ГЛАВА 37

«Ладно, и что же дальше?» — спрашивала себя Мара вечером того дня. И на следующий день, когда все, казалось, возвратилось в привычную колею. Можно было бы продолжать обычную жизнь, но Мара себе места не находила. Это казалось нечестным по отношению к Бьярну. Он, конечно, умел ждать, никогда и слова не говорил, но Мара вдруг поняла, что тот момент, когда она его поцеловала, стал переломным.

Она должна попытаться оставить прошлое в прошлом и идти вперед. Дать себе хотя бы шанс быть счастливой. Иначе это означало бы, что тот гад с холодными глазами все-таки убил ее. Да, она бы дышала, думала, двигалась, но всегда и всюду носила в себе смерть. Надо попробовать жить, хоть это и страшно.

Эти мысли вертелись в ее голове, когда Мара без сна лежала в своей постели. Рядом тихо посапывал Эрл, он давно уснул, а Маре не спалось. За окном, подсвеченным газовым фонарем, стоящим на углу дома, метались снежинки. Утром все вокруг укроет, укутает тонкий белый ковер, чистый и свежий. К вечеру от чуда не останется и следа, но сейчас Маре думалось, что если решаться на что-то, то именно в такую ночь.

Встала, поежившись от ночного холода, и тихонько, стараясь не разбудить Эрла, вышла из комнаты. Постояла у лестницы на второй этаж, а потом медленно начала подниматься. Босые ноги осторожно пересчитывали ступеньки. Одна, две… Мара помнила, что их пятнадцать. На последней сделала маленький вдох. Толкнула дверь в комнату Бьярна и вошла.

Дверь скрипнула едва слышно, но этого оказалось достаточно, чтобы Бьярн проснулся и приподнялся на локте, вглядываясь в темноту.

— Мара?

Мара подумала, что сейчас в своей длинной светлой ночной рубашке она напоминает призрака. Специально выбирала такую, чтобы до пят и рукава полностью закрывали руку.

— Это я…

Присела на край кровати. За все то время, что они снимали дом, Мара побывала в комнате один раз — в первый день. Обняла себя руками, огляделась. В комнате царил строгий порядок: вещи на своих местах, одежда аккуратно развешана на стуле — Бьярн предпочитал не убирать ее на ночь в сундук. Он молчал, ждал, пока Мара еще что-нибудь скажет. А она забралась с ногами на постель, откинула одеяло и скользнула под него.

— Холодно… Можно я с тобой рядом посплю сегодня? Буду к тебе привыкать…

Она услышала, как прерывисто вздохнул Бьярн, и поняла, что до этого момента он и не дышал вовсе. Обнял ее, притянул к себе — жаркий, большой. Сразу стало не то что тепло — горячо. Мара едва не начала вырываться, но секунда страха быстро прошла. Тем более что Бьярн не сжимал ее, не удерживал, просто лежал рядом. И Мара успокоилась, положила голову ему на грудь и обняла. Бьярн осторожно, словно накрывал ладонью птичку, положил кисть руки на ее плечо, погладил.

— Уютно? Тепло, птаха моя?

Мара только кивнула. Говорить не могла — в горле внезапно пересохло.

— Спи спокойно… Поцеловал бы тебя, но… лучше не надо.

Мара поняла, почему лучше не надо. Бьярн побоялся, что начни он ее целовать — и остановиться будет сложно. И то, что Мара планировала отложить еще на несколько дней, а то и недель, случится сегодня, когда она еще не полностью готова. Да что там говорить, совсем не готова. Потому и пришла «привыкать».

«Говорят, это здорово, когда с тем, кого любишь…» — горестно думала Мара. Она пыталась убедить себя в этом, но как-то пока плохо получалось. Но во всяком случае, обнимать того, кого любишь, чувствуя его тепло, чувствуя защиту, действительно оказалось приятно.

Мара проговорила это про себя, а потом даже глаза распахнула от осознания: она ведь любит его! Вовсе не той глупой юношеской любовью, которая вспыхивает, как спичка, и горит недолго. Она любит его глубоко и искренне, так, как вообще можно любить. Как напарника, как верного друга, как мужчину, с которым хочется делить не только дом, но и постель.

«Я попробую! — мысленно пообещала она себе и ему. — У нас все будет. Ты только дождись, мой родной».

— Мой родной, — прошептала вслух.

Праздник Поворота года наступал на пятки, когда Бьярн напомнил Маре о том, что они собирались увидеться с Вильямом и Бимером в таверне «Сытый воин».

— Но если не хочешь, не пойдем, — сказал он. — Думаю, они поймут.

Мара задумалась — хочет ли? Бродячие артисты всегда ей нравились, а теперь, после месяца разлуки, наверняка припасли массу забавных историй и новых песен. Они никогда не лезли в душу, к тому же Мара действительно успела соскучиться, так почему бы не встретиться?

— Хочу, — ответила она и совершенно неожиданно для себя самой добавила: — Только ведь мне совсем нечего надеть.

Бьярн расплылся в улыбке.

— Ага, — сказал он довольно. — Может быть, купим платье?

Уже спустя час Мара сильно пожалела, что согласилась. Во-первых, Бьярн пытался затащить ее в самые дорогие ателье, на которые у них просто не было средств. Нет, если выложить все накопленное за это время, как раз хватит сшить платье, но Мара не могла себе такого позволить. В конце концов Бьярн сдался, и они отправились в магазины, где продавали готовую одежду. Во-вторых, здесь ее ожидала новая неприятность — перемерить гору платьев, чтобы выбрать подходящее, оказалось для нее непосильной задачей. Давно прошли те времена, когда девочка Любава начинала прыгать от восторга, когда дедуля предлагал отправиться на ярмарку и купить новую одежду.

С каждым новым платьем Мара становилась все мрачнее: ей решительно ничего не нравилось. И вообще, зачем она такая худая, и глаза такие большие, и локоны эти… Мара видела в зеркале юную девушку и жутко злилась. Бьярн, который молча переносил ее недовольные взгляды, посоветовавшись с продавцом, принес Маре платье, которое на первый взгляд казалось очень простым — серебристо-серого спокойного цвета, длинное, в пол. А вот когда Мара надела его, оказалось, что гладкая матово-светящаяся ткань оттеняет фарфоровый цвет ее лица, делая глаза еще более синими, а кожу почти прозрачной. Небольшой вырез на груди каким-то непостижимым образом одновременно скрывал и подчеркивал ее. На узкой талии алела лента, сначала казавшая лишней на сером фоне, но именно эта яркая деталь дополняла образ, делая его законченным.

Карие точки в глазах Бьярна показались вдруг искрами, когда он смотрел на нее. Но он ничего не стал говорить вслух, опасаясь, что спугнет, а Мара снова нахмурится и стянет платье, как многие другие до этого.

— Ладно, — нехотя признала она. — Это вроде ничего…

Таверна «Сытый воин» была набита под завязку. Клубы морозного пара врывались с улицы в зал, заполненный людьми, звуками, умопомрачительными ароматами готовящейся еды.

Бьярн и Мара замерли на пороге. Глаза с трудом привыкали к темноте, но и так было ясно, что посетителей столько, что буквально яблоку негде упасть, все столики заняты.

— Та-ак, — протянула Мара, — кажется, мы опоздали… Ну, в следующий раз будем умнее. И Эрл обрадуется, что мы раньше домой вернулись.

— Эрл прекрасно проводит время у Вики с ее сорванцами, они себе занятия продумали на всю ночь вперед. Так что скорее огорчится… — ответил Бьярн, оглядывая зал, потом вдруг пожал ей руку. — Подожди немного, я сейчас поищу парней.

Он врезался в толпу, направляясь в сторону большого камина и пространства перед ним, обычно занимаемого для выступления артистов. Интуиция его не подвела: Вильям и Бимер, наряженные в традиционные желтые рубахи, уже были здесь.

— Бьярн! — оба кинулись обнимать его и жать руки. — Как сам? Как Маруня?

Оказалось, их ждали. Приготовили удобный столик, на котором стояли тарелки со снедью и даже маленькая вазочка с редкими для этого времени года фруктами. Бьярн отправился за Марой, но она, разглядев друзей, подошла сама, стояла за спиной Бьярна и улыбалась.

Вильям ее не узнал, она поняла это по сосредоточенному выражению его лица, но секундой позже бард расплылся от радости.

— Я-то думаю, что за красотка с Бьярном! Маруня, ты отлично выглядишь!

И Мара, против обыкновения, не смутилась, не закрылась, пытаясь спрятаться, а отчего-то вдруг рассмеялась звонким смехом.

— Спасибо, Вильям. Ты тоже красавчик, как всегда!

Праздник удался на славу, хотя Мара так и не сумела понять, что именно сделало вечер необыкновенным. Казалось бы, ничего необычного. Ну, еда вкусная, музыка веселая, хорошая компания. Но и раньше ведь бывало все то же самое, а сердце так не пело, не билось, точно пытаясь взлететь.

Правда, танцевать до этого дня ей не доводилось. Может быть, именно танец с Бьярном сделал праздник таким незабываемым? Вильям и Бимер заиграли на свирелях медленную мелодию. Еще раньше центр зала освободили от столов, расчистив пространство, куда теперь, заслышав звуки музыки, начали выходить парочки.

Вообще парный танец по традиции принадлежал высшему свету. Это благородные старательно разучивали сложные движения, чтобы потом блистать на балах. В низшем обществе люди предпочитали танцевать простые, быстрые танцы все вместе, встав в круг и повторяя незамысловатые движения. Но иногда, особенно на большие праздники, можно было позволить себе помечтать.

Мара смотрела на танцующие пары и понимала, что они все делают неправильно, что попади они на бал — тут же были бы высмеяны и выгнаны с позором. Да о чем это она, никто из них никогда не оказался бы на настоящем балу. Но зато парни и девушки так искренне смотрели друг другу в глаза, так трогательно тянулись друг к другу, что это с лихвой заменяло отточенные па высокородных болванов.

— Потанцуем? — спросил Бьярн, протягивая Маре руку.

— Что ты, — почти испугалась она. — Я не умею. Я никогда не танцевала.

— Просто доверься мне, — улыбнулся он. — Да и не все ли равно, как мы будем танцевать. Здесь никто не умеет.

С этим невозможно было не согласиться. Что же, почему бы и нет!

Они встали напротив друг друга, Мара заглянула в глаза Бьярна. Снова искрятся. Так вот почему глаза влюбленных так часто описывают этим словом — не перепутаешь! А потом… Мара с трудом смогла бы описать, что случилось потом. Она просто летала в его чутких сильных руках. Взмывала вверх и кружилась, кружилась под музыку. Это оказалось весело и совсем не страшно. Летать в руках того, кому доверяешь и точно знаешь, что он удержит и не уронит.

Когда свирель затихла, Мара с трудом отвела взгляд от Бьярна — все это время она смотрела только на него и не увидела, что посетители окружили их, наблюдая за танцем. Как только смолкли последние звуки, они разразились аплодисментами и приветственными криками.

— Им понравилось, как мы танцевали? — удивилась Мара.

— Думаю, им понравилась ты, — не моргнув глазом, ответил Бьярн.

— Врунишка, — беззлобно рассмеялась она. — Наверное, они думали, выронишь ты меня в конце концов или нет.

Тогда и Бьярн рассмеялся.

— Конечно, не выроню. Никогда.

После этого, уже разгоряченные, раскрасневшиеся, Мара и Бьярн танцевали в общем круге, хлопали по плечам соседей, приседали и прыгали, так что от всеобщего веселья дрожал и прогибался пол.

Мара рухнула за столик полуживая, вытирая пот.

— Честно, я меньше сил трачу, когда от шатунов отбиваюсь!

Вокруг пели и смеялись. Произносили тосты и пили. За столом чаще всего поднимал бокал Вильям — неисчерпаемый источник поучительных тостов. В конце концов решили выпить даже за Вседержителя.

— А что, — объяснил немного неловко Вильям, — нормальный он мужик. Старается. Вон юг почти от нечисти освободил, на севере, правда, еще полно… Да и о людях заботится. Только проклят он и весь его род.

— То есть как — проклят? — удивилась Мара.

Этой истории она еще не слышала.

— Ну, ты не знаешь, что ли? Какая-то болезнь их косит. Нынешний Вседержитель третьим сыном своего отца был, так двое старших не дожили до престола. Болели-болели да померли. Сколько за них Всеединому ни молились, а все одно. Теперь вот и старшего сына та же непонятная хворь свалила. Сколько уже времени… Помрет, как пить дать.

Мара вспомнила, как глашатаи обращались к толпе с просьбой молить бога за старшего сына Вседержителя. Так вот оно что… Ну, в общем, понятно.

— Да не проклятие это, — сказала она. — Ясно же, род вырождается. Они ведь, благородные, заключают между собой близкородственные браки, чтобы кровь не разжижать. А получается наоборот, кровь от этого только хуже становится, а сами они болезненнее и слабее.

Маре даже стало жаль незнакомого ей юношу. Бледного, невзрачного, как цветок, выросший без солнца. Представила, как он постепенно чахнет и вянет в своем дворце. Нет уж, и врагу такой участи не пожелаешь.

— Ладно, — сказала она, хмурясь. — Выпью за его здоровье. А ты, Бьярн?

— Хм, — ответил Бьярн. — Отчего же не выпить за это несчастное хиленькое создание?

Разошлись утром, довольные праздником и друг другом. Договорились, что обязательно встретятся снова, тем более что Вильяма и Бимера нетрудно теперь сыскать — они устроились на сезон в «Сытого воина» и теперь каждый вечер веселили публику в таверне.

Эрл остался ночевать у Вики, с друзьями. У камина его ждал подарок — увидит, когда вернется. Деревянный меч на перевязи. В прошлый раз Бьярн не успел купить его, вернулся раньше, будто почуял что-то. То-то радости будет.

— Тебе понравился праздник, птаха? — спросил Бьярн, целуя ее в кончик носа.

— Ага, — счастливо вздохнула Мара.

Вечер оказался волшебным, и закончить его тоже хотелось волшебно, но только подумала об этом, как сразу испугалась. Бьярн понял, что ее тревожит.

— Просто согрею тебя, — тихо сказал Бьярн. — И поцелую. Хорошо?

— Хорошо…

Мара позволила взять себя на руки и отнести наверх.