ГЛАВА 50

Мара считала дни. Сколько их еще пройдет до того, как придется поставить точку? Утром осталось двенадцать. Всю ночь она пролежала без сна, решая, как быть. Спросить прямо? Так она сразу спросила: «Что за письмо?» — а в ответ услышала только: «Извини». Он не скажет…

Чувствовала, как вернулся Бьярн, лег рядом, осторожно поцеловал кончики пальцев.

— Прости, если был неосторожен.

Мара затаилась, делая вид, что спит. Ведь все неправда: он был осторожен и очень нежен. Самый лучший… Как отпустить тебя?

Дождалась, пока дыхание Бьярна сделалось ровным и мерным, подкатилась к нему под бок, уткнулась в плечо. «Я не стану держать… Если тебе там будет лучше, — думала она. — Но почему, почему я не разглядела тебя раньше? У нас было столько времени…»

Иногда возникала робкая надежда: что, если письмо написал кто-то из родных? Но это объяснило бы только ласковое обращение, но не эти странные слова, предлагающие сделать Бьярну правильный выбор. «Ты должен понимать, что важнее…» И явно речь шла не о девчонке без рода и племени.

Одиннадцать. Он вновь предупредителен с ней, лишнее слово боится сказать. Словно вернулись прежние дни, когда Мара вела себя как дикарка. О Всеединый, как он ее выносил? Чуть что — за нож хваталась… И вот теперь смотрит на нее так же: «Не бойся, я не обижу тебя».

Десять. Спустившись утром в зал, Мара увидела, как Бьярн сидит, спрятав лицо в ладони, опустив плечи. Стало невыносимо жалко и его, и себя. Он ведь не понимает, что с ней творится… Ладно, почему нет! Села рядом, отняла его руку от лица, и их пальцы переплелись так крепко, точно два утопающих удерживали друг друга на плаву.

— Бьярн, я так больше не могу… То письмо… — Мара посмотрела ему в глаза. — Прости, я прочитала несколько строк. Какой выбор тебе предлагают сделать? Кто тебе написал? Кто ты, Бьярн? Ответь, пожалуйста. Я вся измучилась. Обещаю, я постараюсь принять любую правду о тебе!

— Мара…

На Бьярна тяжело было смотреть. Казалось, его разрывают изнутри несколько противоположных чувств.

— Я не могу тебе сказать! Просто не могу! Знаю, это идет вразрез с тем, что я говорил о доверии, но ситуация совсем другая…

— О, Бьярн… Другая, конечно. Ведь речь-то идет о том, чтобы ты доверился мне, а не наоборот.

— Одно могу сказать точно — я люблю тебя, всегда буду любить! Я просил об этом не забывать, и ты обещала.

Мара только головой покачала. Любит, ага. Что-то не слишком в это сейчас верилось.

Девять, восемь, семь… На работе все идет своим чередом, если не считать того, что все зацепки, которые удалось раздобыть при помощи Мары, ни к чему не привели. Господин Нерли отказывался выступать свидетелем, утверждая, что никто из его клиентов не подходит под описание. В архивных записях не нашлось ни одного упоминания об убитой по имени Любава. Витор пытался выбить разрешение на получение журнала из мастерской, куда записывали всех клиентов, раздобыть такой же в «Королевской охоте» и сравнить записи: вдруг найдется соответствие, но ничего не вышло. Как в первый раз, сверху спустили указ: благородных руками не трогать. Мара ожидала чего-то подобного. Дела благородных, даже если они оказывались замешаны в преступлении, рассматривал суд Вседержителя. Инспектор так и сказал Витору: «Разбирайтесь с делами простых смертных, а с небожителями и без нас разберутся, если сочтут нужным».

Мара хорошо успела изучить своего начальника за время работы бок о бок. Витор был вспыльчивым, иногда тщеславным, порой чрезмерно дотошным, но при всех своих недостатках это был честный и порядочный дознаватель, которому убийства девушек встали поперек горла. Он готов был землю грызть, лишь бы достать того, кто замешан в преступлениях, а все двери захлопывались у него перед носом.

Мара могла его понять, а потому безропотно терпела суровые выговоры. Впрочем, сама отвечала таким мрачным взглядом, что Витор с недавних пор переключил внимание на стражников и тренировал свою мизантропию на них.

Шесть, пять, четыре, три… По ночам понимала, как ей не хватает Бьярна, его рук и губ. Он находился рядом, а был далеко как никогда. Несколько раз Бьярн пытался начать разговор.

— Мара, поговори со мной!

— Я и не молчу. Бьярн, я вовсе не пытаюсь тебя наказать за то, что ты не рассказываешь мне правды. Я просто не могу. Не могу, понимаешь? Во мне будто что-то накопилось и лопнуло…

Она, не выдержав, порывисто обняла его, и он застонал, привлек к себе, прижался губами к ее виску.

— Моя девочка… Зачем мы друг друга мучим?

— Чтобы… — Мара всхлипнула, изо всех сил сдерживая слезы. — Чтобы не так больно было тебя отпускать.

— Не нужно меня отпускать!

Может, действительно не нужно? Вот он рядом, такой родной и близкий. Но Мара прекрасно понимала, что через несколько дней жизнь изменится безвозвратно.

Надо же, еще недавно она совсем иначе представляла себе весну. Думала, будут гулять в сквере, ходить на речку. А теперь малыш Эрл уедет, а Бьярн… Сначала она думала, это что-то вроде шутки, потом стало казаться бравадой, но он так уверенно говорил о том, что сумеет повлиять на ход расследования. А после письма то, что представлялось игрой, — ой, а может быть, Бьярн вовсе не тот, за кого себя выдает? — стало реальным и настоящим. Он действительно не тот, за кого себя выдает. И от этого делалось жутко и очень тоскливо.

Два дня. Витор ожидал ее в кабинете, нервно вышагивая из угла в угол.

— Ага, пришла! — обрадовался он. — Быстро за мной!

— Куда? — не поняла Мара. Давно она не видела начальника в таком нервном возбуждении.

— Ее пообещали уволить, если проболтается, так что теперь она каждого шороха боится и в стан идти, конечно, отказывается, но я уговорил ее встретиться в трактире.

— Что? Кого?

— А, — отмахнулся Витор. — Некогда! На месте все поймешь!

Мара привыкла к импульсивности старшего дознавателя и без лишних разговоров последовала за ним.

За столиком спиной к ним сидела женщина в серой накидке, на голове чепец, такой, какие носили работницы мастерской господина Нерли. Витор первым подошел и сел напротив незнакомки. Мара не торопилась: отчего-то сделалось страшно. А когда увидела, кто их ждет, поняла почему.

— Здравствуй, Марта.

Старшая швея, которую Мара видела глазами Дженни, вскинулась, побледнела. Она вглядывалась в лицо Мары, пытаясь понять, не видела ли она ее раньше.

— Я ведь говорил, — непонятно чему обрадовался Витор. — Она сможет опознать его так же, как только что узнала вас.

Опознать его? Несложно догадаться, о ком идет речь!

— Нет! — Мара подскочила, но Витор тут же ухватил ее за локоть, удерживая.

— Ты что творишь, помощник? — процедил он сквозь зубы. — Марта — единственная ниточка. Она согласилась показать предполагаемого убийцу, а ты та, кто сможет подтвердить ее слова. Марта видела его!

— Я не уверена, — прошептала старшая швея, чья решимость таяла на глазах. — Все говорят, что убийца — нечисть. А этот юноша из хорошей семьи. Просто совпадение, я уверена. Не хочу переходить дорогу благородным…

— Вам это ничем не грозит, обещаю, — мягко сказал Витор, что ему было отнюдь не свойственно.

И Мара знала, что старший дознаватель не остановится ни перед чем, если забрезжила возможность изобличить убийцу. Плевать он хотел на то, что Марта может потерять работу.

— Марта любезно попросила благородного юношу о встрече в этом трактире. Мягко намекнула на то, что располагает кое-какими фактами, а также небольшими долгами…

— Она что, пыталась его шантажировать? — задохнулась Мара. — Он ее убьет!

— Не говори ерунды. Скорее всего, он вообще непричастен, а согласился приехать только для того, чтобы глупая баба — мои извинения, Марта! — не распустила о нем нелепых слухов.

— Я ухожу, — тихо, но твердо сказала Мара. — Я должна сказать Бьярну. Только с его разрешения!

— Что ты себе позволяешь, помощник! Это я твой начальник. Я, а не твой любовник! Это приказ!

Марта переводила испуганный взгляд с девушки некромантки на разбушевавшегося дознавателя. Похоже, что она и сама готова была бежать. Но слишком поздно…

У окон таверны остановилась черная карета — ни герба, ни вензеля, указывающих на хозяина, не наблюдалось. Мара знала, что в таких каретах благородные мерзавцы возят на свидание своих любовниц. Окна занавешены темной тканью, на козлах сидит человек, одетый в черный костюм. Невозможно догадаться, кого и куда везет экипаж и что происходит внутри.

Мара услышала, как распахнулась и снова закрылась дверь. Кто-то легко спрыгнул на землю, по брусчатке прокатились быстрые шаги.

Мара выдернула локоть из хватки Витора и рванула к выходу, надеясь разминуться. Хоть бы на секундочку, хоть бы на миг!

Не успела… Не во сне и не в тяжелых воспоминаниях, а наяву она видела перед собой лицо, ставшее ее кошмаром, — Лейрас Айлири. Невозмутимый, излучающий уверенность и силу, холеный. Он возмужал за это время и приобрел лоск, или это яд лестата делал его еще более неотразимым, чем он есть на самом деле.

Неотразимым для кого угодно, но только не для Мары. Ее словно окатило ледяной водой, а следом кипятком. Она вынуждена была ухватиться за косяк, чтобы не упасть. «Спокойно, спокойно, он, может быть, не узнает тебя…»

Лейрас скользнул безразличным взглядом по форме некроманта, по лицу, почти прошел мимо. Вдруг брови его приподнялись, и он, почти потерявший интерес к обычной некроманточке, затянутой в черную одежду, вдруг метнулся назад, перекрывая ей выход из таверны. На лице — неверие и восторг. Он напоминал мальчишку, заполучившего любимую игрушку.

— Ну здравствуй, сладкая! Вот это встреча!