу разглядывал мрачный пятиэтажный штаб итальянских «правых»: задрапированные окна, мощные двери. Сведущие люди сообщили мне, что это здание неприступно для полиции и тем более для «антифа».
После слов о Сталине мои итальянские друзья, сидящие на задних сиденьях нашего авто, – люди живые и не ангажированные – начали хохотать.
Моя переводчица не засмеялась, но и не обиделась.
– Знаете, – сказала она, когда все перестали смеяться, – я читала книгу о Сталине. В молодости он был замечательно красив. Удивительно красив.
– И стихи писал хорошие, – сказал я.
– Да? – удивилась переводчица; кстати, знаток русской поэзии, более всех обожающая Мандельштама и Есенина. – Я не читала.
– Очень хорошие, – сказал я. – О природе.
Мы неспешно катили по ночному Гроссето. Нам было очень хорошо.
