Глава 10
Непристойное предложение

Дворжек вызвал меня к себе ближе к вечеру, когда Жесткого взяла в оборот Ирина – переписывала ему чип и проводила тесты. Я очень надеялся, что начала она со второго, а не с первого. Несмотря на то что она была совершенно свободна и мы не давали друг другу никаких обещаний, во мне родилось что-то похожее на ревность. В общем, когда я прибыл в кабинет Альберта, мое настроение трудно было назвать радужным.

– Садись, – указал он мне на кресло перед столом.

Сам он сидел напротив. Терминал вычислителя был отключен, в помещении стояла почти полная тишина. Только где-то наверху шипел воздух в трубе вентиляции.

– Дан доложил, что ты прекрасно показал себя в операции по эвакуации Чеботарева.

Глупо было как-то реагировать на подобные замечания. Я и не отреагировал.

– И Глеб доволен, – продолжил Щегол. – Он боялся, что вы с Даном полгорода разрушите.

– Были прецеденты? – без особого интереса спросил я.

– С Даном? Бывало всякое. Он хороший оперативник, но не городской. Ему самое место в диких лесах работать.

Я не понимал, к чему он льет этот мед мне на уши. Видать, готовит к чему-то на редкость хреновому.

– А уж как ты вербовку провел… Так и до генералитета доскачешь. Годика через три.

– Дан что-то не доскакал, – с сомнением произнес я.

– Дан – оперативник от Бога. Жесткий бесстрашный. Без воображения. Потому что воображение и бесстрашие – качества практически несочетаемые. Его место в лесу, на точках. Иногда в городе, когда приходится нейтрализовать совсем уж зарвавшегося вампира или если доморощенный колдун в комнатке докерского общежития умудрится вызвать воина Тьмы третьего круга.

– Бывало? – осторожно спросил я.

– Бывало. Мне нет надобности высасывать истории из пальца, у меня их за плечами, что у дурака стекляшек.

– Я имею в виду, у Дана бывало? Ну, с воинами Тьмы?

– С Даном бывало такое, – хмуро ответил Дворжек, – что и у меня бы волосы на заднице поседели, окажись я на его месте. А у тебя бы вовсе выпали с перепугу.

То, как он это сказал, произвело на меня неизгладимое впечатление. Я сразу поверил в то, что Институт – очень серьезная контора. И в то, что демон-люми, с которым мы столкнулись в лесу под Сестрорецком, – тренировочная мишень для начинающих, с которой нормальный уполномоченный исполнитель просто обязан справляться в одиночку. Не справляться даже, а прихлопывать таких тварей, как мух. А еще мне стало страшно. Страшно до холода в пальцах и до пота, струйкой пробежавшего между лопаток. Вот оно – воображение. Сработало. Прав Щегол – воображение и бесстрашие несовместимы. Я прикинул, каким кошмарным должен быть демон из лампы, если из-за него на уши встал весь Институт. Те люди, которые к напугавшему меня до судорог демону-люми относятся с меньшей опаской, чем обычные граждане к встретившейся на улице бездомной собачонке.

– Но вот вербовку Дан бы так никогда не провел. – Дворжек резко перевел стрелки в нужном ему направлении. – У тебя другой тип мышления. Более гибкий.

«К чему же он клонит, леер-трос ему в задницу?» – снова подумал я.

– Но нельзя сказать, какой из типов мышления лучше, – задумчивым тоном продолжал Альберт. – В одной ситуации выиграл бы Дан, в другой – ты. Хороший руководитель просто обязан использовать такой тандем. А я хороший руководитель.

– Не сомневаюсь, – пожал я плечами. – К тому же сам себя не похвалишь…

Дворжек пропустил мимо ушей мою заключительную фразочку и задал такой вопрос, от которого я бы сел непременно, если бы уже не сидел.

– Каким образом ты собираешься протащить на Минги-Тау всю новую команду «Святого Николая»? Марш-броском до Кавказских гор? Представляю картину, как с тобой во главе орава в сотню винд-флотских рыл прет по пересеченной местности.

Я даже обидеться не смог. Мне показалось, что следующей фразой Щегол попросту отменит операцию ввиду невозможности ее выполнения. А меня спишет в трюм, как придурка. Или, того почище, пинком выпрет с Базы. Но он не спешил.

– Во-первых, дорогой, сотня рыл – многовато. – Он положил ладони на стол и глянул на меня в упор. – Вам не найти столько в Сан-Петербурге. Даже при попытке найти такую команду, вы с Чеботаревым несомненно нарушите режим секретности, что приведет к непредсказуемым последствиям. Например, к тому, что Адмиралтейство поднатужится и решит выслать свою поисковую партию к месту потери «Святого Николая». Не думаю, что данная экспедиция окончится успехом, но шуму будет много, и такая конкуренция нам не к чему. Во-вторых, даже половину от такого числа людей тебе нечем транспортировать к Минги-Тау. Самое грузоподъемное судно, имеющееся в моем распоряжении – это двадцатипятитонная яхта. Для нее тридцать человек – уже перегруз. Сухопутными же методами такой переброс сил вообще организовать невозможно.

Он был прав на все сто. И попросту возил меня мордой по столу. Но зачем тогда было хвалить перед этим? Глянув на Дворжека, я почти сразу догадался, зачем. Затем, чтобы очевидные заслуги, им озвученные, я не вешал себе, как медаль, на грудь. Возя меня мордой по столу, он хотел показать, что в Институте это и не заслуги вовсе, а так – норма работы уполномоченного исполнителя. Ох, недооценил я контору с первого взгляда. А уж Щегла и вовсе недооценил. Старею? Или зубок на Институт короток? Скорее второе.

Это было похоже на контрастный душ, который нас заставляли принимать в кадетском корпусе. Сначала медом, потом кнутом. Но Альберт по всем статям был не из тех, кто может попросту бесцельно издеваться. Он преследовал какую-то цель. То ли просто потренировать мою психику, то ли в жесткой форме донести какие-то важные вещи.

– Хотя, наверное, я слишком много требую от новичка, – Дворжек резко сменил тон и снова начал мазать медом. – Просто вижу, сидит передо мной бывалый винд-трупер, а значит, думаю, и требовать можно сполна. И ведь справляешься с требованиями. Даже с избытком. Тут жаловаться грех. А все твои недостатки сводятся к одному – не впитал ты еще в себя реалии Института.

– Некогда было, – попробовал оправдаться я.

– Ну и не усердствуй. Хватит нам Дана с впитанными до костного мозга реалиями. Так ведь? А ты десантник. Зачем убивать в тебе ценные качества, а потом насаждать новые? Нет, ценные качества надо беречь. Погорячился я, Егор, решив упрятать тебя на Базу, как ребенка в манеж. Погорячился. А ты мне ярко показал, что представляет собой человек флотский…

При этих словах я скривился слишком заметно, и Дворжек умолк.

– Вот только умен ты для винд-трупера очень, – сказал он после паузы с нескрываемой досадой. – Это противоречит твоим ценным качествам. Я все время теряюсь, как с тобой разговаривать. Вот Чеботарев – типичный флотский. А ты нет. Он, кстати, называл тебя Тихоней. Почему?

– Кличку мне дали заключенные, когда я при комендантском полку отрабатывал штрафные наряды.

– Тихоня… Забавно. Ладно, вернемся к нашим реалиям. Ты ими голову себе особо не забивай, но учитывай. Вот, к примеру, про транспортную пентаграмму ты уже знаешь. А в расчет не взял.

– Я понятия не имею, как пентаграмма устроена и как работает, – попробовал оправдаться я.

– Мог бы спросить. У Дана, у Глеба, у меня, наконец.

– Я думал, что это секретная информация.

– Секретную тебе не выдадут, не волнуйся. Ладно, проехали. Так вот я вызвал тебя для того, чтобы напомнить о существовании транспортной пентаграммы. С помощью «хлопа» можно хоть армию переправить из точки А в точку Б. Ловишь мысль?

– Да. Но, насколько я заметил, «хлопнуть» можно не из любой точки и не в любую.

– Наблюдательность – ценное качество, – усмехнулся Щегол. – И она тебя не подвела. Да, создать транспортный канал из нужного места в нужное – непростая задача. Но что такое телепортация? Любой объект во Вселенной имеет местоположение, которое можно описать некими координатами. Согласен?

– Да. – Трудно было не согласиться с очевидным.

– Эти координаты, Егор, записаны на самой структуре Пространства. Энергия, которую мы затрачиваем на движение, по сути, затрачивается на переписывание этих параметров локализации. Последовательное «пошаговое» переписывание требует меньших энергетических затрат, чем переписывание «рывком», с одной удаленной координаты на другую. Поэтому большинство объектов во Вселенной движутся плавно, последовательно меняя свое положение по некой траектории. Но можно и скачком. Только энергии надо больше. Когда-нибудь физики воплотят идею телепортации в машинном варианте. Но пока до этого далеко. Мы нащупали несколько иной способ.

– Думаете, я пойму?

– Просто уверен, – кивнул Альберт. – Все не так сложно, как может показаться. Возьмем простой пример. Есть числа четные, а есть нечетные. Конечно, записи на Пространстве о локализации объекта не записаны обычным числовым кодом, там мать-природа непомерно все усложнила. Но в качестве аналогии допустим, что координаты объекта выражены обычными числами.

– И что? – начал я терять мысль.

– А то, что для переписывания координаты с четной на четную или с нечетной на нечетную нужно во много раз меньше энергии, чем с нечетной на четную. То есть самой природой заложено некое подобие или неподобие координат. Подобные переписываются больше, чем неподобные. В обычных числах подобие весьма скудное. Чет-нечет. Натуральные числа или ненатуральные. Ну и еще ряд параметров. А вот в реальной системе записи координат на Пространстве таких подобий-неподобий на много порядков больше.

– Подарок природы? – с пониманием кивнул я.

– Именно! В результате мы получаем ситуацию, когда для переписывания очень подобных координат нужно очень мало энергии. Столько, что для активации транспортного канала достаточно лишь намерения его активировать и какого-нибудь высокоэнергетичного знака, например пентаграммы. Можно было использовать свастику с не меньшим успехом. Использование именно пентаграммы просто исторически сложилось.

– Что значит «намерение для активации канала»? – спросил я.

– А то и значит, – охотно пояснил Дворжек. – Если у двух точек очень подобные координаты, то чертишь две пентаграммы – на входе и на выходе. А потом формируешь намерение попасть из одной точки в другую. И все. Ты там. Так же можно сформировать намерение перебросить из точки в точку любой предмет. Но чем больше масса и объем, тем больше надо энергии. Поэтому для переброски яхты, к примеру, возможных каналов намного меньше, чем для переброски человека. На самом деле очень подобных точек огромное количество. Например, твоему положению в кресле на данный момент только в черте города соответствует не меньше пятидесяти точек, в которые ты можешь переместиться усилием воли. Если там начерчена пентаграмма, естественно.

– А как вы находите эти «очень похожие точки»? – заинтересовался я.

– У нас есть для этого специальный маготехнический прибор. Он активируется в желаемой точке входа, а потом индикатор указывает возможную точку выхода. Прибор весьма компактен, в кармане умещается.

– Остается только найти парную точку в районе Минги-Тау и начертить там пентаграмму. – Мне сразу стало ясно, для чего затеян весь разговор. – Проще некуда.

Дворжек отличался беспредельной бесшабашностью, это я сразу заметил. Но это даже для него было, на мой взгляд, слишком.

– Ну, не то чтобы очень просто, – смутился он. – Но я уверен, что вы в паре с Даном справитесь. К тому же он бывал на Кавказе, совсем рядом с интересующим нас районом.

– И как вы себе это представляете? Нас же там вмиг раскусят и заживо сварят в котле.

– Разве винд-труперу не положено в совершенстве знать арабский язык?

– Да при чем тут язык? – вскипел я. – Тут морду нужно иметь необходимой формы и цвета. И член, извиняюсь, обрезанный.

– Ну, в нашем медицинском блоке эту несложную операцию…

– Мне?! – Я не удержался и привстал в кресле.

– К чему так нервничать? – Дворжек легко выдержал мой взгляд. – Никто никому ничего не будет обрезать. Это глупо и непрактично. И восстанавливаться после операции долго. И видно будет, что она проведена не в детстве. В наших силах сделать все проще и эффективнее. Мы просто переведем часть крайней плоти в лептонное состояние. А потом вернем все обратно. Энергетический каркас… тело не пострадает. А значит, операция обратима. Что же касается, как ты выразился, формы и цвета морды, то для этого у нас имеются молекулярные нанороботы. Ирина обращается с ними очень умело. Сохранит матрицы ваших лиц, переделает вам физиономии и кожу под арабские, а потом с помощью нанороботов, запомнивших исходное состояние, вернет все обратно.

– Значит, мы временно превратимся в арабов? – Меня передернуло от этой мысли.

– В общем-то, да. Ты же давал Присягу.

Я это слопал. Правда, давал. И телом жертвовал, и бессмертной душой.

– А Дан тоже в совершенстве владеет арабским? – спросил я с тайной надеждой.

– Нет конечно, – абсолютно не обескуражившись, ответил Альберт. – Знает пару десятков слов. Но ничего, немого сыграет. Он и не на такой артистизм способен.

Я снова сел в кресло. И через секунду спросил:

– Выпить чего-нибудь можно?

– Запросто! – с задором ответил Дворжек.

– А Дан уже в курсе? – Мне показалось, что это важно.

– Пока нет, но его это из колеи точно не выбьет. К тому же это будет не первое его задание на вражеской территории.

– Но первое в качестве араба.

– Ой, ты плохо его знаешь, – откровенно рассмеялся Щегол, доставая стаканы из бара. – Он будет рад возможности окунуться в их культуру и глянуть на нее изнутри. Исследователь. С большой буквы «И».

Мы выпили, и Дворжек взялся подробнее обрисовывать предстоящую нам задачу:

– Запомни, Егор, нанесенным на тело нанороботам на полное выполнение программы по изменению внешности требуется два дня. Тут мы этого делать не будем, а то свои проходу не дадут. Намажетесь с Даном в пути.

– Путь-то какой? На ишаках и верблюдах от форта Ростов?

– Нравятся мне веселые люди, – усмехнулся Щегол. – Нет, конечно, никаких верблюдов и никакого Ростова. Я выделю вам яхту. Большую часть маршрута сможете пройти легально, поскольку посудина зарегистрирована по всем правилам. В районе Ростова вам, конечно, на гражданском судне запросто ходить никто не даст. Там и на патрульный эсминец можно нарваться.

– Я в курсе. Со своими драться не буду.

– А никто о драке не говорит, – спокойно ответил Альберт. – Схватку с эсминцем яхта все равно не выдержит.

– Пожалуй, – уклончиво ответил я.

На самом деле все зависело от экипажа. Но если по факту, то команда эсминца будет в любом случае не хуже нашей, а в этом случае ввязываться в драку для нас – форменное самоубийство.

– Так что границу будете пересекать скрытым порядком.

– Немыслимо, – покачал я головой.

– Но ведь ты винд-трупер! – хитро сощурившись, произнес Щегол. – А как же боевая смекалка?

– Легче уж пешком… – всерьез прикинул я.

– Возможно, – не менее серьезно кивнул Дворжек. – Тогда в районе Ростова отправите яхту назад, а сами – по обстоятельствам. Но поскольку команды будет минимум, я могу установить на яхте генераторы невидимости.

– Насколько хватит энергии? – оживился я.

– С управлением управятся двое. С вами четверо. Большая высота вам не нужна, пойдете легально. Значит, можно загрузить элементов питания часов на шесть непрерывной работы генераторов. Пойдет?

– Пойдет! – уверенно заявил я. – Хотя… Есть ведь еще радары! Увидеть не увидят, а засветка на мониторе появится. Ребята для верности могут и долбануть из всех орудий по азимуту.

– За это не волнуйся, – отмахнулся он. – Если уж все равно устанавливать генераторы ваккум-поля, то можно его структурировать так, чтобы и радары не засекли. Это даже не сильно скажется на расходе энергии. Вот только вы тоже радарами пользоваться не сможете.

– Нам ультразвукового спектра хватит. На винд-шипах ультразвуком прощупывается только пространство под днищем. Так что, если не ходить точно под кораблями, можно ощущать себя в относительной безопасности.

– Хорошо, дам распоряжения инженерам, – кивнул Дворжек. – Давай теперь о главном. Когда вы с Даном попадете в интересующий нас район, вам первым делом надо будет разведать нынешнее местоположение «Святого Николая».

– А Чеботарева с нами не будет? – поинтересовался я.

– Не будет. Во-первых, он мало чем сможет вам помочь, поскольку знает только место потери корабля, а не его нынешнее местоположению. Тут у Дана может оказаться больше информации. Есть у меня такое подозрение. Во-вторых, Чеботарев нужен мне тут. Будет набирать новую команду на эсминец.

– Понятно.

– После того, как обнаружите корабль, – продолжил Дворжек, – надо будет создать транспортный канал для переброски экипажа. По прибору найдете ближайшую ответную точку, нарисуете пентаграмму и сможете через нее спокойно вернуться на Базу. Как тебе план?

– На словах все просто, – усмехнулся я.

– Ну, воплощать его в жизнь я поручил людям, которые по всем параметрам должны справиться.

Подобное лестно слышать, но все равно мне было как-то не по себе. Никогда бы Адмиралтейство не отправило в тыл противника двух шпионов-диверсантов. Но Дворжек – не Адмиралтейство. Ладно… Благо Институт обладает некоторыми возможностями, которых у Адмиралтейства нет.

– Согласен, – твердо ответил я.

Даже превращение в араба перестало меня смущать. Наоборот, появился некий задор – не просто надавать врагу по ушам, но и в извращенной форме облапошить его.

– А никто твоего согласия, дорогой, не спрашивал, – сухо осадил меня Дворжек. – Это приказ. И ты подписал Присягу.

«Надрать бы тебе задницу», – мечтательно подумал я.

Но если уж всерьез об этом думать, надо сначала потренироваться на Дане. Крутые тут все больно – спасу нет.

– А что с Компасом Соломона? – решил я все же поддеть начальника. – Что если Аль Рух засечет меня на своей территории и возьмет в плен?

– Не возьмет. – Щегол отмахнулся с таким видом, словно я говорил не о серьезной проблеме, а о детских бреднях. – Я же отправляю с тобой Дана.

– И он сможет меня защитить от кавказских орд! – Это, правда, звучало смешно.

– Не сможет защитить, убьет, – ледяным тоном вновь осадил меня Дворжек. – И не думай, что в твоих силах ему помешать.

Я и не думал. Хватило короткой стычки в лесу. Мы допили, закончили разговор, и я отправился в свою комнату. Состояние было странным – не подавленным, не радостным, а до предела противоречивым.

С одной стороны, я влип. Влип в ситуацию, которой постарался бы избежать, выдайся такая возможность. С другой стороны, сожалеть не о чем – ни за одно действие из цепи, создавшей данную ситуацию, мне не было стыдно. И вернись время вспять, я поступил бы так же. Не убил бы я ту девчонку, и уж тем более не отволок бы ее на площадь.

Если судить здраво, меня попросту взяли в оборот, когда у меня не было возможности для маневра. Физической возможности не было, вот в чем засада. А поскольку ситуация явилась следствием не постыдного действия, то принять ее следовало с честью, как полагается винд-труперу Имперского флота.

Да, ситуация была безвыходной. Я не мог отказаться от задания или внести в него более подходящие для меня коррективы. Меня бы попросту убили. Дворжек выразился по этому поводу недвусмысленно. Пытаться дорого продать свою жизнь и разгромить Институт до основания мне бы тоже не дали. Нетрудно предположить, что они запросто могли бы материализовать грунт в том месте Базы, где я проявил бы неуместную активность.

Но при этом никто не пытался унизить мое достоинство, что важно. Но главное – я преодолел куда более мерзкую ситуацию, когда мне пришлось бы остаток жизни просидеть овощем на Базе. То, что я умудрился обойти этот страшный приговор Дворжека, стоило многого. Теперь, по крайней мере, у меня появилась возможность действовать, действовать очень активно. И действовать против террористов, что само по себе замечательно. А если глубже смотреть, то в интересах Российской Теократической Империи или даже в интересах всей средиземноморской цивилизации.

Но больше всего порадовало меня то, что перемена ситуации в эту сторону произошла не по воле слепого случая, а по моей собственной инициативе.