Глава 1

Кто выиграл?

ДОСЬЕ

Имя / Валерия

Возраст / 26

Профессия / юрист

Семейное положение / замужем

Материальное положение / комфортное

Жилищные условия / трехкомнатная квартира

Дополнительные бонусы / способность признавать свои недостатки

Стояло душное лето. В длинном белом топе с огромной голубой бабочкой я слушала Эдит Пиаф и готовилась ко встрече. Я пыталась представить себе, как выглядит Валерия, и подобрать что-то в унисон. Итак, ей двадцать шесть лет, а ее мужу – пятьдесят три. Как может выглядеть молодая девушка, которая любит мужчину, вспоротого морщинами и убеленного сединой? Какую одежду и еду может любить девушка, которая каждую ночь ложится в постель с мужчиной старше ее отца на три года?

Она может выглядеть как угодно. Я оборвала на середине «La vie en rose», надела кремовое полупрозрачное платье, такое длинное, что билось об пол, и заказала столик в ресторане в центре города.

Мне было восемнадцать лет, когда мной увлекся пятидесятивосьмилетний профессор. Он был высокий, с сединой и в синем пиджаке. Он рассказывал мне интересные истории и делал небанальные комплименты. Они звучали для меня, словно из прошлого. И прикасался он ко мне всего несколько раз – когда подавал руку, чтобы я вышла из машины. Мне все хотелось назвать его Есениным. Я, конечно, не соответствовала ему совсем, и была намного младше, и все боялась, что кто-то увидит меня с ним. Что он во мне разглядел – вообще непонятно.

Я училась на втором курсе. Это было время обтягивающих лосин и варенья на пальцах рук. Может быть, ему было приятно смотреть, как я внимательно его слушаю. А я ведь не просто слушала, я прилипала к его словам, как двусторонний скотч.

Со временем я перестала отвечать на его голос, как только в моей жизни появился рваный душой сокурсник, похожий на молодого Мика Джаггера. Больше я никогда не видела того профессора.

– Отличное платье, – Лера вытащила меня из моря воспоминаний. – В такую жару только и хочется, что прозрачной шали и холодной воды. Не представляю, как вообще дышат эти девочки в джинсах. А еще эти длинные волосы и блеск на губах… Но – красота требует жертв. Особенно, если ты хочешь удержать мужчину рядом с собой.

– Ты – хочешь?

– Только этим и занимаюсь.

– Я думала, это он старается удержать тебя.

– Конечно, он… Он так думает, – Лера рассмеялась. – Бороться за мужчину – значит сделать так, чтобы он думал, будто это он борется за тебя.

Лера сразу и бесповоротно мне понравилась, и я решила, что буду говорить с ней долго, пока у нас обеих не пропадет голос. Потому что нельзя так просто отпускать человека, который тебе симпатичен: это же такая редкость – приятный собеседник. Надо обязательно насытиться им, потому что сегодня вы живете в одном городе, в нескольких станциях метро, а завтра – ни у кого нет времени даже ответить на звонок.

– Я тебя долго буду мучить вопросами, хорошо?

– Хорошо.

– Он ведь тебе сначала не понравился, да? Как его зовут?

– Саша. И он не то чтобы мне не понравился, я вообще пропустила его мимо себя, не откладывая в памяти. Есть мужчины, которых ты с первой же секунды знакомства начинаешь рассматривать для серьезных отношений. А через пять минут разговора начинается подробное сканирование человека, и в мыслях проносятся кадры роман-свадьба-дети-внуки. При этом иногда мужчина тебе и не нравится вовсе, но процесс сканирования все равно запускается, автоматически. Это, наверное, на каком-то подсознательном уровне.

Я кивнула. Еще бы, сама не раз просматривала подобные романтико-эротические экшены на внутреннем экране.

– А есть и другие мужчины – те, которых ты пропускаешь. С Сашей было именно так: я его вообще пропустила и не собиралась искать.

– Сбой в системе сканирования, да? – Я улыбнулась, хотя веселого в этом было мало. Женская интуиция иногда сильно нас подводит: захлебнувшись слишком насыщенным запахом тестостерона какого-нибудь харизматичного самца, мы совершенно зря упускаем из виду тех, кто не стремится броситься в глаза. – И как было дальше? Мне вот всегда интересно, как это происходит, когда человек сначала не любит, а потом – любит.

– Знаешь, я его действительно люблю. Он перед сном обычно надевает очки и читает. Любит блинчики с курицей и грибами. Левой рукой он жестикулирует всегда намного больше, чем правой. Смех у него тихий, почти беззвучный. Мне очень нравятся эти детали.

– Ты его изучаешь?

– Конечно. В наблюдениях – сила. Человек – это мелочи, которые выдают его характер. Соберешь мелочи – поймешь человека. Поймешь человека – сможешь быть с ним всегда.

Официант принес мороженое, посыпанное сверху апельсиновой стружкой. Я боялась, что Лера окажется светловолосой инфантильной куклой для обеспеченного мужчины. Ее прямые волосы доходили до пояса, на шее висел кулон с жемчужной капелькой. Она была в летних цветных брюках и белой шелковой майке с глубоким вырезом.

– Я, конечно, сначала бегала от него. Не отвечала на звонки, а если отвечала, то говорила какую-то чушь, вроде того, что не могу с ним встретиться, потому что мне нужно купить курагу или пропылесосить квартиру. Потом согласилась. Потому что было скучно в тот вечер и не хотелось сидеть дома. Мне было стыдно за него, конечно: он старше на двадцать семь лет, и это заметно. Мы выпили тогда, и я стала представлять себе его сморщенное, немолодое тело. А что скажут мои подруги? Я срочно начала врать, что у меня дома кошка, больная менингитом, и вызвала такси. А он снова пришел через несколько дней и сказал, что обожает мое чувство юмора. И что я не должна ничего бояться, потому что он все сделает сам. И он сдержал свое обещание. Мужчина, который держит обещание, – разве это не подарок?

Я бросила взгляд на душную улицу. Десять из десяти. Единственная причина, по которой я больше не отвечу на звонок мужчины, это то, что он бросается своими обещаниями, словно пластмассовыми фрисби. Желтые, красные, зеленые… Мужчина с вечной пластмассовой тарелкой в руках больше похож на скучающего во время каникул школьника, чем на взрослого человека.

– А как вы познакомились?

– На свадьбе друзей. Я подумала, что он чей-то отец, и продолжила рассматривать более молодых кандидатов. Ближе к концу вечера Саша все же пригласил меня на танец и начал задавать вопросы. Я сразу поняла, что понравилась ему, – Лера подмигнула мне. Мороженое плавилось в наших стаканчиках, хотелось окунуться в ледяной бассейн. – Я уже не помню, что он там мне говорил, но я ему все-таки оставила свой номер телефона. Все потому, что было видно: ему не был нужен от меня только секс.

Я кивнула. Большинство мужчин почему-то считают, что мы не в состоянии отличить, когда нас хотят затащить в постель, а когда – в сердце. Есть, конечно, те, которые с изяществом научились выдавать одно за другое, но это редкий вид. Остальных легко вычислить в этот момент. Да и шепчут они не на ухо, а в глаза. Все зависит от желания женщины увидеть реальность.

– Когда он позвонил?

– Через неделю. Я знала, что он обязательно позвонит, но не ждала. Потом начались мои побеги от него, о которых я тебе уже рассказывала, и, наконец, встреча. Ох, – Лера выдохнула и расхохоталась. – Он был в синих кедах и яркой такой рубашке. Пытался выглядеть моложе. И это было очень заметно.

Я приподняла брови. Было трудно представить, насколько смешным был его вид, ведь я не знала, как он выглядит. Лера смекнула и нашла в мобильном телефоне снимок Саши.

Вся его голова была покрыта сединой. В уголках глаз жили «гусиные лапки» – такие морщинки, которые возникают, если много щуриться. Он был некрасив, но ухожен и открыт.

– Слушай, он очень даже ничего.

– Да. Просто так не положено. Не положено молодым девушкам быть с немолодыми состоятельными мужчинами. Что скажут родители? Что скажут друзья? Что скажут люди? Что скажу я сама? А как будет с сексом через десять лет? А может ли и хочет ли он иметь детей? А как у него со здоровьем? Ты же знаешь, быть женщиной – это значит задавать себе миллион вопросов. Это у мужчин все просто: да или нет. А у нас всегда «пятьдесят оттенков серого» и «9 1/2 недель». И это объяснимо. Потому что у общества всегда больше вопросов к женщине, чем к мужчине. В любой ситуации. Вот она и пытается найти сразу все ответы, прежде чем произнести хотя бы звук. Наша попытка все анализировать по пунктикам – это инстинкт самосохранения.

– Глубоко ты копнула.

– Пришлось. Знаешь, сколько я мыслей передумала, прежде чем ответить ему «да»? – Лера показала мне обручальное кольцо. Сочетание белого и желтого золота. Выглядело довольно изящно, особенно на ее тонком пальце. – Это так только кажется, что потом всегда сможешь просто взять и уйти.

– И почему ты сказала ему «да»?

– Защита. Он дал мне стопроцентное ощущение защиты. Мне кажется, это могут только те мужчины, у которых в мозгах уже абсолютно спокойно. И не театрально, а по-настоящему. Он же тогда сказал мне, что все сам сделает, – и действительно делает.

– Наверное, это приходит с возрастом. В восемнадцать тоже можно ничего не бояться, но ты еще не знаешь, чего хочешь. Тебе все – с криком и лозунгами. Метишь территорию, что ли. А с возрастом кричать уже не нужно. Свое право на что-либо можно показать одним-единственным взглядом. И я тебе признаюсь – мой тайный кумир Леонард Коэн. Причем в его нынешнем воплощении.

Это было чистой правдой. Сегодня нет мне большего удовольствия, чем слушать старичка Леонарда Коэна. С морщинами и охрипшим голосом, он поет о жизни так, как будто бы у него роман лично с тобой. Ему уже за семьдесят, а я не могу оторвать взгляда от его губ, которые произносят «аллилуйя», четко понимая смысл этого слова. Я не могу оторвать взгляда от того, как он курит и совершенно спокойно смотрит в сторону, напевая про танцы до последнего дня и взятие Манхэттена. Старый еврей, в черном двубортном пальто, с миллионом смыслов.

И тут я вспомнила, как я смотрю на Аль Пачино, укрытого морщинами. Как я читаю Сержа Генсбура. Как слушаю Тома Уэйтса или Стива Тайлера.

Засранцы, через руки которых прошли девушки и женщины. Сколько слишком красивых слов они успели сказать за свою жизнь? Сколько раз они раздвигали женские бедра и проникали внутрь? Сколько раз они что-то объясняли в трубку телефона, сколько раз хватали за волосы, сколько бросали и возвращались, и сколько – нет?.. Как их тело покрылось морщинами, прежде чем руки стали свободными и четкими: теперь они знают, как нужно трогать. Они знают, сколько слов нужно сказать, а сколько – промолчать. И сигарета в их руках дымится не от пафоса, а от того, что она – сигарета. Седина становится не возрастом, а опытом прикосновений.

Есть тонкая, почти запрещенная эротика в том, чтобы слушать мужчину, который знает, что говорит. Не уверенный в себе, а знает, что говорит. Уверенность разрешает врать, знания – дают смелость быть правдивым. Столько людей разбивается об это, прежде чем начинают понимать разницу.

И я сама до конца не могу точно понять себя. Что это – тоска за классической гендерностью? Когда ты точно женщина, а он – точно мужчина, без оттенков и без «но»? Может, меньше надо слушать Коэна на ночь глядя? Леонардокоэно-передоз – так и запишите.

Как бы то ни было, я себе уже разрешила заглядываться на мужчин значительно старше себя безо всяких подоплек и стыда. С ума сойти. Я – себе – разрешила. Слово такое емкое, как ключ. Не потерять бы.

– Ты – счастливица.

Лера скрутила губы трубочкой и откинулась на спинку стула. Наши стаканчики с мороженым опустели.

– Многие так говорят, Тамрико. Но ведь есть и другая сторона.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, начнем с себя любимых. Каждая девочка мечтает вырасти и выйти замуж за потрясающего парня. Но как много ты знаешь девушек, которые готовы согласиться жить с некрасивым мужчиной? Которые в принципе допускают такую мысль? И я сейчас не веду речь о меркантильных проститутках, готовых лечь под любую свинью, я говорю о совершенно приличных девушках. Сколько раз в своей жизни каждая из них воротит носом в стиле «он меня не достоин»? Опуститься с небес на землю – это, знаешь, не так легко. Вокруг меня крутились мужчины значительно красивее. После того как я впервые официально представила Сашу друзьям, они со мной неделю не разговаривали. Моя сестра месяц убеждала меня не связываться с ним. Решиться на это было очень непросто. Все привыкли к мысли о том, что у них должно быть только самое лучшее. И с фасада, и внутри. Только так не всегда получается. Надо набраться смелости, чтобы согласиться с тем, что тебе дает жизнь и в каком именно виде.

Но это еще не все. Потом, когда к Саше все привыкли… Знала бы ты, как мне осточертели сопли моих знакомых девушек, которые без конца упрекают меня: «Конечно, тебе что говорить, тебе так повезло». То есть сначала ужас-ужас, а потом – «тебе так повезло, молчала бы». Мы так устроены: у соседа трава зеленая от бога, от счастливого случая, но только не от того, что он ночи напролет ухаживал за этой травой, а днями поливал собственным потом каждую травинку. Ты когда-нибудь задумывалась, почему зависть – плохое чувство? Потому что зависть возникает, когда нам кажется, что людям упало что-то с неба. А когда ты понимаешь, что человек боролся за то, что имеет, у тебя возникает совсем не зависть. У тебя возникает уверенность, что ты тоже так можешь.

Я улыбнулась. Она говорила очень быстро и эмоционально.

– Лера, ты меня сейчас почти избила словами.

– Прости, просто реально накипело. Людям трудно понять, что у каждого свой путь. Что у всех все по-разному. И не нужно ни сравнивать, ни завидовать, ни судить.

– Это сложно.

– Сложно. Но не так сильно, как кажется. На нас с Сашей всегда смотрят люди. Я выгляжу моложе своих лет, он – старше своих. Со стороны кажется, будто мы отец и дочь, но по жестам и взглядам понятно – что нет. И люди сразу теряются. А если я его поцелую – большинство вообще начинает стесняться или испепелять нас взглядом. Саше все равно, а я сначала тушевалась. А потом даже стала получать от этого удовольствие. Ничто так не доказывает, что ты все делаешь правильно, как увеличение критики окружающих.

– То есть сначала это была игра?

Лера склонила голову и прикусила нижнюю губу. Впрочем, она могла и не отвечать: долгая пауза – это всегда «да».

– А что здесь скрывать? Конечно, игра. Конечно, я не думала о нем всерьез. То есть я понимала, что у него все серьезно, но у меня-то вся жизнь впереди. С каким-нибудь молодым бизнесменом и хай-тек-квартирой. А Саша – временно. Ты знаешь, я вообще заметила: мы, как правило, не обращаем внимания на свое счастье.

В этом месте Лера снова профессионально ударила в точку. Когда это люди умели самостоятельно определять с первого взгляда, что для них лучше? Утомленные тем, что имеют, они ищут, чего бы чужого положить себе в карман. Дерутся, изрыгают маты за это чужое, а свое спокойно лежит и ждет, пока его просто возьмут.

– Когда ты услышала Сашу?

– Я очень волновалась перед нашим первым сексом. Я готовилась к тому, что мне не понравится и это будет наша последняя встреча. И в принципе очень логичный конец. Раствориться, ничего не объясняя, именно после секса – проще всего. Он пригласил меня домой. Я все понимала. Квартира была очень ухоженной и уютной. Это меня сразу подкупило и расслабило. Мужчины называют это меркантильностью, но, по-моему, это очень нормально – выбирать максимально удобное жилье для жизни. К тому же Саше уже не двадцать лет. Ждать, пока он добьется финансового успеха, – нет времени. Ему за пятьдесят.

– «Ждать, пока он добьется финансового успеха». То есть в тот момент ты уже задумывалась о совместном будущем?

– Подловила, – Лера отзеркалила меня улыбкой. Теперь понятно, почему Саша влюбился в нее в день знакомства. – Но если мужчина настойчив, невозможно не начать задумываться. Потому что даже самый уверенный человек теряет свою ценность, если он ненадежен.

Я кивнула. В моей жизни был такой мужчина. Красавец и умница, я отдала ему все свои внутренние органы в вечное пользование. А через несколько месяцев впопыхах разорвала эту дарственную. Своим то «да», то «нет» он выдавил из меня всю кровь вместе со слезами. Я бежала так долго, пока не упала, не ударилась больно головой и не забыла все, что чувствовала. Проблема в том, что иногда трудно решиться бежать.

– Значит, ты пришла к нему домой.

– Да. Я пришла к нему, – на щеках Валерии заиграл румянец. Впервые за время нашей беседы. – Мы пили вино, разговаривали. И вдруг я поймала себя на мысли, что мне с ним интересно. Что мне действительно интересно слушать то, что он говорит. Что я вдумываюсь в его слова, мне хочется ему отвечать. И отвечать не то, что нужно, а то, что я действительно думаю. Я подумала, что слушала бы его, даже если бы он был женат или был отцом моей лучшей подруги. А потом мы начали целоваться. Тогда я поняла, как соскучилась по твердому мужскому телу. По спокойствию. По тому, что тебя безоговорочно любят. Его щетина, его волосы на теле, его спокойные, без звериности, движения. Когда я разделась и села на кровать, он несколько минут стоял неподвижно и просто смотрел на меня. Такое ощущение, будто он хотел запомнить меня. Будто ему было достаточно того, что я просто рядом. А потом он молча подошел ко мне, и у нас случился первый секс.

– И какой это был секс?

– Секс с любимым человеком.

Телефон Леры нагло завибрировал. Извинившись, она встала из-за столика и вышла на горячую улицу.

Секс с любимым человеком. С его руками, с его лопатками, с его волосами, с его мыслями. Разве его можно описать прилагательными? Если женщина дает оценку сексу, значит, она не любит этого мужчину. И я окончательно поверила Валерии.

– Он сделал мне предложение спустя четыре месяца. На мой день рождения. Что-то в этом есть, согласись, когда кто-то публично дарит тебе свою свободу.

– Сколько прошло с того момента?

– Почти два года. Все, как я и хотела. Вечером он приходит домой, и я ставлю ужин на стол. Мы обмениваемся новостями за день, смахиваем крошки с лица, пьем вино без повода. Иногда к нам приходят гости, и мы до самого утра обсуждаем музыку, политику… И он, когда говорит с кем-то другим, как бы между прочим целует меня в висок или кладет мне руку на колено. И я чувствую, что он думает обо мне. Это так, – Лера пробежалась взглядом по воздуху и погладила белую скатерть на столике, – это так круто, знать, что кто-то о тебе думает.

Я тихо позавидовала. Так жарко на улице, в голове – настоящее желе из мыслей, найти конец одной и начало другой почти невозможно. Люди вокруг такие разные, кто с соком, кто с желтой большой сумкой, – интересно, о ком они думают?

– У Саши плохое зрение. Он иногда носит линзы, но мне даже нравится видеть его в очках. Он шутит, что лет через десять я буду его поводырем. Такой большой и такой наивный – разве по жизни ведут глаза? Мы решили завести ребенка как можно быстрее. И знаешь, в чем дело? Выяснилось, что у меня с этим проблемы. Именно у меня. Я не могу иметь детей, по крайней мере, на этом сходится большинство врачей. Я оказалась красивой обверткой не такой уж и вкусной конфеты. Все это время я думала, что Саша выиграл меня, а выяснилось, что это я – его.

По залу разливались звуки Джо Кокера – еще одного великого музыканта, покрытого сединой времени. Я снова окинула взглядом зал, чтобы неприятная правда Леры улеглась в воздухе. Люди. Молодые и хорошо одетые, коротко стриженные и длинноволосые, с накрашенными глазами и браслетами на руках, в безразмерных футболках и выглаженных рубашках. Таких миллионы. И ты среди них с чертовой уверенностью, что знаешь все про каждого, что сможешь безошибочно определить, с кем из них твоя жизнь сложилась бы лучше некуда, а с кем – полетит навстречу затопленной Атлантиде. И чаще всего ошибаешься. Логично: когда начинаешь чувствовать себя богом, перестаешь слушать реальность.

– Все серьезно?

– Не знаю. В конце концов, есть ЭКО и прочие достижения медицины. И в самом конце концов – усыновление. Дело не в этом. Дело в том, что я сидела ночами и сомневалась: зачем он мне нужен, а вдруг он уже не может иметь детей? Я никогда и подумать не могла, что это я могу их не иметь. Вот. – Лера покрутила в руках пустой стаканчик от мороженого. – Наверное, именно это я и хотела тебе рассказать. Никто не идеален, и ты никогда не знаешь, где подвох. Поэтому – к черту стереотипы.

– Ты сейчас про зеркала?

– Именно. Обязать бы людей каждое утро пятнадцать минут разглядывать свое собственное отражение и только после этого идти на работу и общаться с людьми.

Я представила себе квартиры, увешанные зеркалами. Чем больше ты себе врешь, тем больше зеркал вокруг тебя. Открываешь глаза – отражение. Запираешь дверь на ключ – отражение. Выбрасываешь мусор – отражение. Покупаешь хлеб, спешишь в офис, подкуриваешь сигарету, вызываешь такси. В баре, всюду каждый твой шаг – твое отражение. Чтобы не забывать: мир вокруг – это ты.

– К черту стереотипы. В моей жизни было достаточно мужчин, которые не хотели заводить со мной отношения по той причине, что я – наполовину грузинка. Я обижалась. А мне, скорее всего, повезло.

– Даже не сомневайся в этом.

– И ты не сомневайся. У вас будут самые замечательные в мире дети.

Наполненные солнцем, мы сидели друг напротив друга. Жара нехотя, по миллиметру уступала место едва уловимому вечернему ветру. Мое платье все так же билось об пол, а на шее у Леры висел кулон с жемчужной капелькой. В воздухе царило спокойствие. Если выбор сделан искренне, на душе всегда очень спокойно.