«…Они здесь! Среди нас!..»

Друзья щурились, пытаясь высмотреть что-либо в окружающей темноте. Сквозь заросшие бойницы окон прибивались с улицы узкие лучики, но их сил хватало лишь на то, чтобы засветить висящую в воздухе пыль, обозначая тем самым свое присутствие.

Внезапно вспыхнули факелы на стенах, высветив огромную пустую залу и широкую лестницу, ведущую наверх.

— Похоже, хозяин дома, — сказал Глеб, и шепчущее эхо насмешливо подтвердило:

— … дома… дома…

— Идем наверх?

— А куда еще?

Каменные ступени привели друзей к двери. Тролль потянулся к ручке, сделанной в форме лапы грифона, как дверь распахнулась сама.

— Не нравится мне это. Он нас ведет куда-то, заманивает, — сказал великан, вглядываясь в беспросветный мрак за дверью.

— К себе ведет. Нам это и нужно.

Они вместе шагнули в открывшийся проем, и снова дверь позади гулко захлопнулась, и зажглись факелы на каменных стенах протяженного коридора. Друзья растерянно остановились.

— Куда теперь? — спросил Тролль.

Глеб пожал плечами.

Сотни дверей выстроились длинной галереей.

— Что, будем заглядывать в каждую? Так мы до скончания века будем здесь бродить.

— Подождем, — предложил Глеб.

Они постояли несколько минут, храня молчание. Внезапно ближайшая дверь стала тихо открываться, словно с той стороны кто-то невидимый осторожно тянул ее на себя. Глеб шагнул к ней. И тотчас захлопали, заметались сотней безумных крыльев остальные двери, гоня хлесткими ударами воздух, грохоча, сотрясая стены. Хохочущее эхо заметалось под потолком. Глеб отступил, и в тот же миг все замерло, остановилось, лишь отзвуки хохота еще долго грохотали в дальнем конце коридора, постепенно удаляясь и затихая.

— Он пытается нас напугать, — сказал Тролль.

— …пугать… — повторило эхо свистящим шепотом.

— Нет, просто он забавляется. У него своеобразное чувство юмора.

— …мора…

Жуткий, продирающий до костей скрежет заставил вибрировать все здание. Одна из дальних дверей медленно отворилась и замерла, застыла в неоконченном зевке.

— Туда, — уверенно произнес Глеб.

— … да… да… — подтвердило эхо, пролетев над их головами.

Трепещущий свет начал меркнуть. Это было странно. Факелы все также продолжали гореть, и пламя их ничуть не изменилось — не уменьшилось, не потускнело, но коридор медленно погружался во тьму, словно воздух вокруг постепенно загустевал и терял свою прозрачность. Лишь из-за далекой распахнутой двери вырывался язык ослепительного сияния.

— Идем, — сказал Глеб.

Друзья направились к зовущему яркому свету.

Они шли вдоль стен, и двери нескончаемый чередой мелькали по бокам, однообразной лентой убегали назад, за спину, но сияющий проем все еще был далеко. Казалось, что он отступает, не желая пускать в свое небесно-чистое свечение преследующих его незнакомцев. Но друзья упрямо шли к распахнутой двери, шли долго, забыв о времени, упорно стремясь к этому безупречному сиянию в дальнем конце темного коридора, зачарованные его манящей недостижимостью…

Вдруг свет исчез, и они растерянно замерли, приходя в себя. Глеб обернулся.

Каким-то образом они миновали распахнутую дверь, и теперь она находилась позади, совсем близко, в десяти метрах, и сияние, вырывающееся из-за нее, уже не казалось безукоризненно чистым, наоборот, оно налилось угрожающими багровыми оттенками, и черные всполохи метались змеями в его глубине.

— Проклятый колдун, — пробормотал Тролль, и эхо над ними рассыпалось звонким детским смехом.

Они пошли назад вдоль голых, идеально ровных стен. Все прочие двери исчезли. Осталась лишь эта. И она, приближаясь, все вырастала, ширилась, разбухала, пока не заслонила собой все.

Неосознанно взявшись за руки, друзья зажмурились и погрузились в слепящее сияние. Что-то громко лопнуло, и они открыли глаза.

Они стояли на маленькой площадке. Было светло. Вокруг не было ни дверей, ни окон, лишь глухие стены, да металлическая винтовая лестница поднималась высоко вверх, цепляясь за каменный ствол.

— Должно быть, башня, — сказал Глеб.

Тролль задрал голову.

— Неужели придется карабкаться туда?

— Придется, — подтвердил Глеб и ступил на первую чугунную ступеньку. Лестница отозвалась низким недовольным гудением…

Они долго поднимались по ржавому вибрирующему серпантину лестницы. Так долго, что Глеб, механически переставляя ноги, погрузился в неясные думы, забыв о том, где он в данный момент находится, что делает и зачем. И когда он уткнулся затылком в деревянную крышку люка, то не сразу пришел в себя.

— Чего встал? — крикнул Тролль снизу. Великан не мог со своего места рассмотреть, что делается впереди.

— Пришли, — откликнулся Глеб. Он напрягся и плечами поднял крышку. Свежий ветер ворвался в круг открывшегося люка, взъерошив волосы и обдав приятной свежестью. Глеб выполз на тесную открытую площадку на вершине башни и помог Троллю подняться. Они подошли к самому краю и осторожно заглянули вниз.

Вокруг расстилались зеленые ковры болот. Проблескивали водой озерца. На западе белели вечными снегами вершины гор, размытые туманной дымкой. А на востоке, возле самого горизонта желтела полоса пустыни. И все было так отчетливо видно, все выглядело столь красиво и величественно, что друзья восторженно замерли, любуясь развернувшейся панорамой…

Тролль первым отступил от каменного бордюра.

— И что дальше? — спросил он. — Как мы отсюда выберемся? Летать мы не умеем, дверей я не видел. Чертов колдун заманил нас в ловушку. Сколько мы здесь проторчим, прежде чем сдохнем от голода и жажды?

— Это не в его стиле, — возразил Глеб. — Он придет. Скоро. Готовься.

Тролль буркнул что-то под нос, но тотчас замолк, заметив, как в небе над башней стало собираться темное облако.

— Смотри! — ткнул он пальцем.

— Вот и он, — сказал Глеб.

Туча постепенно сгущалась, наливалась чернотой, сжималась, коллапсировала, приобретая сферическую форму, и в конце-концов она превратилась в небольшой черный шар. По его поверхности бегали искры разрядов, он стал спускаться к вершине башни, все ниже и ниже, набирая скорость. Мгновение — и он с треском врезалась в центр площадки и исчез, оставив на месте удара очерченный сияющими разрядами круг с вписанной пентаграммой и десятком рун.

Тролль с подозрением посмотрел на мерцающий магический рисунок и сказал:

— Я туда не полезу.

— А куда ты полезешь? Летать же ты еще не научился.

— Уж лучше попробую взлететь, чем ступать в подготовленную ловушку.

— Если бы он хотел просто убить нас, то сделал бы это сразу, как только мы вошли в замок или еще раньше… Пойдем…

— Ну я и дурак, — пробормотал Тролль, решительно и обреченно ступая в центр круга. Глеб прыгнул за ним.

Первое время ничего не происходило. Товарищи стояли, плотно прижавшись спинами друг к другу и держа наготове оружие. Затем все вокруг померкло, расплылось, пропало куда-то, и вдруг замелькали перед глазами бешеные кадры, закружились вереницей яркие картинки, словно молния выхватывала куски пейзажей, демонстрируя сумасшедшее слайд-шоу: деревни и города, поля и сады, степи и леса, моря и пустыни, горы и озера, какие-то пещеры, помещения, комнаты, казематы — все закрутилось в сумасшедшем танце, сливаясь в неразборчивую пестроту, обрушиваясь яркими красками на мозг, наслаиваясь картинкой на картинку, погребая разум…

Глеб пошатнулся и закрыл глаза. Но безумные слайды продолжали свою карусель внутри черепа, взбаламучивая сознание, лишая рассудка.

Глеб закричал, выронив копье и обхватив голову руками. Раскаленный обруч впился болью в кожу. Рядом ревел Тролль.

И все внезапно прекратилось. Замерла картинка — большой затемненный зал, заставленный стеллажами, с длинным столом в центре, с цветными гобеленами на стенах, ковры на полу, кресло, стоящее на невысоком постаменте, скорее не кресло, а трон, и человек на нем. Красивый, величественный. Худощавый, но с великолепно прорисованными мышцами на загорелых руках, голых по локоть, в золотистом плаще с закатанными рукавами, с тонкой серебряной цепочкой на шее. И на изящном лице его искреннее сочувствие…

Глеб осторожно открыл глаза, готовый к новому бешеному мельтешению сменяющих друг друга картин.

Все та же комната и человек, восседающий на троне.

— Приветствую вас, друзья мои, — сказал Епископ.

— Ага! — взревел Тролль и кинулся на него, размахивая дубиной.

Человек щелкнул пальцами, и ноги великана провалились в пол по самые бедра. Тролль упрямо дернулся, но камень держал прочно. Тогда скованный богатырь размахнулся и со всей силы швырнул палицу, метя в сидящую на троне фигуру. Колдун лениво отмахнулся ладонью, и дубина, наткнувшись на незримую преграду, рухнула на пол.

— Что за зверюгу ты притащил, Глеб? Кажется, я его знаю… Да-да… Он долго пожил. Я даже не предполагал, что так долго. Видимо, охотников на троллей с Мире не так много. Я прав?

— Действительно, — прорычал Тролль, скаля зубы и бешено дергаясь всем телом. — Их всегда было слишком мало, и я оставался полуголодным.

— Ха-ха, — холодно проговорил Епископ. — Пожалуй, я возьму на себя смелость сделать то, что не сделали охотники. — Он плюнул в сторону Тролля, и плевок завис в воздухе, растекся, образовав тончайшее круглое лезвие.

— Нет! — крикнул Глеб, но было поздно: жидкое лезвие в миг затвердело и со свистом ударило Тролля в шею, рассекая мышцы, связки и кости. Голова великана запрокинулась, сорвалась с плеч и покатилась к трону, отмечая свое замысловатое движение короткими кровавыми росчерками. Обезглавленное тело качнулось, и каменные плиты пола высвободили труп, позволив ему упасть.

Епископ наклонился, посмотрел на мертвую голову и сказал:

— Вот это я называю наплевательским отношением… А ты что-то хотел мне сказать?

Глеб метнулся к заклятому врагу. Его переполняло кипящее бешенство. Епископ саркастически ухмыльнулся и взмахнул руками. Глеб почувствовал, как ноги налились необоримой тяжестью, как окаменели мышцы, но обруч на челе обдал жаром, и суставы вновь обрели живую подвижность. На лице колдуна отразилось удивление. Он еще раз резко взмахнул руками, пробормотал какое-то слово, привстал, и Глеб почувствовал, как немеет тело. Обруч раскалился еще сильней, но бесполезно — магия оказалась сильней. Шаг, другой — и Глеб неподвижно замер, скованный волшебством.

— Неужели ты надеялся, что эта железка тебя защитит, даст тебе шанс? — усмехнувшись, спросил Епископ. — Когда-то я тоже любил подобные вещички, всюду собирал их. Ты должен помнить эту мою маленькую слабость. И что теперь? Зачем они мне?.. — Он обвел руками стеллажи, стоящие вдоль стен. — Игрушки и не более. Истинное могущество внутри нас, а эти безделушки лишь частично позволяют использовать наши внутренние резервы. Теперь они мне не нужны. Я волен сам распоряжаться своей силой. Впрочем, мне нравится держать их при себе. Я люблю перебирать их, любоваться, вспоминать истории, связанные с ними. Ты знаешь, каждая подобная вещь имеет свою неповторимую историю. Ведь ее кто-то когда-то сделал, а потом умер. И кто-то нашел, но погиб. А кто-то взял и был убит. Вот в этом вся их история. Эти безделушки вершат судьбы людей. Приятно обладать подобной коллекцией судеб. Пожалуй, и этот обруч станет неплохим экспонатом…

Епископ поднялся с трона и стал расхаживать вдоль полок, перебирая артефакты. Окаменевший Глеб следил за ним бешеными глазами.

— А я не думал, что ты придешь так быстро. Я считал, что ты задержишься, изучая какое-нибудь очередное боевое искусство. Глупец! Ты никогда не сможешь победить меня. Пора бы уже это понять… Ты пришел ко мне слишком рано. Так рано, что я не успел придумать тебе достойную смерть. Знаешь, это так забавно — выдумывать способы казни. Наверное, и ты что-нибудь придумал для меня? Было бы интересно узнать, что именно. Впрочем, ты слишком прост, примитивен, и потому обречен на вечное поражение. Победа должна принадлежать эстетам. Эстетам смерти…

Епископ взял в руки искривленный металлический прут, сделанный в форме человеческого позвоночного столба.

— Знаешь, что это? Это Жезл Проклятых. Все-таки я нашел его. Забавная безделушка. Может на время воскресить любое существо из когда-либо живших в Мире. А еще она дает неограниченную власть над нежитью… — Он провел пальцем по металлическим позвонкам жезла и аккуратно положил его на место. — А Меч Силы я так и не отыскал. Гномы обманули меня. Ну ничего. Они еще пожалеют…

Епископ вернулся в кресло и внимательно оглядел неподвижного Глеба.

— Мне осталось совсем немного. Ты знаешь это? Я близок, очень близок к воплощению своей мечты. Я уже полубог. Отвергнутый, неприкасаемый, брошенный — но такова судьба всех полубогов. Только через отторжение можно достичь вершины, познать собственную цену… Ты видел моих последователей? Я знаю — ты видел. Ты убил двоих, но это не страшно — на смену им придут другие, их будет все больше и больше. Это неизбежно. И это так забавно — иметь свою собственную паству, своих жрецов, свой культ. И где? В мире, где все подчинено эгоизму. Где каждый существует лишь ради себя. Где всякий мнит себя Богом, — Епископ расхохотался, задрав голову к потолку, и эхо рассмеялось вместе с ним. — Богом. Богом!.. Бог! Я — Бог! Здесь не будет другого Бога! Только я! Я! Единственно верящий, потому что лишь вера в себя — истинная вера. Вера, дающая силу…

Глеб с ненавистью смотрел в перекошенное лицо колдуна. Епископ продолжал свой монолог:

— Что гонит тебя ко мне? Жажда мести? Справедливость? Нет! Ты хочешь убить Бога, убить высшее существо и занять его место. Мое место! Вот что движет тобой! Я! Я манипулирую твоими поступками! Только я! И не воля моя, а одно только мое присутствие…

Глеб почувствовал острое покалывание в икрах. Может, обруч делал-таки свое дело, может, Епископ излишне увлекся и потерял контроль над собственными чарами, но мышцы начали постепенно оживать. А через миг Глеб увидел, как в метре от трона, сбоку и чуть сзади, возникло легкое рубиновое свечение.

Епископ продолжал выкрикивать бессмысленные бессвязные слова, брызгая слюной, закатив глаза, не замечая ничего вокруг в своем безумном воодушевлении.

Глеб, не отрывая взгляда от странного сияния, слегка пошевелил ногой. Та неохотно подчинилась, чуть согнувшись в колене. Он ощутил пульсирующий ток крови, жаром пробежавший по неподатливым мышцам. И в этот момент вспыхнуло слепящим светом рубиновое пятно, бесшумно взорвалось, и на его месте возник бешено вращающийся вихрь, и чей-то голос, знакомый, почти родной, крикнул: «Хватай его!», и мускулы наполнились силой, и обруч полыхнул жаром. Глеб, пересилив сковавшие его чары, бросился к изумленному Епископу, и вихрь исчез, осыпался искрами на плиты пола, высвободив из своего чрева фигуру в плаще. Знакомый силуэт. Плащ. Посох. Лицо.

Коготь!

Глеб был уже совсем рядом, но колдун опомнился, вскочил, напружинился и толкнул ладонями воздух. Холодная волна ударила Глеба, приподняла, выбила копье из рук, но обруч на челе обдал теплом, и Глеб вновь обрел опору, растерянно оглянулся, выискивая взглядом свое оружие, потерял драгоценное мгновение — копье далеко, а Епископ — вот он — и бросился на заклятого врага с голыми руками, сжатыми в кулаки.

— Обхвати! Не дай уйти! — выкрикнул Коготь, торопливо вырисовывая в воздухе руны.

Глеб ударил Епископа в лицо, разбивая в кровь шевелящиеся губы, повис у него на руках, обвил ногами, впился зубами, сковывая движения, ломая творящиеся заклинания, не давая скрыться. Колдун шепнул что-то зло, и его окутала толстая скользкая пленка. Глеб тщетно рвал этот упругий кокон, бил его, терзал, мял. Епископ рванулся и уже почти выскользнул, но тут Коготь закончил свое волшебство и метнулся к сплетенным противникам, обхватил их, вцепился клещом, повис, и померк свет, провалился куда-то пол, тошнотворно качнулся весь мир, и они все вместе повалились в бездну, сплетаясь в клубок, цепляясь друг за друга, не прекращая борьбы…

Они тяжело свалились на каменистую землю.

Глеб ударился спиной, и у него перехватило дыхание. Сверху на него навалился Коготь. Рядом растянулся ободранный Епископ. Колдун выкрикнул короткое слово и исчез, а через мгновение появился в стороне, на безопасном удалении, в пятидесяти метрах.

— Я убью вас! — прорычал он, захлебываясь собственной кровью.

— Не спеши, — сказал кто-то тихо и спокойно.

Глеб с трудом восстановил дыхание и оглянулся на знакомый голос.

Вокруг высились черные склоны вулканического кратера, и от нелепого здания Потерянной Библиотеки шел к ним старик в потрепанном балахоне.

— Белобровый! — вырвалось у Глеба. — Коготь!

— Уходим! — быстро сказал маг, отползая в сторону неподалеку громоздящихся друг на друга валунов. — Сейчас здесь будет жарко. — Он вскочил на ноги и, увлекая за собой Глеба, бросился к каменной баррикаде. Епископ не обращал на них внимания. Теперь он внимательно и цепко смотрел на бредущего к нему старика, на равного по силе противника. Друзья добежали до валунов и растянулись на земле, во все глаза наблюдая за сходящимися магами.

— Но я должен лично убить его, — вдруг сказал Глеб, пытаясь подняться.

— Лежи! — Коготь схватил товарища за плечи. — Помнишь, как ты удержал меня на месте, когда я хотел вскочить во время песчаной бури? Так вот, сейчас начнется что-то похлеще. Лежи!

— Я должен…

— Да кто ты такой? У тебя даже оружия никакого нет! Тебя просто раздавят!

Глеб стих, признавая правоту мага.

— А-а! — протянул Епископ, остановившись напротив Белобрового. — Старая перечница! Так и думал, что когда-нибудь ты перейдешь мне дорогу. Правда, я рассчитывал встретить тебя на своей территории. Что-ж, рано или поздно это должно было случится. — Колдун вытянул перед собой ладонь, и с его пальцев сорвалась ослепительная молния. Она ударила в Белобрового, охватила холодным синим пламенем его фигуру, заструилась разрядами по одежде, стекая в землю. Старый Хранитель Библиотеки продолжал невозмутимо идти вперед, и ни единый мускул не дрогнул на его лице.

— Мне говорили, что ты силен, — Епископ отступил на шаг, — но не сказали насколько.

— Потому что никто не измерял мою силу, — ответил старик. Он плавно взмахнул руками, словно крыльями, и над склонами вулкана закружились черные точки. Они росли, приближались — это огнедышащие драги летели на защиту своих владений. Епископ затравлено огляделся. Он выхватил из кармана рваного золотистого плаща тонкую короткую палочку и несколько раз взмахнул ею, бормоча скороговорку неразборчивых фраз. Белобровый с интересом наблюдал за манипуляциями противника. Воздух вокруг Епископа сгустился, потемнел, запульсировал мраком, ширящимся в стороны и растущим вверх. Мгновение — и черный полупрозрачный купол вырос над колдуном, словно ночное небо накрыло его, защищая. Подлетевший первым драг выдохнул пламя, но огненный язык расплескался по темному своду, и мрак поглотил палящее дыхание. Тогда крылатый Хранитель выпустил когти и спикировал на спокойно стоящую внизу фигуру врага. Но стоило ему прорвать тьму купола, как тот полыхнул вспышкой, будто на ночном небосводе взорвалась сверхновая, и гигантский драг исчез — только легкое облачко пепла повисло в воздухе. И поглотив чужую жизнь, мрак сгустился, раздался еще больше, вырос, вздулся. Засверкали короткие всполохи — новые Хранители бросались на Епископа и гибли, исчезали бесследно, сожженные ширящимся куполом.

Белобровый гневно нахмурил брови, и лоб его перечеркнули глубокие морщины. Он вытянул руки, и от черного опрокинутого полушария потянулись к его пальцам тонкие нити тьмы. Купол побледнел, сжался, пошел складками, налетевший порыв ветра разорвал его на узкие полотнища и понесся к скалам, играя клочками ночи. Но немногочисленные оставшиеся в живых драги уже летели прочь, испуганные и посрамленные.

— Ты зря убил моих Хранителей, — сказал Белобровый. Голос его был тверд и необычайно громок.

— Ты зря связался со мной, старик, — в тон ему ответил ухмыляющийся Епископ.

Они шагнули навстречу друг другу и синхронно взметнули руки к небу. Битва могучих магов началась.

Солнечный свет померк, небо треснуло зигзагами молний, скалы лопнули, кровоточа магмой.

В оглушительном танце огонь сходился со льдом, вода сталкивалась с твердью. Стены пламени с ревом били из-под земли, грохочущее цунами обрушивалось с небес. Сотни злобных духов возникали из ниоткуда, возникали и тут же исчезали в вихре беснующихся стихий…

— Слоны дерутся, мухи дохнут, — пробормотал Глеб.

— Что?! — не расслышал в грохоте сражения Коготь.

— Ведь я мог его убить! Мог! Будь у меня какой-нибудь паршивый кинжал!

— Не слышу! — прокричал маг, приставив ладонь к уху.

Они лежали на каменистой земле, спрятавшись за огромным серым валуном и смотрели на титаническую битву. Сражающихся магов не было видно. Непроницаемое облако окутало их фигуры, полностью скрыв от глаз наблюдателей.

— И ты хотел его убить! — орал Коготь. — Его! Убить!..

Небо заволокло зелеными тучами, но что-то вспыхнуло в вышине, и тучи бесследно развеялись. Загрохотала, закачалась земля, проседая. Сорвались со склона вулкана три скалы, каждая размером с дом, ринулись в хаос схватки, в пыль, дым, пар и, не долетев, рассыпались мелким песком. Ввинтилась в небо воронка смерча и тотчас подавилась ордой горных духов, закашлялась, с трудом пережевала, выплюнула их искореженных и опала бессильно.

— Его убить?! Его? — зациклившись, вопрошал Коготь. Оглохший Глеб ничего не слышал. Он видел только, как друг открывает рот, немо, словно рыба, безмолвно шевелит губами и потрясено покачивает головой.

В плотной пыли, нависшей над кратером, вспыхнуло новое солнце, жаркое, низкое. Протянуло жгучие щупальца вниз и погасло, схлопнувшись черной дырой. Закачалось пространство, замерло время, но тут же спохватилось и рвануло вперед, догоняя, наверстывая упущенные мгновения.

Возник откуда-то дракон. Настоящий, огромный. Спикировал вниз, нырнул в непроницаемую тучу на подмогу. Кому? И вылетел назад обглоданным скелетом. Упал, рассыпался костями. И завыло что-то страшно, зарычало. Мелькнула в пыли тень ужасающего адского создания и сразу исчезла в огненном вихре, взвыв и тут же оборвав свой крик боли. Повалил жирный черный дым.

Коготь закашлялся. Его тело беззвучно содрогалось, и Глеб смотрел на друга, и ему казалось, что товарищ трясется в хохоте, смеется, пряча лицо в ладонях, и он никак не мог понять, что же здесь смешного?..

Вдруг все стихло. В один момент наступила звенящая тишина, словно лопнули барабанные перепонки, не выдержав яростных звуков битвы.

Потемнело дневное небо. На чистый круг солнца наползла тень. Осторожно выглянули из-за сгустившейся синевы неяркие звезды. Стало сумрачно и зябко.

— Кха! Кха! — грохочущий кашель Когтя. И дробное эхо, повторяющее кашель. И еще что-то. Неслышимое, неразборчивое, тихое, нарастающее. Хихикание. Смех. Ржание…

— Не-ет! — закричал Коготь и рванулся к оседающему облаку пыли. Он взмахнул посохом, и серую тучу пронзила молния, высветив внутри огромное нечто, черную ворочающуюся тень. Хохот сделался еще громче, и неясная тень стала неторопливо распрямляться, не обращая внимания на стегающий хлыст волшебного разряда. А потом бегущего мага ударила какая-то незримая сила, и он полыхнул огнем, и горящее тело его, кувыркаясь, пролетело по дуге обратно, отброшенное неимоверно мощным ударом. Коготь упал на то самое место, с которого три секунды назад он бросился навстречу своей гибели. Глеб склонился над другом, искореженным, полыхающим, и ему показалось, что маг прошептал обугленным безгубым ртом: «Убить…», и вместе со словом вырвался из его гортани язык пламени, вспыхнула плоть, облетая угольными струпьями, обнажая скелет. Еще мгновение, и костяк полыхнул жаром и развалился остывающей горкой углей и золы. Налетел ветер и разметал черные хлопья. Только целый и невредимый посох остался лежать на гранитной плите — единственное, что осталось от Когтя.

Глеб поднялся и взял в руки горячий посох. Не было ни страха, ни злобы. Лишь холодная ненависть. И жажда неизбежного, стремление к смерти. Навстречу новому шансу.

Последнему шансу. Единственному.

— Ты убил и его! — крикнул он в гогочущую пыль.

— Он любил баловаться с огнем, а это к добру не приводит, — ответил густой громоподобный голос. — Каждый получает по заслугам! — Неясная фигура заворочалась, и над облаком поднялась огромная голова. Выпученные глаза, не мигая, смотрели прямо Глеба, крючковатый нос дергался, словно его сводило судорожным тиком, из открытой пасти капала вязкая слюна. — Каждый получит по заслугам, — повторила голова, надула обвисшие мешки щек и с силой дунула, разгоняя тучи пыли и дыма. Порыв ветра чуть не опрокинул Глеба, но он упрямо шагнул к уродливому созданию.

— Это и есть то, к чему ты стремился, Епископ? — спросил он у чудовища, вкладывая в слова всю свою ненависть. — Брюхатое гороподобное тело, короткие ноги, горб, уродливая морда? И это — Бог?

— Ты глуп, человек. Форма, внешность — это ничто. — Урод щелкнул пальцами и превратился в человека. Глеб узнал себя в возникшей перед ним фигуре. — Что за восхитительное чувство, когда мысль становится инструментом! — сказал клон и превратился с сморщенного Белобрового. — Старик слишком надеялся на свою силу, а сила всегда глупа. Хотя его план почти удался: вы смогли затащить меня сюда, но слишком поздно — я был уже достаточно подготовлен для того, чтобы справиться с самонадеянным старым идиотом… Знаешь, как я победил его? Я лишь на одно мгновение внушил ему мысль, что он покинул этот вулкан, оставил свое убежище. И он поверил и растерялся… Старый дурак!..

Глеб сделал еще шаг.

Епископ превратился в Когтя.

— Тебе никогда не везло с друзьями. Почему-то они все умирали, — перед Глебом возник Тролль. — Всегда.

Глеб подошел еще ближе.

Тролль растаял в воздухе, и на его месте появился Епископ в человеческом обличье: жилистый, подтянутый, с аккуратной бородкой клинышком, с зачесанными назад волосами.

— Пожалуй, я отпущу тебя. — Епископ задумался. Глеб уже почти вплотную приблизился к нему. — Мне ничего не даст твоя гибель… Да-да. Я придумал… С этого дня ты обречен на одиночество. Ты уйдешь, но ты будешь нести людям смерть. Точно! — Колдун возбужденно забормотал. — Ты станешь проклятием. Всех, с кем ты встретишься, я буду убивать. Каждого встречного. Собеседника, товарища, случайного знакомого. Всех! Люди возненавидят тебя, но ничего не смогут с тобой сделать — я всегда буду рядом, я буду беречь тебя. Бог будет беречь тебя, слышишь! Ты будешь бродить по Миру, словно прокаженный, как чумной. Ты понесешь смерть. Мою волю. Судьбу. Ты не сможешь полностью уйти от людей, ты будешь избегать их, они будут избегать тебя, но Мир тесен. Ты, словно знамение. Мое знамение! Несущий гибель! Да! Вестник смерти!

Глеб с силой размахнулся и, качнувшись вперед, всадил обугленный конец посоха в солнечное сплетение Епископа. Колдун брызнул слюной и согнулся, упав на колени. Глеб ударил его по затылку, в висок, по ключицам, в ребра — он молотил дергающееся тело, вздрагивающее, содрогающееся.

Содрогающееся…

Содрогающееся от хохота, трясущееся от смеха. Глеб ударил еще раз, и посох легко рассек туловище колдуна и застрял в середине груди. Епископ поднялся и легким касанием указательного пальца сломил бесполезный шест. Обломок остался торчать у него меж ребер. Колдун хохотал, но в глазах его металась ярость. Злоба исказила лицо. Бешенство до неузнаваемости изменило голос.

— Я Бог! Бог! А ты идиот! Ты умрешь! Снова! Здесь! Сейчас! — Он вскинул руки, и неподвижные скалы проснулись. Они дрогнули, стряхивая с себя песок и пыль, осыпаясь каменными лавинами. Покачнулась под ногами земля, заморщинилась, взволновалась. Низкий гул родился в глубине недр.

Епископ замер, подняв к небу трепещущие руки. Глеб бросился на него, пальцами метя в глаза. Но стоило ему коснуться ненавистного лица, как фигура колдуна заколыхалась и рассыпалась маслянистыми брызгами. Капли черными жемчужинами повисли в воздухе, закружились роем, устремились вверх, набрали высоту и слились там воедино, образовав большой глянцевый пузырь. Зависнув в небе словно воздушный шар, пузырь стал медленно поворачиваться вокруг своей оси, вытягиваясь, меняя форму, постепенно приобретая очертания гигантского человеческого черепа.

— Бог! — Череп открыл пасть, и дыры глазниц полыхнули холодным зеленым пламенем. — Бог!

— Я убью тебя! — прокричал Глеб. Земля под ним ходила ходуном, он с трудом удерживался на ногах. — Убью, клянусь!

Череп захохотал, перекрыв грохот пробуждающегося вулкана.

Мощный подземный толчок сбил Глеба с ног. Он неловко упал, выбив плечо. Со страшным скрежетом лопнула земная кора, и в паре метров от Глеба возникла рваная трещина разлома. Адское свечение озарило отвесные стены бездонного каньона. Пахнуло нестерпимым жаром.

Рыча от боли в поврежденном плече, Глеб откатился в сторону и оказался рядом с обугленным трупом Белобрового, лицом к лицу. Мертвец шевельнулся, зарычал, скаля бурые зубы, и попытался подняться на своих переломанных ногах, норовя вцепится в бывшего союзника жалкими останками сожженных рук. Один глаз его лопнул и истекал белой жидкостью, второй слепо таращился на мир бельмом ожога. Глеб вскрикнул от ужаса и отвращения и отскочил от ожившего мертвеца, от его тянущихся изуродованных рук. Обезображенный труп пополз к нему, но тут земля в очередной раз конвульсивно содрогнулась, и разверзшаяся пропасть поглотила тело Смотрителя Библиотеки. Тело великого мага. Тело зомби. Вырвался из бездны язык пламени, словно сам тартар облизнулся, сожрав очередную жертву.

Оглушительный грохот наполнил чашу кратера. Били из-под земли струи пара, клубился дым. Скалы в одно мгновение покрывались трещинами и рассыпались в песок. То тут, то там возникали бездонные разломы, огромные базальтовые плиты вставали на дыбы и соскальзывали в огнедышащие пропасти, громадные валуны проваливались в пекло. Нелепое здание Потерянной Библиотеки медленно оседало. Рушились величественные колонны. Валились статуи. Раскалывались белые стены. Осыпались пестрые витражи. Лопались стекла. И над оживающим вулканом парил, хохоча, громадный черный череп. Всполохи геенны отражались в его безумных глазницах. Рев катаклизма не мог заглушить его страшный смех.

— Я убью тебя! Слышишь! Убью! — прокричал Глеб, не слыша собственного голоса. — Убью, клянусь! — Он нагнулся, выхватил из-под ног раскаленный булыжник и швырнул его вверх, в реющего над головой Бога, в существо, что когда-то было Епископом, человеком, было его товарищем и стало его врагом. — Убью наверняка! Навсегда! Клянусь!

Содрогнувшись, просела земля. Взмыли в небо протуберанцы пламени, фонтаны магмы. Выдавилась из разломов густая лава и потекла огненными реками, испепеляя тонкий слой почвы, сжигая траву, превращая деревья в полыхающие факелы.

Глеб закрылся руками от нестерпимого жара. Кожа сморщилась, затрещали обгорающие волосы. Жгла тело раскалившаяся кольчуга.

Очередной подземный толчок потряс скалы. Глеб едва успел отпрыгнуть в сторону. Прямо под его ногами зазмеился новый разлом. Вспыхнул воздух, опаляя лицо. Трещина, словно молния, перечеркнула весь кратер и стала шириться.

Глеб оглянулся. Отступать было некуда. Он стоял на маленьком островке твердой еще земли, а вокруг текли тягучие реки магмы, покрытые черной коркой с бордовыми прожилками трещин.

Клокоча, выплеснулась из ширящегося разлома лава. Глеб поднял глаза к небу и прокричал:

— Я приду к тебе!

Рядом плеснул огненный фонтан. Пламя охватило фигуру Глеба, в одно мгновение обглодав плоть. Кольца кольчуги размягчились, вытянулись и упали на землю каплями расплавленного металла. Развалился, рассыпался пеплом черный скелет. Со страшным грохотом рухнула в преисподнюю тонкая прослойка земной коры. Вырвалась на свободу подземная мощь. Огромный кратер взорвался. К самому небу взлетело пламя. Нависла над бушующим адом палящая туча — кара Господня — раздумывая, куда направиться. Волна землетрясения прокатилась по всему Миру.

Бог пришел.

Люди застыли. Двуживущие и Одноживущие. Воины и маги. Крестьяне и солдаты. Замерли гномы, гоблины, дриады, тролли, хоббиты, орки. Метались в панике животные. Хищники, испуганно скуля, искали укрытия. Птицы прятались в траве.

Черная дыра на месте солнца злобным глазом нависла над миром. Высыпали на пепельное небо незнакомые звезды, острые, колючие. Багровое зарево поднялось на юге. Словно живая, неспокойно ворочалась земля…

Древние стены Города содрогнулись. Одинокий Король подошел к окну и выглянул наружу. На улицы Города опустилась тьма, хотя до наступления вечера было еще далеко. Всюду стояли люди, задрав головы и разглядывая черное небо. Они стояли молча, неподвижно, словно парализованные зловещим предзнаменованием. А между ними двигались какие-то силуэты, закутанные в плащи. Невесть откуда взявшиеся маги. Они что-то вещали, размахивали руками, и Король видел, что головы их обвязаны одинаковыми багровыми лентами.

— Он пришел, — тихо сказал Король. Ему никто не ответил — он был один в пустом зале своего огромного дворца, возвышающегося над Городом…

Медленно сползла с солнечного диска черная тень. Спрятались до поры, до времени звезды. Потеплело небо. Опало зарево над горизонтом. Успокоилась земля.

Люди зашевелились, задвигались, пошли дальше по своим делам. Но взгляды их были задумчивы и растерянны.

Каково это — жить при Боге?

Они еще не знали, что огромная палящая туча сожгла деревню на южных равнинах. Деревню, где шла ярмарка. Где торговали своими изделиями гномы. Сожгла дотла в тот час, когда заехал на шумную ярмарку Повелитель гномов, Властелин Подземного Царства, Двуживущий гном по имени Свертль…

Словно тараканы, расползались по всем закоулкам Мира маги в черных плащах и багровых повязках. Полубезумные в своем фанатизме, они шли, проповедуя новую веру, творя чудеса именем Господа, разнося по Миру веру свою, испепеляя неверующих…

Теперь у них был Бог.