38.
Утро было тяжелым. Восьмидесятиградусная водка имела на редкость разрушительные свойства. В ушах шумело, руки противно мелко тряслись. В ответ на каждое неосторожное движение в голове с мерзким хрустом ломались стеклянные колкие сталактиты и рушились вниз, впиваясь острыми гранями в распухший, болезненный мозг.
– Мозг – это орган, совершенно нечувствительный к боли… – прошептал Сергей, разглядывая потолок. – Совершенно нечувствительный к боли…
Под боком завозилась Оля.
– В холодильнике должно быть пиво, – буркнула она, устраиваясь поудобней.
– Опохмеляться нехорошо, – прошептал Сергей. – Нехорошо…
– А лежать тут трупом и стонать – хорошо? Постесняйся, орел, на тебя смотрит женщина. Давай шуруй к холодильнику, лечись.
– Безжалостные женщины…
– Давай, давай. Вперед.
Она повернулась к Сергею спиной и принялась выталкивать его из кровати попкой.
– Безжалостные женщины…
Но вставать все равно пришлось. С трудом переставляя ноги, Столяров выбрался из спальни.
На кухне было пусто. Остатки вчерашнего не то позднего ужина, не то очень раннего завтрака скукожились на столе. Коварная водка притаилась в углу. Невыключенный телевизор почему-то показывал серые полосы.
– Фильм ужасов, не иначе, – решил Сергей и направился к холодильнику.
На нижней полочке действительно обнаружилось пиво. Какой-то номер «Невского».
Столяров решительно достал бутылку, поставил ее в центр стола, стараясь не глядеть на водку. Рядом положил открывашку. Осмотрел картину с разных сторон. Внутренний дизайнер неожиданно заявил о себе. Сергей понял, что если фотографировать картинку под определенным углом, то будет видна пустая водочная бутылка и полная пивная. Под снимком можно приписать вечный слоган: «Пиво без водки…» Если подредактировать стол, выкинуть к черту остатки еды и сделать акцент на этикетке, то вполне можно запродать агентству, которое занимается разработкой «Невского» бренда.
Столяров-дизайнер, готовый работать вне зависимости от общего состояния организма, тут же создал в воображении готовый плакат. К «Пиву без водки…» добавилась приписка «Настоящее качество». Бутылка слегка подретушировалась и покрылась капельками испарины. Открывашка получила на ручку круглый лейбл все того же «Невского».
– Чего сидим? – поинтересовался Михалыч, появляясь в дверях. – О, пиво…
– Тс-с-с… – Сергей приложил палец к губам.
– Чего? – прошептал Михалыч. – Плохо, что ли?
– У тебя фотоаппарата нет?
– Представляешь, всегда с собой ношу, а сейчас забыл! – Михалыч развел руками. – Вот такая незадача. Проснись! Какой, к черту, фотоаппарат? На кой он тебе?
– А прикинь, едешь ты по Садовому, а там плакат такой, через улицу. На плакате вот это. – Сергей показал на стол. – И надпись: «Пиво без водки…» Здорово?
Михалыч замолчал, видимо, представив себе эту картину.
– Ты знаешь, – наконец сказал он, – я всегда не любил рекламу и рекламщиков. Напридумывают всякой гадости, а ты потом гадай, какое пиво, почему без водки… А остальное что, с водкой?… Гадость.
– Вот! – Сергей щелкнул пальцами. – Вот именно, у клиента должно складываться ощущение, что все остальное пиво с водкой и, следовательно, гадость, а наше – без. И, значит, хорошее. При этом прямо никто других производителей не обвиняет. Хитро?
Михалыч внимательно посмотрел на Сергея и скривился.
– Мне б ваши проблемы, господин учитель. Мало наших геморроев, так еще теперь башка болит…
– Пить надо меньше, – выдал пошлость Сергей.
– Вот пока ты мне не начал своими рекламными штуками голову полоскать, она не болела. А сейчас болит. Так что, знаешь, я у тебя пиво конфискую. – И Михалыч решительно направился к бутылке.
– Эй! Куда?! – Сергей ухватился за холодное стекло.
– Не отдам…
– Куда не отдам, я первый ее нашел!
– Не отдам…
– Захватчик, агрессор, оккупант! Тебе плохо от него будет!
– Тогда пополам…
– Хорошо… – Стороны быстро пришли к консенсусу. – Тогда еще Грише надо.
– Оставим. – Михалыч решительно разлил пиво по стаканам и закупорил бутылку. – Кто рано встает, тому бог подает.
«Лечение» прошло успешно.
Внутренний Столяров-дизайнер безропотно отошел в глубь сознания Сергея и больше своими новаторскими идеями не тревожил. Пустая бутылка от водки оставалась пустой бутылкой, а не поводом для очередного креатива.
В голове медленно, но верно таяли ледяные сталактиты.
– Кажется, легчает.
Михалыч потыкал кнопками неработающего телевизора.
– Как будто и спать не ложились… А чего с ящиком?
– Без понятия, я когда пришел, он уже был такой. Может, случилось чего?
Михалыч подошел к окну, выглянул наружу.
– Для войны как-то слишком тихо.
– А думаешь, если начнется, то услышим?
– Ну, знаешь, если до Останкинской вышки докатится, то точно услышим. Будем считать, что это мелкие технические неполадки. Как ночь прошла?
– Хорошо. – Сергей отвел глаза. Он не знал, как Гриша отнесется к роману с его бывшей, но все-таки женой.
– Да ладно, если что, я с Гришкой утрясу. Да и вряд ли будут какие-то проблемы. Они разбежались уже черт знает когда.
Сергей что-то пробормотал.
На кухню, покачиваясь и сжимая ладонями голову, выполз Гриша.
– Ну, вот и он. – Михалыч удовлетворенно вылил оставшееся пиво в свободный стакан. – Лечись.
Гриша что-то жалобно промычал.
– Челюсть? – участливо спросил Михалыч.
Гриша отрицательно покачал головой.
– Голова?
Кивок.
– Лечись…
Гриша потрогал горло.
– Не бойся, не вытошнит, – успокоил его Михалыч.
– Елки, как вы друг друга понимаете? – удивился Сергей.
– Проще простого. Когда тебе надо сказать, что под окном у тебя три араба и один солдат армии США грузят в машину пьяного еврея, и при этом не издать ни звука, такие, знаешь, способности к взаимопониманию вырабатываются… Страшно подумать.
Гриша осторожно начал заливать в себя пиво.
– Кстати, Гринька, ты ведь не против будешь, если Серега с Ольгой роман закрутит, ругаться не станешь?
Гриша забулькал и едва не подавился. Глухо закашлялся, придерживая челюсть.
– Ну вот. – Михалыч радостно развел руками. – Я же сказал, не будет…
– Мне почему-то кажется…
– Тебе неправильно кажется, – успокоил Сергея Михалыч. – Так ведь, Гриша?
Тот махнул рукой и продолжал заливать в себя пиво.
– Вот и я так подумал. Ладно, орлы. Какие планы на будущее? Что делать дальше будем?
Все молчали.
– И я не знаю, – резюмировал Михалыч. – Однако какую-то тактику надо выработать.
– А откуда они взялись? – спросил Сергей.
– Кто? Погромщики?
– Да.
– По лестнице пришли. – Михалыч пожал плечами. – Позвонили, я спросил кто. Они сказали…
Он нахмурился.
– Вот что интересно, сказали, что от Ильи Федоровича.
– От какого такого Ильи Федоровича?
– Да вот это как раз самое интересное. Сослуживец мой, можно сказать, Илья Федорович Васнецов. Хороший человек. Я с ним под Басрой торчал. В разных командах, правда. Но после того, как нас звено бомберов отутюжило, из выживших собрали одну группу. Так что я его хорошо знаю. Стоящий мужик.
– А от него к тебе часто кто-то приходит?
– Нет. Не часто.
– А чем он занимается, этот Илья Федорович? Как ты? На пенсии?
– Нет. – Михалыч покачал головой. – Самое интересное, что работает.
Он посмотрел на Сергея внимательно и грустно.
– В разведке работает. Я ему звонить собирался, когда мы эту штуку притащили. А тут прямо в дверь звонок… Я поначалу обрадовался, а потом насторожился. С чего бы это вдруг?
– Ты что ж, хочешь сказать, что нас разведка пыталась убрать? Как-то топорно для государственных структур. Не находишь?
– Нахожу… Бред какой-то. Может быть, Тимофей и прав был. Снести этот чемоданчик в ФСБ и все.
– Как бы хуже не стало от этого…
– Сейчас неизвестно, что хуже, – вздохнул Михалыч. – По ходу дела, надо мне своими связями потрясти. Может, разузнаю чего-нибудь. А пока у нас в активе разгромленная квартира, труп, какие-то материалы… Кстати, что там расшифровка дала?
Гриша обозначил руками объем, потом сделал пальцами жест, будто что-то перемешивал. Затем показал маленький просвет между ладонями и что-то пригладил.
– Основной объем остался не расшифрован, только маленькая часть в начале.
Гриша кивнул.
– Я так и думал. – Михалыч вздохнул. – А что там в начале-то? Покажи…
Гриша отправился в комнату за ноутбуком.
– Михалыч, а чего нам может за все это быть? – спросил Сергей.
– Что угодно. – Михалыч пожал плечами. – Могут орден дать, а могут в тюрьму засадить. Но почему-то в орден мне не очень верится. А оттого мне тревожно, слегка. Посмотрим хоть, что там наши сети притащили.
Вернулся Гриша с ноутбуком. Щелкнул крышкой.
– Обыкновенно сети притаскивают мертвеца, – пробормотал Михалыч, вглядываясь в текст, возникший на экране. – И этот раз не исключение…
Сзади подошел Сергей.
– Что такое система обратного крекинга?
– Без понятия. Ты дальше смотри.
– Оглавление. И один черт непонятно ничего. Крекинг. Термины…
– Нефть, – прошептал Михалыч. – Нефть…
– Чего нефть? Я не понимаю ни черта, при чем тут нефть.
– Крекинг – это такой процесс, имеющий отношение к обработке нефти. Собственно, это то, что превращает сырую нефть в бензин, топливо и так далее.
– Ну и что?
– А то, что слово «нефть» в оглавлении не встречается. Ни разу не встречается.
– И что?! – Сергей начал злиться. От расшифровки ясности не прибавилось, более того, он понимал, судя по оглавлению, что и полная расшифровка ничего бы не дала. Документы, попавшие им в руки, оказались какой-то уникальной научной белибердой.
– А то, что странно это. Понимаешь? – Михалыч листал пятистраничное оглавление туда-сюда, просматривая каждую строчку, насыщенную странными словами, какими-то цифрами, формулами. – Крекинг. Результирующий отчет. И ни слова про нефть.
– А ты разбираешься в крекинге? Я, например, только сейчас припоминаю, что в школе на уроке физики, кажется, что-то такое говорили… Да и то припоминается картинка не то доменной печи, не то какой-то хреновины с трубками, откуда бензин льется разного октанового числа. Какие-то графики были…
– Графики… А мне с нефтью, знаешь, пришлось столкнуться. Кое-какую теорию нам все-таки давали. И если речь идет о крекинге, то слова «нефть» избежать невозможно.
– Да чего ты завелся? Нефть… Может, там весь текст этой нефтью пересыпан, как солью. Мы же не все расшифровали.
– Может, и пересыпан. Только ковырять текст дальше у меня нет никакого желания.
Гриша согласно закивал головой.
– Что-то мне подсказывает, что из-за этой расшифровки нас и вычислили. – Михалыч снова вышел на верх оглавления. – Так что… Так что…
– Что?
– Елки-палки, чего ж я сразу не пропер?! Крекинг – обратный. Соображаете?
– Нет, – честно признался Сергей.
– Обратный крекинг. Это материалы на тему создания нефти, а не ее переработки.
Гриша хлопнул ладонью по столу. Сергей пожал плечами.
– А на кой ее создавать? Нет, ну, то есть я понимаю, что ценная штука и все такое… И из чего ее гнать? Обратно из бензина, что ли?
– Ты меня иногда поражаешь. – Михалыч покачал головой.
– Так ее из земли качают, елки зеленые, на фига ее еще тут?… Блин, ребята. – Сергей плюхнулся на стул. – Я ни черта не понимаю, серьезно. Нефть, крекинг, прямой, обратный… Какое это имеет отношение к тому, что нам дальше делать?!
– Ну… – Михалыч развел руками. – Это, понимаешь, как в большой мозаике. Чем больше определенных элементов, тем легче собирать. А вот если не знаешь, куда ту или иную плашечку положить, тогда беда. В общем, ребята, вы сидите тихо. А я пойду по своим каналам пройдусь. Глядишь, там и разберемся, что делать. Договорились?
– Так-то оно так. Но что делать, если ты со своей прогулки не вернешься?
– Если не вернусь… – Михалыч закрыл ноутбук, отдал его Грише. – Идите сдаваться. Но я вернусь сегодня. К вечеру. И тогда уже решим. Хорошо?
– Не очень, конечно, но другого выхода, как я понимаю, нет.
– Правильно понимаешь. – Михалыч направился в ванную. – Тут ведь как получается: партия перешла в ту стадию, когда мы или сделаем правильный ход, который в конечном итоге приведет нас к победе, или…
Он фыркнул, как лошадь, и открыл дверь. В ванной взвизгнули и брызнули на Михалыча водой.
– Приблизительно так… – произнес он, утираясь. – Пойду я сначала оденусь.
Гриша сложил ноутбук и с философским видом направился прочь из кухни.
– Ты тоже по делам? – спросил Сергей.
Программист мотнул головой и приложил руку к щеке.
– Спать, – понял Столяров. – Правильно, что ж еще делать? Один я тут, похоже, от волнения на стенку лезу… Все остальные играют в Будду.
«Ну, правильно, что им терять? – Сергей встал, открыл холодильник, чувствуя подкатывающий голод. – Михалыч пенсионер, тем более такой, который всегда найдет знакомых, чтобы прикрыться. Гриша… тоже не пропадет. Один я могу смело поставить крест на своей дизайнерской карьере. В лучшем случае буду в колонии строгого режима оформлять стенгазету. Черт меня дернул…»
В холодильнике было пусто. Только обмороженная до неузнаваемости пачка пельменей, которую Сергей вытащил из морозилки.
«С другой стороны, на что я жалуюсь? Что я сделал не так? Меня кинули. Я ответил. Ну, вляпался в какую-то дурацкую историю, так не по своей вине. Даже если сяду, не так обидно будет. Все-таки вел себя, как настоящий человек, а не как размазня».
Немного погремев посудой, он нашел подходящую кастрюлю, налил в нее воды и поставил на плиту. С трудом освободил смерзшиеся в монолит пельмени от упаковки.
– Однако… Кирпич из теста с мясом… Тот еще креатив.
Он подошел к ванной, осторожно постучал.
Сквозь плеск воды послышалось:
– …к черту… мыть… дают…
– Оль, это я… – Он осторожно приоткрыл дверь. – Это я.
– А. – В клубах пара ничего не было видно. – Ну если ты, то заходи…
Сергей окунулся во влажную духоту.
– Осторожно, не поскользнись, – сказала Ольга, отдергивая занавеску. – Не хочешь присоединиться?
Струи душа лились на ее тело, обхватывали, ласкали.
Рядом с этой женщиной хотелось творить. Хотелось придумывать что-то новое, вздорное, переделывать, ломать и снова строить.
– Я бы с удовольствием, но там вода закипает, – улыбаясь, сказал Столяров. – Пельмени будешь?
– Какая проза жизни. – Оля присела, клубы густого пара скрыли ее с головой. – Пельмени с утра… Где ты их нашел?
– В холодильнике…
– Боже мой! Они же доисторические!
– Есть очень хочется, так что я не побрезгую даже такими…
– А я, пожалуй, что-нибудь придумаю потом… Точно не присоединишься?
Сергей подошел поближе.
– Только одежду лучше снять… – предупредила невидимая в пару Ольга.
– Откуда столько пара?
– Залезай, узнаешь…
И он залез.
На кухне выкипала в кастрюле вода, и сюрреалистический кирпич из пельменей медленно таял, как мамонт, вытащенный из вечной мерзлоты.
