Глава 12. Алаверды по сибирски.
Как там написал Владимир Семёнович в своей песне.
— Мы ползём, бугорки обнимая, кочки тискаем зло, не любя.
– И коленями землю толкаем, от себя, на себя...
Вот именно, и обнимаем, и кочки тискаем. Потому что ползём по высохшему краю болота, между кочками, пробираясь в зарослях осоки и камыша. Хорошо ещё, что довольно сильный, порывистый ветерок, дует в нашу сторону, и фрицевские караульщики привыкли к шуму и шевелению камыша, так что ползём даже при свете ракет и больше не замираем после их шипения. А то эти гады начали пускать их с разницей по времени, сначала один пост, а когда первая почти догорела, то и второй. От края леса, до поста на дороге, разведчикам нужно проползти больше четырёх сотен метров, но это по прямой, а с учётом огибания всяких препятствий с полкилометра наберётся – это и к бабке не ходи. Нам ползти чуть меньше, поэтому останавливаю свою группу, когда добираюсь до кромки камышёво-осочных зарослей и, прикинувшись шлангами, ждём условленного крика филина. Но всё равно, первый – угук – раздаётся неожиданно, и буквально через пару минут второй, а следом за ним в ночное небо взлетает осветительная ракета, но уже прямо над посёлком.
Вскакиваем и несёмся прямо в деревню. Мировой рекорд мы конечно не поставили, но секунд за пятнадцать добежали. А после того как ракета погасла, началась основная потеха. Я действую в паре с Рабиновичем, поэтому осторожно подбегаем к своей хате, маскируясь постройками, и аккуратно подбираемся к оконному проёму, ближе к середине дома. Я выдёргиваю кольца сразу у двух лимонок, а когда Фима разбивает стекло, кидаю одну из них в окно на кухне, а вторую после первого взрыва, закидываю в комнату, а потом туда же ещё одну. После прошуршавших осколков, бежим к распахнутым дверям, куда Ефим забрасывает трофейную колотушку, на этот раз взрыв сильнее. Рабинович прикрывает, а я уже держа свой ПП на изготовку, врываюсь в хату, и крещу её справа налево короткой очередью, сначала кухню, а потом и горницу. Перекинув автомат за спину, достаю пистолет, и произвожу контроль в бошки, валяющимся в беспорядке гансам. Хлопки парабеллума, слышатся также и в кухне. Выглядываю туда и спрашиваю.
– Как у тебя там, Ефимий?
— Чисто командир, прямо в голову стрелял.
— Надеюсь, ты им лбы зелёнкой намазал?
— А на кой?
– А чтобы пуля инфекцию не занесла.
— Нет, не успел.
– А вот это ты зря батенька, зря — пародирую я Ленинский акцент, — теперь они на том свете на тебя нажалуются, что ты им грязными пулями, да через немытую башку, весь мозг замарал.
– Да и хрен с ними, нехай жалуются, — говорит Фима, и начинает шмон. Я ему подсвечиваю карманным фонариком, и напеваю под нос.
– Раз пошли на дело, я и Рабинович
Рабинович выпить захотел...
Жмуров тут было пятеро, так что забрав зольдбухи, выкидываем из двух ранцев все тряпки, и высыпаем туда содержимое трёх оставшихся, а также убираем кобуру с люгером, и все найденные патроны, гранаты цепляем себе на ремни и, захватив три карабина и один автомат, вываливаемся из хаты и идём на место сбора. Через пять минут подходят, дядя Фёдор и Малыш, который окромя своего пулемёта, волокёт и уже знакомое мне противотанковое ружьё, а немного погодя и пехотинцы, с четырьмя ранцами и только двумя трофейными карабинами.
— А что, винтовок больше не было? -- спрашиваю я у них.
– Да их это, гранатами все побило – отвечает один. Второй молчит, но глазоньки у обоих бегают.
– Ну, раз побило, тогда хрен с ними. Документы все собрали?
– Да, бумаги ихние все у нас.
– Тогда пошли, нехрен здесь стоять как "три тополя на Плющихе". – Лёгкой трусцой бежим на опушку. – Пусть эти засранцы тащат свои ранцы, посмотрим, на долго ли их хватит. Русским же языком было сказано, сначала берём документы, оружие и боеприпасы, а всё остальное по мере возможностей. А с другой стороны, я не в политотделе работаю, чтобы обвинять в чём-то этих людей, ну и взяли они немного лишнего барахла, но ведь никого не ограбили, законные трофеи, с бою взяли, так что пусть мужики порадуются, ещё неизвестно сколько им жить осталось, буквально вчера, чудом от "старухи с косой" убереглись.
Свалив всё нажитое непосильным трудом на опушке леса, дожидаемся вторую команду барахольщиков и, взяв волокуши, идём за нашими двухсотыми на берег заболоченного пруда. В деревушке остаётся только шесть человек вместе со снайперами, но имущества там ещё навалом, поэтому погрузив всех погибших, отправляем траурную процессию к реке, и идём вдвоём за остальными трофеями. С собой я беру только Емелю, который оставив свой пулемёт на опушке, идёт налегке, но сейчас он нужен в качестве грузового транспорта. Пока мы занимались переноской трофеев, Серёга с одним из разведчиков обшарили почти все оставшиеся без внимания помещения, и натаскали целую кучу всякой хрени, которая конечно в хозяйстве пригодится, – но как нам это всё уволочь? Я даже не представляю. Малыш хоть и большой, но не грузовик. Хотя насчёт грузовика это идея, поэтому иду к машине, и при свете фонарика осматриваю её со всех сторон. Скаты целые, бензином тоже не воняет, бак не пробит, зато заглянув в кузов, обнаруживаю там целый арсенал.
Зову Серёгу, и показав ему находку, лезу в кабину и пытаюсь завести этот пепелац. Со второй попытки чудо враждебной техники заводится. Включаю фары и, выжав сцепление и воткнув первую передачу, двигаюсь вдоль по улице к той самой куче. Именно такой же 3-х тонный грузовик-вездеход, был у нас в расположении, на нём-то я и учился ездить, под чутким руководством наших танкистов. Закидав за пять минут все трофеи в кузов, сваливаем из деревушки. В машину больше никто не полез, поэтому съезжаю с дороги, и еду в сторону леса, держась левее болота. Двое идут впереди и проверяют путь, остальные прикрывают с тыла. Машину останавливаю в ста метрах от пруда перед самой опушкой и, заглушив двигатель и выставив часовых, разгружаем авто. А вот самая главная армейская забава, "круглое таскать, а квадратное катать", начинается сразу после моего отъезда с одним из разведчиков для очередной "экологической диверсии", да простят меня господа зелёные писы.
В общем, выезжаем на дорогу и, проехав через Рысное, в полукилометре от деревни сворачиваем налево. Дальше по заливному лугу едем прямо на восток, и через десять минут выезжаем к очередному болотцу. Включив все мосты, на первой передаче въезжаю в водоём, и до отказа выжимая акселератор, пытаюсь его форсировать, но вскоре машина садится на мосты и окончательно встаёт. Выжимаю сцепление, и переключаю передачу на нейтраль, не гася фар и не глуша двигатель. Выпрыгиваем в воду и, бредя по пояс, с трудом вытаскивая ноги из вязкой грязи, выбираемся на берег. Потом смотрим, как грузовичок медленно погружается всё глубже и, зашипев и окутавшись паром, глохнет. Мы же идя на север, выходим на просеку, и примерно через час соединяемся со своими. Всю эту байду мы задумали только для того, чтобы выиграть немного времени, обманув "глупеньких" немцев, и увести их в сторону от нашей переправы, типа красные пытались угнать на машине и застряли в первой же луже. Но понимали так же и то, что всё это шито белыми нитками, и времени у нас только до утра. Поэтому, как только перетащили на берег первую партии оружия, Серёга послал связного с запиской о помощи к капитану Алексееву, сказав, чтобы про наше перевыполнение плана рассказал устно.
Оставив двух человек для переправы останков наших товарищей на тот берег реки, и четырёх для изготовления плота, берём волокуши и идём за оставленным имуществом. Уложив самый тяжёлый и негабаритный груз на волокуши, отправляем десяток «советских рикшей» в обратный путь. А с оставшимися, начинаем челночить, утаскивая оружие и боеприпасы с опушки вглубь леса, потому что оставленные на "шухере" снайпера, заметили шевеление немцев в деревне, а в сторону Кукуевки, где наши занимали оборону у брода, проследовало несколько грузовых машин. Так что в очередной раз, проклиная свою проклятущую жабу, волоку на себе несколько карабинов и пару коробов с патронными лентами к пулемёту. К начинающемуся рассвету, мы успеваем унести всё затрофеенное, выполняя чей-то там лозунг, "грабь – награбленное", осталось только доставить на берег последнюю партию груза и, помахав ручкой, спокойно свалить через речку, потому что паром уже заработал, но видимо потревоженный нами филин, заухал азбукой товарища Морзе, передавая сигнал «sos». Тормознув только Малыша, дорвавшегося до своей любимой игрушки – МГ-34 и боеприпасов к нему, отправляю всех остальных по маршруту, перегрузив на их "хрупкие плечи" большую часть своей поклажи. Мы же спешим на выручку Филину, который по совместительству является ещё и "писарчуком", точнее снайпером, ага Чип и Дейл спешат на помощь, ну а Филин, это у него "фамилие такое".
– Ну чего ты там раскукарекался, товарищ Филин – говорю я, пробежав двести метров до опушки, где и нахожу лёжку снайпера.
– Сам посмотри. – Не принимая моего шутливого тона, говорит он, показав рукой в направлении деревни.
– И давно они там сыщиков из себя изображают?
– Как только туда сунулись, так я сразу и просигналил. – Злые немцы о чём-то спорили, размахивая руками возле того места, где мы съехали с дороги, увозя прихватизированные трофеи.
– Почему злые? А вы не поспите пару ночей, а потом ещё и днём несите службу, какое настроение у вас после этого будет? Вот и я о том же. Хотя эти может быть и добрые, может они из соседнего батальона, или полка, короче не важно. – А вот то, что главфриц что-то скомандовал своим подчинённым, и одно отделение отправилось по следам "бременских музыкантов", а все остальные зольдаты взвода остались его прикрывать, направив своё оружия в сторону леса, это ни есть гуд.
Более менее возвышенный участок местности, проходил как раз по опушке леса, образуя гряду шириной метров десять, или это опушка проходила по возвышенности, короче не важно, главное что местность от этой гряды, понижалась что к реке, что к дороге, и если до трассы шёл заливной луг, то в сторону реки местность была заболоченной, но деревья и кустарники там всё же росли, хоть и не так часто как по опушке. Вот на этой-то гряде и заняла позицию наша не святая троица, имея у себя с фронта заболоченный пруд, а в тылу прямо за нами "тропу Хоши Мина". По ней мы все могли отойти, но и немцы могли пройти за нами как по проспекту Вернадского, а выйти на эту тропу, от того места где мы разгружали машину, как два пальца об асфальт. Так что хочешь – не хочешь, а придётся похулиганить.
Фрицы идут, как учили, выслав вперёд дозор из двух "индейцев", всеми остальными силами, сторожко двигаются за ними, ощетинившись стволами своих "берданок" во все стороны. Наше укрытие находится в двухстах метрах от места разгрузки, так что подождав, когда следопыты приблизятся к нему на пятьдесят шагов, негромко командую.
– Огонь! – И тут же раздаются хлопки снайперской СВТ, заглушаемые грохотом трофейного пулемёта. Цели распределены заранее, так что снайпер валит индейцев, а пулемётчик "ковбойцев", которые топают за ними. Я опять в роли статиста наблюдателя, так как у меня только пистолет-пулемёт. Но зато прекрасно вижу через свою цейсовскую оптику, как целому отделению завоевателей приходит кирдык. Тех бледнолицых, кого Емельян не уложил из МГ, Филин добивает из своей СВТ-40 с оптическим прицелом. Пока прикрывающие своих упокойников гансы, соображают в чём дело и пытаются перестрелять все деревья в лесу, мы спокойно отползаем в низинку и, пробежав, согнувшись в три погибели вправо на пятьдесят метров, занимаем новые позиции для стрельбы.
Гряда, на которой мы занимаем позиции и ведём боевые действия, проходит не по прямой линии, а всяко-разно изгибаясь, то приближаясь к дороге, то отдаляясь от неё. Да и сама семизагибина это не автобан, поэтому пробежав вдоль опушки, мы приближаемся к противнику на пятьдесят шагов, и теперь до них где-то полкилометра, так что смотрим, что гансы будут делать и готовимся открыть огонь. А фашики, под прикрытием пулемётной стрельбы, разворачиваются в свой любимый боевой порядок – "свиньёй". Идеальную форму клина мы им создать помогли (уничтожив одно отделение) и теперь у них получился равнобедренный треугольник с вершиной, направленной в нашу сторону, ну или почти в нашу, так как наступать прямо через болото им не с руки. А вот быстро наступать и погибать за свой фатерлянд, немцы явно не торопятся, а аккуратно перебегают от укрытия к укрытию, подолгу отлёживаясь на одном месте, вообще-то действуют, как учили, ну и флаг им в руки. Мы же, пока фрицы телятся, проскакиваем ещё на сотню метров правее, практически заходя им во фланг. Рискуем конечно, но надеюсь что после нашего концерта по заявкам, Серёга поторопит бойцов, а также примет меры. – Вот же гад! Чуть заикой меня не сделал! Не успел я отабориться на новом месте, как этот хрен с горы нарисовался, куй сотрёшь.
– Ну, вы и шумите, как лоси во время гона, – негромко сказал старший сержант Филатов, неслышно материализовавшись рядом со мной.
– Изыди, сатанинское отродье! – крестясь и троекратно плюясь через правое и левое плечо, также шёпотом отвечаю я.
– Саид, ты как здесь оказался??
– А вы зачем стреляли? – как обычно в своей излюбленной манере отвечать вопросом на вопрос, говорит Серёга. – И при чём тут Саид?
– Сам посмотри, – показываю я ему на трупы фрицев, лежащих буквально в полусотне шагов от нас. – Если бы мы их тут не привалили, они бы уже на берегу реки были.
– Теперь понял. Я тут ещё бойцов привёл, с парой пулемётов и второго снайпера. – Переходит он к делу. – Они заняли позицию в сотне шагов левее тропы.
– Хорошо, тогда вы их хорошенько причешите, а потом сразу отходите и тропинку минируйте, а мы пока подождём, и как только они на вас отвлекутся, то и врежем.
– А сами-то как отходить будете?
– Мы их правее вдоль опушки за собой потянем, а потом занырнём в лес и добежим до реки. Сам видишь, что тут непроходимое болото только на карте, а на самом деле одни лужи кругом.
– Ладно. До встречи.
– Пока.
Серый так же незаметно исчезает, как и появился, а я смотрю за продвижением фрицев. Пока мы болтали, те не особо и торопились, а приблизились к нам всего метров на полста, но видимо кому-то нажаловались, и второй их взвод стал разворачиваться правее пруда, на нашем левом фланге. – Да, вовремя Филат подсуетился, эти могли, не отвлекаясь на нас, прямо к реке выйти. Увидев, что с той стороны пруда их поддерживают камрады, наши кандидаты в покойники немного ускорились, и больше не припадая к земле, пошли пешком, а так как мы по ним не стреляли, то не видя целей, немцы тоже перестали жечь патроны.
А вот идущие с той стороны водоёма гансы, обнаглели вообще в корягу, и решили просто идти во весь рост, не прячась и не падая на землю. Что конкретно повлияло на это их опрометчивое решение, то ли то, что на той стороне был выгон скота, и они не пожелали падать в коровьи лепёшки и грязь со следами копыт, то ли самоуверенность молодого командира, спросить будет уже не у кого, да и некогда. Потому что, подпустив немцев на двести метров, пулемёты разведчиков открыли по ним шквальный огонь, причём с разных точек, и "чистюли", попав под перекрёстный огонь двух эмгачей, уже не заботясь о чистоте мундира, падали в грязь и коровье дерьмо. Но извозиться в этой субстанции, повезло не всем, большей половине было уже абсолютно похигу, где лежать, в дерьме или на пляжу. Разведчики видимо специально запустили фрицев на этот выгон, во-первых вся трава там была съедена, а ближе к пруду вытоптана до состояния асфальта, там поили колхозное стадо, а так же скот прятался от летней жары, ну и местность была ровная, ни тебе ямы, ни тебе канавы. Куда-то бежать, тоже было бесполезно, слева вода, справа то же пастбище, бежать, или ползти вперёд или назад, гарантированный конец, поэтому оставалось только прятаться за трупами своих счастливых камрадов, и медленно сходить с ума от осознания, что скоро ты к ним присоединишься. И присоединялись от свинцовой пилюли в голову, от доктора Пилюлькина. Это уже снайпер из мосинки выщёлкивал особо ретивых или хитрых. От полного уничтожения взвод немцев спасли только их миномётчики, которые из двух ротных миномётов, засыпали всю опушку своими мелкими минами, попали они или нет, но наши стрелять прекратили и вынуждены были менять позиции.
Идущие же с нашей стороны фрицы, с началом обстрела своих камрадов сразу попадали в траву, и прикинувшись ветошью, затихарились там. Стрелять в ту сторону им было неудобно, сектор обстрела перекрывали заросли камыша и осоки, и чтобы стрелять точно в цель, нужно было встать во весь рост, потому что в том месте, как раз был самый низ котловины, образованной опушкой и дорогой. У нас же они были как на ладони, но пока лежат, пусть и дальше отдыхают, главное для нас сейчас, это задержать гансов подольше, и предупредить их необдуманные поступки, по проникновению в запретную зону. Чтобы наши разведчики успели подальше отойти, ну и чтобы переправили на тот берег, как можно больше "награбленного", можно конечно кое-что и оставить или бросить, но ведь жаба потом задавит. А с другой стороны, наша задача как солдат, в том и состоит, чтобы уничтожать как можно больше солдат противника, что у нас пока получается неплохо, и чем больше фрицев здесь поляжет, тем меньше наших, они смогут убить потом. Оставшиеся же в живых доходяги, из уконтрапупленного разведчиками взвода, под прикрытием миномётного огня убежали в деревню. Осталось их не больше десятка, так что в атаку они уже не пойдут. Ну, а если они из той же роты, что и уничтоженный нами ночью взвод, то и роте капут, или раскинут для пополнения других подразделений, или пополнят новичками, но и полноценной боевой единицей это подразделение станет ещё не скоро.
Долго отдыхать, фрицам никто не дал. После прозвучавших команд, они двинулись вперёд, но уже короткими перебежками, прячась за кочками, от потенциальной угрозу с правого для них фланга. И как-то так получилось, что шли они уступом, а не клином. Впереди первое отделение, левее и сзади него второе, а ещё левее третье, следом за вторым. И теперь до них было уже около сотни метров, поэтому заранее распределив цели, открываем кинжальный огонь. Малыш по первому отделению, я из автомата по второму, снайпер по третьему. Больше всех конечно повезло второму, но не надолго, потому что разобравшись со своими целями, Емеля переключился на моих крестников, Филин же продолжал, методично уничтожать гансов в своём секторе обстрела. Я же сменив пустой магазин, переместился к Малышу, помог ему перезарядить ленту, и велел отходить вправо, держась опушки, а потом прикрыть наш отход. Немцы отвечали, вяло отстреливаясь из карабинов, потому что их пулемётчиков мы загасили в первую очередь, а все попытки кого-либо пострелять из пулемётов, снайпер пресекал на корню, запуливая маслину в голову непонятливых. Выпустив ещё один магазин куда-то в сторону противника короткими очередями, меняю его и, позвав Филина, отползаю с опушки, потому что невдалеке раздаются разрывы мин.
Смотались мы вовремя, так как после первых недолётов, мины стали разрываться в непосредственной близости от того места, где мы были буквально полминуты назад. Причём некоторые из них рвались ещё в воздухе, задевая за ветки деревьев, не свали мы оттуда "быстрее лани", тут бы нам и карачун пришёл. Но как говорится, сопливых – вовремя целуют, так что на этот раз повезло нам, а кому повезёт, у того и петух снесёт. В общем, сегодня писец подкрался незаметно, но теперь уже к немецким миномётчикам. Зачем они укрылись за плетнём на одном из огородов, я не знаю, скорее всего найти более укрытую позицию не хватило времени, да и по дальности стрельбы, до нас они могли дотянуться только оттуда. Всё-таки максимальная дальность стрельбы для их девайсов 500 метров. Да и спрятались они хорошо, не самих канониров, ни их мортирки видно не было, зато звук от хлопка порохового заряда, да и облачко дыма, вырывающееся из ствола при выстреле, прекрасно демаскировали их позицию. Вот по этим-то признакам я их и обнаружил, когда занял место для наблюдения. Ну а дальше уже дело техники. Я подполз к Емельяну, указал сектор стрельбы, дал посмотреть на это место в бинокль, ну и, вычислив дальность, мы приготовились открыть огонь.
Гасить немецких миномётчиков, мы пока не хотели, потому что своим заградительным огнём, они надёжно прикрывали наш левый фланг, и я пока занимался наблюдением, обозревая окрестности. А вот когда хлопки прекратились, то Малыш и поработал на славу, выпустив по фрицам целую ленту длинными очередями. Что после этого стало с канонирами, я не знаю, но несколько метров плетёного забора, хозяевам менять придётся. Ивовая лоза преграда для пулемётных пуль очень плохая, да просто никакая, так что и самим миномётчикам я думаю, досталось прилично. Хотя это и не вежливо с нашей стороны, ведь они так старались, прикрывая наш фланг, а мы их за это причесали из пулемёта, но ничего, потом на том свете угольками сочтёмся, лет через сто. Ещё раз, полюбовавшись на свои художества и посочувствовав хозяевам забора, перевожу взгляд левее, и в километре от нас прямо за прудом, замечаю группу зольдат противника численностью не меньше взвода, целенаправленно чешущих в направлении леса. А вот теперь пора и нам, так что отползаем за гряду, и сваливаем в сторону реки, держась левее того места, где наши переправлялись. Мы, может быть и успели бы, выйти на "тропу Хошимина", и переправиться на нашем месте, но бережёного бог бережёт, а не бережёного...
Ну его в баню, раз страшный сержант Филатов обещал тропу осюрпризить, то он так и сделает, а подрываться на своих же растяжках, нет уж, "нормальные герои, всегда идут в обход".
В результате нашего "героического обхода", к реке дошкандыбали только часа через полтора, мокрые, все в тине, и перемазанные грязью, точь-в-точь как шайка Бармалея, из 66-го Айболита. Поначалу-то всё было нормально, воды было по щиколотку, лесной мох пружинил под ногами, но не проваливался, а вот потом началось, деревья стали попадаться всё реже, глубина увеличилась, поверхность стоялой воды затянуло ряской, так что ямы, встречающиеся на нашем пути, не было видно. Радовало только-то, что фрицы за нами не сунутся, а если сунутся, то тут и останутся. Так что, переплыв реку, ещё долго отмывались на том берегу, и полоскали одежду, а чуть позже, недалеко от лесной дороги, чистили и смазывали оружие. Рассуждали так: раз стрельбы не слышно, значит немцы за нашими не полезли и помощь им не потребуется, а если они снимутся, и пойдут в расположение, то мы к ним присоединимся, если же не пойдут, то почистив оружие, сами к ним пожалуем, а пока чистим, заодно и отдохнём.
В принципе так оно и получилось, как мы и думали, только немного наоборот. Наши пошли, и встретились с нами на дороге, только не в расположение, а уже из него. Наш отряд, прикрывающий брод через Межу, сменили подразделения из 29-й армии. Наши же отходили на станцию Жарковский, где и должны были ждать дальнейших указаний. Впереди шёл первый мотострелковый взвод, а за ним катил наш противотанковый. Стрелковая рота пока передавала свои позиции, но вскоре должна была подойти, и присоединиться к нам в деревушке Зекеево, где капитан Алексеев и планировал ненадолго остановиться на привал, а заодно и вставить пистона некоторым инициаторам ночного кипиша. Хорошо хоть громоотводом послужил Серёгин гонец, но и мне конечно досталось за инициативу, но командиры для того и существуют, чтобы держать в тонусе своих подчинённых, хоть и временных. Вот и сейчас, получив моральных звиздюлей на свою дурную голову, и сделав вид, что глубоко раскаиваемся, занимаем место в строю и идём навстречу своей судьбе…
