Глава 16
Мастер Игры

Турбины никто так и не починил. Но они были без надобности – второй день дул устойчивый свежий ветер, и мы шли на юго-восток курсом бакштаг, распустив почти все паруса. Ход был великолепный, душа радовалась. Слева высились горы, но мы шли выше них, на полных восьми тысячах метров над уровнем моря, ловя «верхний» ветер, упруго давивший на паруса и дававший нам полных сорок узлов. Пассажиров пришлось загнать в герметичные помещения и задраить люки – на восьми тысячах по палубе уже не попрыгаешь.

Расул меня замучил вопросами – где что и как включается, да для чего приспособлено. Иногда отвечать приходилось, иначе начались бы нездоровые подозрения, но чаще я ссылался на занятость и необходимость самому вспоминать премудрости управления. Честно говоря, я сам удивлялся, как это Расул меня не раскусил до сих пор. Ну не дурак ведь совсем. Неужели не понятно, что невозможно научиться управлению боевым кораблем в какие-то сжатые сроки, да еще не на тренажере, а со слов пленного десантника. Бред собачий. Вся легенда была шита белыми нитками и писана по воде вилами, но Расул, видимо, так хотел вникнуть в премудрости винд-навигации, что проглатывал любые из самых безумных моих объяснений. В течение двух дней я стал для него из человека неким символом, доказывающим, что и араб способен управлять винд-шипом. Я же управлял! А насчет моего арабского происхождения не могло быть ни малейших сомнений.

Улучив момент, когда Расул отдавал распоряжения своим уцелевшим людям в кают-компании, я вывел на планшет карту и сверился с курсом. Мы шли почти точно на Шам-Шах, и я был уверен, что это входит в планы Расула. Ну, кто доверит гонцу переть слишком уж далеко драгоценную лампу? Мало ли какими могут оказаться превратности путешествия? Нет, акт активации демона должен пройти не слишком близко к городу и не слишком далеко от него. И сам Аль Рух, вполне может статься, будет при этом присутствовать.

В мои планы это также входило полностью. Чем ближе от Шам-Шаха я организую транспортный коридор, тем проще ребятам Жесткого будет добраться сюда и захватить эсминец. Так что я время от времени переставлял паруса, стараясь выжать из «Святого Николая» всю возможную при данном ветре скорость. Кроме того, у меня возникла шальная мыслишка захватить арабского мага в качестве «языка». Того и гляди, Щегол премию выпишет. А она мне не помешает, потому что напиться после этого задания я решил до поросячьего визга. Имею право.

Ближе к вечеру Расул велел сбавить ход. Оно и понятно – до Шам-Шаха оставалось что-то около трехсот километров – вполне преодолимое для турбо-грава расстояние. Я заметил, что Расул нервничает. Значит, прав я, на борту возможен очень высокий гость.

Проблема была в том, что с корабля в транспортный коридор не прыгнешь, разве что выставить его точно в ответной точке и нарисовать на палубе пентаграмму. Тоже идея, кстати. Но вряд ли очень уж выполнимая. Скорее напротив – меня высадят, а сами возьмут «Святой Николай» на буксир и утащат к Шам-Шаху. Идти на парусах Расул не сможет, поскольку курсы по ветру и тактику перестановки парусов на смене галсов я преподал ему с наибольшей невнятностью, на какую был способен. И уверен, что запутал его сильно, а он стеснялся переспрашивать и уточнять, чтобы не выглядеть дураком.

Я убрал почти все паруса, оставив грот для эволюций на смене галсов, если потребуется висеть почти в одной точке. Расул не отрывался от иллюминатора, всматриваясь в гряду гор. Видно было – ищет знакомые очертания, чтобы сориентироваться.

– Надо оставаться тут, – приказал он наконец.

У меня чаще забилось сердце. Вот и конец игры. План Дворжека, мое упрямство и большая доля везения сделали свое дело. Да, перед Щеглом, пожалуй, следует публично снять шляпу. Вот настоящий Мастер Игры. Все рассчитал задолго до того, как я это понял. И в точности! Особенно меня поражало, что он адекватно вплетал в игру не только свои действия, но и действия противника, и возможные случайности. Это поражало мое воображение – квантовый вычислитель у него вместо мозгов, иначе не скажешь.

Я не стал убирать грот и ложиться в дрейф, чтобы корабль не снесло по ветру, а встал к штурвалу и начал серию галсовых эволюций, целью которых было хождение внутри воображаемой трапеции, где длинная и короткая стороны выполняли роль траекторий на галфинде, а косые стороны обозначали курсы бакштаг и бейдевинд соответственно.

Расул приказал включить главный ходовой локатор и остался возле монитора, наблюдая, как со стороны Шам-Шаха к нам двигаются три яркие точки. Судя по ходу, две из них были буксировочными транспортниками, а одна, быстрая и маневренная, тяжелым турбо-гравом.

Пока Расул пялился в монитор, я украдкой сверился с индикатором ответных точек. Ближайшая была в километре, так что я незаметно подкорректировал эволюции эсминца так, чтобы нужная точка оказалась в центре воображаемой трапеции.

– Снижайся! – приказал Расул.

Я пересел в штурманское кресло и, толкнув рычаг, начал плавное снижение. Идеальным вариантом было усадить корабль на грунт. Если позволят, конечно. Хотя могут и позволить, это им корабль угнать не помешает никак – уж что-что, а приводами антигравитации арабы управлять умели, о рычаге Расул знал, и ему не составит труда поднять эсминец в воздух. Просто мне намного удобнее было бы работать, когда «Святой Николай» встанет на опоры посадочного шасси. Хотя бы в том плане, что можно будет попробовать захватить Аль Руха в качестве языка.

Когда ответная точка транспортного коридора оказалась в центре описываемой эсминцем трапеции, я снизился до пятнадцати метров над грунтом. Ветер тут был, но далеко не такой хороший, как на средних высотах, так что на описывание трапеции теперь уходило намного больше времени.

– Высота пятнадцать, – доложил я Расулу.

– Сможешь аккуратно сесть на грунт? – спросил он.

– Откуда я знаю? – соврал я. – Впервые же за штурвалом! Но попробовать можно.

– Только осторожно, – произнес Расул без особых эмоций.

Через минуту я убрал все паруса, лег в дрейф по ветру и осторожно усадил многотонный корабль на песок. Получилось не очень ровно, но вполне терпимо. Правая опора легла между двумя невысокими барханами, а левая на одном из них. Получился заметный, но ни на что не влияющий перекос. Я с удовольствием покинул гермокабину и выбрался на палубу. Солнце жарило беспощадно, от песка исходил жар, но после искусственного воздуха и эта духота показалась райской. К тому же влажность была не очень большой, в таких условиях пекло переносится легче.

Я глянул в сторону гор и разглядел три приближающиеся низковысотные скоростные цели. Шли они полным ходом, близко к звуковой скорости, совершенно не пытаясь экономить на топливе. У меня же был свой интерес – я достал из-под вентиляционного тубуса тонкую металлическую пластину со сторонами в тридцать сантиметров, на которой прошлой ночью мне тайком от Расула удалось вычертить пентаграмму. Кроме того, у меня имелась маленькая полоска металла на которой было изображено подобие десятикнопочной клавиатуры. На песке-то это не особо начертишь, так что я подготовился. Обе пластины я спрятал под халатом. Приятного мало – большая и в тени под тубусом нагрелась так, что жгла кожу. Но уж лучше ошпарить брюхо, чем в критический момент оказаться без возможности экстренного отхода. А так, стоит мне с этой штукой оказаться в ответной точке, и я смогу прыгнуть на Базу сразу. Никто ничего даже не поймет. Единственное, чего мне хотелось бы – оставить большую пластину тут, чтобы группа Жесткого могла прибыть поближе к Шам-Шаху без затруднений. А вот «клавиатуру» лучше забрать с собой, чтобы не дать противнику понять, как это устройство работает. А еще лучше заранее закопать в песок и пластину с пентаграммой.

Спустившись с палубы на грунт по шторм-трапу, я сверился с индикатором, прямо у кормы выкопал ногой небольшую ямку, кинул туда пластину и забросал песком. Все, точка отхода есть. Дальше дело актерской игры и сноровки.

Через несколько минут по левому борту от «Святого Николая» уселись в песок три антиграва. Из транспортников никто не выбрался, а из турбо-грава чинно сошел на грунт очень толстый араб в чалме, халате и в очень длинном черном плаще, волочившемся за ним по песку. Расул, завидев старика, кубарем скатился по трапу и распластался, как перед Аллахом в салят – задницей кверху. Толстяк приблизился и жестом позволил Расулу встать.

– О, наимудрейший, именуемый Аль Рухом, – продолжая кланяться, затараторил наш бравый предводитель, – неимоверным трудом нам удалось доставить сюда этот корабль и потомка великого мага Сулеймана! Но не ради щедрот ваших, проделал я…

Толстяк жестом остановил его и спросил:

– Он знает, в чем его миссия?

– Да, о мудрейший! Я все рассказал. И он счел за честь…

Снова толстяк жестом прервал Расула. Я смотрел на это, слушал и чувствовал себя, как в дурном театре. В совершенно бездарном провинциальном театре, какие иногда дают гастроли в военных подразделениях. Если бы я сам тщательно не состроил все, у меня была бы полная уверенность, что это какое-то наглое мошенничество. Ну не так я себе представлял Аль Руха, хоть что со мной делай. Но никем, кроме Аль Руха, этот старец быть не мог, потому что данная встреча являлась кульминацией плана Дворжека в моем исполнении. Противная сторона не имела никакой возможности предпринять хоть что-то. Дворжек, безукоризненный Мастер Игры, обошел их всех с самого начала, не на первом ходу, а задолго до него, когда игра еще и не начиналась.

Аль Рух вперил в меня немигающий взгляд и пафосно произнес:

– Тогда, потомок мага, именуемый Сулейманом, прими от меня наставления.

– Слушаю, мой господин! – с тем же пафосом выразил я готовность к принятию информации.

– Дам я тебе лампу, в которой заточен джинн. А ты, с помощью заклинания своего великого предка, освободишь его и прикажешь уничтожить неверных. Всех до единого. Твоя кровь станет залогом послушания демона.

– Каково же заклинание? – не забыл спросить я.

Аль Рух произнес несколько ничего не значащих для меня слогов, а я сделал вид, что запомнил их. Ощущение дурного театра нарастало, во мне зародилось совершенно необъяснимое беспокойство, но оно тут же рассеялось, когда в руках жирного старика я увидел лампу. Действительно, древнюю медную лампу. Тут уже точно никакого подвоха быть не могло. Я глубоко поклонился и принял из рук мага бесценный дар.

– Отдашь повеление джинну, когда наши машины скроются за горизонтом, – добавил Аль Рух. – Потому что лишь ты, потомок царя Сулеймана, можешь чувствовать себя перед его ликом в безопасности. Мы же – нет. До того, как джинн получит приказ, он способен уничтожить все живое на большом расстоянии. Все. Жди нашего ухода и повелевай.

Аль Рух, Расул и остатки его команды загрузились в турбо-грав, взмыли в небо и дали деру на форсаже. Корабль они оставили. Похоже, демон уничтожал только живые объекты. Но проверять это у меня не было никакого желания. Я попросту встал на место, где закопал пластину, и нажал нужные кнопки на нарисованной клавиатуре. В ушах хлопнуло, сознание чуть помутилось, и я оказался в холле Базы.

Знакомая обстановка и навалившееся чувство безопасности вызвало кратковременную бурю восторга. Но я взял себя в руки и вольготной походкой отправился к бассейну. Шезлонги там оказались пустыми. Я поставил драгоценную лампу на стойку бара и смешал себе коктейль из того, что первое подвернулось под руку. Получилось вполне ничего. Организм ощущал явную алкогольную недостаточность, поэтому я для начала сделал два добрых глотка, а когда тепло и расслабленность приятно разлились по телу, я подхватил стакан в одну руку, лампу в другую и направился к лифту, ведущему в кабинет Дворжека. Видок у меня был тот еще – с арабской физиономией, в халате… Красавец, нечего сказать. Мелькнула мысль – сначала заявиться к Ирине, чтобы вернуть прежнюю внешность, но желание увидеть лицо Щегла, когда я вручу ему лампу, пересилило.

По дороге, в одном из коридоров, я встретил Глеба. Тот взвился сначала, потом сообразил, кто перед ним, и кинулся обниматься, дылда этакая. Я перенес это стоически. Глеб активировал коммуникатор и принялся сообщать всем о моем благополучном возвращении. Дворжек велел всем подниматься к нему.

Собрались молниеносно. Когда мы с Глебом вышли из лифта в кабинете Щегла, там уже сидели и Николай, и Рита, и Кира, и еще человек пять, которых я не знал. Следом за нами прибыла Ирина. С ней мы обменялись многозначительными улыбками. Последним в кабинет ввалился Жесткий. По его виду было заметно, что он преодолел по коридорам Базы значительное расстояние, и большую его часть бегом. Щегол надел очки с эфирным детектором. Я театральным жестом поставил лампу на стол.

Но лицо Дворжека при этом выразило совсем не то, что я ожидал. Оно вытянулось, а уголки губ опустились.

– Что это за туфта? – спросил он. – Кто тебе это всучил?

– Лично Аль Рух! – ответил я, чувствуя, как холодеет сердце.

– Лампа не содержит никаких следов магического воздействия, – подтвердил Глеб, тоже глянув на жестянку через детектор.

– Тревога! – спокойно процедил сквозь зубы Дворжек. – Быстро сформировать боевую группу и блокировать транспортные порты. Особенно «один-два-три». Николай старший. Сморода и Чеботарев по обе руки от него. Живо!

Я, честно говоря, не сразу сообразил, какой ход мысли привел нашего бессменного командира к такому решению. Однако на флоте приказы не обсуждают. В Институте, кажется, тоже. Но не успели мы с Николаем и Жестким загрузиться в кабину лифта, как кабинет заполнился звуком тревожной сирены.

– Пипец… – громко произнес Глеб. – Доигрались.

Когда мы выскочили из лифта в коридор, там уже все было затянуто едким дымом. Со стороны фонтана ширкнула плазменная очередь. Кто-то истошно закричал. Рвануло. По коридору плотно пробежала ослабленная стенами ударная волна.

– В ангар, к оружейке! – приказал Николай.

Теперь я уже сообразил, что на Базу напали арабы. И воспользовались именно тем портом, который я сам устроил. Но как это возможно и с какой целью сделано, находилось за пределами моего понимания.

Хорошо, я не выложил ручной плазмоган, который сунул за пояс на постоялом дворе – противник успел просочиться вглубь Базы, и теперь можно было ждать атаки из-за любого угла. Ни у Жесткого, ни у Николая оружия не оказалось, так что мне пришлось пробираться первым. Обстановка осложнялась тем, что из-за стелющегося дыма видимость была никакая, отличить мечущиеся тени своих от мечущихся теней чужих представлялось маловозможным.

На Базе шла бойня. Никто из наших не привык носить оружие в помещениях, да и не принято это было. Никто не ждал нападения, считая Базу самым защищенным местом на Земле. Но и на старуху бывает проруха. Вот и вышло. Поэтому, когда я видел вспышки плазменных выстрелов, сразу бил в стрелка. Вероятность того, что это араб, была сто процентов. И ни разу в этом я не ошибся. Заодно и сам завладел трофейным штурмовым плазмоганом, и соратников вооружил. Стало чуть полегче.

В одном из коридоров мы застряли. Арабы успели устроить баррикаду из мебели, залегли за ней втроем и уничтожали из штурмовых плазмоганов все, что появлялось в пределе их видимости. А нам надо было дальше, нам надо было в ангар. Пришлось повозиться. Конечно, у нас с Жестким подготовка получше арабской, поэтому в два ствола мы их одолели, но упарились при этом изрядно.

– Может, ну его, ангар? – спросил я, когда от баррикады осталась груда дымящихся досок. – Уже вооружены.

– Дело не в оружии, – ответил Николай. – Нам надо активировать закрытый «хлоп» в ангаре, чтобы перетащить сюда всех, способных держать оружие и сформировать боевой отряд.

– А на кой черт вы закрыли порт в ангаре? – поразился я.

– В целях безопасности, – нахмурился он. – Там же оружейка. Приказ Дворжека.

– Очень умно. Он что, своих же боится?

– Он никого не боится. Но люди у нас разные и вербовка разная. Были прецеденты.

А вообще-то он прав. Были бы у меня нервы похуже, я бы, может, тоже выкинул какой-нибудь фокус, когда узнал, что меня решили попросту тут законсервировать. Просто я имел другой выход. А кто-то, может, воспользовался бы более простым решением. Да уж, Щегол… Мастер Игры. Но где-то он ошибся, иначе на Базе сейчас не шел бы бой. Или на него нашелся более умелый Мастер Игры. Аль Рух, каким я его увидел в пустыне, на эту роль никак не годился. Расул? Может быть. Но он производил впечатление хорошего инструмента в чужих руках, как и я сам. А вот кто движет им? Скорее всего, настоящий Аль Рух. А мне показали дешевого опереточного актера со старой жестянкой вместо настоящей лампы. Но для чего? Может, как раз для того, чтобы увидеть, как я прыгну на Базу, а потом перебросить следом штурмовой отряд, привезенный на двух транспортниках? Все это вполне возможно было бы, если бы Расул с первого дня знал, кто я, и мог бы читать все мои мысли. А так… Ну откуда ему знать о самом существовании транспортных пентаграмм? И откуда ему знать номер порта, в который надо прыгать? И откуда ему знать, что вообще надо нажимать на нарисованные кнопки?

До ангара мы добрались без особых приключений, только прибили еще двух арабов и обзавелись двумя лишними стволами. Первым делом Николай отворил дверь в небольшую пустую комнатку. Сверившись со своим индикатором, я понял, что тут находится ответная точка, но пентаграммы на полу нарисовано не было. Я уже привычным жестом нацарапал ее ножом на полу. Николай активировал коммуникатор, но не успел ничего сказать.

– Молчать!!! – еле слышным шепотом приказал Дворжек, едва оказался на связи. – Ни слова!!! Номер порта передашь потом. – Потом уже нормальным голосом добавил: – Пентаграмму начертили?

– Да, – ответил Николай с ничего не понимающим видом.

– Отлично. Перебрось мне Егора в порт питерской ячейки. – Мы сюда перебазировались, поскольку отсюда хоть прыгнуть куда-нибудь можно.

– Принял, – ответил Николай и кивком головы приказал мне стать на пентаграмму. У меня и мысли не было сопротивляться. Хлопок, и я уже оказался в знакомом помещении при штабе питерской ячейки во владениях Глеба. Ждал меня Дан. Он сразу прижал палец к губам, велев держать рот на замке, а потом провел в штабной кабинет, где собрался весь генералитет и свободные командиры ячеек. Щегол придвинул мне лист тонкого пластика, на котором световым стилом было выведено: «У тебя „жучок“ в одежде. Снимать не надо. Но говорить будем только то, что предназначено для ушей противника. Остальное писать. Понял?»

Я дочитал и кивнул.

– Каким-то образом противнику удалось нас переиграть, – произнес Щегол. – Боевики вторглись на Базу и заняли обширную ее часть. Сейчас Николай и Жесткий занимаются формированием отряда, но, несмотря на это, я решил эвакуировать генералитет. Всем приказываю покинуть Базу и рассредоточиться по городским «хлоповым» пентаграммам. До получения дальнейших инструкций. Мне же необходимо блокировать или уничтожить здесь то оборудование, которое может представлять опасность в руках врага. Со мной, в качестве охраны, останутся Дан и Егор. Все. Выполняйте.

Собравшиеся, за исключением нас троих, переместились в транспортную комнату, откуда донеслись характерные хлопки. Дворжек взял лист и написал:

«Арабы заняли Базу, чтобы блокировать любую нашу активность на тонком уровне. Особенно им важно не дать нам возможность воспользоваться машиной корректировки случайностей».

«С чего такой вывод?» – ниже дописал я.

«Видно по их действиям. Знают они обо всем из ваших разговоров с Даном. Скорее всего, Расул при первой встрече умудрился вживить тебе в одежду подслушивающее устройство с большим радиусом действия. Они знали все наши ходы наперед, поэтому и смогли обыграть, подсунув тебе фальшивую лампу. Они знали, что ты сразу прыгнешь. А как это сделать, вы с Даном обсуждали в лесу».

«А конечная цель?» – написал Дан на другом листе.

«Скорее всего, именно сейчас они собираются активировать демона. Нашли другого потомка Соломона, иначе всё происходящее не объяснить. Решили выключить нас из игры, чтобы не помешали в ответственный момент. Единственный способ расстроить их планы – вывести из строя Расула, который наверняка командует операцией. Будем ловить на живца. На меня. Потому что если ликвидировать начальника Института, дальнейший штурм Базы не будет иметь смысла. Мы же попробуем ликвидировать Расула, когда он попытается ликвидировать меня».

«А как он тебя найдет?» – написал я.

«По Компасу Соломона. Он ведь слышал только что, как ты был назначен в мою охрану».

В этом был резон. Веселая игра, нечего сказать.

– Так, – произнес Дворжек. – Я все отключил. Пришло время сматываться и нам, а то скоро по всей Базе станет жарко. Николаю я тоже дал приказ отступить и сдать позиции. Нет смысла рисковать людьми. Всё, уходим. Егор, не забудь переодеться в оперативку. В халате на улицах Сан-Петербурга ты будешь выглядеть вызывающе. И держи мазь от Ирины. Рожицу подправь.

Он выдал мне флакон с наномазью. Я разделся, натерся и переоделся во взятую из штабного шкафа одежду. Брюки, тонкий свитер, плащ. В кармане обнаружилась «струнка», что меня очень порадовало. Халат вместе с подслушивающим устройством Дворжек пинком отправил в дальний угол, где стояла корзина для мусора. В нее он не попал, да и ладно.

– Оружие не брать, – предупредил Щегол. – Нежелательно сейчас иметь конфликты с полицией. В городе боевики не смогут нам угрожать.

Все это, понятно, он вещал еще для ушей Расула.

– Уходим в порт «двадцать четыре». Там разберемся.

– Что это за место? – решил я дать Расулу дополнительные координаты.

– Разрушенный композитник на Васильевском, – с улыбкой ответил Дворжек. – Трущобы.

Мы перешли в транспортную комнату и «хлопнули» на Васильевский, оказавшись, действительно, в развалинах старинного дома. Когда-то он был высотой в километр, не меньше, но сейчас осталось всего шестнадцать этажей. Остальное рухнуло при дезактивации антигравитационного привода и валялось теперь в округе изломанными композитными плитами. Внутри было пусто, свежо и прохладно. Пахло сыростью. Я глянул наверх и увидел, как в квадратном проеме руин плывут белые пушистые облака.

– Твоя одежда осталась в штабе, – с облегчением произнес Дворжек. – Можно по-человечески поговорить. Хотя времени мало, лучше сразу принять меры по ликвидации Расула.

– Тогда нечего его и тратить, – сказал я, осматривая предполагаемое место финальной битвы. – Мне понадобится лептонный конвертер, пачка листов для письма, стило, проволока и монтажная клейкая лента. В штабе у Глеба найдется?

– Насчет проволоки не знаю. – Дворжек удивленно пожал плечами. – Все остальное есть.

– Дан, принеси, пожалуйста, – попросил я таким тоном, что возражать никому бы и в голову не пришло.

Дан «хлопнул» обратно и через несколько минут появился с армейским ранцем. Открыв его, я убедился в наличии всего необходимого, за исключением проволоки. Ну и черт с ней, обойдусь.

– Что ты задумал? – с интересом спросил Щегол.

– Ловушку буду делать, – ответил я. – У меня нет ни времени, ни сил, ни желания драться с Расулом, как положено героям и-опер – долго, с разговорами и спецэффектами. Я его просто убью. А вам, ребята, я советую переместиться в более безопасное место.

– Резонно, – усмехнулся Дворжек. – Интересно было бы посмотреть, какую ловушку можно сделать из листов для письма.

– Потом расскажу, – пообещал я.

– Держи коммуникатор.

Я взял устройство и прицепил его на руку. Они с Даном ушли не прощаясь. Мне, действительно, не нужны были помощники, только помешали бы. Момент крайне опасный, так что я хотел избавиться от лишней ответственности за других людей.

Первым делом я «стрункой» срезал вплавленные в композит куски арматуры и заточил их под колья. Затем, при помощи конвертера, откопал на месте пентаграммы яму глубиной метра в три. Забил в дно колья остриями вверх. Это дало мне некоторую отсрочку по времени, поскольку пока пентаграммы нет, противник этим портом не сможет воспользоваться. Но мешкать все равно нельзя. У меня не было намерения помешать Расулу попасть сюда. Наоборот, мне бы очень хотелось с ним встретиться в спокойной и душевной обстановке. Поэтому я начертил на листе бумаги пентаграмму и подвесил ее над ямой на высоте своего роста. Теперь, если кто сюда сунется, то материализуется над листом и тут же ухнет вниз, на колья. А дальше я добью его «стрункой». Если это будет не Расул, то придется все повторить, я для этого и взял побольше бумаги.

Отойдя на несколько метров от ловушки, я сел на композитную глыбу и принялся ждать.

Больше всего меня интересовало, в каком месте будет активирован демон и кто его активирует. Грешным делом у меня мелькнула мысль, что Аль Рух сам может оказаться потомком Соломона, но я тут же ее отогнал, как бредовую. В этом случае Аль Руху незачем было бы охотиться за потомками древнего царя, он давно бы активировал демона. Значит не он. На Расула тоже мало похоже, он всегда в доступе у Аль Руха, и поиск других потомков тоже становится бессмысленным. Выходит, что в игре есть кто-то сторонний, кого я не знаю. Некий гипотетический потомок Соломона. Он либо арабского происхождения, либо активировать демона будет сам Аль Рух, сделав себе инъекцию крови. Второе почему-то представлялось мне более вероятным. Не было у них времени сговориться с арабом, а то и найти его. Значит, речь идет о похищенном европейце, используемом как хранилище драгоценной крови. Ладно, примем пока эту гипотезу.

Второй вопрос – где. Раз уж арабам удалось вторгнуться на Базу и завладеть «хлоповыми» портами, ведущими в Сан-Петербург, то с их стороны было бы глупо этим не воспользоваться и не начать разрушение европейской цивилизации с такого крупного ее центра, как Питер.

Тогда, если мы проиграем, всем нам крышка в течение очень короткого промежутка времени. При этом Расул вполне мог оказаться для нас таким же отвлекающим маневром, каким мы попытались сделать Дворжека для арабов. Запутанная игра получилась. И мне было совершенно небезразлично, кто в конечном итоге получит звание Мастера Игры – Щегол или арабский колдун. Потому что в первом случае меня ждало светлое будущее, а во втором смерть.

Я вспомнил слова Присяги о возможной потере души. Если это касалось случаев пожирания демонами, то это все только усугубляло. Одно дело умереть и попасть в рай, а другое – вместе с душой пойти на корм чудищу. Не весело ни черта. Другим вариантом была активация демона у восточных границ Империи, но, с учетом захвата арабами Базы, она представлялась мне менее вероятной.

От мыслей меня оторвал хлопок сработавшей пентаграммы. Над листом материализовался незнакомый араб с плазмоганом в руках и тут же рухнул в яму. Оттуда раздался крик, но я не дал арабу мучиться долго. Лезть в яму, чтобы прирезать его «стрункой» мне было лень, поэтому я попросту до половины материализовал в яме грунт при помощи конвертера. Тут же пришлось копать еще одну и забивать оставшиеся колья. Подвесив листок на монтажной ленте, я отошел в сторонку. Снова хлопнуло. Но то, что произошло дальше, никак не входило в мои планы. Над листом материализовался Расул – весь в черном, с пушкой в руках. Вот только в яму он не рухнул, потому что над ним было развернуто крыло пара-кайта. Это меня ошарашило, я отскочил в сторону, а мой противник стремительно пронесся мимо меня, как падший с небес черный ангел, и приземлился у противоположной стены. Схлопнув крыло, он сбросил ранец и хищно взглянул на меня.

– Лицо у тебя меняется, – рассмеялся он. – Становится все более европейским.

У него был плазмоган, а у меня нет, поэтому лучшее, что я мог сделать в этот момент, – включить невидимость на плаще и броситься в сторону. Расул тут же шарахнул очередью, но нащупать меня не смог. У меня же был весьма простой выбор. Надо было либо драпать, пользуясь маскировкой, либо кидаться в бой, рискуя разрядить элементы питания и оказаться в полной заднице.

Потеряв меня из виду, Расул прижался спиной к стене и чутко прислушался. У него в данном случае были все преимущества, поскольку бесшумно ходить по композитной крошке не смог бы даже Чингачгук из книг Фенимора Купера. Я этого делать не умел тоже, а потому замер, не в силах сделать ни единого шага. А время шло и генераторы невидимости истощались. Ситуация была патовой – я не мог стрелять, он не мог меня видеть. Но долго такой оставаться она не могла. Пришлось пораскинуть мозгами. Хорошо еще, что противник не обладал слухом нетопыря и не мог слышать ультразвук, излучаемый моими очками. Кроме них у меня не было другого способа видеть окружающее.

Я понял, что в таком состоянии Расул среагирует на любой звук, поэтому, не раздумывая больше, я швырнул в сторону лептонный конвертер. Только он коснулся обломков на полу, как раздалась длинная очередь. Я рванул вперед, к Расулу и тут же сел на корточки. Вовремя, кстати – поняв, что его облапошили, противник принялся поливать из плазмогана веером на уровне живота. Вся плазма прошла выше цели. Мой выигрыш был не только в сокращении дистанции, но и в том, что я успел схватить несколько обломков композита.

Расул не стал попусту тратить заряды, а снова начал чутко прислушиваться и приглядываться. Я знал, что он ищет – хотел разглядеть следы осыпей, чтобы по ним вычислить мое нынешнее местоположение. Но меня тоже не пальцем делали, я это предусмотрел и проделал путь только по крупным, не осыпающимся обломкам.

Можно было дурить его и дальше, кидая камни по сторонам, но это могло плохо кончиться. Переоценивать противника, значит, тратить лишние силы. Недооценивать тоже нельзя – можно сдуру и головы лишиться. Но я достаточно пообщался с Расулом, чтобы оценивать его более или менее адекватно. Рефлексы у него развиты превосходно, не хуже моих, а потому, попавшись один раз на какой-нибудь фокус, он мог выиграть на второй попытке выкинуть то же самое. Поэтому я не стал играть с огнем. И хотя дистанция до противника была еще велика, я размахнулся и изо всех сил метнул камень ему в голову.

Расул среагировал на секунду позже, чем мог увернуться. Но, я думаю, при такой силе, какую я вложил в этот бросок, не увернулся бы и сам черт. Камень ударил его вскользь в районе виска – такое попадание хоть на миг, но лишает сознания. Но я не стал экспериментировать, а швырнул еще один обломок, на этот раз уже точно в лоб. Расул рухнул на спину, как подкошенный, плазмоган отлетел далеко в сторону. Выключив невидимость на плаще и переведя очки в обычный режим, я преодолел разделявшее нас расстояние, достал и активировал «струнку». Похоже, противник не притворялся – на лбу и у виска виднелись кровоподтеки, веки не дрожали, а губы стали синими. Если окочурится, не велика беда. Все равно ничего не расскажет, в этом я был совершенно уверен. Но, как бы там ни было, живым он стоил больше, поэтому я взял монтажную ленту и накрепко связал Расула по рукам и ногам, после чего вызвал Дворжека по коммуникатору.

Пока они с Даном добирались до развалин, я обыскал пленника. Ничего интересного при нем не оказалось, кроме массивного бронзового диска, испещренного непонятными мне символами. Диск был сантиметров десяти в диаметре и около сантиметра в толщину. Ребро имело насечки через равные промежутки, а между ними тоже какие-то значки. Лишь пару секунд я взвешивал эту штуковину с непониманием, но до меня быстро дошло, что это и есть Компас Соломона. Где же ему быть, если не у Расула? Ведь именно он все время наступал мне на пятки!

Интересно было бы попробовать магический прибор в действии, но я понятия не имел, как им пользоваться. Металл и металл. Никаких тебе кнопок, никаких тебе сенсоров или верньеров. И индикаторов тоже никаких не было – сплошная бронза. Только чуть более тяжелая по моим ощущениям, чем должна быть при таком объеме. Хотя, может, там свинцовая вкладка внутри. А то и вовсе ртутная или урановая. Хотя с ураном за пазухой Расул долго не протянул бы.

Подумав, я сунул Компас за пояс. И почти сразу явились Дворжек с Даном. Щегол склонился над пленником и тщательно его обыскал. На лице мелькнуло плохо скрываемое разочарование.

– Вот гад предусмотрительный… – шепнул Дворжек. – Ладно.

– Не это ищешь? – спросил я, протянув у него за спиной на ладони Компас.

– Тьфу, напугал! – выдохнул он. Потом улыбнулся и добавил: – Давай сюда. Это наш большой шанс выбраться из полной задницы.

– Да ну… – проронил я не без иронии и отдал Щеглу компас.

– Идея в том, – объяснил Дворжек, – что демона может активировать только потомок царя Соломона. – А значит, по Компасу мы сможем его вычислить до того, как это произойдет. Ну, и попробуем повлиять на ход событий. В силу наших теперешних скромных возможностей.

– А если активировать будет сам Аль Рух? – спросил я. – Если он уже впрыснул себе чью-то кровь, как собирался сделать со мной?

– Возможно, на короткое время Компас станет реагировать и на него… – ответил Щегол, но в его голосе я не заметил уверенности.

И тут все перевернулось самым неожиданным образом. Заговорил Расул. Он распахнул веки, уставился на нас глазами, полными ужаса и произнес по-арабски:

– Надо бежать!

От неожиданности мы все на несколько секунд онемели. У Расула же, наоборот, начался словесный понос.

– Развяжите меня! – взмолился пленник. – Я ничего дурного не сделаю. Если поможете мне спасти свою душу, я помогу вам сохранить ваши. Но времени нет! Надо срочно бежать.

– Что он лопочет? – спросил Дан.

Я перевел. Дворжек же и так, я заметил, понял.

– Душу, говоришь, спасти вознамерился? – произнес он на египетском диалекте. – Что тебе об этом известно? Где будет активирован демон? Кому это поручено? Живо говори!

– Времени нет! – залепетал Расул. – Я потом все расскажу! Сейчас уже ничего нельзя сделать. Надо спасаться!

Если это была актерская игра, то Расул мог рассчитывать на миллионные гонорары в качестве главного героя и-опер. Безупречно. Ужас в глазах, пот на лбу, озноб. А голос! Так и хотелось воскликнуть: «Верю!» И разразиться громкими продолжительными аплодисментами. Но я на самом деле поверил. Потому что так играть невозможно.

– Заткнись! – рявкнул на араба Дворжек. – Как ты собираешься спасаться?

– Сулейман… – Расул глянул на меня, – сделал транспортный портал недалеко от Шам-Шаха. Мы можем переместиться туда прямо отсюда. Но я не знаю номера. Без номера туда не попасть. Из всех номеров я знаю только код этого места и код вашей базы, потому что подслушал.

– Жучок в одежде?

– Да. Я воткнул его Сулейману при первой встрече в чайхане. Теперь же мы все можем спастись. Жизнь меня не волнует. Я убил столько неверных, что гарантировано попаду в рай. Но если меня сожрет демон, то он сожрет и душу. И никакого рая не будет. А я всю жизнь потратил на то, чтобы обеспечить себе место под сенью света Аллаха.

– Грамотно рассуждаешь, – усмехнулся Дворжек. – Рая нам всем тогда не видать. Хотя Егор-Сулейман убил столько мусульман, что тоже мог бы рассчитывать.

– Идите вы! – огрызнулся я. – Быстро говори, собака, где будет активирован демон? А то сами уйдем, тебя оставим.

Расул заерзал. Вот уж, хвала небесам, дали мне возможность отомстить за все унижения, которые пришлось стерпеть от него. Сейчас я получал большее удовольствие от власти над ним, чем если бы отметелил его до потери сознания. Хотя от того, что камнем ему по башке зарядил, у меня тоже настроение не испортилось.

– Джинна Аль Рух разбудит прямо тут, в Сан-Петербурге. С вашей помощью это легко теперь сделать. Аль Рух из Шам-Шаха переместился по вашему транспортному коридору на Базу, потом на порт «семнадцать двадцать два». Этот код мы узнали у одного из захваченных у вас пленных. Это в Сан-Петербурге.

– Это порт на крыше торгового центра, где мы высаживались, – пояснил Дан. – На западе Васильевского.

– Можно отсюда прыгнуть, – прикинул я.

– Черти пентаграмму! – велел Щегол. И обратился к Расулу: – Как пользоваться Компасом?

– Надо его покормить, – ответил пленник. – В центр капнуть каплю живой крови. Любой. Еще лучше каплю мужского семени, тогда радиус действия больше.

– А какой радиус с кровью? – напрягся Щегол.

– Около двухсот километров.

– Достаточно, – с облегчением выдохнул Дан. – Отсюда весь Сан-Петербург накроет.

– Хорошо. Капнули кровь. Что дальше? – глянул на Расула Щегол.

– Дальше надо попросить. Формула на Иврите. – Расул произнес несколько заученных наизусть слов, не понимая их значения.

– О, Стоглазый, покажи мне тех, кого знает этот металл, – перевел Дворжек. – Все понятно. К Компасу прирощен дух, науськанный на носителей Печати Соломона. – Он включил детектор в очках и убедился в правоте своих слов. – Да. Проще некуда.

– А для тебя, тварь, – добавил я, обернувшись к связанному Расулу. – Единственный способ выжить, это посодействовать поимке Аль Руха. Если мы его не остановим, сдохнем все. Понял?

Расул испуганно закивал. От его надменности не осталось и следа. Надо же, как перепугался за бессмертную душу. А я подмахнул Присягу, не думая. Вот она – разность в менталитете.

– Компас показывает внешний вид носителей Печати? – спросил Дворжек. Или только дистанцию и направление?

– Внешний вид, – сквозь зубы процедил Расул.

«Оп-па… – подумал я. – Так он с самого начала знал, с кем имеет дело! Знал что я – это я. Вот хитрый лис!»

– Тогда будь любезен описать Аль Руха, – с ехидной улыбкой попросил Дан.

– Внешний вид Великого – самая страшная тайна братства! – не без трепета ответил пленник. – Я говорю правду. Его вживую видели только двое Исполнителей Его Воли и с десяток преданных боевиков-гвардейцев. Причем гвардейцами становятся после какой-то чудовищной психо-магической обработки.

– Влипли, – нахмурился Дан.

– Разберемся, – со вздохом ответил Дворжек. – Всё, вперед. Авось повезет, как говорили далекие предки.

Я нарисовал на листе пентаграмму, и мы по очереди перепрыгнули на крышу торгового центра. Того самого, с которого началась операция по эвакуации Жесткого.

Первое, что бросилось в глаза – лежащая на крыше женщина. Я присел рядом с ней и определил, что она жива, но находится во второй стадии шока от потери крови. На сгибе локтя у нее виднелся прокол среднеобъемным инъектором.

– Скорее всего гад засел в трущобах, где мы брали Чеботарева. – Дан оглядел окрестности с высоты. – Там безлюдно. Удобное место.

Дан перочинным ножом рассек себе палец и сказал:

– Запускай духа.

– Сам смотри, – скривился Щегол. – Ненавижу ритуалистику. Самая поганая магия.

Дан пожал плечами, взял бронзовый диск, капнул на него крови и произнес нужную фразу на иврите. Внешне при этом не произошло ничего. Я догадался, что дух тем и отличается от демона, что неспособен к материализации. Все происходило на тонком лептонном уровне. А вот Дан в лице изменился, чуть побледнел и прикрыл веки.

– Точно. В трущобах. Высокий мужик. Но он европеец…

– Еще кто-то есть?

– Баба на берегу Залива. Молодая. Тоже европейка. Красивая. Недалеко. Почти у «Вольного ветра».

– Это отпадает. Во-первых, девушка, во-вторых, там слишком людно для проведения магических операций. Еще кто?

– Есть указание на близкий объект за пределами зоны действия Компаса, – ровным голосом произнес Дан. – На юге, за городскими стенами.

– Вот это похоже! – У Дворжека вспыхнули глаза. – Надо взять точный пеленг.

– Радиуса действия не хватает, – ответил Дан.

– Значит, надо покормить духа не кровью, – серьезно предложил Щегол. – Егор.

– Вы больные все… – окрысился я.

Нет, ради спасения человечества я был готов на многое, в том числе и пожертвовать несколько капель семени, но какое-то нараставшее ощущение заклинило мне мозги. Это было на уровне интуиции, которой я привык доверять.

– Егор! – повторил Дворжек.

– Отвянь, – беззлобно огрызнулся я. – Аль Рух совсем рядом.

– С чего ты взял? – удивился он.

– Потому что вы тупите. Аль Рух не мог оказаться на юге, потому что Расул назвал номер порта тут, на крыше торгового центра.

– Ладно, резонно, – кивнул Щегол. – У меня от бессонных ночей ум за разум заскакивает. – Тогда все понятно. В трущобы.

– Но он европеец! – с удивлением возразил Дан, выходя из транса. – Морда совершенно русская!

– Есть много способов магической маскировки, – возразил Дворжек. – К тому же это может быть не сам Аль Рух. Я могу предположить, что вливание крови не дает Компасу наводку на потомка Соломона. С другой стороны, Аль Рух мог прихватить с собой еще одно вместилище крови в виде высокого европейского парня.

– Резонно, – кивнул Дан. – Тогда надо двигать. Все может начаться в любую минуту.

Но меня тревожное ощущение не покидало. Наоборот, оно нарастало. Моя интуиция не всегда била тревогу, когда следовало бы, но вот если била, то всегда безошибочно. Однако объяснить это соратникам я не мог. Не смог бы, наверное. И не было времени убеждать.

– Слушайте, а какой номер порта на «Вольном ветре»? – спросил я, как бы между прочим, года Дворжек с Даном направились к выходу с крыши.

– Нулевой, – автоматически ответил Щегол.

Без дальнейших размышлений я встал в центр пентаграммы и нажал нулевую кнопку на клавиатуре коммуникатора. Конечно, я не знал, как выглядит «молодая красивая баба» на пляже у Залива. Конечно, невероятно предположить, что женщина, тем более европейка, могла стать предводителем магического мусульманского братства. И все же… Я слишком привык доверять интуиции. Дан с Дворжеком, если что, без меня справятся. Но если окажется, что высокий парень не имеет к Аль Руху никакого отношения, то я останусь единственным, кто сможет спасти европейскую цивилизацию. А ради такого дела вполне стоило рискнуть быть оплеванным.

Мир померк, и через миг я оказался в знакомом помещении, откуда в первый день знакомства меня перенес на Базу Дворжек. Отсюда до пляжа минуты три ходу. Я очень надеялся, что, не зная подозрительную девушку в лицо, смогу найти хотя бы лампу при помощи вмонтированного в очки эфирного детектора. Ведь именно при помощи детектора Дворжек убедился, что мне подсунули подделку. Значит, настоящая лампа должна выглядеть как-то по-особенному. Может, в ней будет видно самого демона? Меня передернуло, но отступать было поздно.

Чтобы не показаться на пляже белой вороной, я скинул плащ и свитер, освободился от обуви и носков, оставшись только в штанах и очках. Вполне нормально для прогулки по берегу Залива. Доведя свой внешний вид до совершенства, я нащупал скрытый голограммой проем в стене и выбрался в хранилку гравио-серфов. Там было безлюдно. Более того, ворота хранилища были запертыми снаружи на магнитный замок. Пришлось срезать его «стрункой».

Народу на пляже оказалось великое множество. Громко играла музыка, повсюду натыканы патрульные полицейские глайдеры. И только тут до меня дошло, что сегодня день основания Сан-Петербурга. Праздник дня рождения города. Не повезло. В такой обстановке до крайности трудно будет проводить оперативные мероприятия. Особенно меня напрягал избыток полиции. Но, с другой стороны, я понял идею Аль Руха. В такой толпе можно затеряться, а полиция не даст возможности провести широкомасштабную операцию сотрудникам Института. Эта мысль подсказала мне, что я на верном пути.

Включив эфирный детектор, я вольготной походочкой отправился через площадку, за которой висели над водой многочисленные ресторанчики. Еще дальше, метрах в ста, далеко на север простирался пляж. Вода была еще холодной, так что купающихся видно не было, а вот загорающих – не протолкнуться. Эфирный детектор пока ничего не показывал. Значит, дальше.

Протиснувшись через толпу отдыхающих, я выбрался на берег и принялся обходить лежащие тела загорающих. Переступать ни через кого не хотелось, поэтому путь занимал непозволительно много времени. Пришлось поднажать. И вдруг я с ходу налетел на здоровенного верзилу лет двадцати пяти. Я поднял взгляд. Дылда был лысым, а усмешка не предвещала ничего хорошего.

– Ты че тут носишься, полукровка, – процедил он сквозь зубы. – Че, не видишь, нормальный народ отдыхает.

Я сразу понял причину его неуравновешенного состояния – моя внешность находилась в той стадии, когда была уже не похожа на арабскую, но и от европейской еще далека. Так выглядели дети от смешанных браков легальных городских арабов, принявших православие. Ну и отношение к ним не всегда было добрым. Особенно у экстремистки настроенной молодежи.

Конечно, я мог вырубить дылду с одного удара, но к нему подошли еще двое с такими же недобрыми ухмылочками. Свалить троих у меня займет секунды три, не меньше, а это уже драка. Стоит кому-то поднять визг, вмешается полиция, тогда драка перерастет в боевое столкновение, возможно, с многочисленными жертвами, если полицейские вздумают в меня стрелять. Лучше было попробовать решить назревающий конфликт миром.

– Че уставился, тварь черножопая, – спросил один из вновь подошедших. – Нормально ходить не можешь?

– Извините, – как можно спокойнее произнес я. – Буду внимательнее. – Прошу прощения, если кого-то обидел.

– Разговаривать умеет, – заржал верзила. – Прикиньте, пацаны. Дрессированная черножопая обезьяна. А че зенки прячешь?

Дылда протянул руку, снял с меня очки и переломил их надвое.

– Смотреть, не щуриться, – поддержал его третий. – Давай вали.

Они расступились и пропустили меня дальше. Обстановка накалилась до критической – я двигался вперед, уже не имея эфирного детектора, а значит, лишенный возможности отследить лампу. Хоть зови Дана по коммуникатору. Он ведь видел даму в лицо!

Подумав, я решился на этот шаг, еще не представляя, к каким методам убеждения придется прибегнуть.

– Да! – ответил Дан. – Какого черта ты свалил? Мы уже в трущобах. Может понадобиться твоя помощь.

– Ты мне лучше скажи, как хоть примерно выглядела та барышня. Ну, потомок Соломона.

– Так ты из-за нее ломанулся? Вот дурень. Никогда баба среди мусульман не займет важного положения. Ты что, вчера родился?

– Ты мне можешь сказать?

– Пошли его к черту! – раздался раздраженный голос Дворжека. – Сам свалил с поля боя, пусть сам ковыряется. Пойдем брать Аль Руха, времени нет на болтовню.

Мне показалось, что Дворжек протянул руку и сам отключил коммуникатор Дана. Вот же урод… Вроде нормальный, нормальный, а потом как выкинет фокус…

Отчаяние навалилось на меня с такой силой, что хоть вой. Я хотел было развернуться и побрести обратно, но неожиданно наткнулся взглядом на знакомое лицо. В пятнадцати метрах от меня на небольшом коврике сидела, загорая, та голубоглазая красавица-медсестра, из-за которой я попал в гущу всех этих головокружительных приключений. Та самая девчонка, которую я пожалел и отпустил после стычки с похитителями. Она сидела и спешно листала толстую книгу в кожаном переплете. Бумажную. Но никто не обращал на это ни малейшего внимания. Толпа. Место для проведения операции Аль Рух выбрала верно. У ее ног стоял непрозрачный пластиковый контейнер, в каких носят еду на пикники, но я сразу понял, что в нем.

Девушка провела пальцем по строчке, и губы ее шевельнулись. Похоже, она нашла необходимое заклинание и теперь готова его произнести. Но я не дал ей такой возможности. Кинувшись вперед, я за секунды преодолел разделяющее нас расстояние, вырубил красотку одним добрым ударом в ухо, подхватил контейнер и дал деру. А что еще оставалось делать? Ну, тут-то уж народ Сан-Петербурга показал свою гражданскую бдительность во всей красе. Они кидались на меня кто с чем, кричали, звали полицию, тыкали в кнопки коммуникаторов… А я рвался в сторону от воды, к дороге, чтобы по дуге обойти пляж и добраться до «Вольного ветра». Иногда мужики пытались остановить меня силой, и тогда мне, с великим сожалением, приходилось пробивать себе дорогу кулаками и ногами. Один раз мне чуть не досталось вакуум-шокером, но я увернулся и надолго вывел противника из игры.

Думать особенно было некогда. Но все же в голове билось удивление, что голубоглазая «медсестра» оказалась Аль Рухом. Как – уму не постижимо. Но теперь стало понятно, что именно ей должны были впрыснуть мою кровь после похищения. А ведь как мастерски сыграла! Вот гадюка! Сколько пришлось из-за нее пережить! Я дико жалел, что обстановка не позволяла взять ее в плен. Лампу удалось забрать – и то большая победа. Теперь бы еще уйти живым, было бы вообще хорошо.

Главной помехой, конечно, являлась полиция. Сквозь безоружную толпу я мог бы долго пробираться при всей ее агрессивности, а вот плазмоганам противостоять уже труднее. Единственным моим оружием была «струнка». Всем хороша, но годится только в ближнем бою. Полицейские же наверняка предпочтут взять меня на прицел с приличной дистанции.

Я преодолел половину расстояния до «Вольного ветра», когда крики возбужденной толпы долетели до дежуривших на площадке перед рестораном блюстителей порядка. А сбоку наперерез мне бодро выдвинулась тройка парней, сломавших мне очки. Пришлось чуть сбавить ход. Тут меня уже ничего не удерживало от доброй драки, поэтому с молодыми я повозился чуть дольше, чем требовала обстановка, но зато оставил у них о себе надежную память. Когда все трое растянулись в траве у дороги, с площадки поднялись два патрульных глайдера и направились в мою сторону. Я заранее достал «струнку», чтобы потом не делать резких движений.

Остановились они от меня ближе, чем я рассчитывал – уже хорошо. Я сжал «струнку» в одной руке, контейнер с лампой – в другой и сделал вид, что пьян в дым.

– Ты чего буянишь, тварь чернозадая? – поинтересовался один из патрульных в легком экзоскелете. – Кровь Господня на арабский желудок дурно действует? Что в руках?

Я решил не тратить время на объяснения. Все равно при таком начальном настрое договориться не удастся. Пришлось резко рвануть вперед и рассечь «стрункой» лобовой обтекатель ближайшего глайдера вместе со скрытым под ним мотором. Машина тут же со скрежетом рухнула на асфальт. Все произошло столь неожиданно, что полицейские впали в кратковременный ступор. Да и грохнулось прилично, надо сказать. Вторая машина начала резко набирать высоту, но в прыжке я исхитрился достать ее по днищу и перерубить главную тягу антигравитационного привода. Теперь подниматься они будут до высоты километра полтора. Эвакуировать ребят придется средневысотной техникой.

Резать никого не хотелось, поэтому я пустил тело в «маятник» – подобной аритмичной раскачкой нас натаскивали уходить от плазменных очередей. Дело для меня облегчалось тем, что, несмотря на яркое солнце, плазменные трассы были отлично видны и уворачиваться от них получалось неплохо.

Но все равно было понятно – оставшиеся пятнадцать метров мне не преодолеть. Накроют. Тогда я, сбивая обнаженные локти, рухнул и распластался на карбоновых плитах площадки у ресторана. Народ в панике разбегался кто куда, рядом зависли две полицейских машины. Я собрал нервы в кулак и лежал. На самом деле по полукровке со злости могли и пальнуть. Но я надеялся, что полицейские захотят надо мной покуражиться и возьмут в плен. Надежды оправдались – я услышал, как кто-то спрыгнул на мостовую в тяжелых ботинках. Шаги. Тень перед лицом.

Я изогнулся и ударил нависшего надо мной полицейского «стрункой» по руке – его запястье вместе с плазмоганом и куском обшивки экзоскелета шлепнулось на асфальт. Я перекатился, оставив в стороне вздыбившийся от попаданий плазмы карбон, левой рукой схватил плазмоган и шарахнул веером по машинам. Лампу пришлось бросить – у меня не три руки. Патрульные невольно пригнулись, дав мне возможность дезактивировать «струнку», той же рукой схватить контейнер и одолеть расстояние до хранилки «Вольного ветра». Я ужом проскользнул между створками ворот, но отдыхать было некогда. Надо теперь сматываться по-настоящему.

Когда я проносился через голографическую имитацию стены, ворота вылетели от удара обтекателем одной из патрульных машин. Но я уже был почти дома. Подхватив драгоценный плащ, я отшвырнул плазмоган и набрал на коммуникаторе номер порта на крыше торгового центра. Соваться на Базу пока было страшновато – черт знает, насколько крепко там устроились боевики.

Уже на крыше я принял вызов коммуникатора.

– Да? – ответил я, активировав устройство.

– Это Дворжек. Мы вышли не на того.

– Знаю, – спокойно откликнулся я, потирая ушибленный локоть.

– Откуда?

– Лампа у меня, – удержавшись от подначки, ответил я.

– Ты… Серьезно?

– Да. Давайте быстрее, пора вышибить уродов с Базы и перекусить. Чеботарев далеко?

– Он и его отряд под командованием Николая ведут эффективный бой при больших потерях в рядах противника.

– Не удивлен, – фыркнул я. – Скоро перейдут к зачистке. Рядом с ними есть порт?

– Да, на отбитой территории. Шестьдесят процентов Базы уже наши.

– Ну и славно. Подтягивайтесь. Мне нужен Дан.

– А где Аль Рух? – напряженно поинтересовался Дворжек.

– На пляже. К сожалению, взять в плен не удалось. И так еле ноги унес. Зато с лампой. Так что временно отбой тревоги.

Он отключился. Я уселся на прогретую солнцем крышу, задрал голову и стал глядеть на плывущие в вышине облака. Затем лег на спину и закинул руки за голову. Переоценил я Дворжека. Надо же. Вот вам и Мастер Игры. До меня вдруг с поразительной ясностью дошло, что поразительный план нашего бессменного командира существовал только в моем воображении. А на самом деле это была цепь сплошных случайностей. Фактически я действовал, как слепой котенок, на свой страх и риск. Но ведь победил! И в огромной степени победил потому, что верил в головокружительный по хитрости план Щегла.

И тут меня посетило озарение. Я широко улыбнулся и сощурился. А ведь правда. Способен ли человек просчитать заранее все ходы? Вряд ли. Слишком много неучтенных данных возникает между началом и концом любой операции. Но одни выигрывают, другие нет. И кто-то выигрывает чаще других. А кто-то не имеет за спиной проигрышей. Вот Дворжек, к примеру. Никто на него, как на командира, не жаловался. А секрет в том, что настоящий Мастер Игры не пытается все просчитать. Во-первых, он действует по наитию. Это главное. Это ведь большое искусство – доверять ощущениям и принимать решения молниеносно, в зависимости от кардинально изменившихся обстоятельств. А во-вторых, настоящий Мастер Игры умеет поставить на нужную лошадь. Тоже, наверное, интуитивно. Как бы там ни было, эту партию Щегол выиграл. Выиграл в тот момент, когда дал приказ освободить меня из-под стражи.

Минут через десять на крышу поднялись Дворжек и Дан. Я решил не вставать – имел право. Осмотрев лампу через детектор, Дан кивнул.

– На этот раз то, что надо. – Дворжек сел рядом со мной. – Неужели Аль Рухом действительно оказалась девчонка?

Дан начал возиться с Компасом.

– Да, – лениво ответил я. – Та самая, из-за которой я попал к вам.

– Поразительно. Но как такое возможно?

– Думаю, эту тайну нам еще предстоит разгадать, – вздохнул Дан.

– Что такое? – глянул на него Щегол.

– Компас больше ее не показывает. Донорская кровь перестала действовать.

– Плохо, – стиснул губы Дворжек. – Эта красавица может еще наделать дел. Но хоть первый раунд за нами, и то хорошо. О чем думаешь? – это относилось ко мне.

Я открыл глаза и спокойно ответил:

– Прикидываю, что могут подать сегодня в столовой после такого разгрома.

– Там большие запасы, – успокоил меня Дан. – И хорошо спрятанные. Идемте.

Я поднялся и побрел к пентаграмме. Эта история уверенно оставалась позади. Пришло время думать о будущем. Например, о том, что после ужина целесообразно будет помочь Ирине восстанавливать медицинский блок, пострадавший от набега варваров.