Уинстона перевели в изолятор, чтобы он мог продолжить работать с Питером. Они провели в отделении бок о бок много лет, и Питер знал, что в Баруэллской лечебнице покой заключенного был в приоритете.

Когда Уинстон принес Питеру ужин, он задержался у окошка чуть дольше обычного. Взгляд у него был мрачный и вместе с тем проницательный. Питер подошел, чтобы взять поднос.

– Что ты собираешься делать? – спросил Уинстон, не выпуская поднос из рук.

– Я собираюсь съесть эти помои, – сказал Питер.

– Я не об этом. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Ты нападал на врачей и других пациентов и раньше, но со злости. Ты не был зол в то утро. Ты это спланировал.

Питер наклонился поближе к окошку.

– Ты ведь умный человек, Уинстон. Как так вышло, что ты прозябаешь в этой поганой дыре с поганой почасовой оплатой?

– От умного человека слышу, Питер. Зачем ты это сделал?

– Мередит Бакстер в конце концов стала совсем невыносима. Я никогда не верил в это ее показное стремление что-то изменить к лучшему. Если бы я ее не убил, то попытался бы кто-нибудь другой.

– Ты по какой-то причине сам хотел оказаться в изоляторе, – сказал Уинтон, точно насквозь просвечивая Питера своим проницательным взглядом. – Но по какой? – на мгновение Питера задумался, не умеет ли Уинстон читать мысли.

– Никогда не доверяй нам, Уинстон. Никому из нас. Нам нельзя помочь. Убийцы, насильники и совратители детей – мы все здесь одинаковые. Получаем удовольствие, причиняя людям боль.

Мгновение поколебавшись, Уинстон толкнул поднос сквозь окошко. Напоминающая сгустки клея еда разлетелась по полу камеры.

– Ты будешь гореть в аду.

– Ада не существует, Уинстон, а вот почасовая оплата – да. Подумай об этом, – прокричал Питер в захлопывающееся окошко.

Он был не в состоянии есть. У него бешено колотилось сердце, а по телу градом катился пот. Неужели это и правда случится? В Баруэллской лечебнице все было таким тихим и размеренным. Дорога до туалета казалась невероятно долгой. Он провел здесь столько времени. Неужели он покинет это место навсегда?

Когда Уинстон вернулся за подносом, его лицо снова приняло отсутствующее выражение. Он просунул в камеру капюшон, который Питер дрожащими руками натянул на голову.

Затем он подошел к окошку и протянул руки, на которые тут же были надеты наручники. Его адвокат выдвинул требование, чтобы ему не заковывали руки за спиной из-за травмы, которую он получил, когда его ударили электрошоком и связали. Когда наручники были надежно застегнуты, Уинстон открыл дверь и провел Питера вниз по коридору к выходу в прогулочный дворик. Он медленно и методично отпирал замки на двери.

– Ладно, Питер, у тебя пятнадцать минут, – сказал он и отступил назад.

Питер вышел в маленький дворик и вдохнул свежий вечерний воздух. Через небольшое стеклянное окошко в двери он увидел, как Уинстон запер дверь на все три замка. Затем он прицепил связку ключей к поясу и исчез из виду.

Питер походил по небольшому помещению, посмотрел наверх, на клочок темного неба, отсвечивающего оранжевым из-за уличных фонарей. Тихо. Слишком тихо. Он вздохнул, лицом ощутив прикосновение холодной металлической сетки.

Пролетая над Лондоном, Джозеф поддерживал контакт с диспетчерами, но, как только он начал удаляться от трассы М25, связь сошла на нет. Он передал данные о пункте назначения и полетел дальше. Он дождался, пока в поле зрения появится ограда, окружающая Баруэллскую лечебницу, и низкие здания корпусов, и связался с наблюдательной башней, сообщив, что вертолет экстренной помощи запрашивает разрешение на посадку.

– Нам поступил вызов. Один из врачей клиники подвергся нападению, запрашиваем разрешение на посадку, – сообщил он по рации. Ответа не было. Он знал, что они начнут проверять, но надеялся, что после недавней смерти доктора Бакстер они дадут ему посадку, чтобы не терять драгоценные минуты.

– Посадку разрешаем, – произнес голос по радиосвязи. Джозеф вскинул в воздух кулак и осклабился. Убедившись, что звук в рации отключен, он возбужденно закричал:

– Да! Да! Вот вам, сукины дети!

Питер подождал еще несколько минут, бродя туда-сюда, стараясь выглядеть так, будто он просто дышит воздухом. В окутавшей его тишине он гадал, где сейчас его мать, движется ли уже туда, где они должны встретиться?

Казалось, уже прошло так много времени от положенных ему пятнадцати минут. Он был напуган. Скоро вернется Уинстон.

Когда он услышал далекий звук летящего вертолета, его сердце забилось еще быстрее. Внезапно вертолет возник у него над головой, завис в небе и тут же начал резко снижаться. Питер почувствовал устремившиеся вниз потоки воздуха. Яркий свет залил дворик, освещая каждый уголок крошечной бетонной коробки, и Питер увидел, что пилот машет ему рукой. Он помахал в ответ закованными в наручники руками.

Питер видел, как из окна вертолета показалась веревочная лестница, которая начала раскручиваясь опускаться все ниже, едва не задев внизу его голову. Когда лестница полностью распрямилась, Питер поставил ногу на самую нижнюю перекладину и просунул руки в наручниках сквозь ступеньки. В окошке двери показался Уинстон. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что происходит, но он мгновенно среагировал и начал открывать дверь.

Когда лестница начала подниматься, Питеру в наручниках едва удалось удержаться за перекладину. Уинстон открыл последний замок, ворвался внутрь и побежал к Питеру, но успел лишь кончиками пальцев коснуться его лодыжки, и в следующее мгновение Питер уже был вне досягаемости.

– Пока, Уинстон! – заорал Питер, перекрикивая рев вертолета.

С удивлением он отметил, что ему грустно оставлять Уинстона позади. Уинстон в ужасе смотрел вверх, казалось, глаза у него готовы были вылезти на лоб.

Прогулочный дворик становился все меньше, Питер увидел, как к Уинстону подбежали еще двое санитаров, но им ничего другого не оставалось, кроме как смотреть, как он, минуя колючую проволоку, поднимался в ночное небо. На секунду вертолет завис в воздухе, а затем понесся над корпусами лечебницы, и Питер изо всех сил вцепился в веревочную лестницу.

Обжигающе холодный ветер, дувший ему в лицо, был настоящим. Скользящий по небу и уносящий его прочь вертолет был настоящим. Питер не мог поверить, что все это происходит на самом деле. Когда они пролетали над главным входом, на улицу высыпали санитары и другие сотрудники, но все они могли только беспомощно наблюдать, как Питер Конуэй, Каннибал с Девяти Вязов, пролетел над натянутой по периметру колючей проволокой, а затем растворился в ночном небе.