22
Артур Шильман вернулся домой под вечер. Первой, кого он увидел, въехав во двор, была Алиса. Девушка стояла в освещенном окне гостиной с бокалом белого вина. С первого дня он разрешил ей пользоваться любыми напитками из бара для снятия стресса, и она часто прибегала к помощи алкоголя.
— Вы что-нибудь узнали? — спросила она, встретив его в прихожей.
«Будто у меня нет других забот», — мысленно огрызнулся Шильман, а вслух повторил то, что уже не раз говорил девушке на протяжении последних дней:
— Тебе нечего бояться.
И даже погладил ее по плечу. Ласковый жест не укрылся от жены, спускавшейся по лестнице со второго этажа.
— Нам надо поговорить, — заявила Анна, развернулась и пошла обратно.
Алиса отпрянула и опустошила бокал. Судя по ее дерганым движениям и чуть затуманенным глазам, бокал был далеко не первым за сегодняшний вечер.
Шильман нашел жену в спальне. Она сидела на пуфике перед комодом и наводила макияж, утерянный после занятий в фитнес-клубе и плавания в бассейне. Общение с супругой через зеркало не сулило Артуру приятной беседы.
— Долго эта девка будет жить у нас? — бросила Анна, сверкнув яростным взглядом.
— Хорошо, что она простая девка, а не законная жена Давтяна.
— Вот именно! К ней можно подкатить без сантиментов и отправить на все четыре стороны.
— Ты не о том думаешь, Аня, — мягко возразил Артур, положив руки на женские плечи. Он стоял за ее спиной и улыбался, глядя в зеркало. — У нас есть повод для радости.
— Особенно у меня. Я через день в фитнес езжу, борюсь с лишним весом, а эта сучка пьет постоянно и никаких последствий для фигуры.
Шильман догадался, что в данный момент следует проявить нежность. Он поцеловал жену в шею, спустив одну руку ей на талию. Жестом плеча Анна обозначила недовольство, хотя голос ее потерял нотки строгости:
— Не мешай, я крашусь.
Шильман поднял руки, показывая, что уважает ее просьбу.
— Я объясню, в чем наша выгода, — настаивал он. — У Давтяна было двадцать процентов акций нашего комбината. Теперь его доля перейдет другим акционерам: мне и Веригину. А вот если бы у Сурена имелась законная супруга или дети, то акции достались бы им.
— Рано радуешься. Там какой-то дядя Давтяна приехал, тебя ждет.
— Какой еще дядя? — встрепенулся Шильман. — Впрочем, дядя не в счет. В уставе сказано, что акции нельзя продать на сторону. В случае смерти акционера они переходят к прямым наследникам или распределяются между оставшимися владельцами. Это было специальное решение. Таким способом мы оберегаем нашу уникальную технологию от конкурентов.
— Но дядя явно чего-то хочет. Ключи от квартиры Давтяна спрашивал.
— Разберусь. Где он?
— В гостиной у бара. Попросил выпить. Только не оставляй его у нас, он такой деревенский.
Шильман спустился вниз. В высоком кресле у незажженного камина он обнаружил дремлющего армянина в массивных прямоугольных очках, с взлохмаченной гривой седых волос и бородой с проседью. Рядом на столике стояла бутылка французского коньяка и недопитый бокал.
Артур покашлял в кулак. Армянин вздрогнул, заметил хозяина, поднялся и смущенно представился:
— Я дядя Давтяна, Рубен Аракелян. Родной дядя ушедшего от нас Суренчика. Я помню его совсем маленьким. Как же так, такое горе.
— Как вам коньяк? — спросил Шильман, чтобы увести разговор от ненужной скорби.
— Хороший, но наш лучше. Знаете, кто изобрел коньяк? Армяне. Это потом французский купец украл наш рецепт, присвоил название и стал торговать по всему миру. Французы торгаши, а армяне творцы! — пафосно закончил Рубен.
Гость чем-то напоминал Давтяна, но был старше и толще, к тому же одет неряшливо, в отличие от мужественного Сурена, предпочитавшего одежду всемирно известных марок.
— Сурен тоже любил армянский коньяк, — согласился Шильман.
— Правильный человек был, — закивал Рубен. — Его тело ко мне привезли. Похоронил, как положено, я ведь самый близкий Сурену человек. Его родители уже покинули наш мир.
— Я знаю, Сурен рассказывал. А другие родственники? Может, Сурен по молодости мальчика-девочку нагулял, — осторожно поинтересовался Шильман.
— Никого после себя Суренчик не оставил, — горестно вздохнул дядя. — В Москву еще юнцом уехал. Институт, наука, бизнес, все пробивался куда-то. Остался бы в Армении, уже и внуки у него были бы.
Такой ответ Артура порадовал, никаких проблем с перераспределением акций не предвидится. Когда-то он уступил пятую часть комбината за прорывную технологию наглому ученому, сейчас судьба возвращала ему прежнюю долю с лихвой.
— Спасибо, что проводили Сурена в последний путь, — поблагодарил Шильман.
— Это моя обязанность. Еще бы памятник солидный поставить, но деньги нужны. — Рубен повздыхал и перешел на заискивающий тон: — У Сурена в Москве квартира осталась. Мне сказали, что я имею право…
— Конечно, — согласился Шильман, подачка в виде квартиры была очень кстати. Она превзойдет все ожидания дяди. — Я передам вам ключи. Можете жить там, оформить на себя или продать.
Дядя схватился за бокал с коньяком, отхлебнул, чтобы унять радость.
— И машина, наверное, у Сурена была? — заискивающе спросил он.
— Еще какая — «бентли», — подтвердил Шильман.
У дяди не нашлось слов от изумления. Артур подлил ему коньяка и продолжил:
— Автомобиль стоит в подземном паркинге под домом. Ключи и документы найдете в квартире вашего племянника.
Рубен, как завороженный, поднес бокал ко рту, но в последний момент на его лице появилась стеснительная улыбка. Он смущенно предложил:
— А вы со мной выпьете? Помянуть Сурена.
Шильман кивнул и открыл бар с десятком изысканных бутылок, многие из которых были открыты. Он выбрал одну из бутылок, продемонстрировал ее армянину и пояснил:
— В последнее время перешел на виски. Все хорошие коньяки похожи друг на друга, а односолодовые виски — совершенно разные.
В гостиную вошла Алиса с бокалом белого вина.
— За Сурена я тоже выпью, — промолвила она.
Шильман заметил, что по лестнице спускается жена, и позвал ее:
— Аня, присоединяйся. Помянем Сурена. — Он взял еще одну бутылку из бара и открыл ее. — Прошлым летом мы побывали на Мадейре, теперь Аня пьет только мадеру.
Он налил себе и жене, все молча выпили. У Шильмана зазвонил телефон. Он увидел, что звонок от совладельца комбината Веригина, извинился, вышел в другую комнату и прикрыл за собой дверь.
Дмитрий Семенович Веригин, как бизнесмен, слов попусту не тратил, говорил по делу, не опускаясь до сентиментальной чепухи.
— Слышал о смерти Давтяна. Какие последствия для нас?
— Нет худа без добра, вся доля Давтяна теперь наша. Делится пропорционально нашим долям
— Тебе больше, мне меньше, — сухо констатировал Веригин. — Проблем не будет?
— Юридически никаких. Есть повод отметить.
— Пока без меня. Я на островах греюсь. Подлечиться надо.
— Привет врачу! — бодро ответил Артур, зная, что партнер сейчас на отдыхе с милой женщиной, следящей за его здоровьем.
