Глава 9
В подземном переходе Глеб наткнулся на безумца.
Весь мокрый, в грязном бесформенном рванье, на ногах раскисшие домашние тапочки, сумасшедший бросался к идущим мимо него людям, дергал их за одежду и что-то быстро и горячо шептал, закатывая глаза и втягивая голову в плечи. Он размахивал руками, от него кисло пахло немытым телом, и прохожие брезгливо отшатывались и ускоряли шаг.
Безумец увидел Глеба, вонзился взглядом в серебристую коробочку нейроконтактера на его черепе и заторопился, идя на перехват. Люди морщились и расступались, пропуская оборванца.
Сумасшедший догнал Глеба, крепко вцепился ему в плечо и зашептал в самое ухо:
— Они здесь! Здесь! Они пришли за нами! За мной! Одноживущие! Мы все стали Одноживущими! Ты помнишь свои жизни? Их было много! Давно, раньше! А теперь одна! Они забрали их у нас! Они здесь! Среди нас! Ты тоже был там! И я был! Но я ушел, бросил все! Я отрезал им доступ! Закрыл дорогу сюда! Но они уже здесь! Ты должен закрыть путь! Также, как и я!.. — Безумец коснулся пальцами виска, убирая прядь мокрых черных волос, и Глеб в ужасе отпрянул. Ему показалось, что в черепе оборванца, на том месте, где обычно стоит коробка нейроконтактера, зияет кровавая дыра, и пульсирующий мозг серым пухнущим тестом выпирает наружу. Но наваждение тут же исчезло, и он понял, что это только уродливый красный шрам на коже, большой, блестящий, похожий на ожог. А сумасшедший тыкал пальцем в свой страшный шрам и вешал громким шепотом:
— Вырви, вырви ворота! Не дай их миру войти сюда! Убей их! Вырви! Брось! Уйди! Пора! Пора! Они уже здесь! Вокруг нас! Они такие же, как и мы! Кругом!.. — Он отцепился от Глеба, обхватил голову руками, присел на грязный бетон и завыл потерянно и обреченно, заскулил, словно брошенный щенок. Глеб побежал прочь — вон из темного, мрачного подземелья, расталкивая людей, запинаясь. К выходу, к выходу! Под дождь! К тучам! К небу! А вслед ему несся воющий голос:
— Они пришли! За нами! Они будут охотится! Смерть! Смерть!..
1
Сначала остыл обруч. Затем с глаз схлынула красная пелена, и Глеб ощутил опору под ногами. Он вскочил, не понимая, что произошло, слепо моргая и пытаясь сориентироваться.
— Еле тебя вытащил, — сказал знакомый голос. — Совсем забыл про эту штуку на голове.
— Коготь! — вскричал Глеб. — Рад тебя видеть! Черт возьми! Как же это так!?
— А вот так. Сижу я, значит, в харчевне у своего старого приятеля, спокойно кушаю, а тут какой-то человек расталкивает мирных людей, переворачивает стол, машет копьем и пытается проткнуть им королевских стражников. Я гляжу — ба! Да ведь это мой Глеб! И что я делаю? Я прыгаю ему на спину, словно индеец на горячего мустанга, и переношу его вон из Города! Не благодари меня, не надо. Видел бы ты лица стражников! Это зрелище будет получше любой награды.
Маг сидел на земле. Его лицо обострилось скулами, под глазами желтели полукружья синяков, по лбу стекали крупные капли пота.
— Выглядишь не лучшим образом, — сказал Глеб.
— Да. Мой дряхлый учитель научил меня новому трюку, но не сказал, что он отбирает так много силы. Путешествовать пешком намного приятней, не так ли?
— Черт! — Глеб все никак не мог прийти в себя после неожиданного спасения. — Я действительно рад тебя видеть!
— Ну, если ты так рад, то, может, угостишь старого приятеля тысчонкой-другой килокалорий? Мне срочно необходимо восстановить энергию, затраченную на телепортацию.
— Конечно! — Глеб развязал мешок и вывалил все его содержимое на траву. — Бери, что душа пожелает.
— Спасибо, мой благодетель.
Коготь отложил посох в сторону и жадно набросился на еду.
— Как я рад! — повторил Глеб.
Со всех сторон их окружала холмистая степь с редкими частоколами перелесков. Только на востоке, у самого горизонта, чернела зубастая громада столь спешно покинутого Города.
— Ну как, все свои дела успел сделать? — с набитым ртом спросил Коготь.
— Все еще только начинается, — сказал Глеб. — Но из Города я уже собирался уходить.
— Вот и я тоже. Все денежки спустил, пора, думаю, и в путь. А тут ты как раз подвернулся… Идем, значит, вместе?
— Я не против. Если тебе по пути, то я буду только рад.
— Мне любая дорога по пути. Здесь куда не иди, всегда набредешь на приключения. А мне больше ничего и не надо… Куда ты направляешься?
— Сначала к Серебряной бухте, а потом в Потерянную Библиотеку.
— Потерянная Библиотека? — удивился маг. — Серебряную бухту я, допустим, знаю, слышал, а вот эту самую Библиотеку… Но я согласен. Весь доход пополам?
— Конечно.
Коготь закончил трапезу, аккуратно сложил еду в мешок и откинулся на спину, наблюдая за бегущими по небу облаками.
— Как там твои друзья? — поинтересовался он.
— Какие? — не понял Глеб.
— Из Лиги.
— Ты знаешь о Лиге?
— А кто о ней не слышал? Конечно, знаю. И в старом квартале я почти сразу понял, куда это ты меня привел.
— Забудь об этом, — Глеб помрачнел.
— Все знают, что есть какая-то Лига, но никто не знает, чем занимаются ее члены, — продолжал маг. — Скажи мне, Глеб, что они делают? Кто они?
— Зачем тебе это?
— Да так. Любопытно.
— Чем меньше ты будешь знать об этом, тем лучше для тебя.
— Почему?
Глеб выдержал паузу, ответил негромко:
— У меня был друг. Гоблин. Он тоже задавал много вопросов. Но это ему не помогло.
— Ты странный человек, Глеб. Я не слышал, чтобы кто-то еще имел в друзьях гоблина. Ты запросто приходишь в логово Лиги и тебя там встречают с распростертыми объятиями. Ты убиваешь Медведя, будучи почти Новорожденным. Ты ищешь никому не известную Потерянную Библиотеку… Что-то еще? Я уверен, что этим твои странности не ограничиваются.
— Ничего особенного тут нет, — сказал Глеб. — Просто я один из старожилов Мира. Я помню его молодость и, возможно, еще успею увидеть его старость.
— Ты говоришь загадками. Но мне это нравится… И все-таки, что это за Лига?
Глеб вздохнул.
— Помнишь, когда мы подходили к Городу, ты размышлял о возможности объединить силы воинов-одиночек?
— Ну, было что-то такое.
— Лига — это и есть такое объединение. Организация Двуживущих, где каждый выполняет свою функцию, отдает свои возможности на общее благо. И в этом ее сила. В единении. К сожалению, любая сила рано или поздно оказывается перед выбором между добром и злом. Добро заключено в недеянии. А сила не может быть бездеятельной. Я слишком поздно это понял…
— Иной раз ты говоришь, как мой учитель.
— Твой учитель умный человек… Как ты себя чувствуешь?
— Лучше. Много лучше. — Коготь вскочил на ноги, но его мотнуло, и он был вынужден опереться на посох. — Стоять! — приказал он себе.
— Ну, может, пойдем потихонечку?
— Конечно! На север, к Серебряной бухте. Туда, где свежей солью пахнет море, и ветер треплет паруса!
— Хватит дурачится, — сказал Глеб и улыбнулся. Он поднялся, стряхнул со штанин сухие травинки и обнял за плечи Когтя.
Опираясь друг на друга, они сделали первый шаг. Воин и маг. Сталь и волшебство. Как в старые добрые времена.
2
К вечеру друзья вышли на дорогу. Здесь, недалеко от Города, дорога еще была широкой и укатанной, но Глеб знал, что скоро она превратится в узкую, чуть заметную одноколейку.
На севере, в тех местах, куда они направлялись, обитали только дикие племена варваров, да еще разве что гномы в своих подземных поселениях вели разработки драгоценных и полудрагоценных камней…
— Ты когда-нибудь был на северном море? — спросил Глеб.
— Нет.
— Там бывает очень красиво. Особенно зимой, в солнечные морозные дни, когда прибрежные камни покрываются коркой льда, и волны разбиваются о них, и мелкие брызги замерзают прямо в воздухе, и льдинки искрятся всеми цветами радуги. А еще бывает, что ветер приносит издалека айсберг — настоящую ледяную гору — и сажает на мель. Прибой вгрызается в лед, лижет его, ест. Солнечные лучи плавят верхушку. И в результате такая, иной раз, скульптура получается, что глаз не оторвать. Даже жалко, когда она разваливается.
— Да ты поэт, — хмыкнул Коготь. — Но на мой взгляд, лучшее море — это море южное. Пляжи, пальмы, значит…
— А ты был на юге?
— Был. Но до моря не дошел. Чуть-чуть.
— Там жарко и постоянно хочется пить.
— Зато на севере холодно и хочется есть… А ты, значит, уже успел везде побывать.
— Почти. Но Мир меняется. Те места, где я был раньше, сейчас, возможно, выглядят совсем по-другому. Только Город практически неизменен. И море…
3
Ночь друзья провели в небольшой уютной гостинице, что одиноко стояла у дороги.
Хозяин встретил их радушно, издалека заприметил путников, вышел навстречу. Он словно ждал появления гостей, будто каким-то образом почувствовал их приближение.
— Здравствуйте. Меня зовут Сарен. Рад вас видеть, но вы едва не опоздали.
— Опоздали? — удивился Коготь. — Куда?
— Впрочем, еще есть немного времени. Вы останетесь на ночь?
— Да, мы переночуем, если есть места.
— Места есть. Сегодня места есть для всех.
— А еда? — поинтересовался маг.
— Давно готова. Столы накрыты.
Коготь хмыкнул, буркнул подозрительно, предчувствуя какой-то подвох:
— Никогда еще меня так не принимали… Или это тебя встречают, Глеб?
Глеб пожал плечами. Он сам пребывал в недоумении.
— Я был здесь раньше. И чаевых никогда не жалел. Но не думаю, что меня настолько хорошо запомнили.
— Прошу вас, поспешим, — сказал хозяин и заторопился вперед, то и дело оглядываясь на неуверенно следующих за ним путников.
— Может ловушка? — спросил маг, понизив голос, чтоб не услышал хозяин.
— Не может быть. Это действительно хозяин гостиницы, я его помню.
— А вдруг он сменил профессию? Может, теперь он занимается разбоем?
— Так не бывает.
— Ты сам не веришь в свои слова…
Они прошли вдоль забора, вошли в распахнутые ворота и очутились во дворе гостиницы. Здесь было чисто. Аккуратные дорожки были посыпаны крупным песком, тщательно оглаженный стог сена башней возносился над крышей сарая, выстроенная рядом поленница казалась произведением зодческого искусства. Под деревянным навесом жевали овес привязанные лошади, окуная морды в длинный желоб кормушки. Все окна двухэтажной гостиницы ярко светились, светилось даже маленькое круглое оконце на чердаке.
— Она же битком набита, — сказал Коготь.
— Сегодня у нас много гостей, — ответил Сарен. — Но мест хватит всем. Прошу. Вы пришли вовремя.
Хозяин ввел своих гостей внутрь.
— Располагайтесь. Скоро все будут здесь. И он тоже придет. Подождите. А я пока распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату. На двоих?
— Да.
Сарен кивнул и удалился.
— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Глеб, осматриваясь.
— Только то, что все скоро здесь будут. И он тоже придет.
— Тогда подождем…
В небольшом зале было тесно от мебели. Столы ломились под тяжестью разнообразных яств — блюда, подносы, тарелки, горшки, бутылки стояли так тесно, что казалось будто они прилепились друг к другу, сцепились накрепко. В воздухе витали умопомрачительные ароматы. Всюду: во всех углах, на потолочных балках, в оконных проемах висели зажженные светильники. Горел огонь в камине. И только возле него, перед каминной решеткой было оставлено чистое пространство. Лишь два стула с высокими спинками стояли у очага.
— Как думаешь, это для нас?
— Надеюсь, что нет. Давай будем поскромней. Тебе где нравится?
Коготь хищно осмотрел заставленные столы. В животе его громко и абсолютно нескромно забурчало.
— Давай забьемся вон туда, — он показал рукой. — Не знаю, что здесь затевается, но думаю, при любых обстоятельствах там можно будет спокойно перекусить.
Он перелезли через нагромождения скамеек и стульев и уселись в самом дальнем углу, возле окна. Глеб разместился так, чтобы с случае чего прикрыть товарища, дать ему возможность сотворить заклинание. Коготь же, видя кругом такое изобилие, ни о чем кроме еды не помышлял. Он, не мешкая, принялся освобождать от продуктов стол, отправляя их в свою поистине бездонную утробу.
Через несколько минут из-за портьеры появился хозяин. Он увидел друзей, улыбнулся им, сказал издалека:
— Ваша комната на втором этаже. Номер пятнадцать.
— Хорошо, — отозвался Глеб. Коготь что-то пробурчал, вгрызаясь зубами в кусок мяса.
Занавеска вновь отдернулась. Два человека вошли в комнату. Перед тем как сесть за стол, они приветливо кивнули Глебу и Когтю.
— Ты их знаешь? — тихо спросил маг. Его рот был набит, челюсти двигались, пережевывая мясо, и потому слова прозвучали не очень внятно, но Глеб понял.
— Нет. Никогда не видел.
— Одноживущие. Наверное, торговцы.
— Похоже.
Хозяин подошел к камину, поправил кочергой поленья.
Из-за портьеры появился еще один человек. Этот словно бы и не заметил присутствующих, сел недалеко от входной двери, сразу набросился на еду.
— Двуживущий, — сказал Коготь.
— Хороший боец, — отметил Глеб.
— Вот такие вояки и составляли «Братство стали», — пренебрежительно заявил маг. — У них же ни ума, ни выдумки. Только на свой меч и надеются…
Комната постепенно наполнялась народом. Все больше людей появлялось из-за портьеры, кое-кто пришел с улицы. Вновь прибывшие рассаживались на свободные места, кто-то сразу принимался за еду, кто-то лишь потягивал пиво. В основном за столами собрались Одноживущие, причем всех рангов и каст: торговцы, ремесленники, крестьяне, землевладельцы, священники, нищие… Глеб с первого взгляда определял, кто есть кто. Двуживущих было значительно меньше: три воина в доспехах и при мечах, один лихой молодец — явно проходимец и головорез, два тихих мага. Все молчали и определенно чего-то ждали.
— Сказитель Мира сейчас будет, — объявил хозяин гостиницы.
— Вон оно что, — протянул Глеб. — Нам повезло.
— В смысле, что за еду платить не надо будет?
— Как раз платить придется и втрое дороже, чем обычно…
— Ничего себе везение! — Коготь едва не подавился. — Может, еще не поздно уйти?
— Сиди. Все эти люди пришли сюда, чтоб послушать Сказителя.
— Кого?
— Раз в двенадцать лет в Городе проходит конкурс бардов и рассказчиков. Победитель объявляется Сказителем Мира… Ты что, никогда об этом не слышал?
— Меня не интересуют подобные вещи…
Глеб хотел ответить что-нибудь сердитое, но тут головы людей синхронно повернулись в сторону входной двери, и легкий вздох восхищения пронесся над столами — на пороге возник седой старец, высокий и крепкий, загорелый почти до черноты. Сквозняк ерошил его длинную бороду, взлохмачивал волосы, трепал пыльную одежду свободного покроя. Из-за спины старика, из-под его руки с интересом заглядывал из вечернего сумрака в освещенную комнату маленький мальчик.
— Сказитель Мира, — негромко объявил хозяин, и старец склонил голову, мягко улыбнувшись.
— Я немного опоздал, — произнес он, и Глеб, услышав этот глубокий чистый голос, затаил дыхание и почувствовал, как побежали мурашки по спине.
Сказитель Мира шагнул в комнату, на свет. Вслед за ним вошел и мальчик. Он держал в руках какой-то зачехленный предмет, по всей видимости музыкальный инструмент.
Хозяин гостиницы, стараясь быть незаметным, тихо прикрыл за ними дверь.
Старец плавно махнул рукой, и все ароматы, что витали в воздухе, вдруг исчезли. Атмосфера в комнате очистилась. И не только от запахов. Воздух приобрел какую-то акустическую прозрачность, тихую безмятежность — словно не было вокруг стен, пола и потолка, будто бы все люди в мгновение ока оказались на высоком берегу раздольной реки, где безмятежная вода подхватывает любой, самый ничтожный звук, усиливает его и уносит далеко в ночь, играясь с осторожным эхом.
Коготь встрепенулся, поняв, что без магии здесь не обошлось. С новым интересом глянул на старца.
Мальчик тем временем уверенно прошел к камину, на освобожденный от мебели пятачок, сел на стул, начал аккуратно развязывать тесемочки на своем тряпичном свертке. Глеб следил за его руками, и что-то не давало ему покоя. Что-то в этих руках — пальцы, ладони, запястья — было не так. И его вдруг осенило, и он заглянул мальчику в глаза, чтобы проверить свою догадку. Действительно — как он мог ошибиться? — это был не мальчик, не ребенок, а карлик с будто бы детским лицом.
Наконец инструмент был освобожден, и это почувствовали, услышали все — воздух тихонько запел, завибрировал.
Мальчик-карлик положил инструмент — что-то среднее между гуслями и лирой — себе на колени, распростер над струнами руки. Старец встал рядом со своим помощником, ладонями зачерпнул воздух, омыл лицо. Открыл широко рот, словно выброшенная на берег рыба — у Глеба тотчас заложило уши — и огоньки светильников заколыхались, мигнули и потухли. Комната погрузилась во мрак. Только Сказитель и карлик были освещены алыми отблесками со спины — огонь в камине продолжал гореть, но и он присмирел и уже не щелкал, не плевался углями, а только тихо вылизывал дрова.
Глеб мгновение смотрел на длинные тени, а потом прикрыл глаза…
Звенящая тишина. Жадно ждущая…
И вдруг что-то тихо лопнуло, серебристо оборвалось, и захолонула душа.
Карлик коснулся струны.
Ваше небо черней воронова крыла,
Ваше небо не знает звезд,
То бездонная ночь в ваши души пришла,
Уводя за собой на погост…
В тихом голосе Сказителя была такая печаль, что слезы навернулись на глаза.
Кровь течет в руслах рек, наполняет моря,
Черный ветер разносит чуму,
На невидимых крыльях над миром паря,
Демон гложет больную Луну…
Голос разрастался, усиливался. И музыка, вторя, тоже начала гневаться, стала более рваной, нервной.
Смерть посеяла страх, страх посеял раздор,
Тьма безумия выжгла сердца,
Каждый сам себе враг, каждый сам себе вор,
Сын растит в себе смерть для отца…
Эту балладу Глебу еще не доводилось слышать. Сказитель рассказывал о временах, которых — Двуживущие знали это — никогда не было. О страшной поре, когда Мир был молод, о периоде беззакония, об эпохе Хаоса… Сказитель вел рассказ о том, как однажды Демон, появившийся из Бездны, сожрал Солнце, и ночь окутала мир, и страх обуял людей, лишив их разума. Но Воин, имени которого никто не знал, пришел вслед за Демоном, чтобы вернуть людям свет…
Он спустился с небес по скалистым хребтам,
Его волосы выседил снег.
И в руке его меч, он принес его вам,
Сам еще не совсем человек…
Воин не был человеком. Он тоже принадлежал Бездне, он был подобен Демону. Да он и был Демоном. Демоном в обличье человека.
Тварь, сожравшая День, Тварь, родившая Ночь,
Обглодавшая череп Луны,
И спустившийся с неба, чтоб людям помочь
Были вместе во тьме рождены…
Воин не мог сам, своими руками убить Демона. Он не мог даже приблизиться к нему, не мог его увидеть, хотя они и были связаны некой незримой пуповиной…
Ты не сможешь увидеть себя со спины,
Ты не можешь догнать себя сам.
Как бы ни были ноги сильны и быстры,
Твоя тень будет липнуть к ногам…
И тогда Воин пришел к людям, чтобы научить их, как победить Демона, как заставить его покинуть Мир и вернуться в Бездну. Он отдал им свой меч — единственное оружие, которое было способно уничтожить Тварь из Бездны, но безумцы, не поделив клинок, тут же разодрались меж собой. А когда Воин хотел вернуть свое оружие, то разъяренные люди смертельно ранили его…
Словно черная смоль на траву пролилась,
Кровь забрызгала руки убийц.
И тогда даже мать от сынов отреклась
Перед Воином падая ниц…
Умирающий, истекающий кровью Воин проклял своих убийц. Он обрек их души на вечную жизнь, на мучительные странствия меж двумя мирами: этим и Бездной. Так появились Двуживущие.
Через трое суток Воин скончался. И в то же мгновение испустил дух и Демон. Оборвалась пуповина, что связывала созданий Бездны. Нить, которая делала их единым существом.
Вернулось на небо освобожденное Солнце…
Вы не видите счастья, живя на свету,
Ваши ночи короче дня.
А когда вдруг решите, что попали в беду,
Вы тогда вспоминайте меня…
Седой бард опустил голову на грудь. Смолкли струны. Замер карлик. Молчали слушатели, невидимые в темноте комнаты…
Пауза затянулась, но никто не решался нарушить тишину.
И вдруг Сказитель тихо-тихо продолжил:
Ваше небо черней воронова крыла…
Он не шевелился, стоял неподвижно — руки сложены на груди, голова опущена, лицо спрятано. Казалось, что он не поет, что освободившаяся песня каким-то образом продолжает существовать сама по себе, независимо от человека, давшего ей начало…
Ваше небо не знает звезд…
Голос становился все тише. Замирал. Слушатели невольно затаили дыхание, чтоб не упустить, нечаянно не заглушить кончающихся отзвуков Песни.
А бездонная ночь никуда не ушла…
Обессилевший Голос растворился в тишине…
Глеб долго ждал последнюю строчку. Ждал, слыша стук своего сердца. И все вокруг ждали.
Но ее не было…
Старец поднял голову и, не сказав больше ни слова, направился к двери. Соскочил со стула карлик, так похожий на ребенка, побежал за Сказителем, на ходу пеленая, кутая в тряпки свой музыкальный инструмент.
Дверь распахнулась с оглушительным грохотом, и ночь ворвалась в комнату, набросилась на огонь в камине, едва его не задушив. Дверь захлопнулась. Стало еще темней.
Люди молчали. Они все еще слышали проникновенный голос Сказителя и все ждали, ждали последнюю строчку.
Но старец ушел. Баллада оборвалась.
А непроизнесенная вслух фраза еще витала в воздухе. Она была здесь, совсем рядом — все это чувствовали, им даже казалось, что они вот-вот ее услышат. И боялись спугнуть…
Потом кто-то тихо вздохнул.
Кто-то кашлянул, скрипнул стулом.
Люди выходили из оцепенения.
Хозяин зажег от огня в камине лучину, обошел с ней все светильники. Вновь в комнате стало светло и тесно.
Глеб выглянул в темное окно и удивился тому, как быстро и незаметно пролетело время — уже стояла глухая ночь.
Кто-то потянулся к остывшему мясу, забулькало наливаемое в кружку пиво.
— Как тебе? — спросил Глеб, толкнув товарища в бок.
— Что именно? — Коготь почесал затылок, окинул взглядом наполовину разоренный стол.
— Сказитель.
— А… Ну, это… — Маг сконфузился. — Я, значит, того… Подремал маленько, пока вы тут… Слушали…
Глеб даже не нашелся, что на это ответить. Он лишь возмущенно покрутил головой и развел руками.
— Ладно, пойдем спать. Скоро опять в путь… Помнишь наш номер?
— Пятнадцать.
Они с немалым трудом выбрались из своего угла — где-то пришлось лезть по столам, где-то — чуть ли не под столами. Хозяин проводил их за штору, на второй этаж. Показал комнату, с поклоном принял деньги и ушел…
— Ты видел, как он светильники погасил? — спросил Коготь, расправляя свою кровать.
— Да, а что?
— Это не магия. Я бы почувствовал.
— Что-нибудь вроде ультразвука. Звуковые колебания, которые человеческое ухо не слышит.
— Может быть… Все запер?
— Да.
— Ну, спокойной ночи.
— Увидимся завтра.
4
На следующий день, уже в дороге, Глеб как мог пересказал сказание старца, которое так бессовестно проспал Коготь. Кое-что пересказал дословно, стихами, но большую часть пришлось рассказывать в прозе. Он попытался напеть несложный мотив баллады. И разочарованно махнул рукой, понимая, что вся прелесть сказания заключалась не в музыке и не в стихах, а в божественном, необычайно красивом, богатом, мощном голосе Сказителя. В интонациях и оттенках, в его поистине безграничном диапазоне.
Коготь, внимательно выслушав восторги товарища, истолковал легенду на свой лад.
— За что они нас не любят? — спросил он.
— Кто не любит? Кого это — «нас»?
— Одноживущие. Нас — Двуживущих.
— Ну-у… — Глеб задумался. — А с чего ты взял, что они нас не любят?
— Как же… Мы, вроде, прокляты. Руки, значит, замараны кровью… И вообще, неужели это их собственные мысли? Они же не могут думать так, как это делаем мы, настоящие люди. Их мысли — лишь удачная имитация. Обман.
Глеб пожал плечами:
— Знаешь, я нахожусь здесь, в Мире, значительно дольше тебя. И, сталкиваясь с разными людьми, беседуя с Одноживущими, живя среди них, я иногда вдруг представляю, что все это уже давным-давно не имитация. Я думаю, а что если все здесь живет уже независимо от нас? Существует ради себя, думает о себе, осознает себя. Думает по-настоящему, размышляет, мыслит… Вот он — искусственный разум. Да что там разум — целый искусственный мир, который мы, развлекаясь, невольно создали… И когда я так думаю, мне становится по-настоящему страшно.
— Ерунда! — фыркнул Коготь.
— Почему?
— Все это, — Маг широко развел руки, охватив и горизонт, и небо, и дорогу, и солнце, и окружающие перелески, и деревеньку, показавшуюся впереди, — существует только внутри компьютеров. В сетях. Электрический ток и эти… как его?.. Электромагнитные волны, импульсы.
— Но ты-то сейчас кто? Или, вернее, что? Вот в данный момент, здесь, в Мире.
— Хочешь сказать, что я такой же, как и они?
— А разве нет?
— Не знаю. Думаю, что нет. Уверен в этом.
— А я вот уже ни в чем не уверен.
Коготь с сочувствием посмотрел на друга. Сказал:
— Постарайся-ка об этом вообще не думать. А то ведь можно и с ума сойти.
— Стараюсь. Изо всех сил стараюсь.
— Вот и хорошо… И все же, почему они нас не любят?
5
Последняя встреченная ими деревня осталась далеко позади. Все чаще стали попадаться протяженные сумрачные ельники, где днем было до жути тихо, а ночами завывали волки и ухали глазастые совы, в своем бесшумном полете похожие на призраков. Дорога в таких местах с трудом протискивалась меж столетними деревьями, и путникам неоднократно приходилось подныривать под косматые, поросшие сивым мхом лапы и перешагивать через поваленные стволы.
Они спали урывками, по два, по три часа. Когда один отдыхал, второй дежурил, охраняя товарища. Потом менялись. По мере продвижения на север становилось все холоднее. Костер согревал лишь обращенную к огню сторону тела, а все остальное мерзло, и во время ночных дежурств Глебу приходилось периодически вставать и разгонять кровь физическими упражнениями, размахивая копьем и вспоминая уроки Уота. Когтю было легче — он окружал себя десятком магических огней, плавающих в воздухе, и, блаженствуя, грелся, лишь изредка выписывая посохом замысловатые фигуры, чтобы подпитать магией затухающее пламя.
Дни становились все короче. Утром, когда путники просыпались, было еще темно. Они быстро завтракали, тщательно затаптывали костер и уходили, так и не дождавшись восхода солнца. А вечером, натаскав дров, смастерив простенький навес от ветра, поужинав жидким супчиком из солонины, лука и муки, друзья ложились спать уже под холодными яркими звездами.
Два раза заводили хоровод вокруг них обнаглевшие от голода волки. Хищники прятались за стволами елей и все ближе и ближе подбирались к путникам, подвывая и щелкая зубами. Маг отгонял их, расшвыривая во все стороны огненные шары. Сгустки пламени срывались с конца посоха, с сухим треском ударялись о деревья, расплескивались горячими искрами. После того, как стая разбегалась, приходилось срочно тушить тлеющую хвою — велика была опасность лесного пожара.
На шестой день пути они вышли к реке.
Лес кончился, и во все стороны, насколько хватало глаз, расстилалась плоская, как стол равнина. Только скрюченные карликовые березы росли на бедной почве.
Серое вечернее небо сыпало мохнатыми хлопьями снежинок, засевая грязную землю и пряча золото искореженных ветрами берез.
Суровая дикая местность окружала путников, и нелепо и чуждо смотрелась каменная арка моста, переброшенная там, где узкая тропа пересекала реку.
Друзья остановились.
— Мост, — сказал Глеб.
— Тем лучше. Не придется лезть в воду, — ответил Коготь.
— Его здесь раньше не было.
— Ну и что. Наверное, гномы построили.
— Может быть… — Глеб с сомнением оглядел издалека аккуратную каменную кладку и сказал: — Не похоже на гномью работу.
— Да, ладно! Пойдем! — Маг устремился к переправе.
— Осторожней! — крикнул Глеб и тут же увидел, как из-под моста вылезает громадное мохнатое чудовище с гигантской дубиной, и еще одно заходит сбоку, отрезая Когтю путь к отступлению, а маг все еще ничего не замечает, не понимает, что направляется прямо в ловушку.
— Стой! Назад! — Глеб бросился на помощь другу.
Маг растерянно остановился, оглянулся, заметил титаническую мохнатую тушу и выставил перед собой посох. А из-под моста вылезло еще одно существо. И еще…
— Тролли! — подбежав к Когтю, выкрикнул Глеб. — Я так и знал. Что будем делать?
— Драться! — Маг воинственно взмахнул посохом, запустив в сторону троллей огненную молнию. Один из великанов прикрылся дубиной, и пламя бессильно расплескалось по крепкому дереву. Тролли взревели, в их маленьких глазках загорелись искорки злобы. Раскачиваясь на коротких ногах, гиганты пошли на людей.
— Их слишком много! — крикнул Глеб.
— Тогда отступаем!
— Куда? Они нас окружили.
Три громадные туши, похожие на стога сена, надвигались на них со стороны моста, и еще два тролля ждали позади, перекрыв путь к отступлению.
— Ну, ладно! — вскричал маг. — Дайте мне минуту, и я тут камня на камне не оставлю! — Он бешено закрутил посохом, вычерчивая в воздухе пламенеющие замысловатые руны.
— У тебя нет минуты, — густым раскатистым баритоном произнес один из троллей.
— Он говорит! — потрясено сказал Коготь и замер с открытым ртом, забыв о творящемся волшебстве. Руны растаяли.
— Ага, — подтвердил тролль, поднял камень и швырнул его точно в лоб остолбеневшему магу. Раздался глухой удар, и Коготь ничком повалился на землю. Посох вывалился из его руки и откатился к ногам мохнатого чудовища.
— Жить будет, — сказал тролль и улыбнулся, показав загнутые обколотые клыки. — Не люблю колдунов! А с тобой мы поговорим.
Глеб наклонился и нащупал слабый пульс на запястье товарища. Выпрямился, посмотрел троллю прямо в глаза.
— Наверно, ты хочешь, чтобы мы заплатили за проход по мосту?
— Мне-то все равно. Этого хотят мои друзья.
— И сколько?
— А во сколько ты оцениваешь свою жизнь? Я думаю, она стоит всего золота, что у тебя есть.
— А ты умеешь торговаться, — сказал Глеб, и тролль довольно захохотал.
— Ага. Жизнь заставила.
— Но, думаю, ты будешь разочарован — я не богат.
— Это неважно.
Гигант подошел поближе и расслаблено оперся на дубину, нависнув над Глебом. Остальные тролли сгрудились за спиной у вожака, молча вслушиваясь в разговор, но в их глазах не было и тени понимания.
— Впервые вижу говорящего тролля, — сказал Глеб. — И даже никогда не слышал о такой диковине.
— А я не просто говорящий, я еще и Двуживущий.
— Да?
Тролль помрачнел:
— Я вижу, ты настроен поговорить.
— А что еще остается делать, когда у тебя забирают все деньги?
— Тогда слушай. Нечасто мне приходится общаться… Пятнадцать лет назад я был обычным странствующим воином, таким же, как и ты. Бродил, уничтожая всякую нечисть, а иной раз и ближнего своего. И однажды наткнулся на мага. Даже и не помню, из-за чего мы повздорили. Кажется, я хотел забрать у него какую-то безделушку… Не помню… И эта сволочь превратила меня в тролля, а вдобавок еще и закинула в это богом забытое место! Как он смеялся, когда я стал расти и покрываться шерстью! Лопнули распираемые изнутри доспехи, а он все хохотал, и я почти уже схватил его своими руками, но он обездвижил меня… «Запомни, — кричал он, — и расскажи другим, что с Епископом лучше не связываться!»…
— Как ты сказал?!
— С Епископом лучше не связываться…
— Епископ! Я ищу его. Где это было?
— Ты что — его дружок? — Тролль помрачнел еще больше, выпрямился и поднял дубину.
— Нет. Уже нет… Я хочу его убить.
— Убить? Хорошая мысль. Да только как его найти?
— А уж это моя проблема.
Гигант надолго задумался. Приняв какое-то решение, он расправил широченные плечи, бухнул кулаком себя в грудь и сказал, как отрезал:
— Решено! Мне надоело жить словно дикое животное, а к людям в таком виде я вернуться не могу. Да и они меня не примут, сразу проткнут, не разбираясь, освежуют, а потом еще какой-нибудь идиот будет с гордостью показывать мою шкуру гостям, вытирать о нее ноги… А с этим Епископом у меня свои счеты… Я иду с тобой!
— Э-э-э… — пробормотал, теряясь, Глеб.
— Насчет денег не переживай. Они нам еще пригодятся. — Тролль развернулся к четверке своих сородичей и заревел, заухал, размахивая длинными руками и скаля зубы. На тупых мордах чудищ отразилось жесточайшее разочарование, они просительно зарычали, но Двуживущий сородич рявкнул на них, и они нехотя полезли под мост, оглядываясь и недовольно взрыкивая.
— Вот и все, путь свободен.
Тихо застонал распластанный на холодной земле Коготь. Он приоткрыл глаза и потянулся к посоху.
— Но-но, — предупредил тролль и наступил на посох ногой. — Может оставим его здесь? — спросил великан у Глеба, кивнув на растерянного мага. — У этих колдунов всегда разные пакости на уме.
— Он мой друг, — ответил Глеб.
— Друг! — хмыкнул тролль. — Ну, ладно. Пусть идет.
Маг приподнялся и сел. Он недоуменно пялился на говорящих. Над его переносицей сияла багровая шишка, и он то и дело морщил лоб, потирая его ладонью.
— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — жалобно поинтересовался он.
— Вставай, мы идем дальше. Тролль пойдет с нами, — Глеб протянул руку и помог магу подняться.
— М-да… — Коготь бросил свирепый взгляд на мохнатого гиганта, поигрывающего узловатой дубиной, и пробурчал: — Я же говорю — ты очень странный человек.
6
Они шли всю ночь, не останавливаясь на ночлег, и утром вышли к морю.
Потеплел насыщенный влагой воздух. Пахнуло солью и гниющими водорослями. За пеленой густого тумана высоко в небе истошно кричали невидимые чайки. Тяжелые валы с рокотом набегали на берег и разбивались о черные валуны искрящимися брызгами.
Дорога резко повернула на запад и пропала.
— Кажется немного промахнулись, — сказал Глеб. — Серебряная бухта должна быть где-то неподалеку.
— Бухта там, — уверенно махнул рукой к западу тролль.
— Как хоть тебя звать? — спросил насупленный Коготь у великана. Он все еще не мог простить троллю столь неуважительно пущенный в лоб камень.
— А зовите меня просто Троллем. Мне нравится такое имя. В меру грозно и без излишней напыщенности. Не так ли, Огненный Коготь?
Маг промолчал, то ли решив не ввязываться в словесную перепалку, то ли не поняв иронии.
Глеб усмехнулся.
— Ладно. На запад, так на запад, — подытожил он и пошел вдоль берега. Под ногами мягко хрустели пустые раковины. Мелкие серые крабы разбегались в стороны и прятались за камнями в полосе прибоя. Стремительными молниями на них пикировали чайки, подхватывали клювами, уносили высоко вверх и сбрасывали на гальку. Потом птицы спускались и расклевывали лопнувшие панцири, жадно заглатывая розовое мясо и визгливо ругаясь с толкающимися товарками…
Подул легкий ветерок, разогнав туман. Стали видны хребты гор.
Тролль показал на них рукой:
— Бухта там. У предгорий… Даже и не знаю, как я покажусь в деревне.
— А мы скажем, что поймали тебя и ведем показывать за деньги, — сказал Коготь и загорелся идеей. — А действительно, давай мы тебя за деньги будем показывать!
— Ты потише, — предупредил его Тролль, — а то я тебя буду показывать. — Он усмехнулся и громко объявил, обращаясь к галдящим чайкам: — Внимание, внимание! Сенсация сезона! Только у нас! Человек, завязанный в узел! За дополнительную плату в десять золотых вы увидите, как я выдерну ему руки!
Птицы взлетели, напуганные мощным голосом. Глеб захохотал.
— Ладно, — обиженно сказал маг, — уж и предложить нельзя.
Они некоторое время шли молча, а потом, воспользовавшись моментом, когда Тролль немного поотстал, Коготь тихо спросил Глеба:
— Зачем ты его взял?
— Попробовал бы я тогда отказаться… А потом, как знать, возможно, в будущем нам еще не раз пригодится его сила.
Коготь скептически хмыкнул.
— Экая дубина! — буркнул он, наблюдая, как гигант переворачивает огромные валуны и ловит толстыми неуклюжими пальцами разбегающихся крабов.
— Ты несправедлив к нему. Он далеко не дурак.
— Да, уж. Я заметил… — Маг стал в позу и передразнил: — Человек завязанный в узел! За дополнительную плату… Тьфу!
Ковыляя на непропорционально коротких ногах, к товарищам подбежал Тролль и тряхнул мокрым мешком:
— Эй, парни! Сегодня я вас угощу вареными крабами. Пальчики оближите!
— Ты то, наверно, их сырыми глотаешь, — пробормотал Коготь, — прямо с панцирями.
7
Когда краснеющий диск солнца коснулся вспученного горного хребта и разрисовал облачное небо предзакатными розовыми разводами, путешественники вошли в деревню Серебряной бухты.
Они прошли мимо причала, грубо сколоченного из горбыля. На волнах покачивались небольшие рыбачьи лодки с мачтами, похожими на кресты. Миновали магазинчик, где, судя по вывеске, торговали всякой всячиной — начиная от табака и заканчивая оружием и доспехами. Селяне с любопытством выглядывали из домов, но завидя гигантскую мохнатую фигуру с дубиной на плече, тотчас хлопали ставнями и со стуком задвигали дверные засовы.
Тролль крутил головой во все стороны, жадно рассматривая человеческое жилье, строения. Широко улыбался, демонстрируя местным жителям свои кривые клыки. Жутко сопел носом, обоняя забытые ароматы цивилизации…
Остановившись возле таверны, Глеб сказал:
— Постойте здесь, а я пока договорюсь с хозяином.
Коготь возмутился:
— Я понимаю, почему ты не берешь с собой эту зверюгу, но мне-то зачем торчать на улице? Вдвоем мы быстрее договоримся.
— Ты что, хочешь, чтобы половина деревни померла со страху, увидев как по улице бродит бесхозное чудище?
— Полегче, я ведь все слышу, — с обидой в голосе произнес Тролль.
— Извини, конечно, но это правда, — Глеб развел руками.
— Ага. Потому я и не размозжил тебе голову. Но попрошу в следующий раз быть поаккуратней.
— Договорились, — легко согласился Глеб. — А пока никуда не уходите. — Он поднялся на крыльцо и толкнул дверь.
В доме было сильно натоплено. Пахло дымом и раскаленным металлом.
— Эй, есть здесь кто-нибудь?! — крикнул Глеб.
Мягко зашлепали торопливые шаги, и в комнате появился хозяин.
— Здравствуйте, господин, — поздоровался он, торопливо запахивая халат. — Чего изволите?
— Номер на троих… Нет, пожалуй, на четверых. Обед и пиво в комнату.
— Хорошо, господин. Извините, что я в таком виде. Я не думал, что придет корабль. Обычно они ходят точно по расписанию…
— Мы пришли пешком.
— Пешком? — удивился хозяин. — Откуда?
— Из Города.
— Но сейчас никто не ходит по старой дороге. Гномы договорились с мореходами, и все сейчас пользуются только морским путем. Это и быстрей, и надежней… Из Города… Наверно, все тропы давно заросли… А как же волки? Варвары?
— Варвары нам не встречались.
— Странно. Они постоянно где-то поблизости… Итак, значит, комнату на четверых и ужин. Я сейчас приготовлю еду, господин, а комнату выбирайте сами. У меня никого нет. Все свободно. Так что весь второй этаж полностью в вашем распоряжении.
Хозяин хотел было нырнуть за занавеску, отделяющую служебные помещения от жилых, как Глеб сказал:
— И еще одно.
— Я слушаю.
— Один мой товарищ, он… Не совсем обычный… Он очень большой… Магия… В общем, он тролль.
— Кто, господин?
— Тролль.
Хозяин дернулся, словно его ударили, испуганно оглянулся и еще плотнее запахнулся в халат.
— Э-э, хорошо, — сказал он дрожащим голосом. — Что подать господину троллю?
— То же, что и нам.
Колыхнулась занавеска, и Глеб остался в комнате один. Он осмотрелся.
Вытертый тысячами ног ковер на полу. Большой письменный стол с регистрационной книгой, на обложке которой скопился толстый слой пыли. Лестница на второй этаж. На стенах бессистемно висят круглые щиты, доспехи, мечи, топоры, алебарды. Все то, что за долгие годы существования таверны забывали, оставляли здесь постояльцы; то, что дарили хозяину, чем расплачивались, оставшись без денег. Коллекция оружия из разных эпох. Вся в пыли, изъеденная ржавчиной и временем, затянутая паутиной. Но каждый предмет, должно быть, напоминает хозяину какой-нибудь эпизод из жизни, с каждым связана какая-то история, и поэтому висят они на стенах — немые куски чужих биографий…
Глеб задумчиво прошелся вдоль стены и выглянул на улицу.
— Заходите, — сказал он спутникам и посторонился, пропуская их в дом.
— А потолки могли бы и повыше сделать, — Тролль ударился о балку и теперь потирал лоб.
— Нормально, — ехидно прокомментировал Коготь. — Может, расшибешь и себе башку. А то все другим норовишь.
— Выбирайте комнату на втором этаже, — сказал Глеб, и маг, перепрыгивая через две ступеньки, взлетел наверх.
— Мне эта нравится! — донесся его голос.
Тролль с сомнением оглядел лестницу и стал тихонько, аккуратно подниматься, с опаской вслушиваясь в жалобный скрип дерева.
— Что за жизнь, — возмущенно гудел великан. — То блохи, то чесотка. Самки во время течки. Геройствующие охотники на троллей. Туалет за кустами. Надумал пожить как человек, так и тут все грозит рухнуть, развалиться. По лбу бьет. Я этому треклятому колдуну все припомню. Дойти бы только…
Вслед за товарищами поднялся и Глеб.
Комната, которую выбрал Коготь, оказалась неожиданно большой, светлой и чистой. Троллю особенно пришлись по душе прочные широкие кровати. Он сразу повалился на одну из них, блаженно вздохнул и сказал:
— Да! Это вам не подстилка из прелых листьев.
Из окон открывался вид на море. Свинцовые горбы волн нехотя ворочались, набегали на прибрежные камни, разбивались о быки причала, раскачивали привязанные лодки. Линия горизонта исчезла. Вечернее небо опустилось совсем низко и слилось с серым морем.
Глеб поднял раму, и в натопленную духоту помещения ворвался бодрящий воздух, закручивая острые льдинки снежинок. Они падали на подоконник и таяли.
В дверь постучали.
— Да! — откликнулся Коготь.
В комнату вошел хозяин. Он сменил поношенный домашний халат и выглядел теперь, как и подобает уважающему себя владельцу таверны, — в стареньком, но чистом кожаном костюме, выбритый и умытый, тщательно причесанный, привычно улыбающийся клиентам. Он заметил раскинувшегося на кровати Тролля и испугано оглянулся на дверь. Улыбка слетела с его лица.
— Заходи, заходи. Не трону, — миролюбиво, почти ласково, сказал великан.
— Ужин, господа. — Хозяин поставил поднос на стол и неуверенно добавил: — Наверное, вам мало будет. Сейчас я что-нибудь еще принесу.
— Сколько мы должны? — спросил у него Глеб.
— Золотой за ночь и питание. Когда будете съезжать, я представлю вам полный счет.
— Мы уходим завтра. Утром приготовь нам продуктов на три дня.
— Эй, хозяин! — окликнул Тролль. Он вытащил из-под кровати живой шебуршащий мешок. — Свари этих крабов и подай к ним пива. Много пива. Как же давно я его не пил!
— Хорошо, господин. Я достану лучший бочонок, что у меня есть.
Когда хозяин ушел, Тролль спросил у Глеба:
— Это ничего, что я так свободно распоряжаюсь твоими деньгами?
— Ну что ты, — усмехнулся Глеб. — Ты с этого начал, и я уже успел привыкнуть.
Они поужинали тушеными овощами и рисом с жареной рыбой. Закусили копченой курицей. Через полчаса хозяин принес блюдо красных дымящихся крабов и пузатый бочонок пива. Глеб высосал пару клешней и больше не смог — желудок был переполнен. Зато Тролль и Коготь словно соперничали, кто больше съест и выпьет. Когда пиво закончилось, маг заграбастал последнего краба и, плюхнувшись на кровать, стал неторопливо разделывать его, отправляя маленькие кусочки нежного мяса в рот. Тролль долго глядел на мага, затем хмыкнул и сказал:
— Порой я поражаюсь, каких только чудес не создает природа… Куда в тебя лезет, козявка?
Коготь доел краба, облизал пальцы и назидательно произнес:
— Магия. Внутри я значительно больше, чем снаружи.
Великан почесал затылок и надолго замолчал, размышляя, пошутил маг или же сказал правду.
— Вы как хотите, а я собираюсь выспаться, — сообщил Глеб и стал расправлять постель.
— А я уже сплю, — ответил маг, вытирая жирные руки об одеяло.
— Окно закройте, — буркнул Тролль.
8
Утром они ушли из деревни.
Перед тем, как покинуть таверну, Глеб долго разговаривал с хозяином.
— Да, господин. Изумрудные копи недалеко, всего в дне ходьбы отсюда. На запад, в горах. Но там сейчас никого нет. Гномы оставили те шахты и перебрались поближе к нам. Там свили гнездо горгульи. Ужасные создания, господин! Иногда они долетают до нас. Проламывают крыши сараев и уносят скотину. Им ничего не стоит сломать хребет быку, а уж овец они заглатывают целиком. Пока еще никого из людей не трогали, но мы почти не выходим на улицу ночами. Мы боимся… Хорошо только, что варвары стали реже появляться в наших краях… Нет, господин, я никогда не слышал о Епископе…
Глеб расплатился с хозяином и протянул кинжал с ручкой в форме головы дракона.
— Возьми это, — сказал он, — и повесь на стену, среди других предметов. Пусть он будет напоминанием обо мне. О человеке, проведшим в этом доме всего одну ночь и ушедшим куда-то по своим делам. О маге и тролле, сопровождающих его… Мне будет приятно знать, что есть кто-то, вспоминающий иногда обо мне, в то время, когда меня уже, возможно, не будет…
— Спасибо, господин, — сказал хозяин и обвел рукой стены. — Я помню все предметы, что находятся здесь. Я вижу лица, стоящие за ними… Удачи вам.
